Сокращенный перевод с идиш
Этот материал одной из статей из книги Шауля Гинзберга «Исторические произведения» том 1,1937 год, Нью-Йорк (язык идиш). Произведения этого известного историка, Шауля Гинзберга, посвящены жизни евреев в царской России. Их ценность заключается в абсолютной достоверности благодаря тому, что Гинзбург в своей работе опирался целиком на множество архивных материалов.
Враждебная политика царя Николая Первого (годы правления 1825 - 1855) не только разрушила экономическое положение, но имела очень трагические последствия также и в культурной жизни евреев. Особую роль, нанесшую большой вред, при этом сыграли преследования еврейских типографий, начавшиеся в 30-е годы 19-го столетия и по наследству продолжавшиеся в первые годы правления Александра Второго (1855—1881). Они мешали развитию еврейской литературы и задержали распространение образования среди русских евреев. Как известно, на установление хасидизма сильно повлияло развитие еврейской печати в Польше и России. Новое религиозно-общественное движение, которое вскоре получило широкое распространение и вызвало усердное противодействие ее противников, естественно нуждалось в печатном слове, как средстве пропаганды и приобщения еврейского населения. Использовать при этом типографии противников хасидов - митнагдим, было, понятно, невозможно. Поэтому хасиды стали создавать свои типографии, преимущественно в тех местах, где их влияние было сильным - в Волыни, Подолии, в Киевской и Могилевской губернии и т.п. Их противники тоже не молчали. Так в конце 18 и начале 19 столетия возникли типографии хасидов и митнагдим во многих городах, например: в Шклове(1783), Гродно(1788), Славуте(1792), Судилкове (1798), Бердичеве (1798), Вильнюсе (1799), Дубровно (1802), Лядах (1805), Заславе (1807), Минске (1807), Радзивилове (1814), Богуславе (1820) и т.д. Даже в Москве и Петербурге в первой четверти 19 столетия были изданы книги на иврите. Из типографий митнагдим большую известность получила типография Ромма в Вильнюсе, где в 1806 году произошло объединение ранее созданной типографии с типографией Гродно.
Среди хасидских типографий самой крупной и важной была типография Славуты, которую создал известный цадик, раби Пинхас Корецер. Она отличалась своим богатым техническим оснащением и даже имела собственную бумажную фабрику. В 30-е годы 19 столетия еврейский мир был потрясен страшным несчастьем, обрушившимся на позднейших владельцев типографии в Славуте, внуках раби Пинхаса Корецера, братьев Самуила-Аба и Пинхаса Шапиро. Из-за навета они были приговорены к наказанию 1500 шпицрутенами ("прогнать через строй" - так называлось это чудовищное наказание) и затем сосланы в Сибирь. Об этом страшном случае можно подробно прочитать в материалах:
http://www.jewish.ru/history/facts/2001/08/prn_news7086.php
http://historyofslawuta.freeservers.com/wstawky/wst2.htm
(ссылки добавлены автором перевода).
Благодаря движению хасидов еврейские типографии получили быстрое развитие в Волыни, Подолии и Литве. Но закоренелая борьба, которая разгорелась между противниками и сторонниками хасидского движения, также во многом помогла и тому страшному удару, который во времена Николая Первого был осуществлен в отношении еврейских типографий в России.
Хасиды и митнагдим заваливали правительственные учреждения многочисленными доносами. Обвинения митнагдим в большинстве были направлены против хасидской литературы; они стремились показать властям, как вредны и опасны произведения, которые хасиды печатают и распространяют. Свободная интеллигенция и просветители (маскилим), относились к хасидам с не меньшей ненавистью, чем религиозные митнагдим, и также от них правительство получало немало доносов против хасидизма и его сторонников.
В 1833 году два волынских просветителя, Лейб Меркель и Яков Беренштейн, предоставили министру внутренних дел письменный отчет о вреде хасидизма, имеющий все больше распространение среди евреев в России. По их мнению, учение хасидов сильно противоречит чистой вере и морали. Оно - большая опасность не только для евреев, но и для государства, хасиды печатают книги, которые получают большее распространение и имеют негативное воздействие на евреев. Но Меркель и Бернштейн были далеко не единственными среди просветителей, которые дали российской власти такие виды советов. О вреде хасидской литературы, о необходимости обратить внимание на хасидские типографии, правительство получало в большом количестве письменные отчеты из просветительских еврейских кругов. Даже Ицхак Бер Левинзон в 1833 году рекомендовал властям ввести монополию на еврейские типографские учреждения. Его предложение в определенной степени было положительным, но он не предвидел большой вред, который еврейской литературе и просвещению принесут те средства воздействия, которые он считал правильными. Позже Левинзон осознал свою ошибку, но уже было поздно. Все попытки правительства, указывали просветители, остановить вредное воздействие хасидизма остаются безуспешными, потому что служащие не понимают ни иврит, ни идиш. Поэтому они не в состоянии обнаружить вредные хасидские книги. На цензоров тоже нельзя положиться, т.к. евреи печатают постоянно книги с фальшивыми цензурными разрешениями.
Меркель и Бернштейн предложили правительству следующие меры, направленные против хасидской литературы:
1. Надо через специальных людей, которые хорошо знают иврит и идиш, просмотреть все без какого-либо исключения книги, находящиеся у евреев. На те просмотренные книги, которые не содержат в себе хасидские мысли и поучения, поставить законную печать и оставить их владельцам. Все остальные книги уничтожить. Одновременно должен быть установлен большой штраф тем евреям, которые будут скрывать книги от ревизии, и у которых позднее обнаружат книги без печатей.
2.Закрыть все еврейские типографии и вместо них разрешить открыть только три типографии - в Житомире, Брянске и Шклове. Привилегии этим трем типографиям должны быть даны доверенным людям на 15 лет, и для безопасности надо с них взять денежный залог.
3.У каждой из этих трех типографий должна быть установлена особая цензура, которая должна строго следить за их деятельностью.
После того, как министр внутренних дел граф Блудов получил предложения Меркеля - Беренштейна, он об их содержании списался с министром просвещения Уваровым. Тот 30 января 1834 года ответил, что надо, конечно, бороться против распространения хасидских книг но, по его мнению средства, предлагаемые Меркелем и Бернштейном слишком резкие и неуклюжие. Блудов опросил всех генерал-губернаторов еврейских провинций, и 29 ноября 1834 года сообщил министру образования следующее:
На основе тех выводов, что были получены от высшей местной администрации, он пришел к убеждению, что хасидское учение не вреднее, чем учение митнагдим, и что было бы несправедливо и также не политично заводить особые преследования против хасидизма. Эта мнение правительства о противостоянии между хасидами и митнагдим также было представлено царю Николаю Первому…
Исходя из этой точки зрения, правительство перешло к тактике особого "нейтралитета": преследовать обе противостоящие стороны, не делая при этом различия между ними. Хасиды, митнагдим и маскилим (просветители) своими разносторонними доносами и обвинениями только дали правительству материал для осуществления указанного «нейтралитета». Правительство выслушало все стороны и их претензии, их объяснения и советы и использовало все, что было возможно, чтобы считать евреев, наносящими вред, независимо от направления, к которому они относятся, и решило преследовать их всех одинаково…
Согласно предложению Блудова, 27 октября 1836 года был отдан царский приказ, который предписал всеобщую ревизию еврейских книг. В течение года евреи всей России были обязаны представить местным представительствам все книги без цензурных печатей, которые имеются у них. Были назначены ряд раввинов для просмотра этих книг. На те книги, которые раввины посчитали кошерными, они ставили печать и возвращали их обратно владельцам, все остальные книги полиция должна была отсылать в Петербург, в министерство внутренних дел для просмотра и уничтожения.
У местных представительств полиции вскоре образовались целые горы книг на иврите и идиш. Их количество было столь огромным, что стало невозможно транспортировать их в Петербург, уже не говоря о том, что это бы стоило больших денег. И тогда через год позднее, 29 ноября 1837 года был издан царский приказ, который разрешил полицейским отделениям сжечь на месте все "вредные" книги. В еврейских городах были организованы, как в средние века, особые "аутодафе" - костры, на которых полиция сжигала еврейские книги. Сотни тысяч еврейских книг, среди которых многие имели большую ценность, были уничтожены в огне.
Еще одно предложение, которое представили Бернштейн и Меркель, было также реализовано. Согласно того же приказа от 27 октября 1836 года, все еврейские типографии по всей России были закрыты и остались только две, одна в Вильнюсе и вторая в Житомире. Само собой понятно, что монополия на еврейские типографии устранила всякую конкуренцию, вызвала большую дороговизну на еврейские книги. И что еще хуже, эти две привилегированные типографии фактически получили неограниченную власть над всей еврейской литературой в России.
Сколь большое значение возложило правительство на закон 1836 года видно из следующего: Во "Всевышней инструкции для губернаторов" от 3 июня 1837 года кроме общего требования обеспечить, чтобы нигде не были открыты типографии без соответствующего разрешения, был добавлен специальный пункт: " В тех губерниях, в которых евреи могут постоянно жить, губернаторы должны особо следить, чтобы там не находились тайные типографии или литографии". Этот запретительный приказ был принят с целью "облегчить контроль над еврейскими типографиями". Это означало -чтобы легче было уделять внимание еврейским типографиям, они должны быть закрыты.
В конце 1836 года все еврейские типографии были закрыты. Осталась только типография в Вильнюсе, которая принадлежала партнерам - Реувену Ромму и Зимелю Типографу, и кроме этого должна была открыться новая еврейская типография - вначале имели в виду Киев, но затем правительство решило, что более подходящим местом для этого будет Житомир. Типография в Житомире была открыта только в начале 1847 года. В течение целых десяти лет (1837- 1846) только типография Ромма - Типографа была единственной еврейской типографией в России (не считая типографий в Варшаве). Понятно, что она не была в состоянии удовлетворить все потребности еврейского населения в типографской продукции. По материалам вильнюсского цензурного комитета, представленных в министерство образования, эта типография в 1843 году издала 1577675, в 1844 году- 2111117 печатных листов. Но общая потребность на еврейские книги составляла 3 миллиона печатных листов, даже по заниженным данным цензурного комитета, только по религиозной литературе. Это видно из большого числа ивритовских религиозных книг, которые тогда привозили из Польши и заграницы. Особо импорт этих товаров стал расти в 40-е годы, когда начали говорить, что правительство готовиться ввести налог на завозимые из заграницы иностранные еврейские книги. По официальным сообщениям в отчетах, представленных министерством просвещения, были ввезены из заграницы: в 1841 году - 7413 экземпляров, за первые 5 месяцев 1844 года 10400 экземпляров, и за последние 7 месяцев этого года -22000 экземпляров книг. Импортировали не только религиозные книги. В 40-е годы из заграницы, в большинстве из Пруссии, стали привозить литературные и научные книги. Многое в этом плане сделал вильнюсский торговец книг и известный библиограф, Ицхак Айзик Бен Яков. Он привозил немало книг, среди них также произведения средневековой поэтической, философской, лексикографической литературы, которую он сам издавал заграницей. Вильнюсские печатники в любом случае не могли сами удовлетворить все потребности в печатной продукции. Однако они всегда жаловались, что завоз книг из заграницы наносит им вред и добивались, чтобы правительство этот завоз запретило. Известны два случая, когда они пытались получить согласие на это у министерства просвещения. Одно обращение относится к 1843 году, но министр просвещения отбросил просьбу Вильнюсских печатников о запрете ввоза книг их заграницы. Бен Яков, узнав об этом, писал, что такой запрет принес бы большой вред еврейскому просвещению: " Вы знаете, какое сильное влияние сделали и делают сейчас мои книги, которые я ввез и распространил среди евреев, и которые многим евреям открыли глаза, чтобы они видели важность науки и знаний". Известный ивритовский поэт Авраам Бер Лебензон указывал «на тот большой вред и несправедливость, причиненную просвещению евреев в нашей стране из-за того, что осталась одна единственная типография… Даже снабдить публику необходимым числом молитвенников они не в состоянии. Что уж тут говорить о науке, знании языка и образовании".
Через год владельцы типографии в Вильнюсе опять попытались добиться в Петербурге, чтобы был введен запрет на ввоз книг из-за рубежа. Когда об этом узнали в Вильнюсе, то возмутились местные маскилим (просветители). Министр просвещения Уваров в августе 1844 года получил из Вильнюса сразу три просьбы, где была показана большая культурная польза, которую приносят привозимые произведения на иврите и просили его не выполнять наносящее вред предложение вильнюсских печатников. Протест был также направлен из Ковно (ныне Каунас, примечание автора перевода). Группа тамошних просветителей (среди них ивритовский романист Авраам Мапу) в сентябре 1844 года обратились к министру просвещения с просьбой: "Не допустить, чтобы фанатизм закрыл дорогу образованию, и не допустить запрет на ввоз книг из-за рубежа".
Министерство просвещения и на этот раз отказало печатникам из Вильнюса. Подействовали не жалобы просветителей, но положение, которое тогда разрабатывало правительство - новый проект о еврейских типографиях. План о создании государственных еврейских школ был уже готов, и чтобы его исполнить была предусмотрена новая специальная плата - с субботних и праздничных свечей. Но по точным подсчетам оказалось, что те 290 тысяч рублей, которые должен был дать этот свечной налог, не будут достаточными, и что надо найти еще какую-то плату для содержания еврейских государственных школ. И тогда решили использовать для этого еврейские типографии, а также ввести специальный налог на завозимые иностранные ивритовские и идишистские книги. В этом смысле министерство просвещения и внутренних дел выработали особый проект, который был одобрен Николаем, и 27 ноября 1845 года был опубликован "Регламент о еврейских типографиях". Согласно новому положению, были разрешены, как и раньше, только две еврейские типографии: одна в Вильнюсе и вторая в Житомире. Обе отдаются в аренду. Налогообложение и годовая сумма, которую платят арендаторы, будет расходоваться на выплату еврейским государственным школам. С этой же целью одновременно вводится также налогообложение на книги на иврите и идиш, которые ввозятся с Польши: две с половиной копейки за каждый печатный лист, освобождены от этого только "те книги, которые относятся к науке и языкознанию". Оплата этой таксы проводится через цензурные комитеты в Вильнюсе и Киеве, куда должны быть доставлены на просмотр все еврейские книги, завозимые из заграницы. В 1845 году в Киеве проходили "торги" на право содержать типографию в Житомире. Самую высокую цену (4350 рублей ежегодно) предложили сыновья бывших печатников из Славуты – Липа Гешил и Арие-Лейб Шапиро - они получили аренду, и в конце января 1847 года открыли типографию в Житомире. Что касается аренды в Вильнюсе, то она осталась за 2300 рублей ежегодно у Вильнюсских печатников Ромма с напарниками.
Т.о. была сохранена идея монополизации еврейского типографского права и по сравнению с предыдущим, положение еще ухудшилось из-за, того что была введен налог на зарубежные книги на идиш и иврите. Поскольку налог на ввозимые книги был высоким, то импорт книг из заграницы и Польши резко упал. Например, за 1847 год Киевский цензурный комитет получил всего 51 копейку налога за ввозимые книги. Легальный ввоз книг исчез. И даже в тех случаях, когда пограничному контролю удавалось обнаружить контрибуцию книг, то правительство с этого почти ничего не имело, потому что при продаже конфискованных книг их надо было отдавать за бесценок. За 1849 год Киевский цензурный комитет имел с продажи таких книг только 230 рублей. Доход Вильнюсского комитета за 1848 год составил 95 рублей. Согласно закону не полагался налог на научные книги из-за рубежа. Но министерство образования вообще очень неохотно освобождало такие иностранные книги от таксы.
Монополия на еврейские типографии совместно с еврейской таксой на книги из-за рубежа вызвали дороговизну на еврейские книги. Будучи огражденными от какой-либо конкуренции арендаторы этих двух типографий использовали свои привилегии и брали большие деньги за самые ходовые книги. Просветители и общественные деятели часто жаловались на это. Заметки об этом мы находим также в прессе того времени. "Сколько раз мне приходилось указывать представителю Житомирской типографии на высокие цены на все книги, что они издают - писал И.Вольтер (в русско-еврейском журнале "Рассвет" "1860 год, №9), но его ответ был всегда на все мои претензии «Не покупайте!» Но можно ли было следовать его совету там, где речь идет о самых необходимых книгах, о сидурах, пятикнижиях; о книгах, без которых даже дети не могут обходиться. Может, расходы так сильно выросли? Ни в коем случае, нет. В Житомирскую типографию было завезено машинное оборудование, продукция стала существенно дешевле, и несмотря на это брали теперь 2 рубля 75 копеек за махзоры, которые раньше стоили 75 копеек. Загадка объясняется просто: раньше повсеместно были еврейские типографии, затем все были закрыты, кроме Вильнюсской и Житомирской. И тогда владельцы этих двух типографий получили полную возможность назначить такие цены для книг, как им пожелалось".
Но, гораздо хуже было то, что благодаря монополии, эти две типографии, стали безграничными вершителями над всей еврейской литературой. Много страданий выстояли писатели от правительственной цензуры. Но этого было мало, они имели над собой еще вторую, более строгую цензуру от печатников, ведь без их согласия, ни одно произведение на идиш или иврите не могло увидеть свет. Житомирская типография наследовала место Славутской и преданно стерегла место: она печатала исключительно хасидскую литературу и религиозные книги. О печати в Житомире книг Гаскалы (просвещения) и вообще светской литературы не могло быть речи. Когда в Житомире открылась раввинская школа, ее учителя, среди которых было немало писателей, не имела возможности печатать свои труды в Житомире, и они должны были делать это в других местах. Так, например, Х.Лернер был вынужден напечатать в 1850 году свой труд "Учитель языка" в Лейпциге, И.Айхенбойм в 1857 году "Мудрость обучения" в Варшаве. Вильнюсские печатники были более либеральными, чем Житомирские. Они иногда печатали также книги просвещения, но только умеренные, не радикальные, и они строго береглись от конфликтов с хасидами и верующими вообще.
Из еврейских писателей особо пришлось терпеть от монополии типографий Израилю Аксенфельду. В течение десятков лет он искал возможность напечатать свои произведения, но все его попытки были безуспешными. Почувствовал горечь монополии также знаменитый ивритовский писатель Абрам Мапу, с именем которого связано становление новоивритовской беллетристики. Т.к. Вильнюсская типография была единственной, которая печатала также светские книги, и Житомирская с ней в этом плане не конкурировала, то она в таких случаях брала высокие цены за свою работу. Еврейские писатели того времени, даже самые значительные, были людьми без каких-либо средств, которые еле-еле справлялись с расходами своих семей. Большие расходы на печать были им не под силу.
Монополия на еврейские типографии, просуществовала 25 лет. Ее вред в конце был осознан, и по закону от 26 апреля 1862 года эта монополия с таксой были отменены.