По привычке, выработавшейся у него за много лет, Вася проснулся, когда за окном было ещё совсем темно. Можно было бы и поспать. Никуда бежать с самого утра нужды особой не было. Но сон не шёл. Сладко потянувшись, как может быть только в родной кровати, юноша повернулся на другой бок и закрыл глаза, попытавшись заснуть, но ничего не получилось. Не любящий терять зря времени, Вася осторожно, чтобы не разбудить мать, хлопочущую целыми днями по дому, вылез из-под одеяла и шлёпая босыми ногами по полу, подошёл к стулу, где аккуратно была сложена его одежда, стал одеваться.
- Ты чего, сынок? - спросила Авдотья.
- Да выспался, - ответил сын. - Пойду делами какими займусь, а то чего лежать без толку?
- Вот неугомонный, - проговорила мать. - Хоть бы полежал, помечтал. Ещё набегаешься, небось, за день-то.
- Не хочу, - покачал головой Вася и мать в наступающих предрассветных сумерках вновь залюбовалась сыном. - Весь в отца, - проговорила она и погрустнела. Юноша же наконец-то нацепил сапог, который никак не желал надеваться на ногу и парню пришлось изрядно попрыгать на одной ноге пока непослушная обувь оказалась на своём законном месте.
Вася вышел в сени и почувствовал, как об ногу стал обтираться очень пушистый и тёплый комок, полный нежности и доброжелательности.
- Ах, ты, муфточка, - присел юноша и почесал кошку между ушей. Та благодарно муркнула и подбежала к дверям, запертым на тяжёлый засов. - Тоже прогуляться хочешь? - и кошка что-то воспитанно мявкнула.
Кошка стрелой вылетела на улицу, стоило двери немного приотвориться. Юноша посмотрел вслед растворившемуся в осенней сырости зверьку и вновь сладко потянулся.
Стоя на крыльце пусть небольшого, но, зато, самого настоящего терема, пожалованного отцу нынешним царём в день, когда батя был назначен старшиной скороходов.
Пока на голове Васи красовалась синяя шапка, говорившая о том, что он хоть и не главный скороход, а всего-лишь помощник первого помошника, но и такая ступенька карьерной лестницы его пока полностью устраивала. Отец, носивший, старшинскую, красную шапку, был начальником строгим, но справедливым. Сына он не поощрял лишний раз, основываясь на родственных отношениях, но и лишний раз взысканий не накладывал, чтобы остальные видели, что, вот, он, мол, не смотря ни на что и так далее. Если всё делалось хорошо — поощрял, если где-то косячил, то тут уж родительский инстинкт не мешал и наказать. Но всё как у всех. Ничем Прокл не выделял сына в работе.
Может поэтому Василия Прокловича скороходы и приняли как равного со временем. Сперва, правда, отнеслись к нему с некоторым недоверием: как же, знаем таких, видывали, но обязанности свои Васёк выполнял исправно, часто приходилось бегать по прямому приказу царя. В эти дни, когда звали во дворец, Вася особенно старался и всеми силами пытался выполнить задание как можно быстрее, чтобы был повод лишний раз оказаться там, где жила и расцветала подруга его детских забав, превратившаяся в красавицу, вокруг которой, как был уверен Василий, разгорятся далеко не детские страсти. Вот только места возле былой подружки ему не найдётся - кто он, а кто она? Он это прекрасно понимал, но на душе от этого легче, к сожалению, не делалось.
Вот и сейчас юноша вновь подумал о своей былой подруге, вздохнул и слетел с крыльца.
- Всё никак не набегаешься? - послышался ворчливый голос из-за невысокого заборчика, огораживающего небольшое хозяйство, вся ответственность за которое теперь свалилось на плечи молодого скорохода.
- А, деда Пахом, - приветливо улыбнулся Вася. - Тоже не спится? Радикулит спать не даёт?
- Почему не спится? - сделал вид, что оскорбился невысокий старичок, с белой, как снег бородой. - Это вы, молодёжь, спать привыкли до петухов. А вот в наше время вставали так, что петухи по нам просыпались, да вот только будить было уже некого, так как все были уже на работе в поле.
Юноша вздохнул. Если уж дед Пахом завёл разговор про «наше» время, то теперь так от него не отвяжешься. Любил порассуждать старик о прелестях прежней жизни и несовершенстве нынешней молодёжи, всё делавшей не так. Вот только излюбленным своим слушателем он выбрал Васю, у которого и без того всегда было дел невпроворот. Да делать нечего, приходилось уваживать старика. Особо, правда, и не сопротивлялся. Дед ведь. И не просто дед, а родной. Дедушка. Да и жил по соседству. Много лет под одной крышей жили пока не стали, благодаря царёву подарку, жить своим домом. Тогда стали в гости хаживать друг к другу.
- Мать как? - покряхтывая, явно работая на публику в лице внука, спросил дед. - Встала?
- Нет ещё.
- Ну пусть отдыхает, - благосклонно разрешил старичок. - Она у нас труженица каких поискать. Скоро уж и вставать надо, а вот ляжет опять, наверняка, поздно. Вот только в наше время..., - начал дед, но внук решил проявить характер.
- Извини, деда, - подчёркнуто оправляя кафтан, проговорил Вася. - Бежать надо. Дела. Служба не ждёт.
- Ну, коли уж дела, - вздохнул Пахом, - то беги конечно.
Вася поклонился деду и поспешил по дороге. Он корил себя, что пришлось немного приврать родному человеку, с которым и сам частенько любил поговорить, но что-то гложило его и он не мог понять, что именно. Какое-то непонятное чувство, которое он и сам не мог бы толком объяснить овладело им и не отпускало. Ещё с вечера, хотя всё, казалось бы, было в порядке, что-то смутное, какое-то предчувствие, непонимаемое мозгом и неразъяснимое сердцем, не давало покоя. И спалось плохо, чего за ним почти не водилось. Если уж он засыпал, то спал крепко. Редко даже когда сны снились. Вечером клал голову на подушку, глаза закрывал и лишь утром открывал. Одним словом, со сном проблем у него не было. Но сегодня какая-то напасть случилась. Вечером долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Даже мать заволновалась и встала пощупать сыну лоб - не заболел ли. Ночью всё какая-то пакость снилась, всё какие-то рожи, хохочущие ему в лицо и исчезающие, стоило ему попытаться ухватить какую-нибудь их них. Просыпался несколько раз и стоило, переборов себя уснуть вновь, как эти рожи возвращались, становясь ещё более мерзее с ещё более гадким смехом. Больше юноша этого выносить не мог - вот и встал с утра пораньше, не дожидаясь своего обычного времени. Нужно пройтись, успокоиться. Осенняя погода бодрила, ветер обдувал разгорячённое лицо, а подмёрзшие лужи говорили о том, что нужно быть осторожнее и ступать аккуратнее.
Ноги сами вывели его на дорогу, ведущую в сторону дворца. Нужды особой появляться там покуда не было - рано ещё, время - то, почитай, ещё ночное, но уж коли пошёл, то не поворачивать же назад. Так ведь?
Вася быстро дошагал. У ворот он не задержался, его сразу пропустили. Обменявшись со стражниками, нёсшими службу, один из которых ловко затворил за ним тяжёлую кованную дверь, приветствием и отсалютовав десятнику, явившемуся спустя несколько мгновений с проверкой постов, юноша прошёл дальше.
Пройдя через парк, опоясывающий собой не столь уж и маленькое пространство перед дворцом, юноша оказался у его входа, возле которого, позёвывая, расположились пятеро стражников во главе с сержантом.
- Ты куда? - перегораживая собой подход к ступенькам, поднявшись по которым можно было попасть во дворец, спросил сержант. - Ваших не вызывали. Все ещё почивать изволят.
- Своих хочу проверить, - тут же нашёлся Вася.
- Вот это хорошее дело, - отходя в сторону и пропуская юношу, проговорил сержант, глаза которого тоже слипались, но вынужденного личным примером показывать подчинённым, как себя следует держать в руках и не позволять себе расслабляться и терять бдительность.
Вася аккуратно проскользнул во дворец. Мягкая пружина сработала и могучая дверь неслышно затворилась за ним.
- Вот ведь какую штуку придумали, - сам себе под нос прошептал юноша. - И когда только успели сделать? Ведь вчера же ещё не было.
Слов нет, стало сразу удобнее. До сегодняшнего дня пройти сквозь эту дверь в одиночестве было большим испытанием. Не той он был фигурой, чтобы перед ним распахивали двери и со всем почтением придерживали, пока он не соизволит пройти сквозь них. Всё делать приходилось самому и упиревшись спиной в дверь, придерживая её так, чтобы не шваркнула по спине со всей мочи, когда войдёшь, было крайне неудобно. Но прогресс, как говаривала царица, не стоит на месте. Вот только, что такое в её понимании прогресс и с чем его едят, не всегда было понятно.
Молодой человек поднялся по лестнице на которой то тут, то там стояли патрули стрельцов. В нишах, скрытых от глаз, также находились неусыпно бодрствующие стражники. Васю не задерживали. Он был свой, причём его чин, пусть и не такой уж и великий, давал ему право свободного перемещения почти по всему дворцу.
Возле царских покоев стражу несли два десятка стражников, рассредоточенных на равном друг от друга расстоянии. Но здесь находилась не только охрана. Возле царской опочивальни всегда дежурил скороход, дабы, если у державного возникнет такая надобность, тут же помчаться с поручением. Правда, за последние годы, царь ни разу не послал дежуривших скороходов с донесением или с приказом в ночь. Слава Небесам, ничего такого не случалось, чтобы посреди ночи подскакивать и бежать. Днём скороходы исправно несли свою службу. В это время всегда было много поручений, которые обычно сходили на нет уже после обеда. Все свои вопросы царь с царицей решали утром и, соответственно, бегать приходилось, в основном, по утрам. Конечно, и в другое время могли возникнуть вопросы, решать которые приходилось с помощью быстроногих скороходов, но такое случалось крайне редко.
На стульчике, возле дверей в царскую спальню сладко посапывал Фёдор - новичок, которому выпало сегодня дежурить. Его шапка с золотой тесьмой, являющейся отличительным знаком царских скороходов, висела практически на одном ухе и грозила свалиться на пол. Почмокав во сне и сонно сморщив нос, он свесил одну руку к полу, а вторую подсунул под щёку, норовя устроиться на подлокотнике.
Вася, умилившись, немного посозерцал это зрелище. А затем решил немного подправить картинку и щёлкнул пальцем по шапке, которая уже сползала с уха, но каким-то чудом удерживалась на голове. Такого обращения она не потерпела и свалилась - таки на пол. Фёдор что-то такое почувствовал и проснулся. Увидев старшего по чину и по должности, он вскочил на ноги, чуть не сбив здоровое кресло на пол. Если бы оно упало, шуму бы было много. Причём, во всех смыслах. Но Васина реакция смогла сохранить тишину и спокойствие. Юноша успел поймать уже падавшее кресло и водрузить его на место. Он показал новичку кулак и прошептал грозно:
- Ты здесь не украшением стоишь, а несёшь государеву службу. Вдруг у Его Величества возникла бы надобность тебя срочно куда-то направить? Вышел бы, а тут такой красавец: нагло дрыхнет, ручки под щёчку сложил, шапка на ухе болтается, одним словом, мечта живописца. - Фёдор пристыженно стоял и внимал словам командира. - Чтоб это в последний раз! - грозно зыркнул Вася на подчинённого. Тот поспешно закивал.
Убедившись, что теперь всё в порядке, юноша направился к покоям царя-отца. Несмотря на ранний час вокруг суетилось, торопилось, куда-то спешило великое множество народу. Тут были и поварята, направленные по делам уже не первый час творившими своё каждодневное чудо поварами, посудомойки, прачки, подметальщики. Словом жизнь била ключом. Окружающее напоминало Васе уже муравейник, так как с каждой минутой народу появлялось всё больше и больше. Многие выходили из малоприметных комнат, ниш, каких-то чуланчиков, неся свою будущую работу: бельё, требующее стирки, гладильщицы деловито тащили в гладильни большие утюги, поварята из кладовых в мешках несли много чего интересного, коли ежесекундно руками ныряли туда и быстро засовывали что-то за щёку, при этом аппетитно хрустя и вытирая губы от крошек, пастилы, а порой и крема. В общем, дел у всех хватало. Но, что юношу всегда удивляло, так это то как столько людей, занятых своими делами, умудряются быть очень тихими. Ни разговоров, ни топота, ни гомона, привычных при большом скоплении людей, причём, хорошо и давно знакомых друг с дружкой. Ничего. Видать, берегли сон державной семьи. А может быть и вид хмурых после бессонной ночи стражников не располагал к весёлой болтовне.
Пока Вася добрался до этажа, на котором располагались покои дедушки Насти, юноша успел поздороваться за руку как минимум с двумя, а то и тремя десятками знакомцев, а скольким просто кивнул, даже не мог и припомнить.
Одна из знакомых поварих, пухленькая блондинка, зарумянившись, протянула Васе пару тёплых кулебяк с капустой. Вася поблагодарил девушку и поспешил дальше. Он давно знал, что она неровно дышит в его сторону, но ничем успокоить девушку не мог. Его много лет занимала лишь одна красавица, которая, будем уж честны до конца, на момент их знакомства и на протяжении долгого подросткового периода таковой не была. Щербатая в детстве и прыщастая, как ни боролась с этой бякой, в отрочестве, она была обычным ребёнком. Став товарищем по играм, ему несколько раз приходилось заступаться за неё перед другими такими же несмышлёнышами, не делающими по детской непосредственности различий между сыном простой поварихи, каковой была его мать, когда познакомилась с отцом, и дочерью царя.
Это уже потом, она стала красавицей с жемчужными зубами и такой фигурой, что многие девицы шипели от злобы при виде той, которую много лет считали не то, что гадким утёнком, а так - отойди - подвинься, не смотря на всё её царское происхождение. Зато когда Настя вошла пару лет назад в пору девичьего цветения, тут уж конкурентки языки себе чуть не пооткусывали от злобной зависти.
Но что-то мы отвлеклись. Мы оставили Васю всего на несколько мгновений, а он уже успел умять одну кулебяку на радость, глядящей ему вслед воздыхательнице и сделать вид, что страшно спешит. Юноша чувствовал себя неловко перед ней. Она искренне хотела понравиться молодому человеку, но, как мы видим, шансов у неё не было. Вася понимал, что ему нужно забыть свою детскую подругу, что так всё будет только сложнее, но сердце - не мозг, его заставить понять нельзя. Если в нём кто-то поселился, то это уже может быть и навсегда.
На втором посту, возле покоев отца - царя дела обстояли значительно лучше, чем у покоев ныне действующего царя — батюшки. Тут дежурство нёс многоопытный дядя Андрей, отцов товарищ и помощник. Он сидел за маленькой конторкой, стоящей возле самых дверей в опочивальню Ивана Второго и что-то писал, изредка макая перо в баночку с чернилами. Временами он мечтательно поднимал глаза к потолку и вновь что-то строчил, а затем, перечитав, перечёркивал написанное и вновь поднимал очи к потолку, в надежде увидеть там что-то только одному ему ведомое.
«На старую гвардию всегда можно положиться, - с улыбкой подумал Вася. - Не то, что молодёжь нынешняя». Нам доподлинно неизвестно кого и что имел в виду Вася, но для информации, по секрету сообщу, что Фёдор был младше юноши всего на шесть месяцев. Но это так, к слову.
- Чего пишешь, дядя Андрей? - тихо, почти шёпотом, поинтересовался Вася.
- А, Васёк! Здорово! - поприветствовал сына своего друга высокий усатый скороход. - Что пишу, говоришь? - переспросил усач и с удивлением посмотрел на бумагу в своей руке. - Ах, это? - он торопливо скрутил лист бумаги в свёрток и сунул в карман своего форменного камзола. - Это ничего. Так, чтобы не заснуть.
- Ну, ну, - не стал допытываться Василий. - Всё спокойно? - на всякий случай поинтересовался он.
- А что у нас может случиться? - удивился дядя Андрей. - Как видишь, всё спокойно. Его Величество почивать изволит.
С этим Вася мог поспорить. Недолгая жизнь его уже приучила к тому, что в ней всё время что - то случается. Вот только хорошее или не шибко, это уж как повезёт. А в то, что вообще ничего не произошло Вася поверить не мог. Такого просто не бывает. Да и жизнь была бы пресна и скучна, если бы в ней ничего не происходило, а каждый предыдущий день был бы похож на все последующие. Хотя мать говорила, что в нём играет молодость, которая не способна терпеть однообразие и повседневность, а подавай ей уж не знамо чего, не способная временами и сама ответить на вопрос, чего же она желает. Но как мама уверяла это пройдёт. Со временем. Мама редко ошибалась. Это Вася знал точно. Что ж, поживём, увидим.
- Как ночь прошла?
- Да, всё также. Тишь, да гладь, даже скучно становится.
«Не накаркай, дядя Андрей, - подумал юноша. - Ой, не накаркай!»
- Когда замену пришлёшь? - потирая глаза и, стараясь сдерживать зевоту, - поинтересовался дежурный скороход.
- По графику, - ответил Вася.
- Вот ведь, - рассердился вдруг отцов приятель, - понабрались слов заморских, да иноземных! График! Ты лучше скажи, по нашему. Когда?
- Скоро, - невольно отодвигаясь от рассерженного скорохода, говорившего хоть и тихо, но имеющего довольно серьёзный вид. - Утром, как и положено.
- Вот так сразу и сказал бы, - успокаиваясь, проговорил дядя Андрей. - А то, сразу - график. Откуда слово - то такое взял?
Вася вздохнул.
«Странно, как-то у него получается, - подумал юноша, - сам график есть, а слова быть не должно?»
Вася, тем не менее, не смотря на то, что дядя Андрей был не первый кто воспринял в штыки, новую задумку царицы, был из тех, кто считал, что она принесёт больше порядка и точности по сравнению с тем, что было раньше. Уж неизвестно, то ли сама придумала, то ли где вычитала, но её предложение было многими поддержано. Ведь как раньше было? Писарь составлял длинные списки на бумаге, расписывая кто, за кем, где, когда, в какое время должен дежурить, отдыхать, спешить с поручением и так далее. Часто из-за этого происходила неразбериха. То листы терялись, то путались, то, вообще, плохо читалось. Мало ли, что может произойти. А так, небольшой лист бумаги рассчерчивался, куда аккуратно вписывались время и очерёдность несения той или иной службы. Многие сразу оценили удобство новой придумки, хотя и у неё хватало противников.
- Извини, что ты говоришь? - очнувшись от мыслей, задумавшийся Вася, понял, что дядя Андрей ему что-то говорит.
- Как мать, спрашиваю? - проговорил отцов друг.
- Держится, - признался юноша, - но это при мне. Когда меня нет, думаю, плачет. Прихожу - глаза мокрые.
- Не волнуйся, сынок, - положил руку дядя Андрей на плечо сына своего товарища. - Обещаю, мы всё перевернём, но найдём твоего батю. Живого, или..., - тут он замолчал и непроизвольно шмыгнул носом, но тут же взял себя в руки. - Без «или» , - поправился он. - Обязательно найдём. Всю землю, а понадобится, и небо перелопатим, а отыщем. Прокл был, нет, - тряхнул он головой и едва начавшие седеть волосы взлетели в такт этому движению, - он является моим лучшим другом. Наши тоже к нему хорошо относятся, да ты и сам это знаешь. Не волнуйся, отыщем.
Вася слушал дядю Андрею и согласно кивал головой, хотя понимал, что всё это бравада и не таков человек был отец, - Вася тоже тряхнул головой - не был, а есть, как говорит дядя Андрей, человек обязательный и просто так исчезнуть, пропасть, не сказав никому ни слова, не выполнив царёва приказа, он не мог. Значит, с ним что-то приключилось. О самом страшном и безысходном, юноша старался не думать, но даже самые благоприятные варианты тоже не несли успокоения мечущейся душе молодого скорохода. Ему самому приходилось держаться ради матери. Ему было во сто крат хуже, чем ей. Если она могла воспользоваться известным женским выплеском крика души - слезами, то юноша позволить их себе не мог. Мужчины не плачут - учил отец. Как бы не было тяжко терпи, сожми кулаки, стисни зубы, ругайся, если это принесёт какое - то успокоение, но не плачь, иначе, как говорил отец, весь стержень, на котором сила и упрямство держатся, ржа поест.
Ему же приходилось ещё и мать пытаться заставить крепиться. Она - женщина сильная, разумная, но всё-равно - женщина. И сейчас, кроме как самому юноше, её некому было поддержать.
- Отыщем, - кивнул Вася. - Если потребуется всю жизнь на это положу.
Дядя Андрей пристально посмотрел на юношу. Ещё никогда он не смотрел так на Васька, как он называл парня.
- Отец ещё будет гордиться тобой, - проговорил он.
Вася отвернулся, так как от этих слов у него предательски защипало глаза.
- Пойду я, - проговорил юноша. - Дела у меня ещё.
- Только замену не забудь прислать, - проговорил Андрей. - А то знаю я Вас - молодёжь.
- Не волнуйся, не забуду, - пообещал Вася.
Юноша зашагал по длинному коридор, ведущему прочь. Вот лишь ноги его привели к покоям Насти, находящимся на этом же этаже, но только в другом крыле.
Здесь поста дежурных скороходов не было. Но тем, не менее что-то для раннего утра народа тут наблюдалось немало. Здесь были и растерянные стражники, что сразу не понравилось молодому командиру. Растерянность в глазах стражников - это уже повод для того, что развернуться и с криком «Караул!» драпануть вниз по лестнице. Судя по виду некоторых слуг, толпившихся здесь же, кое-кто так и собирался поступить. Вот только было непонятно, что, всё-таки, происходит. Дверь в покои царевны было наглухо перегорожены ощетинившимися пиками и саблями стражниками.
- А чего тут происходит? - спросил Вася у знакомого поварёнка, стоявшего перед стражниками и стараясь приподняться на цыпочках, чтобы попытаться что-то рассмотреть за закрытыми дверями.
- А кто же его знает, - огорчённо протянул знакомец. - Видишь, не черта не рассмотреть.
Вася тоже приподнялся на цыпочках, но даже с учетом того, что он был почти на голову выше собеседника, что либо увидеть стоящего ему тоже не удалось.
- В чём дело? - спросил он у десятника стражников, стоявшего во главе своих людей. Тот глянул на скорохода, но промолчал. - А, всё-таки, - стал настаивать Вася, - что случилось?
- Не велено говорить, - наконец процедил тот.
- Ага, как много информации, - буркнул Вася. Всё большее беспокойство стало одолевать его. Просто так такая непонятная движуха возле дверей в покои царевны сама по себе наводила на нехорошие мысли.
- Расступись! - прогрохотал по коридору голос, показавшийся юноше знакомым, и в окружении дворцовой стражи, во главе - ого! - с сотником к дверям прошествовал царь. Дверца перед ним немного приоткрылась, что поразило всех, и остановив знаком руки сопровождающих еще на подходе к спальне Насти, Его Величество протиснулся в едва отворившуюся дверь, которая за ним сразу же захлопнулась. Но Вася успел увидеть царицу, бледную и с трясущимися губами. Такой скороход её ещё не видел.
- Друг, а, друг, - потянул Васю за рукав кафтана невысокий помощник лекаря, - что за кипеш?
- А вы почему не там? - поразился юноша.
- Так не позвали, - пожал плечами Ярок, так кажется звали этого невысокого толстячка средних лет.
Вот после этих слов Васю почти забила дрожь. Он, похолодел и едва не покачнулся. Это что же происходит, если даже медика не пускают в покои царевны?! Сперва Вася подумал о том, что Настя заболела. Нечто подобное было, когда царевна в возрасте трёх лет слегла с громадной температурой и кашляла так, что врачи предрекали ей самое малое полное нарушение дыхательной системы на всю оставшуюся жизнь, которая тогда казалась не столь уж и длинной. Поднявшейся тогда переполох молодой скороход хорошо помнил. Хоть он, и был ребёнком, но не такой крохой как Настя и многое помнил из того периода своей жизни.
Но вопреки всем прогнозам медиков, приглашенных со всей Руси, и иноземных специалистов, девочка выздоровела, встала на ноги и показала нос всем недоброжелателям.
Немалую роль в выздоровлении царевны сыграла Яга. Лесные травы, настойки из ягод грибов, мха, хвои, коры разнообразных деревьев сделали своё дело. Медленно, но верно девочка поправлялась. Сначала она просто начала вставать с постели, победив всепоглощающий кашель. Затем недолгие прогулки в парке, на которые царевну сперва приносили на руках и уносили также, не позволяя ей ходить самой. Причём, царь никому не доверял единственную дочь и сам носил её на руках, пытаясь закрыть собой от любых сквозняков и даже самых лёгких дуновений ветра. Сколько бессонных ночей, сутками не смыкая глаз, старушка провела у постели своей любимицы знала только она сама. Яга долго корила себя, что когда всё началось с Настей, её не было в пределах досягаемости. Именно незадолго до этого Яга получила письмо от своей троюродной кузины с предложением погостить и с радостью принявшая его. Только когда старуха вернулась она узнала об ужасе, происходящем в царском дворце. Бросив всё, она примчалась на помощь царскому семейству и успела она это сделать, по правде говоря, в самый последний момент, чтобы вытянуть Настёнку с того края бытия. Зато с тех пор, Яга, которая и до этого была всегда почётным гостем, стала самым главным, близким и родным человеком для всего венценосного семейства.
Именно после той болезни Вася был практически «назначен» приятелем поправляющейся царевны. Очень вовремя паренёк подвернулся под руку, точнее, под ногу царю. Парнишка шёл по коридору к отцу, служившему тогда простым скороходом, и нёс ему небольшой узелок с едой, собранный матерью, работавшей тогда на кухне, из оставшегося после царского обеда. Вся моська его была перемазана крошками от пряника, сунутого ему родительницей, чтобы веселее шлось. И этот малый карапуз нисколько не привередничал, когда ему приходилось перемещаться одному по дворцу из одного конца в другой, делая не слабые крюки, дабы как он считал «веселее было», так как одними и теми же путями ходить было скучновато. Вот и тогда Вася вынырнул из какого-то мало заметного закутка и чуть не попал под ноги царю. Так, можно сказать, и случилось их первое знакомство.
Он был немного старше, но уже тогда был смышлён и любил веселить уставшую от болезни и, чудом удержавшуюся на этой земле, девочку. Новые обязанности не были для него в тягость. Настя тоже любила играть со своим старшим дружком. Очень быстро они подружились и стали не-разлей-вода.
То ли так сложилось случайно, а может это было и преднамеренным поворотом событий, но после того как Васятка стал товарищем малолетней наследницы престола по играм, то и Прокл, бегающий до этого простым скороходом, пошёл в рост. Так оно было или не так, сразу так, впрочем, и не скажешь. Но к удивлению многих, стремительно карабкающийся по карьерной лестнице молодой скороход, оказался на редкость подходившим человеком ко всё возлагаемым на него новым обязанностям. Став помощником старшины скороходов, он предложил несколько идей как улучшить и усовершенствовать не только сам процесс несения службы, но и как улучшить сам быт скороходов. Многое из задуманного он воплощал уже сам, когда сам спустя несколько лет стал самым молодым за несколько - вековую историю скороходовой службы. Как бы недоброжелатели не относились к нему, сами же скороходы очень тепло относились к своему командиру. Многим он помог. Человеком он был строгим, но справедливым. И строг он был, в первую очередь, к себе. Подчинённые всегда чувствовали, что ежели что случись, то командир в первых рядах придёт на помощь. Поэтому, когда Прокл исчез - убежал по приказу царя, и не просто так, а по секретному делу - и пропал, мало кто подумал о том, что старшина скороходов мог ослушаться государева приказа и вот так самовольно исчезнуть на бескрайних российских просторах. До и дома ждала до сих пор, не взирая на все десятилетия совместно прожитой жизни, любимая жена и единственный сын, которые были для него самым дорогим, что могло существовать во всей вселенной. Поэтому когда пришли вести об исчезновении Прокла, многие не только скороходы, но и многочисленные друзья и знакомые взгрустнули. Пытались и искать, да только всё было без толку.
Дверь, ведущая в покои Насти, слегка приоткрылась и в образовавшийся проёмчик выглянул Его Величество Иван Третий. Высунувшись, он покрутил головой в разные стороны. Увидев Васю, он на миг задумался, кивнул своим мыслям и поманил пальчиком юношу. Пока молодой скороход пробирался сквозь любопытных, коих сбежалось великое множество - весть о странном ажиотаже возле покоев царевны быстро облетела весь дворец- царь успел сунуть под нос одному из особо любопытных поварят кулак под нос и тот, унюхав чем это может ему грозить, громко чихнул. Царь нехорошо глянул на нахала, вытер о полу халата, накинутого впопыхах, руку и отступив на шаг, пропустил Васю, мгновенно заперев за юношей дверь прямо перед несколькими любопытствующими носами, только чудом не прищемив их.
- И ты здесь? - раздражённо проговорил царь.
Вася не успел ничего ответить, как царица успокаивающим жестом положила руку на плечу супругу:
- Это наоборот, хорошо, что именно ты оказался здесь, - обратилась она к юноше.
- Что случилось, Ваши Величества? - поклонившись царствующей чете, чуть робея, как это было всегда - всё таки царь с царицей, хоть и знает их почти всю свою жизнь - спросил юноша.
- Беда! - вытирая красные глаза, проговорила царица.
- Что-то с Настей? - позабыв о царском происхождении той, что навеки поселилась в его сердце, подался вперёд Вася, заглядывая матери своей любимой в лицо.
Та кивнула:
- Пропала!