Было ещё рано, когда Молотов проснулся. Он не хотел открывать глаза, надеясь на то, что Морфий снова возьмёт его к себе. Супруга хмурилась, когда он так называл сон именем его властителя: «Что это за дурацкие фантазии, Мэлор? Ты же не на кафедре перед студентами!» Она хотела простоты семейных отношений. Это была естественная реакция на тот мир отношений, который царил в её детстве. В прошлом столетии родители назвали её мужа так от сокращённого МарксЭнгельсЛенинОктябрьскаяРеволюция, а её собственные родители в порыве преклонения перед греческой мифологией определили свою дочь, как Иолантой. Мэлор нежно звал её Лантуней.
Обычно жена спала чутко, но на этот раз глубоко. Может попала в приключения оперной Иоланты?
От этого шутливого предположения Мэлор улыбнулся. Но глаз не открыл, уверенно ощущая, что, как выражался его шеф по кафедре, «жизнь удалась». И это утверждалось вопреки тому, что его руководитель уже трижды менял своих жен на новые, более молодые и славословил новый режим за отсутствие парткомов, в которых бы разбирались подобные вольности коммунистов, будь они хоть докторами наук.
Итак, вчера они отмечали в шикарном ресторане города кандидатскую Семёнова, которого родители назвали в своё время Калистратом и тот же многоженец Болтунов, сидя рядом с очередной бывшей студенткой, отмечал глубокий смысл кандидатской: «Свежо, оригинально, смело! Одним словом, SOS!»
- Где бы ты был, поклонник Амура, останься коммунисты у власти? – проворчал сидевший под боком Мэлора восьмидесятилетний декан Алтухов.
И сам себе ответил, не обращая ни на кого внимания:
- Торчал бы в преподавателях. А то и лаборантом подрабатывал... Свежо, как только что появившееся hovno. Вот и вся кандидатская. Ничего не изменилось в околонаучном мире!
И опрокинул в рот рюмку с Henesi.
Мэлор поморщился. Он тоже не отказывался от спиртного, реализуя возможность полакомиться зарубежным качественным… пойлом.
И хохотнул от удовольствия.
Всё нормально, он чувствует себя отлично!
Но кто он?
Кто?
?
Морфей ещё держал власть на ним и уволок в глубины подсознательного, словно властитель Аид, показывая все «прелести» загробного мира.
Но это был не сон в его лоскутном понимании. Это были ощущения истинного представления о себе под глыбой боли, нытья, тянущего выматывания.
Мэлор снова проснулся, но уже в холодном поту, словно он выкарабкался из пещеры с очень узким давящим высотой земных пластов ходом. И тут же пришло понимание, что он болен.
Он еще полежал на кровати, стараясь не шевелится и не разбудить жену. Затем встал, чтобы заняться комплексом упражнений, освоенным им в больнице, когда лечил позвоночник. Еще кардиотренажёр, скакалка и гантели.
Латуня к концу его упражнений уже суетилась на кухне, оттуда пошёл запах кофе. Тело налилось энергией, которую хорошо немного пригасить под душем.
- Что случилось? - поинтересовалась Иоланта. Сначала в автоматическом режиме, а затем в её вопросах появились нотки заботливости и сопереживания. – Позвони Женьке Купцову, он сейчас модный психолог.
Мэлор знал о своём однокласснике восторженные отзывы горожан. Но те и представить не могли, что при встречах Молотов и Купцов сначала выпивали по 150 грамм чистого спирта, словно на спор: кто поморщится? Предложение благоверной понравилось Мэлору.
Вскоре он уже сидел в кабинете одноклассника и после короткого рассказа о причине встречи резюмировал:
- Вот так и живу, дорогой.
- Вижу, оригинального мало, всё как у всех.
- Да нет, здесь другое! Я чувствую, что истинная жизнь прикрыта чем-то иным. И дело не в степенях и званиях. Мало ли героев соцтруда в наше комсомольское время делалось методом кошара? И кто о них, медаленосных, помнит? Никто… А сегодня этот сон. Да и не сон, а нечто проклюнувшееся. Вдруг понял, что во мне сидят несколько гавриков. И каждый на себя тянет…
- Про белую горячку не буду рассказывать, ты не тот клиент. Ведь пьёшь со мной, но обязан предупредить о тысячах клеток, которые кайфуют от спирта, а затем погибают.
- Не пугай: всё снова быстро восстанавливается…
- Ну, если ты знаешь больше меня, то давай ещё по одной.
- Вот и скажи, почему я чувствую себя хорошо, но в то же время знаю, что болен.
- Всё просто, - глубокомысленно ответил одноклассник, - твой организм ведёт себя не искренне, он обманывает тебя, выдавая желаемое за действительное. Но тот короткий сон или межсознательное состояние открыли для тебя правду. Готовься к грустному финалу – болезнь, сдерживаемая сознанием, и смерть.
- Вон ты как? - поразился Мэлор. - А ещё друг! Почему бы не рассказать, что я получил некую воспитательную картинку о том, что может случиться, если я образ своей жизни не изменю? И с какого такого случая мы пьём в твоём кабинете?
- Поехали в твой, но по дороге возьмём Diva, спирт я не имею права выносить наружно, - хохотнул Женька.
- Ты же понимаешь, что и самая дорогая водка в мире - тот же спирт, только почище медицинского. Так что с этого момента я завязываю пить.
- Вот этого делать нельзя никак, - серьёзно предупредил Евгений Павлович, - организм не простит, он привык гореть спиртом и никаких резких движений не вынесет, отомстив болезнью, а то и внезапной остановкой сердца. Увы, статистика непреклонна. И пить, мой друг, надо будет все более дорогой и хорошо очищенный алкоголь напёрсточными дозами. Без тостов.
Мэлор резко встал, протянул руку другу на прощанье и молча, вышел.
Кажется, он понял правду жизни – пристрастия и чувства пленят человека, а прозрение – дорогое удовольствие.
У Молотова не испортилось настроение, он не шёл, поникнув головой. Он жадно смотрел на мир вокруг, словно видел его впервые.