По приезду Саксофонист написал Конторщику подробный отчет, как этого требовали навязанные обязательства. Развёлся с женой. Матёрая буфетчица навсегда исчезла из его жизни.
Постепенно сумбур ночей сменился здоровым крепким сном. Жизнь дала немного солнца и мёда, пытаясь примирить его с судьбой.
Отношения с Конторщиком непостижимым образом переросли в дружеские. У него было превосходное чувство юмора и редкий талант быть своим парнем в любой компании. Но Саксофонист не забывал, кто есть, кто и старался как можно реже водить волка по овчарням.
Тётя Дора иногда поучала: «Не оглядывайся назад, превратишься в соляной столб». И Саксофонист договорился с совестью.
Став хорошим дирижером заслужил в музыкальных кругах авторитет и уважение. Неизбывную потребность играть на инструменте реализовывал на творческих вечерах, но желаемого удовлетворения не получал. Его внутренний творец томился жаждой самовыражения, а нить рассудка окончательно запутывалась в поисках верного пути.
Сама того не ведая проблему разрешила Ася-Маргарита.
Однажды, рассказала ему, как долгое время её авторские модели из-за происков завистников не имели доступа к подиуму. Тогда, сплотив единомышленников энтузиастов, она создала творческую мастерскую. Ей удалось успешно реализовать коллекцию, а некоторые экземпляры взяли швейные фабрики для запуска в массовое производство.
У Саксофониста молниеносно родилось решение попытаться создать свой музыкальный ансамбль, набрать способных ребят и играть, играть для души.
На следующий день он вплотную занялся вопросами рекрутмента талантов.
Через полгода, организованный им диксиленд дал первый концерт в Доме актёра. Каждый в отдельности и все вместе они творили музыкальное чудо, не ведая границ вдохновения и пределов виртуозности.
В момент сольного исполнения у Саксофониста появилось чувство, что играет не он, а некто вселившийся в него, нечеловечески талантливый способный создавать музыку, идущую сквозь все печали и радости мира.
Диксиленду аплодировали стоя. Этим вечером на музыкальном небосводе заснеженного города зажглась новая звезда.
В жизни много парадоксов и, если одни зажигают звёзды, то непременно находятся другие, пытающиеся эти звёзды погасить или, на худой конец, приглушить яркость. Этакие курочки с ведром, чтоб не загорелся Кошкин дом.
Больше всего чиновников возмущала независимость диксиленда. Не согласовали репертуар, не спросили разрешения на существование, курсируют по городу с несанкционированными концертами.
Саксофониста вызвали в высокий кабинет.
Начальство, дядька с квадратным лицом и взглядом тяжёлым как булыжник. Явно, способный украсить любой кабинет следственного отдела НКВД тридцать седьмого года, но по какой-то злой иронии судьбы угодивший в сегодняшний день, да ещё в отдел культуры. Казённо вежливо пригласил провинившегося присесть и поведать о противоугодных музыкальной жизни города деяниях.
Саксофонист пытался объяснить, что ничего криминального в выступлениях диксиленда нет. Никому не доложили, потому что позиционируют себя не более чем любительское содружество. Если мужики сколачивают компанию дворовых доминошников, они не идут за разрешением в различные инстанции. Выходят в свободное время и стучат, для собственного удовольствия, для души!
Начальство немного посердило брови, переваривая информацию, потом поинтересовалось, какими соображениями руководствовались, подбирая репертуар.
-Выбирали мелодии наиболее популярные среди любителей джаза и больше ничего, - устало ответил Саксофонист.
-Почему не представлены советские композиторы? – без интереса вопрошал дядька.
-Повторяю, мы свободное любительское содружество. На балансе отдела культуры не состоим. Играем что хотим! – почти разозлился Саксофонист.
Помолчав, начальство громко вздохнуло.
-Молодость, молодость! – в его голосе звучала добрая зависть, - не помню, кто сказал: «Свобода художника и творца столь же иллюзорна, как и всякая другая». Вы человек не глупый, надеюсь, понимаете, о чём я. Введите в репертуар несколько мелодий, хотя бы, Утёсова. Мой вам совет, не упорствуйте, – по-отечески назидательно изрёкло начальство.
Саксофонист решил к совету прислушаться, у Утёсова есть вполне приличные и всеми любимые мелодии. Бывают же приятные неожиданности, дядька-то умный и не лишён доброжелательности, вот тебе и булыжный взгляд!
Счастливый и довольный, как пионэр, победивший в соревновании по сбору макулатуры, Саксофонист пошёл к Вере.
В последнее время он много размышлял об их отношениях. Иногда в глазах Веры читался немой вопрос: «Что дальше?», но разговоров на эту тему не заводила, угадывая шестым женским чувством, что Саксофонист к ответу не готов. Любил ли он её, наверное, любил, но связать себя браком не решался, более того, панически боялся. Он знал, что Вера это понимает и не торопит. Вера, самая лучшая женщина на свете, « не потому что с ней светло, а потому что с ней не надо света», кажется, так сказал поэт.
Как прекрасна была бы жизнь, если бы повсюду не шевелилась бдительная серость. По её ехидной прихоти Саксофониста с дубовым постоянством вызывали на начальственные ковры. То его оркестр обвинялся в исполнении произведений опальных композиторов или запрещенных к воспроизведению отдельных мелодий. То перед великими праздниками диксиленд не шагал в ногу со всем человечеством, злостно уклоняясь от патриотической тематики. То вдруг становилось известно, что у организованного им коллектива появились неприличные мысли о свободе творчества и личной свободе вообще.
Плюс ко всему Конторщик ласково держал удавку дружбы на шее.
Иногда Саксофонисту казалось, душа его, как жалкая тряпица висит над пропастью жизни, готовая оборваться в любой момент.
Успокаивался только у Веры. Засыпал, положив голову ей на плечо, слушая ласковый голос, переходящий в шелест морских волн из далёкого детства.
Совершенно неожиданно, его снова отправляли на гастроли, на сей раз в далёкое Перу.
Это было некстати. Диксиленд уже вырос из любительских штанишек, и Саксофонист активно занимался вопросами присвоения официального статуса. Официальный статус ко многому обязывал, но и открывал широкие перспективы.
Перед поездкой состоялось рандеву с Конторщиком, после которого хотелось самому себе набить морду. Это было последней каплей, и Саксофонист решил не возвращаться. Дела диксиленда передал Бармину, талантливому трубачу и человеку с неплохими организаторскими способностями. О цирковом оркестре душа не болела, сиротой не останется.
Душа болела о Вере. Он, по известным причинам, ничего не мог ей рассказать, и получалось как-то некрасиво. Но душой чувствовал, умная Вера всё поняла и отпускает. Окончательно убедился в этом при прощании. Она с особой теплотой и печалью пожелала ему счастья. Саксофонист, не сдерживая слёз, просил простить его и постараться тоже быть счастливой. Вера ответила странной фразой: «А я уже счастлива, ты даже не представляешь, какая радость ждёт меня впереди». Он так и не понял о чём речь.
В Россию Саксофонист не вернулся. Прожив два года в Перу, перебрался в Бразилию. Он сдержал слово, поднялся на Корковаду свободным человеком, но часть души так и осталась распятой на кресте.
Новую жизнь строил с упорством муравья. В моменты ностальгии запрещал себе оглядываться назад и побеждал отчаяние. Постепенно все наладилось, Саксофонист работал много, интересно, и жизнь ему казалась вкусной.
Через восемь лет, путешествуя по Скандинавии, в Финляндии попал на концерт диксиленда. На буклете было написано «Диксиленд под управлением Бармина». Слегка царапнуло, это же его выстраданное детище! Ребята играли потрясающе. Состав немного изменился, но в основном остались те, с которыми он когда-то начинал. После концерта хотел пообщаться, но не осмелился. Наверное, по той же причине, по которой женщина, в своё время бросившая ребёнка и увидевшая его через много лет в благополучии и славе, в душе гордясь и радуясь за чадо, подойти к нему не смеет.
Пролетели годы.
Ослабленные с детства бронхи, перегруженные многолетней работой, сдали. Врачи запретили играть.
Саксофонист уехал в Европу. В небольшом курортном испанском городке купил маленькую квартирку и жил счастливо, не оглядываясь назад. Вечерами гулял по набережной, днем купался, грелся на солнышке. Любил посидеть за чашечкой кофе в кафе с видом на море. Один раз в неделю ездил в Барселону, чтобы в парке Гауди поиграть на саксофоне. Играл с душой и для души. Помимо туристов, у него была своя публика, люди знали, что играет он по четвергам и специально приходили слушать.
Сегодня был четверг. Саксофонист, почему-то вспомнил тётю Дору и заиграл Маленький цветок. Среди восхищенных слушателей увидел Веру. Она не очень постарела и по-прежнему была красива. Рядом с ней стоял молодой человек, Вера показала на него глазами и слегка подтолкнула вперед, взгляд призывал: «Смотри!!!». И Саксофонист, вдруг вспомнил фразу: «Я уже счастлива, ты даже не представляешь, какая радость ждёт меня впереди», как же он не догадался тогда! Вот она радость, стоит и не понимает, чего это мать подталкивает его вперед. «Наш сын?», спросил глазами Саксофонист, Вера утвердительно кивнула головой. Мелодия закончилась, мужчина с седыми висками взял Веру под руку, она нарочито громко произнесла: «Жаль, что сегодня ночью мы улетаем!». Сын тоже взял её под руку, и они пошли вдаль по аллее. Вера оглянулась. Саксофонист хотел бежать в след, но не посмел. Сел на газон, долго приходил в себя, играть сегодня он уже не мог…
…и вот эта бессонная ночь…
Саксофонист оглянулся назад, и душа его превратилась в соляной столб.
.