http://www.proza.ru/2015/10/05/1745
Шёл третий день, как Наталья была похищена - чуть больше шестидесяти часов. Но каждый из большой семьи Глебовых познал в эти часы ад вечности, наполненной горем, беспомощностью и отчаянием. Всё, что могло вселить хоть какую-то надежду, было ничтожно мало по сравнению с самим фактом - ребёнок в руках нелюдей. Каждый человек в доме жил ожиданием следующего звонка.
Правда, телефон звонил только у Виталия - в его кабинете или в их с Кирой спальне, все остальные параллельные подключения в доме не работали. В этом Виталий был непреклонен, не смотря на попытки опротестовать это его распоряжение. "Отец, это несправедливо" - рассердился Алексей. И Виталий предпочел быть несправедливым, самодуром, эгоистом, кем угодно - потому что знал, каким болезненным перебоем отзывается сердце на звук телефонного сигнала, и он никому не позволил проводить мучительные часы, не спуская глаз с телефона. За исключением Крёза.
Обязанностью других мужчин, Алексея и Антона, была опёка и присмотр за женщинами. Они старались, чтобы Ольга не оставалась наедине с бедой, со своими мыслями. И все вместе они должны были заботиться о Ксене, которая в действительности стала не гостей, которую надо опекать, а отдушинкой, возможностью хоть чуточку перебить собственные мучительные думы другими заботами. Все вместе они ездили в клинику к Лали, с облегчением выслушивали обнадёживающие прогнозы её врача, навещали мать девушки, и, искренне разделяли с ней её тревогу за дочку. Её несчастье и беда Глебовых стали одним общим горем.
А Кира… она нужна была им всем: Виталию, своим детям, - всем, даже Крёзу. И одновременно она была немножко сама по себе, со своими мыслями, в которые не посвящала никого, страхами и поисками выхода. Если бы Киру попросили рассказать, как она жила в последние дни, что делала - она бы не сказала.
Кто-то, похожий на неё, говорил, утешал и даже улыбался. Но это была не она. Настоящая она была - в беспрестанном крике отчаяния, в загнанности животного, мечущегося по клетке из угла в угол, в беспомощном трепыхании птицы, к чьим птенцам вползает гадюка. Такой была сейчас Кира. Но рядом с нею была Олюшка со смертельно больными глазами. И Алёша, с осунувшимся лицом, отчего оно казалось жёстким; и взгляд его, одновременно жалобный, знакомый из детства: "Мама…", и холодный от застывших льдинок. И Виталий, такой, каким они привыкли его видеть: стройный, с плечами чуть развёрнутыми назад… но какой груз лежал сейчас на этих плечах… впору ссутулиться, согнуться. И Анюта, Антон - все… И именно к ней шли обрести хоть чуточку покоя, укрепиться и стать немного сильнее. И Кира сама не знала, откуда брались у неё самые нужные, убедительные слова, спокойные, уверенные интонации - близкие, дорогие люди как всегда, находили рядом с нею, что искали. И не догадывались, что она - стон, отчаяние, беспомощные поиски выхода…
Самой же ей помогало присутствия старого друга - Крёза. Она радовалась, что в эти кошмарные дни он рядом с Виталием. И ещё, как ни странно, придавала ей силы хрупкая негромкая женщина - Ксеня. Кира не могла себе этого объяснить. Ну, Крёз - понятно, но почему присутствие Ксении для неё как глоток воды изнемогающему от жажды? Может быть потому, что за нею угадывается облик её мужа, совсем Кире незнакомого, но судя по словам Олега Михайловича и Виталия, - сильного, умного человека. А может быть, наоборот, этот сильный, умный мужчина полюбил тростинку Ксюшу, почувствовав в ней скрытую, неведомую силу? Ах, да разве Кира задумывалась об этом?! Где уж было раскладывать по полочкам! Она только знала, как всем сердцем благодарна Ксение за то, что не случайной гостьей вошла она в их дом, не испугалась беды - Ольге с ней легче, тоже непонятно почему, но она потянулась к Ксене. И Анюта с ними, и это тоже хорошо - Кире невыносимо больно видеть растерянные глаза дочери. Именно благодаря Ксение Кира хоть ненадолго оставалась сама с собой в эти бесконечные, выматывающие дни.
А с Виталием был Крёз. Большую часть времени они проводили в рабочем кабинете Глебова. Чаще молчали. Друг от друга им не надо было скрывать свои мысли и чувства, впрочем, как и говорить о них - в последние годы, вопреки расстоянию, они чувствовали, как крепнет между ними какая-то особая связь. Оба чувствовали потребность друг в друге, и хоть раз в месяц, но либо Виталий, либо Крёз поднимали телефонную трубку и набирали номер другого. А причастность Евдокимова к истории с Алексеем не только ещё более укрепила дружеские взаимоотношение Виталия и Крёза, - она перевела их на другой уровень: отныне и Виталий с Кирой, и обе молодые семьи питали к Крёзу чувства, которые иначе как родственными и не назовёшь. И вот теперь, когда нежданно-негаданно обрушилась новая беда, именно Олег Михайлович в полной мере мог быть Виталию советчиком и опорой.
И сердце Крёза точно так же сжималось от каждого звонка, и глаза его впивались в лицо Глебова, когда тот поднимал трубку, чтобы уже теперь, сию минуту определить – что?
http://www.proza.ru/2015/10/05/1781