Капитал как самовозрастающая гуманистическая культура – способ бытия действительной истории. Капитал как самовозрастающая стоимость – способ бытия последней стадии (фазы, ступени etc.) предыстории.
***
Творчество – форма осуществления проективного типа культуры в основе которой – принцип и императив действительного гуманизма. (Действительность – совпадение сущности и существования).
***
Можно жить памятью, можно проектом. Это – доктринерство. Это – метафизика. Ибо через «ибо». Ибо через «или». И то, и другое – «жизнь». Должно жить памятующим проектом и проективной памятью. Это – диалектика. Это – жизнь.
***
Низовое вольнолюбие или нормативная официозность. Разорванность смеховой культуры и культуры серьезности.
***
Информационная безопасность должна начинаться с информационной гигиены. Элементарной. С чувства брезгливости и отвращения к дезе. Ко лжи, навету, инвективе, диффамации etc.
***
Интеллигенция – духовная аристократия предыстории; интеллектуалы – духовный плебс предыстории. В условиях действительной истории, сущей в форме практической всеобщности интеллигенция – весь народ.
***
Культура господства (как и культура покорности) – вне действительного гуманизма, вне творчества. Она – их контроверза.
***
Действительный гуманизм обретает статус практической всеобщности лишь в случае онтологизации, банализации творчества. Ибо последнее – это и есть способ существования первого. Аминь.
***
Постмодерн – это «философия» утверждения и «обоснования» «смерти отца» (вспомним фрейдистскую версию интерпретации Эдипа). Т.е. элиминация (изъятие, устранение, изгнание etc.) всего человеческого … из человека.
***
Первое известие: «Корсиканское чудовище выползло на берег в бухте Жуан». Второе известие: «Людоед идет к Грассу». Третье известие: «Узурпатор вошел в Гренобль». Четвертое известие: «Бонапарт занял Лион». Пятое известие: «Наполеон приближается к Фонтенебло». Шестое известие: «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже» [хрестоматийное].
…К вопросу о «приверженности идеалам», «незаангажированности» и пр. лабуде. Предысторической. И о ее субъектах, вестимо.
***
Амбивалентность – диалектическое противоречие в свернутом, – незрелом, – виде. Эмбриональная стадия бытия синтеза. Протооснование.
***
Глобализм – мирской, светский модус (иноформа) экуменизма.
***
Чем творец отличается от трудящегося? Он не посматривает, – украдкой, либо же откровенно и с нарастающим нетерпением, – на часы в ожидании конца рабочей смены.
P.S. О субъекте праздности, ничегонеделанья, безработья etc. и речь не идет. Тут расчеловечиванье – в самом разгаре.
***
Императив творца: «если за это платят, я не возражаю, но если мне нужно будет платить за то, чтобы заниматься этим, я буду платить».
***
Народный опыт и академическая (научная) рациональность. Как должны строиться отношения между этими массивами культуры? Контроверзно? Как между культурой и субкультурой? По принципу доминирования? Толерантно- благосклонно? Субординации? Координации? На началах взаимной терпимости?
Нет. Исключительно по типу осуществляющегося диалектического противоречия, как отношения противоположностей одной сущности.
Тогда не будут целители, мольфары и т.п. автоматически попадать в разряд мошенников и выжиг, а нотариально заверенные эскулапы – в разряд непогрешимых медицинских небожителей. Так, к слову, со всеми основными родами человеческого бытия: педагогикой, кулинарией, строительством, метеорологией, политикой, агротехникой, ветеринарией и пр., и пр., и пр.
***
Человеческий капитал = память (опыт) + задание (проект).
***
Силы предыстории действуют, говоря словами В. Непомнящего, с «выражением счастливого ужаса в глазах».
***
Народ, электорат, население, популяция, поголовье…
Инволюция. Деградация. Дегенерация.
***
Маргинализм как искусственно законсервированная промежуточность. В отличие от транзитивности как естественного, необходимого и перманентного процесса перехода от одного основания к основанию иному.
Маргинализм интеллекта – межеумочность.
***
От мстительности и злорадства через грезы и несбыточные упования – к грандиозному изумлению и унынию – инволюция субъектов мировой диаспоры.
***
Информация. От информационной гигиены, через информационную безопасность – к экологии информации. Только здоровая (нормальная) экология предусматривает и обеспечивает культуру и6нформации как информационную культуру.
***
«В борьбе правды телевизора и правды холодильника, победа холодильника – вопрос времени». [А. Вольский]. Ну, во-первых, это в борьбе «правды» телевизора и правды холодильника победа холодильника даже и не вопрос, но капитан очевидность. Ибо, на минуточку, философским материализмом, – хотя и очень грубо, – называется.
А, во-вторых, «правда» (кривда) телевизора всегда побеждается правдой телевизора. А уж правда холодильника – это функция правды телевизора. А двум правдам борьба ни к чему. Вообще она – никчемна. За исключением, разумеется, борьбы диалектической как условия (источника) развития всего, включая и истину, и самое правду.
***
Постмодерн как тотальная апология и «философская» санкция отказа от истины, добра, красоты, пользы. Т.е., по-своему изящная, идеологическая, максимально эффективная, форма «деконструкции» действительного гуманизма. Ключевое слово: «по-своему».
***
Можно согласиться, что культура начинается с табу (а раскультуривание – с их снятия, высмеивания и «развенчания»), однако категорически неверным есть сведение, – редукция, – культуры к табу. Это уже, не культура, но гетто. Ну, т.е. тоже культура, но не из той, которую творят, и из той, что вытворяют.
***
Процесс раскультуривания, расчеловечивания, разобобществления как практика, – будни, – постмодерна: бывание (аномалия, патология, девиация etc.) намеренно и сознательно, комплексом мер, средств, способов и усилий лихорадочно (спешить потому что очень надо) переводится в режим и статус «легитимного» бытия.
***
Вместо аргументов – обзывалки, вместо истории – ошметки неспонтанных мифов, вместо будущего – жлобо-рагулевские глюки и фэнтези.
***
Есть законы, а есть интересы и мнение тех, кому принадлежат СМИ, вернее – СМДИ (средства массовой дезинформации). И, что характерно, эти законы и эти интересы (выраженные в мнениях СМДИ) не просто не совпадают, но (в части законов развития общества) всегда и без исключения являются … контроверзными. Контрарными. Антагонистическими. Ну, просто таки тотально несовпадающими. Почему?
…То-то.
***
Еще раз о вещах, вроде бы, очевидных. А уж для нотариально заверенных, – профессиональных, – философов, получавших вполне себе добротное первоначальное (стартовое) философское образование (на минуточку: до 1991-го года) на соответствующих факультетах МГУ, КГУ, ЛГУ, ТбГУ, ростовского и алма-атинского универов – просто хрестоматийных. О братве, ныне фаршируемой «философской» окрошкой из отбросов человеческого духа во множестве «вышей» на просторах бывшей великой страны, разговора нету: эти даже не поймут, о чем разговор идет.
Речь же о хрестоматийном: «пространство и время суть основные формы существования материи». Казалось бы, это не просто очевидность, но «сакрализованное» в научной философии (и как науке, и как базируемом на ней, – репродуктивный режим, – учебном предмете, дисциплине, курсе) положение.
А мимо очевидности, включительно и философской, пролетаешь, не тормозя, не останавливаясь, не задумываясь…
Надо остановиться. Очень основательно задуматься. Погрузиться. Призвать в союзники весь свой (уж какой есть, если, разумеется есть; а то ведь можно и верно, до скверно) актив, потенциал философской культуры. Актуализировать его.
Итак, о чем речь? Да о том, что не может быть время основной формой существования материи. Таковой (основной формой существования материи, – материи как субстанции, а не определенных, налично сущих, бывших и будущих форм ее бытия, – наряду с пространством) есть … вечность. Именно пространство и вечность есть основные формы, – и не существования, а бытия, – материи. Аминь.
P.S. Время же есть определенная вечность, налично сущая, – как форма, – вечность. Оно мерно, оно: свое-иное-себя вечности. Точно так же, как определенным, налично сущим пространством и его своим - иным - себя есть место. С субстанцией же, повторяем и подчеркиваем, можно корреспондировать лишь пространство и вечность. Т.о., материя – пространство – время: это оформленное субстанциальное содержание и содержательная субстанциальная форма, способом бытия коих есть развитие. Ну, вот теперь уж точно: аминь.
***
«Объяснение в том виде, в каком его принято предпосылать произведению в предисловии, – по поводу цели, которую ставит себе в нем автор, а также по поводу его побуждений и того отношения, в каком данное произведение, по его мнению, стоит к другим, прежним или современным, опытам разработки того же предмета, – такое объяснение в философском сочинении как будто не только излишне, но по сути дела даже не соответствует и противоречит цели его. Ибо то, как в предисловии было бы уместно говорить о философии и что было бы уместно сказать, – дать, например, историческое разъяснение тенденции и точки зрения, общего содержания и результатов, показать связь разноречивых утверждений и уверений, касающихся истинного, – это не может считаться тем способом, каким следовало бы излагать философскую истину. – Кроме того, так как философия по существу своему относится к стихии всеобщности, которая включает в себя особенное, то в ней чаще, чем в других науках, впадают в иллюзию, будто в цели и в конечных результатах выражается сама суть дела, и даже в совершенной ее сущности, рядом с чем выполнение, собственно говоря, несущественно. Напротив того, в общем представлении о том, что такое, например, анатомия, – скажем, знание частей тела в их лишенном жизни наличном бытии, – мы (в этом убеждены все люди) еще не располагаем самой сутью дела, содержанием этой науки, а должны, сверх того, позаботиться об особенном. – Далее, когда речь идет о таком агрегате сведений, который не имеет права именоваться наукой, обмен мнений о цели и тому подобных общих вопросах обыкновенно не отличается от того описательно-исторического и не прибегающего к понятиям способа, каким говорится и о самом содержании – о данных нервах, мышцах и т.д. Но в философии получилось бы несоответствие между применением такого способа изложения и тем обстоятельством, что сама философия признает его неспособным выразить истину.
Точно так же определением того отношения к другим трудам, посвященным тому же предмету, какое рассчитывает занять философское произведение, привносится чуждый интерес и затемняется то, что важно при познании истины. Противоположность истинного и ложного так укоренилась в общем мнении, что последнее обычно ожидает или одобрения какой-либо имеющейся философской системы, или несогласия с ней, а при объяснении ее видит лишь либо то, либо другое. Общее мнение не столько понимает различие философских систем как прогрессирующее развитие истины, сколько усматривает в различии только противоречие. Почка исчезает, когда распускается цветок, и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого. Но, с одной стороны, по отношению к философской системе противоречие обычно понимает себя само не так, а с другой стороны, постигающее сознание сплошь и рядом не умеет освободить его от его односторонности или сохранить его свободным от последней и признать взаимно необходимые моменты в том, что кажется борющимся и противоречащим себе.
Требование подобного рода объяснений, точно так же как и удовлетворение его, легко сходит за занятие самим существом дела. В чем же могла бы лучше выразиться внутренняя суть философского сочинения, как не в целях и результатах его, и как иначе эти последние можно было бы выявить определеннее, как не по их различию от того, что еще порождается эпохой в той же сфере? Но если такой способ действия считать чем-то большим, чем началом познавания, если его считать действительным познаванием, то в самом деле его надо причислить к уловкам, дающим возможность не касаться самой сути дела и сочетать видимость серьезности и радения о ней с фактическим избавлением себя от них. – Ибо суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением; цель сама по себе есть безжизненное всеобщее, подобно тому как тенденция есть простое влечение, которое не претворилось еще в действительность; а голый результат есть труп, оставивший позади себя тенденцию. – Точно так же различие есть скорее граница существа дела; оно налицо там, где суть дела перестает быть, или оно есть то, что не есть суть дела. Такое радение о цели или о результатах, точно так же как о различиях и обсуждении того и другого, есть поэтому работа более легкая, чем, быть может, кажется. Ибо вместо того чтобы заняться существом дела, такой способ действия всегда выходит за его пределы; вместо того чтобы задержаться на нем и в нем забыться, такое знание всегда хватается за что-нибудь другое и скорее остается при самом себе, чем при существе дела и отдается ему. Самое легкое – обсуждать то, в чем есть содержательность и основательность, труднее – его постичь, самое трудное – то, что объединяет и то и другое, – воспроизвести его.
Образование и высвобождение из непосредственности субстанциальной жизни всегда и необходимо начинается с приобретения знания общих принципов и точек зрения, чтобы сперва только дойти до мысли о существе дела вообще, а равным образом для того, чтобы подкрепить его доводами или опровергнуть, постигнуть конкретную и богатую полноту по определенностям и уметь принять относительно его надлежащее решение и составить серьезное суждение. Но прежде всего это начало образования даст место той серьезности наполненной содержанием жизни, которая вводит в опыт самой сути дела; и если еще к этому в ее глубину проникнет серьезность понятия, то такое знание и обсуждение удержат за собой подобающее им место в обмене мнений.
Истинной формой, в которой существует истина, может быть лишь научная система ее. Моим намерением было – способствовать приближению философии к форме науки – к той цели, достигнув которой она могла бы отказаться от своего Имени любви к знанию и быть действительным знанием. Внутренняя необходимость того, чтобы знание было наукой, заключается в его природе, и удовлетворительное объяснение этого дается только в изложении самой философии. Внешняя же необходимость, поскольку она независимо от случайности лица и индивидуальных побуждений понимается общо, та же, что и внутренняя, в том именно виде, в каком время представляет наличное бытие своих моментов. Показать, что настало время для возведения философии в ранг науки, было бы поэтому единственно истинным оправданием попыток, преследующих эту цель, потому что оно доказывало бы необходимость цели, больше того, оно вместе с тем и осуществляло бы ее» [Гегель Г.В.Ф., Феноменология духа].
P.S. На минуточку: «Феноменология духа» – исток и тайна гегелевской философии. Не нами сказано, но – сущая правда.
Даже из этого куцего фрагмента из «Предисловия» к «Феноменологии духа» непреложно следует:
– стихия философии суть стихия всеобщности;
– всеобщность и единичность, опосредованные особенным (общим) есть противоположности одной сущности, т.е. осуществляющееся противоречие;
– результат – ничто без той тенденции, которая к нему приводит;
– философия стремится стать наукой, должна стать наукой и станет наукой (научной);
– истина всегда есть научная система;
– агрегат сведений не имеет права именоваться наукой;
– привнесение чуждого интереса затемняет возможность разыскания (познания и знания) истины;
– общее мнение есть мертвящая рассудочность, «черно-белое» мышление;
– философское образование есть процесс (и результат) высвобождения из непосредственности субстанциальной жизни;
– время представляет наличное бытие своих моментов;
– научная философия есть не назидание, но уразумение.