О том, что каждая семья счастлива и несчастлива по-своему, мы знали ещё со школьных лет, от Льва Николаевича Толстого. Семейная жизнь моей подруги полностью соответствовала определению классика русской литературы.
С Ольгой мы дружили с восьмого класса, и хоть институты окончили разные, дружить не переставали. Она окончила медин, стала детским врачом, и вышла замуж за молодого следователя Толика, в котором поздно проснулись дремавшие в нём гуманитарные гены и властно позвали его на писательскую стезю. Трезво спланировав своё будущее, он поступил на заочное отделение филологического факультета, успешно его окончил и… был назначен директором театра оперы и балета. Это интересный факт в истории театрального искусства нашего города, И вовсе не вымысел.
В то время в театре бушевало противостояние между поющим коллективом и старым директором, и два ведущих тенора уже было собрались совсем «на выход». Произошло это в разгар туристического сезона, когда билеты буквально выхватывали из рук на подходе к театру.
И Толик, неизвестно, какими методами, скандал ликвидировал и смог удержаться на высокой и престижной должности более года, пока не нашлась ему более опытная замена. Главное, что именно в это время ему нашлась более ценная и выгодная должность – стать мужем Лялечки, как называл мою подругу Толик с первой их встречи!
Вырвавшись из плена танцующих и прочих муз, Толик рванулся в писатели. Это было мощное наступление на всех подходах к перспективному детективному жанру. Известно же, залог успеха – правильно определить направление главного удара!
На обложке первого вышедшего в свет романа значились два автора: Анатолий и Ольга О. Мы с мужем поспешили поздравить Ольгу, для нас это было неожиданностью. Но она, рассмеявшись, сказала, что не имеет к роману никакого отношения, ну разве самую малость.
По словам Ольги, у Толика был необыкновенный талант закручивать интригу так, что порой сам не мог вытащить своих героев из запутанного лабиринта их взаимоотношений. И тогда на помощь призывалась Ляля, которая умело распутывала связанные хитроумным супругом сети и вытаскивала героев без особых потерь.
У кого-то «ветром полна голова» бывает, а у Толи она была забита сюжетами. Опыт недолгой работы сначала участковым, а потом и следователем, имел, безусловно, значение. Но вот психологическая подоплёка событий и поведения персонажей Толику не удавалась. Краткий заочный курс психологии не оставил в его сознании и следа.
Помощь Ляли в таких вопросах была неоценима. Никакая ситуация не могла поставить Лялю в тупик, она могла всё объяснить сразу и понятно.
- Лялечка, как ты думаешь, почему тёща могла участвовать в похищении зятя? Тебе не кажется это противоестественным? – наивно спрашивал Толик.
- А ты представь, милый, как бы ты отнесся к случайно залетевшему в комнату комару, который ночью гудит и зудит у твоего лица, ты всё хлопаешь себя по лбу, и всё мимо, заснуть тебе не удаётся и ты только и думаешь, когда и где он сделает тебе гадость?
И Толик, задумавшись, идёт к письменному столу, а Ляля в кухню.
Кстати, опыт взаимоотношений с тёщей у Толика оказался незначительным . Евгения Борисовна, его тёща, прожив вместе с молодыми два года, и составив своё мнение о семейной жизни дочери, запросилась на « вольные хлеба» и переехала в бывшую коммунальную квартирку Толика, где обрела, наконец, душевный комфорт.
При встрече со мной она свой переезд прокомментировала кратко и чисто по-одесски: «Убиться веником – не встать!», и безнадёжно взмахнув рукой, она отвернулась. Т.е. слов для объяснения у неё не было.
В другой раз Толик мог спросить:-
- Лялёк, отчего бы между соседями могла возникнуть ужасная вражда?
- Да не из-за чего, на пустом месте. Представь, в коридоре встретились два некастрированных кота...
- Обязательно некастрированных?
- Вот именно. Кастрированные толерантны. Или возьмём двух тарантулов в стеклянной банке. Трудно представить что-либо более ужасное и кровожадное, чем их драка. Об этом Куприн писал.
- Нет, нет, это уж слишком, - протестовал Толик.
На мой взгляд, у Толика был лишь один недостаток, и если бы не утверждение Ляли, как врача, что супруг её абсолютно здоров, я бы заподозрила у него наличие склероза. Он был ужасно рассеянной личностью.
Однажды мы вчетвером сговорились пойти в кино – в те годы мы, как ни странно теперь это кажется, регулярно посещали кинотеатры.
Втроем мы ждали Толика у к/т им. Фрунзе. Ждали и нервничали до последней минуты. Ляля уверяла, что всё верно разъяснила по телефону мужу и даже заставила его дважды повторить, куда он должен прийти.
Толи всё не было. Наконец, Ляля, спокойно сказала: « Давайте мне наши билеты, а сами заходите. Я сейчас его приведу. Уверена, что он стоит под «Украиной». ( За углом через квартал был кинотеатр «Украина») И не успел закончиться киножурнал, как они протиснулись на свои места. Ляля оказалась права. Для неё в этом не было ничего необычного. Она знала, что у Толи в мыслях лишь очередной детектив.
Но было у Толика одно неоспоримое достоинство – он с удовольствием гладил Лялечкины белые докторские халаты.
Я однажды стала этому свидетелем. Положив на диван кусок толстой фанеры с одеялом и стоя перед ним на коленках, Толик усердно утюжил Ольгин халат, второй висел уже отглаженный.
Мы с Ольгой вышли в кухню, и выражение моего лица сказало подруге, как
я отношусь к увиденному.
-А как же иначе?! Я работаю! – ответила она на мой укоризненный взгляд,
и обняв меня, она с улыбкой добавила, - Не волнуйся, Толик гладит только халаты! Успокойся!
- Ладно, буду знать, что подарить вам - гладильную доску!
- Да вон она стоит на лоджии! Он её не любит, всегда прищемит себе пальцы или уронит на ноги! И потом – нужна же ему какая-никакая физическая нагрузка!
Детективы выходили один за другим, Толик стал очень известным писателем, но после их переезда в столицу наши дружеские контакты стали ослабевать. Отдыхать они предпочитали уже не в родном городе, а где-нибудь на Кипре.
Дети у них так и не появились. Видно, Ляля решила, что ей хватит одного ребёнка, Толика.
Годы летели, и когда Ляле стукнуло 55, она неожиданно нагрянула
к нам. « А где Толик?» - был наш первый вопрос. « А Толик повёз свою переводчицу
в Грецию», - и видя, что в себя мы придем не скоро, она пояснила ситуацию.
Её рассказ выглядел примерно так:
«Вижу, что столичные сплетни до вас ещё не дошли, иначе не спрашивали бы, где этот тип. Полгода назад взялась одна аспирантка из универа переводить последний его опус на свой родной болгарский язык. Но переводила она, в основном, его деньги.
А мне, старой курице, даже в голову не могло прийти, чем это кончится. Всё-таки не устоял, поехала старая крыша...А ведь старше её на 25 лет.
Сняли они квартиру. Она, конечно, не девочка, ей 30 с хвостиком, но хваткая девица, ничего не скажешь. Была замужем. И честно, не понимаю, зачем ей Толян.
Я ему ни слова не сказала. Хочешь уйти – иди на все четыре стороны. Но не возвращайся! Никогда не прощу! Вот сейчас они на каком-то греческом острове. А у меня путёвка в санаторий на Куяльнике. Хватит! Пора о себе подумать! Подлечусь малость, и погуляю!»
Ольга отдыхала в санатории, а на воскресенье приезжала к нам.
И каждый раз плакалась мне в жилетку, что не может простить себе потраченные впустую годы. «Сдувала с него пылинки, даже детей не решилась завести, теперь вот буду одна куковать...А он...(не буду здесь приводить слова, которыми награждался её бывший супруг.)» Жалко было Ляльку!
Как-то я уехала на два выходных дня навестить в лагере внуков. Вернувшись вечером в воскресенье, спрашиваю мужа, была ли Ляля.
- Была, да сплыла. Толик приехал. Сбежал от переводчицы или наоборот... я не понял, но уточнять не стал. Короче, Лялька бросила санаторий, и они покатили домой!
- Вот дурёха!- вырвалось у меня.
- А Толян не дурак! – одобрительно отозвался мой муж.
И мы оба задумались, каждый о своём. Кто прав, кто неправ – пусть разбираются классики!
Много лет спустя узнала, что один из известных современных
поэтов-юмористов, Игорь Губерман, разобрался в этом вопросе.Привожу по памяти:
"Согласен, на небесах заключается брак...
Там есть у многих таинственный враг!"