ЗОЛОТОЙ МЕДАЛЬОН,
или Необыкновенные приключения Витьки Картошкина
и древнерусского княжича Лучезара
Повесть
1
Витькина жизнь полна интересными событиями. Не успеет закончиться одно, как уже начинается другое, ещё более интересное.
Сегодня он возвращался из школы в самом прекрасном настроении: учебный год, который выдался на редкость тяжёлым, завершился, и впереди Витьку ждали летние каникулы. Раздольную жизнь на предстоящее лето Витька заслужил своими хорошими отметками, которые, как все знают, просто так не выставляются.
Иногда, конечно, случаются недоразумения, когда недобросовестные учителя ставят какому-нибудь лентяю незаслуженно высокую оценку. Но такому ученику гордиться особенно нечем, потому как он не может не понимать, что на самом деле никакой он не «кладезь знаний», а просто обычный тупица. А подобные махинации у честных людей во все времена вызывали к её участникам презренное отношение.
Сам Витька старательно избегал всякого рода сомнительные сделки и отца с матерью твёрдо предупредил, что, если они вдруг надумают когда-либо попросить хоть одного из учителей поставить ему хорошую отметку, он тут же бросит школу и уйдёт в грузчики.
Конечно, и у Витьки, как у всякого ученика, бывали в учёбе нерадостные минуты. Только в отличие от других он не тянул время, а скоро исправлял оценку на более достойную, чтобы не чувствовать себя последним дураком.
Время от времени Витька останавливался и раскрывал дневник - полюбоваться своими отметками. В один из таких приятных моментов он чуть не угодил в глубокую яму, которой вчера здесь ещё и в помине не было.
- Куда прёшься? – услышал он рассерженный голос и замер на самом краю. – Читать не умеешь?
Только сейчас Витька рассмотрел предупреждающую надпись «Посторонним вход воспрещён». Если бы не эта табличка, он, скорее всего, развернулся бы и ушёл: мало ли в городе случается авральных земляных работ – то водопроводную трубу вдруг прорвёт, а то, глядишь, и саму канализацию, об аварии которой за километр узнаешь.
Однако в тех местах таблички сроду никто не развешивал. Должно быть, само собой подразумевалось, что нормальные люди не попрутся туда, где ревут экскаваторы и гудят насосы, откачивая воду, а что ещё вполне возможно - из-за неприятного запаха, от которого особо впечатлительные натуры в один момент могут брякнуться в обморок.
Но тут стояла непривычная тишина, если не брать во внимание громкий окрик, но и тот, как оказалось, – по делу.
- Огораживать надо, - всё же буркнул Витька. – В целях безопасности…
- Умник! – хмыкнул бородатый дяденька, на котором из одежды были только шорты да широкополая шляпа, какие носят все американские ковбои. Шляпу, по всему видно предусмотрительный дяденька носил не для форсу, а чтобы не напекло в голову.
Витька набрался смелости и спросил:
- А чего это вы тут делаете?
- Археология, брат, - весёлым голосом ответил бородатый. – Слыхал о такой?
- Да так… не очень… - напустил туману Витька, имея об этом кое-какое представление из учебника истории.
Бородатый внимательно поглядел на него и серьёзно объяснил:
- Археология, брат - это наука, изучающая быт и культуру древних народов по сохранившимся вещественным памятникам… Так понятно?..
Витька кивнул.
- А теперь не мешай, - попросил бородатый. – Иди погуляй…
Витька сделал вид, что уходит, но, когда бородатый спустился по лесенке в яму, быстро заглянул сверху.
В яме, будто муравьи, копошились люди. Среди них присутствовала даже одна молодая тётенька. Она тоже была в шортах, только ещё в лёгкой майке и белой косынке, из-под которой выбивалась прядка светлых волос. Сидя на корточках, она что-то кропотливо расчищала кистью.
Витька впервые видел, чтобы кисть применяли не по прямому назначению. Археология, оказывается, загадочная наука. Только он начал к ней приобщаться, а уже сделал первое открытие.
А очередное открытие, совершённое прямо в его присутствии совсем доконало Витьку.
Молодая тётенька расчищала-расчищала своей кистью, да вдруг как воскликнет:
- Меч! Иван Иванович, меч!
Тут все повскакивали со своих мест и, окружив тётеньку, стали вслух восхищаться.
Что уж тут говорить о самом Витьке! Как только он услышал про старинный меч, так у него аж захватило дух. Не то чтобы он никогда мечей не видел. Видел, конечно, в музее. Но в музее какой интерес смотреть? Там ведь и подделку могут выставить. А иначе зачем оружие под стеклом держать? Не полезешь же под стекло проверять! Да и кто тебе разрешит!.. А тут меч прямо из земли извлечён, и с такой глубины, куда его никто не будет закапывать для смеха. Тут обман исключён!..
И Витька сам не заметил, как очутился в яме, протиснулся между столпившимися учёными археологами и зачарованно уставился на меч.
- Хочешь подержать? – спросил бородатый, ничуть не удивившись его появлению.
- Хочу, - проглотил Витька вздох.
Ржавый меч оказался довольно тяжёлым, и Витька едва его не выронил. Эдак в бою им так намашешься, что и рук не поднимешь. И Витька для пробы несколько раз взмахнул мечом в разные стороны, будто сражался с целым полчищем врагов.
- Эй, эй! – перепугался бородатый Иван Иванович и тут же меч отобрал. – Ещё сломаешь со своей ухваткой!
- Шутите?
- Какие могут быть шутки, - опроверг его домысел бородатый. – Если у тебя вся стать богатырская.
Слышать о себе такое от уважаемого учёного, который побольше других знает всё о богатырях, было приятно.
Но Витька виду не подал, а самым будничным голосом сказал:
- А давайте я вам помогу раскапывать.
Все засмеялись, а тощий очкарик в панамке, с едва пробившейся бородкой (наверное, ещё только начинающий учёный, как и друг Вовчик, который из интереса к науке все книги библиотек города перечитал не один раз) без разговора вручил Витьке лопату и указал, где копать.
- От сих и до сих, - сказал он. – И ни на сантиметр в сторону… Иначе уволю… Уяснил?..
- Не маленький, - солидно отозвался Витька, отложил дневник и, деловито поплевав на ладони, принялся за работу, сразу почувствовав себя настоящим археологом.
Поглядев, с каким усердием Витька приступил к своим новым обязанностям, и другие археологи занялись делами. В яме наступила тишина.
Неизвестно, как долго Витька орудовал лопатой, но она вдруг во что-то со скрежетом упёрлась, и внутри у Витьки всё заликовало: это ли не удача - самому обнаружить древнюю вещь! Витька украдкой огляделся (кто-нибудь из археологов заметил или нет? А то ещё набегут, а потом возьмут, да и всю славу первооткрывателя себе присвоят). Но занятые делами учёные за Витькой не подглядывали, и он слегка успокоился.
За неимением в своём распоряжении кистей, щёток, скребков и других приспособлений, просто необходимых в его профессии, которыми, как он догадался, археологи пользуются для того, чтобы случайно не повредить ценную для науки вещь, пришлось применить старый испытанный метод. В своё время Витька использовал его при расчистке родничка, когда гостил у бабушки в деревне. До сих пор тот родничок исправно служит, а жители с благодарностью вспоминают работящего земляка.
Витька присел на корточки и принялся разгребать землю дрожащими руками. Если бы рядом находилась бабушка, она бы непременно высказалась в том духе, что руки у него дрожат, видно, оттого, что он воровал кур. Это её самая излюбленная присказка. А какое здесь может быть сравнение: бестолковые куры, которые сами по себе бродят по деревне, или древняя до невозможности вещь, которую найти - уже целая наука…
Витька перепачканными пальцами извлёк из суглинка жёлтый медальон на цепочке, усыпанной цветными камнями, и, затаив дыхание, потёр его о белую рубаху, моментально позабыв о том, что мать возилась с ней допоздна, заботливо подготавливая наряд к выпускному классу. Но такие пустяки пускай беспокоят каких-нибудь вислоухих, а настоящие учёные и не на такое способны!
Когда золото блеснуло на солнце и Витька разглядел на медальоне непонятный рисунок, он торжествующе вскинул руку и осекавшимся голосом сказал, старясь всё же сохранять спокойствие, чтобы не показаться опытным археологам совсем уж зелёным:
- Я кое-что тут обнаружил! Не подскажете мне, что это за штучка такая?
Витька всю жизнь считал, что любопытными бывают одни девчонки. Ну и ещё, может быть, его самый закадычный друг Колюня по прозвищу Пельмень. Но, как теперь дополнительно выяснилось, этим страдают и учёные археологи: они опять к нему сбежались, как давеча к тётеньке.
- Ну-ка покажи, - потребовал на правах начальника бородатый Иван Иванович и протянул сложенные лодочкой дрожащие ладони. (Тут, видно, тоже не обошлось без бабушкиных кур.)
- Пожалуйста, - сказал Витька и с таким видом вложил в его ладони медальон, будто находил их каждый день по нескольку штук.
Внимательно осмотрев древнюю находку, Иван Иванович с восторженным удивлением вскричал:
- Фантастика! Перед нами царская птица, древний геральдический знак! Согласно мифологии древних сарматов, это символ материального воплощения царской власти, хранитель богатства и славы, процветания государства, залог военной удачи… Непонятно только, как он попал в захоронение русского воина…
Медальон стал переходить из рук в руки окруживших Витьку коллег-археологов, которые с не меньшим восторгом разглядывали изображение могучего золотого орла, стоявшего в царственной геральдической позе с распахнутыми крыльями.
Когда все вдоволь налюбовались редкой находкой, вспомнили и про Витьку.
- Ну ты, парень, отличился! – сказал бородатый Иван Иванович и с чувством приобнял Витьку. – Это, несомненно, сенсация мирового уровня… Фантастика!
Остальные археологи тоже не скупились на похвалы: жали руки, похлопывали по плечам и даже пообещали, что когда выставят медальон в музее, то обязательно укажут в табличке, чьих дело рук, что явлен на свет уникальный экспонат.
Другой на Витькином месте неимоверно бы возгордился от внезапно обрушившейся на него славы, а Витька только скромно улыбался, принимая заслуженные поздравления. Правда, видя, с какой завистью приглядывается к нему тощий очкарик в панамке, которого Витька безошибочно определил в начинающие учёные, Витьке захотелось было сказать, чтобы он так не переживал – мол, у него всё ещё впереди, – да передумал. А то подумают ещё, что не успел он сделать открытие, а уже хвастается. Пускай видят, что Витька самый скромный из учёных, и он как можно беспечнее заметил:
- Что бы вы без меня делали…
2
Увидев перепачканного с головы до ног Витьку, мать сокрушённо всплеснула руками:
- Это где ж тебя носило?
Витька с превеликим интересом оглядел свой потускневший наряд и обстоятельно ответил:
- Меня нигде не носило. Это я раскопками занимался.
- Оно и видно, что раскопками, - покачала головой мать и не преминула подколоть: – Поросёнок, он всегда грязь найдёт.
- Чего ругаешься? – недовольным голосом сказал Витька. – Я научное открытие совершил, а тебе какой-то рубахи жалко… Меня теперь, может даже, по телевизору покажут… на весь мир.
Но мать не поверила в его научное открытие мирового масштаба и пригрозила:
- Вот скажу отцу, он тебе вихор быстро надерёт… А то ишь ты, моду какую взял – одежду портить… Она, между прочим, денег стоит.
Хоть отец за всю жизнь и пальцем Витьку не тронул, Витька спорить не стал.
- Сам постираю, - ответил он. – Что за важность.
Мать, не привыкшая со стороны сына к подобным заявлениям, очень удивилась:
- Не иначе как где-то кобель сдох!
- Это что? – заносчиво сказал Витька. – Теперь всегда сам на себя всё буду стирать!..
- Полегче! – испугалась мать его решению, но приставать перестала.
Витька поплескался в ванне и сел ужинать, решив, что стирка может немного и подождать. После нескольких ложек горячего супа его разморило так, что глаза стали закрываться сами собой.
Поглядев на сына, клюющего носом от усталости, мать сжалилась:
- Иди спать… горе ты моё луковое.
Витька через силу разлепил веки и предупредил, вяло поводив пальцем:
- Смотри не стирай… Я сам…
- Как скажешь… - улыбнулась мать.
Витька тяжело поднялся, опираясь на стол, и заплетающимися ногами пошёл из кухни, для равновесия придерживаясь за стены. Только он добрёл до своей постели, как тут же провалился в глубокий и интересный сон, где познакомился с одним русским витязем. А что он ещё мог увидеть, впечатлённый сегодняшним днём? Впрочем, может, это вовсе и не сон был…
… Витька шёл по лесу и удивлённо озирался. Ещё никогда ему не приходилось видеть такого густого леса. Не лес, а прямо непроходимые дебри, куда солнечные лучи почти не пробивались, и поэтому там всегда стоял прохладный сумрак. Даже деревья были такой толщины, что не только обхватить их за один раз было невозможно, но и не сразу обойдёшь пешком. А ещё в этом удивительном лесу водились разные звери и птицы, которые совсем не пугались человека, как будто видели его впервые в своей жизни.
В скором времени Витька вышел на цветущую поляну, где трава доходила ему до пояса. Поляна была настолько наполнена солнечным светом, что Витьке на миг пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть. И тут же ему в уши плеснул завораживающий звон, который исходил отовсюду: стрекотали кузнечики, жужжали пчёлы, пели птицы…
От переполнивших его чувств Витьке захотелось беззаботно поваляться в тёплой траве. Только он раскинул руки, чтобы упасть на спину, как заметил чьи-то глаза, которые внимательно наблюдали за ним из кустов.
Голубые глаза, без всякого сомнения, принадлежали человеку, и Витька безбоязненно крикнул:
- Эй, кто там? Выходи, не бойся! Я мирный человек!..
Чуть погодя кусты раздвинулись, и вышел русоволосый кудрявый мальчишка. Он ловко запрыгнул на поваленное бурей дерево и замер, по-хозяйски уперев руки в бока. По виду он был ровесником, но в плечах покрепче и одет странно: красная шёлковая рубаха, подпоясанная ремнём с пряжкой, украшенной драгоценными камнями, синие парчовые штаны, а на ногах красовались кожаные сапоги с загнутыми кверху носами, расшитые золотом.
Пока Витька с любопытством разглядывал его наряд, мальчишка смело заявил:
- Я княжич Лучезар, сын князя Мстислава, и мне неведом страх, свойственный простолюдину.
- Чего клеешь? – не поверил Витька. – Сейчас двадцать первый век!.. Какой такой ещё княжич-мажич?.. Кино что ль снимаете?
Мальчишка сдвинул брови и грозно спросил:
- Как ты посмел княжича обидеть, смерд?
- Ты не очень-то, - возмутился Витька. – А то не посмотрю, что артист, наваляю по первое число… Будешь знать, как задаваться… - и он проделал руками жест, понятный любому мальчишке на свете.
Но этот артист из погорелого театра, как ожидалось, не испугался, а спокойно ответил:
- Я по одежде догадался, что ты вражеский лазутчик… Сейчас возьму тебя в плен…
Витька самоуверенно тряхнул своим вихром и заявил:
- Это ещё неизвестно, кто кого в плен возьмёт.
Мальчишка спрыгнул с дерева и настороженной походкой двинулся на Витьку, посверкивая глазами из-под сдвинутых бровей.
- Смелее, смелее, - подбадривал его Витька и для наглядности подманивал ладошкой.
Подобное неуважение к княжеской персоне мальчишку, видимо, очень задело, и он с пугающим криком налетел на Витьку.
Сцепившись крепче двух братьев, они упали в траву и принялись по ней кататься. Одолеть вёрткого Витьку не просто было и для более подготовленного противника, чем незнакомый мальчишка, поэтому борьба проходила с переменным успехом – то один одерживал верх, то другой. Понятное дело, что такая неразбериха до бесконечности продолжаться не могла (всё равно бы кто-нибудь победил), но вмешалось провидение, прервав поединок грозным рёвом.
Мальчишка вздрогнул и, отпустив Витьку, вскочил на ноги. Витька незамедлительно последовал его примеру.
У поваленного дерева, где недавно находился мальчишка, на задних ногах стоял огромный бурый медведь и, поводя мордой, с шумом втягивал воздух. Не надо было даже слыть опытным охотником, для того чтобы понять: медведь учуял добычу, которую представляли собой Витька и этот самый Лучезар, если он, конечно, не врал, что его так зовут.
- Замри, - скорее догадался, чем расслышал Витька, когда Лучезар едва заметно шевельнул губами.
Постояв некоторое время в нерешительности (видно, больно уж медведю не хотелось перелезать через дерево, а может, на их счастье, зверь просто был сыт), он ещё раз устрашающе проревел и, опустившись на все четыре лапы, убрался восвояси. Было видно, как у него под густой шерстью шевелились могучие лопатки.
И правильно сделали, что не стали связываться с медведем: такой в два счёта растерзает любых храбрецов, вздумай они только потягаться с ним силой.
- Ты правда что ль княжич? – миролюбиво обратился Витька к Лучезару.
- Правда, - ответил тот и в свою очередь поинтересовался: – А ты из чьих будешь? Уж больно у тебя одежда чудная…
Витька начал было рассказывать о том, что у них в двадцать первом веке все так одеваются, и тут же осёкся, подумав: не подшучивает ли над ним мальчишка или, что ещё обиднее, – прикалывается, и спросил:
- А вот то, что ты княжеского рода… чем можешь доказать?
Лучезар внимательно к нему пригляделся:
- Ты правда не вражеский лазутчик?
- Вот заладил, - воскликнул Витька, - лазутчик, лазутчик! Русским языком тебе говорю, Витька я, из двадцать первого века!
- Так ты что, тоже русич? – заулыбался Лучезар.
- Здрасть, приехали… - закатил Витька глаза. – Я тебе об этом целый час твержу, а ты всё – лазутчик…
Лучезар вдруг вытянул руку, чтобы Витька замолчал, и стал прислушиваться. Витька тоже напряг свой разведческий слух: где-то далеко за лесом гудела труба.
- Пошли, - взволнованно сказал Лучезар и быстро направился к кустам, откуда недавно и появился.
Витька собрался было напомнить ему о медведе, но смолчал, чтобы смелый до безрассудства мальчишка не подумал, будто бы он испугался какого-то там задрипанного медведя, которого, наверное, и след давно простыл.
Оказалось, что среди ветвей у Лучезара был спрятан силок – небольшая дощечка с прикреплёнными к ней волосяными петлями из конского хвоста, в которой выдалбливалась ямка для зёрен, служивших приманкой бедным пташкам.
Проверив силок, Лучезар обрадованно воскликнул:
- Попалась!
Он бережно высвободил жёлтенькую птичку из петли и поместил её в клетку из тонких ивовых прутьев.
Витька, который вечно страдал из-за своей доброты к «меньшим братьям», тихо спросил:
- Зачем тебе это?
- Это не мне, - пояснил Лучезар, - это отцу… Сегодня он с дружиной отправляется в поход на печенегов… А птичка… птичка будет петь ему по вечерам песни и напоминать о доме… о Родине… От этого рука у князя Мстислава будет крепче и глаз зорче…
- Тогда другое дело, - согласился с ним Витька.
Тут опять донёсся звук трубы. Лучезар торопливо спрятал в дупло силок и взял в руки клетку с птичкой.
- Быстрее! – крикнул он. – А то дружина вот-вот тронется в путь.
По едва приметной тропинке мальчишки во весь дух припустились на боевой зов трубы. Когда лес внезапно закончился и они выскочили на простор, Витька замер, поражённый открывшимся перед ним видом: на слиянии двух рек величественно расположился древний город с золотыми маковками церквей, окружённый глубоким рвом и высокими стенами из толстых вековых брёвен. Могучие ворота, надёжно запиравшиеся изнутри во время осады, были широко распахнуты. Из них выходили горожане и спешно направлялись к реке, где шумела внушительная разноцветная толпа.
Но получше всё разглядеть Витька не успел, потому что Лучезар, оглянувшись, крикнул:
- Чего ж ты?
И так наддал ходу, что Витьке пришлось немало приложить усилий, чтобы его догнать.
- Не успели, - огорчённо проговорил Лучезар, когда они, запыхавшись, выскочили на берег.
На воде, вытянувшись цепочкой, под парусами плыли ладьи. С высокого берега они были похожи на сказочных птиц в алом оперении.
Лучезар сорвался с места и побежал вдоль реки. Витька за ним.
Остановившись на круче, Лучезар во весь голос позвал:
- Оте-ец!
С ладьи их заметили и приветственно замахали руками. А один витязь богатырского роста с непокрытой головой и в кольчуге, блестевшей на солнце, сложив ладони рупором, крикнул.
- До встречи… сын, - донёс ветер с реки.
Витька увидел одинокую слезинку, скатившуюся по щеке своего нового друга. Сделав вид, что не заметил, он отвернулся.
К ним быстрой походкой приближался сухолыдый низкорослый муж. На нём развевался широкий плащ без рукавов, украшенный мехом, золотыми и серебряными пряжками, драгоценными камнями.
- Это кто? – спросил Витька, локтем толкнув Лучезара.
Лучезар обернулся, и Витька с удивлением отметил произошедшие с его лицом перемены: губы плотно сжаты, а голубые глаза, которые только что излучали тепло, приобрели стальной цвет.
- Это дядя, - проговорил он, - брат моей матери… Согласно нашим обычаям воспитанием княжича руководит дядя…
Не успел этот самый дядя подойти, а уже начал проявлять своё недовольство:
- Опять пустяками занимаешься? Нет, чтобы военному делу учиться, так он птичками увлёкся, словно дитя неразумное! Негодный мальчишка! – дядя вырвал из рук Лучезара клетку и, с маху бросив её оземь, принялся в ярости топтать.
Увидев, как капелька крови брызнула на его сафьяновый сапог, Витька в негодовании сжал пальцы. Ещё мгновение, и он накинулся бы с кулаками на безжалостного дядю, но… помешал отец, который крикнул из двадцать первого века:
- Подъём! На зарядку становись!
3
Витька открыл глаза и, недовольный тем, что не успел поквитаться с дядей, жестокий поступок которого так и остался безнаказанным, спросил:
- Пап, ты чего?
- Как это чего? – весёлым голосом ответил отец. – А зарядка?
- Пап, ну какая может быть зарядка? – поморщился Витька. – У меня каникулы начались.
- И что? – вскинул брови отец.
- А то, - сказал Витька, - что я имею полное право отдыхать в свои законные каникулы.
- Ну и отдыхай себе на здоровье, - не сдавался отец. – Только после зарядки…
- Это не отдых, - напрасно пытался убедить его Витька, - когда тебя ни свет, ни заря будят.
Неизвестно, чем закончился бы между ними скандал, да спасибо вмешалась мать. Она привычно возилась по дому и в приоткрытую дверь прислушивалась к разговору.
Мать всё помалкивала, а потом не вытерпела и вступилась за Витьку:
- У человека первый день каникул, а ты к нему со своей зарядкой привязался…
- И я об этом говорю… - поддакнул Витька.
Но отец упрямо ответил:
- Одно другому не помешает.
Тогда мать ушла и вернулась с дневником:
- Лучше бы поинтересовался, как твой сын закончил год.
Отец сразу же заглянул на последнюю страницу, где выставлялись отметки за год, и уважительно тряхнул головой:
- Молодец!
Мать заговорщицки подмигнула Витьке (иногда она вела себя хуже девчонки) и справедливо сказала:
- Не мешай… Пускай он выспится как следует.
Отец, видно, и сам почувствовал, что несправедливо обошёлся с Витькой, и смягчился:
- Ну что ж… спи, раз такое дело…
И они с матерью вышли, осторожно прикрыв дверь.
Витька поудобнее разместился в постели и зажмурил глаза, надеясь досмотреть сон до конца. Но сон не наступал, как Витька не мудрил: он и голову совал под подушку, и свёртывался калачиком, и пробовал уснуть, стоя на коленях, и даже сидя. Но никакого толку не было от всех его ухищрений. А всё оттого, что нервы были расшатаны уже с самого утра - смешно сказать - из-за какой-то дурацкой зарядки. Витька закинул руки за голову и угрюмо уставился в потолок.
Вскоре в прихожей негромко стукнула входная дверь и в квартире наступила могильная тишина. Это означало, что родители ушли на работу, и Витька остался предоставлен самому себе.
Далее разлёживаться в постели Витька посчитал непростительной глупостью. Он вскочил на ноги и на радостях принялся прыгать на кровати, как спортсмен на батуте. Потом схватил подушку и с ликующим воплем «каникулы!» запустил в стену. Но и этого ему показалось мало, и он уже на полу сплясал победный танец дикарей, сопровождая его леденящими кровь выкриками.
Витька так разошёлся, что даже соседка, добрейшей души бабушка Нюра, переполошилась и на всякий случай постучала в стену. Приняв во внимание возраст старенькой бабушки, Витька, конечно, кривляться перестал, чтобы не волновать её напрасно, а, схватившись за живот, ещё некоторое время беззвучно хохотал, пока не выдохся.
Не успел он присесть на кухне, чтобы, как следует подкрепиться на целый день, как одолела новая забота: заявиться к учёным археологам в соответствующем его новой профессии обличье. Витька сорвался из-за стола. Влетев в свою спальню, он распахнул дверцы шкафа и принялся лихорадочно выгребать всю имеющуюся там одежду на пол. Линялые белые шорты и рубаха с короткими рукавами обнаружились сразу, а вот шляпы в его гардеробе, к сожалению, не оказалось. Кто же раньше мог подумать, что наступит такое время, когда бесполезная шляпа будут ему просто необходима! Витька почесал затылок – промашка вышла.
Тут он припомнил, что видел в родительском шкафу аж две шляпы, которые хранились там с незапамятных времён и которые отец при случае грозился выбросить на помойку, да всё как-то не доходили руки.
Переживая за то, чтобы шляпы всё так же находились на своих местах, Витька метнулся в родительскую спальню. На его счастье, шляпы как миленькие лежали рядышком на полке, дожидаясь, когда Витька приступит к их ношению.
Витька примерил первую попавшую под руку. Всё бы ничего, если бы шляпа держалась не только на его оттопыренных ушах, но и на макушке. Он ладонями прижал уши, и шляпа свободно съехала на лицо. Такой вариант Витьку, естественно, не устроил, и он отверг его без всяких колебаний. Ведь не будешь же носить шляпу всё время на ушах – уши устанут, да и люди засмеют.
А вот другая шляпа приглянулась ему куда больше: она состояла из мелких дырочек, с широкими загнутыми вверх полями, к которым была прикреплена чёрная лента. Такую шляпу не обязательно носить на голове, а можно и за спиной, потому что, сдвинутая с головы, она никуда не упадёт, а повиснет на ленте. Очень удачная шляпа – такая даже у настоящих археологов вряд ли имеется.
Витька видел эту шляпу на фотографии отца: когда он был студентом, форсил в ней перед студентками, развлекая их у костра бренчанием на гитаре.
Витька незамедлительно примерил замечательную шляпу. Она оказалась ему в самый раз, будто сшита по специальному заказу для его головы.
Снаряжённый по всей форме, Витька вышел на улицу и улыбающимися глазами оглядел окрестности.
Сегодня и солнце светило как-то иначе, и воздух был другим. Вот что значит - каникулы!
Витька взбрыкнул, словно застоявшийся конь, и с гиканьем помчался показаться своим новым друзьям. Добежав до ямы, где вчера с ними познакомился, он стал как вкопанный.
Яма была оцеплена милиционерами, которые никого к ней не подпускали. Возле стояла группа гражданских с суровыми лицами, они о чём-то разговаривали. Витька разглядел среди них Ивана Ивановича. Его ещё вчера ухоженная борода сейчас выглядела как пучок всклоченной соломы, да и сам он был похож на взъерошенного воробья.
- Я вас уверяю, - пронзительно закричал Иван Иванович, - украденной находке нет цены!.. Не в материальном плане, а конечно, в научном значении… Да что вы мне говорите?! Это открытие мирового уровня! Столь уникальные находки случаются раз в тысячу лет! Что и произошло!..
- О чём это он? – подумалось Витьке.
И он уже собрался было подкрасться поближе, но Иван Иванович заметил его сам.
- А вот и наш юный друг… – опять закричал Иван Иванович, – кому поспособствовала удача взорвать мировые умы!.. Это я говорю вам без всякого преувеличения, как человек, занимающийся археологией не первый год и кое-что в этом деле смыслящий!
От такой похвалы Витькиным щекам сразу сделалось жарко.
- Мальчик, - поманил его пальцем один из гражданских, - подойди к нам.
Ни в чём таком Витька не считал себя виноватым и подошёл.
- Значит, это ты нашёл золотой медальон? – спросил гражданский.
Витька кивнул.
- Похвально, - сказал гражданский, - что встречается у нас ещё молодёжь, интересующаяся наукой.
Витька стоял, скромно потупившись, а гражданские с любопытством его разглядывали. Особенно заинтересовала их, видно, шляпа, потому что другой гражданский спросил, щёлкнув по ней пальцем:
- Сомбреро?
- Шляпа, - ответил Витька и, подумав, добавил, - обыкновенная.
Гражданский кивнул:
- Тоже неплохо.
- Скажи, мальчик, - обратился к нему опять первый гражданский, - вчера, когда ты медаль нашёл, ничего странного вокруг не заметил?
- А чего должно быть странного? – не понял Витька.
- Может, из местных кто-нибудь неподалёку вертелся?.. Может, кого из знакомых видел?.. Мало ли…
- Вообще-то я раскопками занимался, - с достоинством отшил его Витька, - а не по сторонам глазел.
- Это я просто спросил, - на попятную пошёл гражданский.
4
Витька набрался духу и выпалил:
- А что, медальон украли?
Иван Иванович печально вздохнул:
- Украли, брат…
- Я так и знал! – воскликнул Витька, досадливо стукнув по своему колену кулаком.
- А почему ты так и знал? – сразу заинтересовался первый гражданский, прицепившись к Витькиному лицу цепким, как репей, взглядом.
- А у меня дружок один есть, - пояснил Витька, - его зовут Вовчик… Тоже в некотором роде учёный… Так вот, судя по нему, все учёные… - тут он собрался было покрутить пальцем у виска, но под взглядами гражданских и особенно Ивана Ивановича смешался и только проделал неопределённый жест пальцами.
Первый гражданский, видимо, в своём деле был большим мастером (то, что он следователь, Витька давно догадался) и быстро смекнул, что имел в виду Витька, но смолчал, только понимающе хмыкнул. Потом заглянул в яму и крикнул:
- Лёша, ну а какие у тебя дела?
Витька тоже заглянул в яму и увидел там милиционера с собакой. Огромная овчарка тыкалась повсюду носом и от отчаяния поскуливала.
- Товарищ капитан, - отозвался из ямы проводник собаки, которого правильно надо звать кинолог, - не берёт Байкал след. Здесь очень всё затоптано…
Следователь раздражённо махнул рукой и обратился к Ивану Ивановичу:
- У вас хоть фотография медальона имеется?
- Увы, - развёл руками Иван Иванович. – Не успели…
Следователь сквозь зубы буркнул что-то нелицеприятное в адрес всех учёных и уставился в небо, будто хотел разглядеть там пропавший медальон.
- Э-э… - подумал Витька, разочаровавшись в следователе. – Как он собирается искать медальон, если его в глаза никогда не видел? И даже представления никакого о нём не имеет. Придётся, видимо, за это дело браться самому. Нашёл один раз, и другой найду, - решил Витька и спросил:
- Мне можно идти?
- Что? А… да, ступай, - махнул рукой следователь. – Свободен…
- Я и так свободен, - пробормотал Витька и поскорее убрался, чтобы в одиночестве обдумать сложившуюся ситуацию с пропажей.
По пути ему встретились подходящие во всех отношениях кусты акации: густые и с уютной пещеркой посередине. Витька забрался внутрь и притих, углубившись в раздумья. Во-первых, ему необходимо было раздобыть увеличительное стекло, чтобы через него рассматривать самые мелкие, на первый взгляд, казалось бы, незначительные, а на самом деле очень ценные в следственном отношении предметы, такие как камешки, щепки, стекляночки и, если повезёт, клочки бумажек с подозрительными на них надписями. Во-вторых, обзавестись тёмными очками, за которыми будет легко скрыть свой внимательный взор, ибо теперь он так и будет шнырять по сторонам, чтобы всё приметить и запомнить. В-третьих, разработать, план дальнейших действий, чтобы потом не ломать голову о том, что предпринять в первую очередь в том или ином случае. В- четвёртых… В общем, у него накопилось и в-пятых, и в-шестых, и в-седьмых, и… пока он сам не сбился со счёта.
Витька уже было намеревался отправиться домой подкрепиться, чего он за срочными делами так и не успел сделать, а заодно и дать мозгам передохнуть от напряжения, как увидел друга Колюню.
Пельмень, получивший прозвище за свой упитанный богатырский вид, шёл по дорожке и с увлечением поглощал за обе толстые щёки раздобытый где-то пирожок. (Впрочем, из съестного у него в карманах всегда что-нибудь да было припасено.) От удовольствия Пельмень урчал подобно чёрному коту Висилию, который жил у бабушки в деревне.
Витька нашарил рукой маленький камешек и кинул в обжору.
Пельмень остановился и удивлённо завертел головой, от неожиданности даже прекратив жевать. Это было равносильно тому, если бы Ниагарский водопад вдруг перестал действовать.
Сдавленно хихикнув, Витька бросил второй камешек.
Разволновавшийся Пельмень забежал по одну сторону кустов, потом перебежал на другую сторону и, вконец обескураженный, не нашёл ничего лучше, как поднять половинку кирпича, непонятно откуда взявшуюся в траве, а может, и специально кем припасённую для такого случая.
- Как дам сейчас! – грозно замахнулся он, глядя в кусты.
Зная характер своего друга, Витька решил дальше не рисковать и вышел из укрытия.
При виде ухмыляющегося Витьки Пельмень облегчённо отбросил кирпич и, вытерев ладонь о рубаху, протянул руку для приветствия. При этом он принялся жевать с ещё большим усердием, видно, для того, чтобы нагнать потерянное время.
- А, это ты, - сказал он с набитым ртом. – А я думаю, кто это тут такой умник выискался? Дай, думаю, сейчас дам этому шутнику по башке кирпичом так, чтобы он сразу окочурился…
- Тогда бы ты точно потерял самого лучшего своего друга, - жизнерадостно сообщил ему Витька.
- Зато знал бы в следующий раз, как шутить.
- Ладно, - сказал Витька. – Проехали…
Пельмень прожевал, но, прежде чем откусить в очередной раз, завистливо осведомился:
- Слушай, где ты такую классную шляпу взял?
По всему видно, карьера археолога для Витьки окончательно завершилась, и он предложил:
- Хочешь, подарю?
- А чего? - расплылся в улыбке Пельмень. – Я не против…
И шляпа с Витькиной головы перекочевала на Пельменеву, которая для неё оказалась великовата, что, впрочем, его ничуть не смутило, и он спросил:
- Я на ковбоя похож?
- Как две капли воды, - соврал Витька.
Горделиво выпятив свою богатырскую грудь, Пельмень на радостях предложил:
- Хочешь пирожок?
Не успел Витька, одолеваемый свалившейся на него заботой, ответить, как Пельмень без зазрения совести сам слопал оставшуюся половинку пирожка, запихав её целиком в рот. Видимо, посчитав Витькино молчание за нежелание за ним доедать. А когда Витька наконец задумчиво произнёс: «Ну, давай свой пирожок», Пельмень широко развёл руками:
- Всё-ё, нет пирожка…
- А где же он? – спросил несказанно поражённый Витька. – Ведь ты только что предлагал…
- Съел, - простодушно признался Пельмень и облизал маслянистые губы. – Вку-у-усный!..
- Дать бы тебе самому по башке этим самым кирпичом, - вдруг озлился Витька и даже нагнулся, будто собирался незамедлительно привести угрозу в исполнение.
- Ты чего? – не на шутку перепугался Пельмень.
- А нечего предлагать, если такой жадный! – заорал Витька.
- Да я тебе завтра пирожков принесу целую тарелку, - поспешно пообещал Пельмень.
- А не врёшь? – подозрительно пригляделся к нему Витька.
- Честное слово! – вытаращил глаза Пельмень.
Нагнав на него побольше страху, чтобы навсегда проучить (настоящий мужчина всегда должен держать своё слово, потому как он мужчина, а не тряпка), Витька сразу остыл, великодушно разрешив:
- Ну ладно.
Пельмень повеселел и привычно полюбопытствовал:
- Откуда топаешь?
Витька недобро сощурил глаза.
- Ты чего? – опять занервничал Пельмень.
- Да вот думаю, - ответил Витька, - стоит ли тебе рассказывать…
Пельмень быстро-быстро закивал, обеспокоенный тем, что Витька и вправду может передумать. С него станется!
- Тогда слушай… - смилостивился Витька и поведал ему о том, как он чуть не прославился в веках, если бы не загадочная история с пропажей.
- Это так оставлять нельзя! – горячо поддержал его Пельмень. – Надо обязательно найти вора и как следует его проучить. Чтобы наперёд ему неповадно было похищать уникальные находки.
- Как тут найдёшь? – уныло ответил Витька. – Если даже собака не может найти.
- Какая такая собака? – заинтересовался Пельмень.
- Ищейка. Вот какая!
Пельмень хоть и слыл всю жизнь тугодумом, а тут враз сообразил:
- Выходит, у них есть подозрения на какие-то следы… А иначе зачем им собака, если ничего нет?..
Тут и Витьку осенило.
- Точно! – хлопнул он себя по лбу. – Как это я раньше сам не догадался?!
- А я вот догадался, - не удержался от довольной ухмылки Пельмень.
5
Когда Витька в сопровождении Пельменя вновь появился у раскопок, Иван Иванович в одиночестве сидел на ящике, понуро свесив голову.
- Переживает… - быстро шепнул Витька.
- На его месте любой переживал бы, - резонно заметил Пельмень.
Витька подошёл и на правах старого знакомого запросто тронул главного археолога за плечо.
- У меня к вам одно важное дельце имеется, - проговорил он.
После всех передряг и расстройств, связанных с пропажей уникальной находки, Иван Иванович, видно, не имел ни сил, ни желания разговаривать и только вопросительно взглянул.
- Скажите, пожалуйста, а следы какие-нибудь остались?.. – вежливо спросил Витька.
Иван Иванович слабым голосом поинтересовался:
- Тебе зачем?
- Хочу провести самостоятельное расследование, - не стал врать Витька.
Иван Иванович пристально к нему пригляделся и, как Витьке показалось, даже слегка оживился, когда наконец спросил:
- Думаешь, у тебя что-нибудь получится?
- Получится! – самоуверенно заявил Витька.
Ивану Ивановичу, видимо, попадались примеры в истории, когда любители намного опережали профессионалов в каком-либо деле (любитель он ведь не знает, что так не может быть, и отрабатывает самые фантастические варианты, а в результате, глядишь, цель и достигнута), потому он и сказал:
- Ну что ж, давай попробуем… Попытка не пытка… Может, и в этот раз тебе повезёт…
Они прошли в большую зелёную палатку, располагавшуюся неподалёку, в которую сносили всё найденное при раскопках. Внутри повсюду громоздились деревянные ящики, наполненные древними предметами.
- Вот отсюда медальон и пропал, - скорбным голосом пожаловался Иван Иванович, указав на стол в углу.
- Он что ж, вот так прямо на столе и лежал?! – воскликнул Пельмень (и кто его только за язык тянул?)
Конечно, такое не понравилось Ивану Ивановичу, да и кому понравится, если тебя обвиняют в преступной халатности.
- Это мой друг Колюня! – поспешил внести ясность Витька, сверкнув на Пельменя грозными очами.
- Я понимаю, что всё это выглядит безответственно, - невесело признался Иван Иванович. – Но дело в том, что почти всю ночь я изучал медальон… А когда на секунду отлучился за справочником, медальон исчез… Как будто испарился… - Иван Иванович часто-часто замигал.
- Ничего! – самым бодрым голосом сказал Витька. – И не такие ребусы приходилось разгадывать, – и, чтобы у Ивана Ивановича не возникло насчёт него никаких сомнений, со значением обратился к Пельменю: – Помнишь тот случай на острове?
И хоть Пельмень совсем не догнал, о чём шла речь, он тем не менее отнёсся к Витькиным словам со всей серьёзностью, чтобы не раccердить его ещё больше, и солидно подтвердил:
- О-о, да-а… Было дело…
Указав на него рукой, Витька пожал плечами, как бы говоря: сами видите, что я не вру.
- Доктор Ватсон, - хмыкнул догадливый Иван Иванович, имея в виду помощника Шерлока Холмса, преданно служившего своему знаменитому другу-сыщику.
Сделав вид, что намёка не понял, Витька спросил:
- Ну и где ваши следы?
Иван Иванович указал на ящик.
Взглянув на едва приметный отпечаток, Витька посетовал:
- Эх, сейчас бы сюда лупу. Всё бы враз стало понятно.
- Лупу я тебе дам, - сказал Иван Иванович и достал из чемоданчика на столе мощное увеличительное стекло с ручкой.
- То, что надо! – воскликнул Витька.
Подвергнув тщательному осмотру каждый миллиметр поверхности ящика, великий сыщик поднялся с колен и вытер выступивший на лбу пот.
- И каково ваше мнение? – подался вперёд Иван Иванович, уважительно перейдя на вы.
Поддерживая свой авторитет, Витька для солидности слегка покашлял, а потом сказал:
- Следы имеются. Но где гарантия, что это ходили не ваши сотрудники?
От столь чудовищного подозрения Иван Иванович даже в лице переменился.
- Наши сотрудники ни за что не будут наступать на ящики с экспонатами, - горячо заверил он. – Предметы эти очень хрупкие, требующие особо бережного отношения.
- О них и речи не может идти! – вывернулся Витька. – Вот я и говорю – следы преступника имеются… Точнее, один след – левый… от ботинка. Или от кроссовки… Но может быть, и от сандалета… В общем, он может быть от чего угодно… Но пока определить его не представляется возможным… Тут требуется особый подход… рисунок подошвы, размер ноги, то, сё… - и Витька попросил у Ивана Ивановича бумагу, чтобы перерисовать след. А так как Витька славился своими художественными способностями, отпечаток вышел на загляденье, будто только что оставленный человеком.
- Толково, - от всей души поощрил его творчество Иван Иванович. – Очень толково.
На эту похвалу Витька никак не отозвался, а, сложив лист вчетверо, глубоко запрятал его в карман.
- Только не пойму я вот чего, - сокрушался Иван Иванович, - зачем он в раскоп-то полез? Чего он там-то искал?
- А почему вы так подумали? – спросил Витька. – Ну, что он будто бы после кражи в раскоп полез?
- Потому что милицейская собака сразу туда привела… Но вот что интересно – из раскопа нет следов на верх… Не улетел же он в самом деле.
- Это мы сейчас выясним, - самодовольно заверил Витька. – Для этого я здесь и нахожусь.
Но тут опять вмешался Пельмень, который, по-видимому, и вправду возомнил себя незаменимым доктором Ватсоном:
- А я знаю, в чём дело.
- И в чём же? – заинтересовался Иван Иванович.
- В яме он побрызгал на подошвы какой-то жидкостью…Так делают все шпионы, чтобы сбить собаку со следа… А потом взял и удрал, - сообщил Пельмень и посмотрел на всех горделиво.
- Тебе тут что, граница? – пренебрежительно усмехнулся Витька, – чтобы специально готовиться?
Ивану Ивановичу хоть и самому нетерпелось поскорее расследовать запутанное дело, но и он Пельменеву мысль не одобрил:
- Николай, ты и правда уж больно как-то всё преувеличил…
- А почему же тогда учёная собака, а следов не нашла? – заметил ядовито Пельмень и обиженно надулся.
Ответить на это Витьки было нечего, пока нечего, и он, склонившись низко над землёй, медленно двинулся по краю котлована, рискуя каждую секунду в него свалиться, вглядываясь себе под ноги на предмет обнаружения очередной улики.
Чтобы по пустякам не волновать сыщика, Иван Иванович и опозоренный Пельмень следовали за ним на почтительном расстоянии. Когда Витька вдруг останавливался и с большим вниманием принимался изучать землю, они так же замирали на месте и вытягивали шеи.
По-видимому, у Витьки действительно обнаружился ранее скрытый талант к сыщицкой работе, потому что вскоре его поиски увенчались успехом: на краю ямы он разглядел подозрительный оползень. Витька присел на корточки и через лупу начал обследовать вокруг него все травинки, камешки, щепочки, даже пробегавший по своим делам зелёный жук не остался без его внимания. Потом Витька, спрыгнув в яму, принялся обследовать стенку.
Иван Иванович с Пельменем подошли поближе и выжидательно уставились на Витьку. Они наблюдали за работой великого сыщика ровно до тех пор, пока он не предъявил им новую улику – половинку голубой пуговицы.
- Я не думаю, что это старинная вещь, – заносчиво сказал Витька.
Его предположение подтвердил и Иван Иванович, с интересом рассмотрев со всех сторон сломанную пуговицу. А вот безмозглый доктор Ватсон чуть не лишил Витьку улики, непонятно с какого перепугу вознамерившись попробовать её на зуб. Это только тот, кто не знает Пельменя, не придал бы этому значения. Но Витька, изучил все его привычки - своими зубами Пельмень что хочешь, запросто разгрызёт.
Хорошо, что Витька вовремя заметил и спугнул его, завопив, как ненормальный:
- А ну дай сюда пуговицу!
Пельмень испуганно вздрогнул и, не сводя с него вытаращенных глаз, торопливо вернул улику.
- Всё б тебе жрать! – долго ещё не мог успокоиться Витька.
И только когда другие археологи, пообедав, вышли из палатки, Витька забыл о столкновении. Переключив своё внимание на них, он принялся сосредоточенно изучать их одежды. Спустя минуту, Витька с полной уверенностью мог сказать, что отломанная пуговица не принадлежит ни одному из участников экспедиции. А это означало одно – её действительно потерял преступник.
- Что и требовалось доказать! – воскликнул Витька.
Иван Иванович вопросительно приподнял брови.
- Хотите, я расскажу вам, как было дело? – торжествующе сказал Витька. – А дело было так: схватив медальон, вор услышал, что вы возвращаетесь… Тогда, чтобы побыстрее скрыться с места преступления, он подлез под полог палатки… Но просчитался, потому что за ней сразу начиналась яма… Он в неё и кувыркнулся… А пока падал, с его ноги слетела обувь… Времени на то, чтобы её надеть, у него, понятное дело, не оставалось… Он так и убежал, унося свою обувь в руках…
И Витька замолчал, скромно ожидая, что скажет Иван Иванович по поводу его столь замечательного расследования.
- Похоже, - помолчав, промолвил Иван Иванович. – Очень похоже.
- Теперь осталось только самого преступника выявить, - бодро доложил Витька. – Чем мы прямо сейчас и займёмся!
И они с Пельменем удалились выявлять и задерживать похитителя уникальных медальонов, который, небось, сильно возгордился, что сумел так ловко обвести вокруг пальца всю городскую милицию, ни сном, ни духом не ведая, что по его преступному следу уже идёт опытный сыщик Витька Картошкин… со своим помощником Пельменем.
Проводив отчаянных ребят на оперативную работу, Иван Иванович опять присел на ящик. Но теперь ему горевать стало не так горько, потому что на ребят была последняя надежда, а, как он успел убедиться, Витька не тот человек, чтобы свои слова на ветер бросать.
6
Ночью Витьке посчастливилось увидеть продолжение сна. Сны уж больно хороши тем, что в них без всякой связи можно очутиться в любом месте. Если в прошлый раз Витька расстался с Лучезаром на берегу реки, то теперь он почему-то оказался на конюшне.
Солнечного света, скупо проникавшего сюда сквозь узкие оконца, хватало лишь на то, чтобы убираться по хозяйству. Душистый аромат сухого разнотравья перемешивался с терпким запахом конского пота. На стенах висели наборные уздечки, лёгкие сёдла. Лоснящиеся от сытости кони били копытами, нервно всхрапывали, настороженно косясь лиловыми глазами на чужака.
Витька несмело протянул руку погладить серого в яблоках коня, как он вдруг ощерил свои жёлтые зубы и с громким ржанием поднялся на дыбы.
Испуганно отпрянув, Витька вскрикнул:
- Тр-р!..
Но боевой конь, видно, не приученный к фамильярному обращению со стороны незнакомых людей, задними ногами лягнул так, что чуть не разнёс в щепки загородку. Взволновались и другие кони.
Внезапно распахнулись ворота, и вместе с хлынувшим в конюшню светом вошёл здоровенный рябой парень. Одет он был в холщовую до колен рубаху с разрезанным впереди воротом и в шерстяные домотканые порты. Ноги обмотаны узкими и длинными кусками ткани – онучами, на которые были надеты лапти. Единственным украшением этой незамысловатой одежды был пояс, в свою очередь украшенный фигурными металлическими бляшками.
- Тю, малохольные! – прикрикнул он на коней басом.
Потом парень разглядел Витьку и остолбенело на него уставился.
Придав лицу самое невинное выражение, Витька помахал ладонью:
- Привет!
Вскоре парень пришёл в чувство и немедля ухватился своими ручищами за длинную оглоблю, которая без дела стояла, прислонённая к стене.
- Да вы что здесь, сговорились что ль все? – торопливо проговорил Витька, уклоняясь от удара.
Драчливый парень, по всему видно, очень расстроился, что не поразил с первого раза чужака, и заревел медведем:
- Басурманин!
В замкнутом пространстве его голос произвёл на Витьку устрашающее впечатление.
Затем он половчее перехватил оглоблю и принялся с неутомимой настойчивостью гоняться за Витькой по всей конюшне, стараясь загнать его в угол. После продолжительной погони (когда запалившаяся жертва готова была отдать Богу душу), Витька всё же улучил момент и выскочил наружу, распугав каких-то девок в длинных холщовых рубашках, поверх которых были надеты понёвы – домотканые шерстяные юбки с набивными рисунками. Побросав наземь кухонную утварь, княжеская прислуга в панике разбежалась. Спрятавшись в разных местах, девки с боязливым любопытством стали наблюдать за дальнейшими событиями.
А дела виновника всего этого переполоха Витьки складывались для него не самым лучшим образом, потому что двор оказался огорожен высоким тыном из врытых в землю заострённых брёвен. Не соображая, что в этом случае можно предпринять, Витька заметался по двору, словно загнанный заяц.
А тут опять вмешался рябой парень со своей оглоблей. Выбежав следом за Витькой из конюшни, он заполошно кричал, будто ему больше всех надо:
- Басурманин! На княжеском дворе басурманин!
Со всех сторон на шум сбежались другие слуги, все как на подбор здоровенные, словно родные братья рябого, и Витька оказался в окружении.
Самое обидное было пострадать от своих, которые, не разобравшись, могли и до смерти забить. Вон они как разволновались!
В общем, худо бы пришлось Витьке, если бы не властный голос, который раздался откуда-то сверху:
- Не троньте его!
Из хором по крутым ступенькам сбегал Лучезар с обнажённым мечом в руке.
Обрадованный Витька было подался ему навстречу, но стоявшие начеку слуги тотчас схватили за плечи:
- Куда?
- Да свой я, - с досадой выкрикнул Витька. – Свой. Русич я!
Рябой парень, который всё никак не мог расстаться со своей оглоблей, окинул его недобрым взглядом:
- Русичи в таких одеждах не ходят.
- Что б ты понимал в одеждах, - буркнул Витька, оглядев свои шорты. – Когда у нас на дворе двадцать первый век.
Лучезар спрятал меч в ножны и распорядился:
- Отпустите его.
Когда слуги с неохотой повиновались своему господину и отошли, не спуская глаз со странного мальчишки, Витька сказал, чтобы их поддобрить:
- Преданные у тебя люди. Вон они как за тебя заступаются.
Похвала холопов, видно, пришлась не по душе молодому хозяину. Поморщившись, он перевёл разговор на другое:
- Ты зачем прятался в конюшне?
- Я не прятался, - соврал Витька, посчитав бессмысленным распространяться на счёт сна, чтобы не запутать ещё больше древних необразованных русичей. – Я твоими конями любовался.
- Серого в яблоках видел? – оживился Лучезар.
Ещё бы Витьке его не видеть, если из-за него, собственно, весь этот сыр-бор и вышел.
- Ви-идел, - протянул он.
- Ну и как он тебе глянется?
- Впечатляет.
- Как ты сказал?
- Добрый конь, - поправился Витька, вовремя догадавшись, что многие слова им ещё неведомы. – Прямо конь-огонь!
- Уменье коня узнаётся на войне, - нравоучительно проговорил Лучезар, - а верный друг – в беде.
- Дух братства сближает сердца, - в тон ему ответил Витька, чтобы молодой княжич знал, что Витька хоть и из двадцать первого века, но ему тоже кое-что известно об истории Древней Руси.
- Верно, - улыбнулся Лучезар.
- А ещё: лучше малое имущество, добытое правдой, чем многое богатство – без правды, - сказал Витька.
- Не место может красить добродетель, но добродетель место, - подхватил Лучезар.
- Завидуй не тому, кто добился большой власти, а тому, кто хорошо, с похвалой покинул её, - произнёс Витька очередное изречение, которое придумали древние русичи, опираясь на жизненный опыт своих предков.
- Учи поступками, - а не словами, - ответил Лучезар.
Витька блеснул на него лукавыми глазами и отчётливо проговорил, припомнив одно из замечательных поучений великого князя Владимира Мономаха, составленных им для своих детей:
- Куда же пойдёте и где остановитесь, напоите и накормите нищего, белее же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришёл, простолюдин ли, или знатный…
Лучезар засмеялся и дружески хлопнул Витьку по плечу:
- Принимающему большую власть подобает иметь большой ум. Я всё понял. Идём в хоромы, где много яств и одежды…
От яств Витька категорически отказался, потому что привык обходиться самой простой едой, чтобы всегда чувствовать себя в тонусе, а не раскармливаться, как обжора Пельмень, который скоро без посторонней помощи не сможет завязать шнурки. А вот кое-чем из одежды следовало временно обзавестись, чтобы лишний раз не злить своим современным видом древних русичей, которые ещё не привыкли к тому, что у них гостит человек из двадцать первого века.
- Быть тому, - сказал Лучезар и распорядился, обратившись к рябому парню: – Эй, Еремей, приготовь нам двух коней.
- Каких, княжич?
- Серого в яблоках и… вороного.
- Зачем это? – спросил Витька.
- Поедем на прогулку, - ответил Лучезар. – Ознакомлю тебя с нашим городищем.
У Витьки захватило дух: давно он втайне мечтал научиться ездить верхом на лошади. А тут такое везение! И не на какой-то там кляче он будет учиться, а на самом настоящем боевом коне, которому, видно, не раз приходилось участвовать в сраженьях.
Но виду Витька не подал, что не умеет ездить верхом, а только быстро спросил:
- А как называется ваше городище?
- Заречье.
- Вот так новость! – воскликнул Витька.- Почти так же город называется и в наше время! Зареченск!
7
Еремей рысью припустился исполнять распоряжение своего господина, а Витька с Лучезаром пошли в хоромы.
Из учебника истории Древней Руси Витька знал, что так называются жилища князей и бояр, которые состояли из нескольких соединённых между собой переходов – сеней – строений. В центре находился терем – высокое деревянное здание-башня, где размещалось отапливаемое помещение – изба, а также холодные горницы-повалуши, летние спальни-клети. В княжеских хоромах была ещё и гридница – большая парадная горница, где хозяин пировал со своей дружиной.
Здесь, как правило, столы были уставлены дорогой посудой - не только кубки, но и ложки были серебряными. Рекой текли заморские вина и русский мёд – так назывался хмельной напиток, приготовленный из мёда. Большие чаши, рога с вином ходили по кругу. Слуги разносили огромные блюда с мясом и дичью. Гостей на пирах развлекали скоморохи и гусляры.
Теперь Витька самолично убедился: всё так оно и было. Только гридница пустовала, потому что князь со своей дружиной в это время находился на поле брани.
Мальчишки вошли в покои. Здесь стояли деревянная кровать, скамья, стол, ларь для одежды. Стены украшали восточные ковры да дорогие греческие ткани. На полу валялись медвежьи шкуры, а на скамье - рысьи.
Лучезар, открыв обитый железом ларь, великодушно предложил:
- Выбирай!
Ларь, доверху наполненный ценными одеждами всевозможных расцветок, произвёл на Витьку сильное впечатление: ходить в нарядах с вышитыми золотыми нитями узорами, украшенных драгоценными каменьями и самоцветами, Витьке ещё не доводилось. Но в силу скромного характера он не позарился на все эти богатства, а выбрал самый простенький по виду красный плащ, который накидывался на левое плечо, а на правом застёгивался пряжкой.
Однако Витька распорядился по-своему, запахнув полы так, чтобы не видно было шорт, и сразу приобрёл вид благородного мужа. А когда Лучезар невзначай обмолвился, что плащ хоть и выглядит небогато, носить его имеет право только сам князь, Витька был сражён наповал: согласитесь, что вырядиться в княжеское одеяние - это будет покруче, чем даже щеголять увешанным с ног до головы драгоценными побрякушками. Только вот самозванцев на Руси издревле не почитали и при удобном случае всегда расправлялись с ними без всякого сожаления.
- А это ничего, что без спросу? – обеспокоился Витька.
- Не пугайся, - утешил его Лучезар. – Князь Мстислав об этом не узнает.
- А дядя твой? – напомнил Витька, не забыв, как он свирепо расправился с канарейкой на глазах молодого княжича.
- Дядя поутру уехал осматривать свою вотчину, - не сразу ответил помрачневший Лучезар.
- Не нравится он мне, - честно признался Витька. – Какой-то он… злобный.
- Не тебе осуждать княжеского сродника, - грубо оборвал его Лучезар.
Витька пожал плечами:
- Мне-то что…
Со двора донёсся басистый голос Еремея:
- Княжич, кони готовы!
Лучезар поторопил:
- Пошли.
Пока спускались по крутым ступенькам, Витька с тихим ужасом разглядывал двух осёдланных коней, которых Еремей держал за поводья, упираясь ногами в землю.
Застоявшиеся в конюшне кони бесновались, перебирая ногами и грызя удила, чувствуя близкую свободу.
- Ты верхом ездил? – вдруг в самый последний момент поинтересовался Лучезар.
Витька замотал головой.
- А пошто так? – удивился Лучезар. – Аль при твоём дворе кони не имеются?
- Не только при моём дворе, - ответил Витька, - но и во всём нашем государстве кони на пересчёт… Считай, что совсем не имеются.
Лучезар замер посреди высокого порога, с недоумением воззрившись на Витьку:
- А на чём же вы ездите?
- На машинах, - ответил Витька и, видя, что это название Лучезару ни о чём не говорит, пояснил: – Машины, они наподобие самодвижущейся телеги.
- Что-то я не слыхал, чтоб телеги сами по себе передвигались, - глубокомысленно покачал головой Лучезар.
- Это что! - похвастался Витька. – Ещё у нас по небу летают железные птицы… Садишься внутрь неё и летишь… Хоть на край света…
- Брешешь! – не поверил дремучий княжич.
- Только это будет всё через тысячу лет, - сказал Витька, тем самым подтверждая истинную правоту своих слов.
Видя такое превосходство, Лучезар больше не стал расспрашивать Витьку о его житье-бытье, надолго замолчав.
Чтобы он окончательно не впал в уныние, Витька напомнил:
- А вот верхом я так ни разу и не ездил. Научишь?
Лучезар слегка оживился:
- Нет ничего проще.
Следуя его указаниям, что на коня садятся с левой стороны, Витька сунул левую ногу в стремя и, держась за луку, проворно закинул своё сухощавое тело в седло. Витькина ловкость получила полное одобрение Лучезара, но не коня, который тут же начал проявлять своё недовольство тем, что ему достался неумелый седок: пятиться, вскидывать задом и проделывать другие вредные для Витькиного здоровья вещи.
- Но! – вскрикивал Витька. – Но!
В конце концов его испуганное понукивание возымело действие, и конь пошёл. Только не так, как положено ходить всем коням, а боком. Да ещё при этом норовил укусить Витьку за коленку жёлтыми зубами, на которые и смотреть-то было страшно, не то, чтобы отведать их крепости.
- Натяни поводья! – крикнул Лучезар. – Дай ему почувствовать своё превосходство над ним!
Откинувшись назад, Витька с такой силой натянул поводья, что артачившийся конь сразу понял, с кем имеет дело: смирившись со своей участью, он отдался воле отчаянного мальчишки.
Еремей, изумлённый Витькиной джигитовкой, стоял, разинув рот.
Подъехав к нему на гарцевавшем коне, Лучезар слегка огрел слугу плёткой вдоль спины:
- Открывай ворота, болван!
Еремей встрепенулся и спешно распахнул ворота. Когда конники намётом выехали со двора, он уважительно произнёс:
- Ишь ты… болваном обозвал.
И, скособочившись, почесал спину.
Оставив позади городище, мальчишки наперегонки поскакали до леса.
Несмотря на режущий ветер, который выжимал у Витьки из глаз слёзы и свистел в ушах, его ни на миг не покидало восторженное ощущение полёта. До сей поры Витьке ничего подобного испытывать не приходилось, если не считать кратковременной скачки на козе Фроське, что, конечно, ни в какое сравнение не идёт.
Поддавшись новым чувствам, Витька оглушающе вопил на всю округу всякую ерунду:
- А-а! Ура-а! Вперё-ёд!
Но вперёд вскоре вырвался Лучезар, как более опытный наездник, с каждой секундой отдаляясь всё дальше и дальше.
- Врёшь, не возьмёшь! – весело заорал Витька и почти слёг над лукой, подбодрив коня стременами.
В азарте мальчишки не заметили, как достигли леса, и теперь скакали вдоль него. Подкованные копыта взрывали ямки, разбрызгивая по сторонам кусочки зелёного дёрна с вкраплёнными в них ромашками и васильками.
Однако догнать Лучезара Витьке было не суждено. Всё расстроил медведь, неожиданно высунувший из орешника огромную бурую голову с разинутой пастью.
Если уж у бесстрашного Витьки от его рёва кровь застыла в жилах, что уж говорить про коня, который с перепугу на всём скаку шарахнулся в сторону. Это только в бою кони ничуть не уступают людям, зверея вместе с ними от криков, боли и запахов крови. Но здесь был случай особый: скакал себе конь на вольном просторе, чтобы как следует размяться, ни о чём таком не думал, а тут откуда ни возьмись - медведь, который летом вряд ли страдал от голода, но тем не менее решивший: чего б ему не полакомиться кониной, коли она сама скачет в его лапы.
Одним словом, Витька в седле не удержался и полетел вверх тормашками в траву, а конь поскакал дальше. Скорее всего он даже не заметил потери невесомого наездника.
Витька и опомниться не успел, а уж человек в маске навалился на застигнутого врасплох мальчишку так, что он чуть не задохнулся в его живописных лохмотьях. Пока Витька приходил в себя и готовился оказать ему достойное сопротивление, на подмогу обманному медведю подскочили ещё три человека, правда, без масок, но с густо заросшими волосами, будто лешие. Догадываясь, что они так просто от него не отстанут, Витька принялся отчаянно драться и отбиваться, пинаясь ногами с таким расчётом, чтобы угодить каблуком в глаз или в какое другое болезненное место нападавшим.
- Ты, княжич, особо не трепыхайся, - рычали разбойники. – Не то тебе худо будет.
- Вон оно в чём дело, - смекнул Витька. – Из-за плаща они приняли меня за княжича.
Худой и увёртливый Витька доставил немало хлопот шайке взрослых мужиков, пока они хоть как-то сумели его утихомирить.
- Усё, княжич, - многозначительно проговорил разбойник, скрывавшийся под медвежьей маской. – Кончилась ваша княжеская воля.
- Не иначе они задумали устроить переворот в княжестве, - опалила Витьку мысль. – И выбрали для этого самое удобное время… Ведь князь Мстислав на войне… Осталось только устранить молодого княжича, как законного наследника…
И как бы в подтверждение его догадки один из нападавших, у которого на глазу виднелось бельмо размером с горошину, добавил, зловеще чиркнув большим пальцем себя по горлу:
- А тебя, княжич, надобно безо всякой волокиты к праотцам отправить.