... вымышлены. ... случайны.
С Валеркой мы встретились в кафе. Валерка, мой еще институтский приятель - по старой дружбе подогнал мне работу: через неделю он должен был быть свидетелем на свадьбе, а я, с его легкой руки, был нанят на эту свадьбу фотографом. Деньги у меня после переезда разлетались, не успев появиться, поэтому игнорить приработки было, по меньшей мере, не умно. Так вот в кафе Валерка и принес мой символический аванс, который мы планировали по-гусарски прокутить.
- О! Смотри, какие чикули скучают! – бодро заметил Валерка, наметанным взором оглянувшись вокруг, - Вечер перестает быть томным! – за соседним столиком и правда две девушки меланхолично ели мороженое, посматривая по сторонам.
- Девчули, ГО в кино! – жизнерадостно прогромыхал Валерка. «Девчули» было отмахнулись, но слово за слово и в кино мы все-таки пошли.
В очереди за большими ведрами попкорна Валерка учил меня уму-разуму:
- Идем на самую слезливую мелодраму. После таких фильмов девчонкам любви, романтики, поцелуев там всяких хочется.
- ОК, - покладисто согласился я. Обещал же прокутить аванс, а в кабаке или в кино – один пень.
Ну а после кино все-таки пошли в кабак, где не смотря на романтичное настроение заказали банально – водки. Девчонки оказались студентками-медичками, соседками по комнате в общаге, и водку потребляли не морщась.
Уже ближе к концу нашего «пати» Валерка, у которого с одной из «девчуль» наклевывалось продолжение вечера, пьяно шепнул, чтобы я погулял куда-нибудь ее подружку.
Легко сказать! Денег-то, чтобы вести ее еще куда-нибудь уже особо не оставалось. И на улице не май месяц. Промозгло, темно, да еще и дождь накрапывает.
Конечно, Невский хорош и в такую погоду – отмытый осенним дождиком, отражающийся в лужах фонарями и вывесками, и слегка припорошенный желтой листвой, случайно занесенной ветром из Катькиного сада… Но девушка моя, моих подогретых градусом пейзажных восторгов не слишком разделяла.
Была она вся такая немного отрешенная. Ну, ни дать ни взять – Фея! А иногда, при соприкосновении с реальностью у нее на лице появлялось эдакое обиженное выражение – губы как припухшие, глаза чуть щурятся, словно заплаканные. Ну, прям эта – Ким Бессинджер, актриса, когда-то очень популярная. Еще в кабаке пьяно подумалось, что я б такую, пожалуй бы, тоже обидел пару раз. Очень уж эта ее обида заманчиво выглядела.
И в то же время обламывала эта Фея жестко. Валерка вон сходу получил от нее…, ну, по рогам в общем, и мигом переключился на ее подружку, которая была попроще.
В общем, окончательно промочив ноги и, наконец, собравшись с духом, после прогулки под питерским дождиком, позвал я Фею эту к себе домой на чашку кофе.
Фея тут же опять надула губы, того и гляди заплачет:
- Вот, все вы такие! Не успели познакомиться, и сразу «на кофе»!
- Нет, - говорю, - правда на кофе. Холодно очень. Осень же. И кроссовки уже насквозь мокрые. Впрочем, не хочешь – как хочешь.
Окинула она меня обиженным взглядом, но пошла. И я, вроде, себя виноватым даже почувствовал, и за мысли разные, и за Валерку, из-за которого ей, по сути, сейчас и идти то, наверное, было больше и некуда.
Привел я ее в свою коммуналку. Бабки, мои соседки, давно уже смотрели свои девятые сны. Режим у них.
Фея обошла комнату, осмотрелась, сняла плащ и села на край тахты, расправив юбку. Ну, ни дать ни взять – школьница на экзамене: блузочка белая с пуговками, клетчатая юбочка в складочку, коленки острые из под нее торчат. И грудь из под блузочки прилично так выпирает.
Тряхнул головой, и пошел набирать воду в чайник. Кофеваркой еще не разжился, а в турке варить лень, так что в спартанских условиях и растворимый кофе за кофе сойдет. По дороге с кухни парадное блюдо у бабок моих во временное пользование прихватил - для бутербродов.
Вернулся, чайник поставил, включил. Бутерброды стругаю. А Фея уже обжилась: нашла пульт от телевизора и нетерпеливо щелкает каналами.
- У тебя вообще смотреть нечего! – заявила она и снова обиделась.
- Ну, почему, - попытался оправдаться я. Взял у нее пульт, сел рядом и нашел МузТВ. Как нарочно, клип там шел совсем не под кофе.
- Ты что, специально? – тут же среагировала надув губы Фея.
- Нет, - говорю, и быстро щелкаю пультом дальше. И, как на зло, картинки на экране мелькают одна другой намекалистей. Видно ближе к ночи по всем каналам за повышение рождаемости борются, не иначе.
Нашел, наконец, нейтральное. Тоже, правда, музыкалка. Фея не возражала. Посидели мы с ней, музыку послушали. Без Валерки в атмосфере у нас вроде как вакуум образовался.
Вскипел чайник, радостно оповестив об этом щелчком.
Я дернулся, было, от телевизора на этот щелчок, но тут лицом к лицу столкнулся с повернувшейся ко мне Феей и опешил. Глаза, губы, словно ну совсем вот-вот расплачется.
Ну, поцеловал я ее. Как-то само-собой получилось. Она не возражала, только вроде тоже как-то само-собой откинулась назад, и от неожиданности я, как тюфяк повалился за ней следом.
Девушка, она как музыкальный инструмент - фортепиано. По ее многочисленным эрогенным зонам можно составлять партитуру – где, когда и как коснуться, чтобы получилась музыка. Диапазон мужчин уже, и, в целом, напоминает, пожалуй, флейту, сакс или трубу – минимум кнопок плюс некоторые физические усилия. Ну, и азарт, конечно.
В общем, уши у моей Феи не были особо эрогенной зоной, а вот место где начинается шея, чуть выше ключицы – определенно было. Когда мои губы дошли до него, она вдруг вся выгнулась, и вцепилась пальцами мне в плечо. Ободренный такой реакцией я, понятно дело, полез ей под юбку, и тут же получил наотмашь по руке.
Ну, ОК. Нет, так нет. Но целоваться она, кажется, совсем не против. Здорово у нее это получается. Опять вернулся к губам, потом по шее вниз, попутно расстегивая пуговицы на блузке. Никаких возражений. Попытался опять под юбку, и опять получил по рукам.
И снова все с начала: припухшие, обиженно округлившиеся губы, шея, освобожденная от тесной блузки грудь. На груди задержался подольше. Чувствую, опять выгнулась, дышать стала чаще, прерывистей. Под впечатлением сильнее прижал ее к себе, но тут она застонала и уперлась ладонью мне в плечо:
- Больно! Ремень в кожу врезается! – и тут же рука ее протиснулась между нами и стала расстегивать мой ремень, потом пуговицу, потом молнию… а под юбкой у нее оказывается, вообще ничего уже и не было.
Позже, расстроенная Фея возлежала на тахте, прикрывшись простыней, и изливала на меня свою обиду:
- Я привыкла после секса принимать душ! Это элементарная гигиена. А тут: ужасная газовая горелка в ужасной ванной в ужасной коммуналке с какими-то ужасными бабками, бродящими по темному коридору как привидения! Средневековье! Нет, хуже! Каменный век!!!
Мне сначала смешно было, а под конец стало как-то обидно. Я отвернулся, и опять включил, остывший было уже чайник.
Ванную эту мы с Димкой и Тимохой недавно отремонтировали. Вот до этого там и правда каменный век был с доисторическими трещинами, не иначе еще со времен бомбежек.
На кафель, конечно, денег не было, но, насмотревшись видеоуроков мы, щедро обработали стены отравой от тараканов и от плесени там разной, и обшили их пластиковыми панелями. Потолок соорудили подвесной, и в ванной сразу намного теплее стало – пять с половиной метров в высоту-то ведь фиг прогреешь!
А еще я наделал там всяких держалок для полотенец, прикрутил приличную штангу для душа, крепкий поручень и пристроил что-то типа ступеньки, чтобы моим бабкам легче было из ванны вылезать. И зеркало им повесил. С подсветкой. А что? Пусть смотрятся. На улицу вон до сих пор накрученные и в губной помаде ходят. Женщины – они ведь всегда женщины. Вне зависимости от возраста.
Но тут, моя обиженно уставившаяся в телевизор «Ким Бессинджер», которой надоело, видимо, просто так без повода обижаться, заманчиво так выгнулась, глубоко вздохнула, колыхнув грудью и перевернулась на живот. Простыня сползла, и все ремонтные переживания у меня из головы улетучились вместе с обидой, а закипевший, было, чайник стал опять как-то не в тему.
Ну а утром мы проспали.
Собирались бегом: я на работу, она в институт.
- Блин, Мне нельзя сегодня опаздывать! Препад – зануда! – восклицала Фея, разыскивая второй туфель, - У тебя есть машина?
- Нет, - говорю, - машины нет.
- Да что ты за недоразумение такое! – рассердилась Фея, - Дай денег на такси!
- ОК, - говорю, - этого хватит? – и честно достаю из бумажника одну из двух оставшихся от вчерашнего аванса пятисоток. По-братски, вроде.
- Ты что, никогда на такси не ездил? – обиделась Фея, и, подскочив вытащила из моего бумажника вторую пятисотку, оставив мне одинокий полтинник. Попутно пришибла меня обиженным взглядом и сердито выскочила за дверь.
Выйдя следом за ней из подворотни, я видел как она, бодро отстукивая шпильками, безоглядно удаляется из моей жизни по умытой дождиком просыпающейся утренней улице куда-то в сторону метро.
А кофе мы с ней так и не попили.