Из жизни полосатиков.
(продолжение)
Конец первой декады октября. Пасмурно, но сухо и безветренно. Перехожу из одного участка леса в другой через бывший торфяник. Здесь всё бывшее. Когда-то было сырое торфяное болото покрытое ковром мха сфагнума, с редкими кочками и чахлыми редкими и корявыми сосенками и берёзками. Тогда ходили сюда за клюквой и брусникой.
Потом болото осушили, разбили на чеки, окружённые мелиоративными каналами. Несколько лет совхоз сеял зерновые и добивался неплохих урожаев. Затем перестройка. Поля забросили, берега каналов стали обрушаться. Одни чеки заболотились, другие использовались под сенокосы, третьи напоминали выжженную солнцем пустыню. Но были и такие, на которых сухие участки, заросшие короткой, редкой, жесткой травой, чередовались с мочажинами, заполненными торфянисто-грязевой жижей. Вот по такому участку я сейчас и передвигался. Ружьё на плече, заряженное на всякий случай патронами с дробью №2. А случаи действительно бывают всякие. Однажды на таком открытом месте на меня в упор налетел тетерев-косач и был легко сбит благодаря заряженному ружью. В другой раз из-под чуть ли не единственного кустика выскочил заяц, заметался зигзагами и был добыт лишь с четвёртого выстрела.
Шёл я, автоматически переставляя ноги, а мысли были где-то далеко. Неожиданно буквально из-под самых ног с тихим хриплым кряканьем свечой взвилась какая-то небольшая птица и перешла на горизонтальный прямолинейный полёт. Я вздрогнул, но приклад ружья уже привычно упирался в плечо, а дичь была на мушке. Но выстрела не последовало. Я во время сообразил, что стрелять двойкой по птице, величиной меньше скворца бессмысленно. Скорее всего, её обнесёт дробью, и я промажу, ну а если попаду, тушку просто разнесёт. Повесил ружьё на плечо и пошёл дальше. Но не сделал я и пяти шагов, как всё повторилось: крякающий взлёт, дичь на мушке и… тишина. Опустив ружьё, задумался. Все перелётные болотно-водные птицы улетели. Остались лишь эти, самые мелкие представители бекасовидных куликов – гаршнепы. Я уже знал, что они отлетают последними, образуя стайки от десятка до полусотни птиц. Причём они не летят целенаправленно, а как бы перекочёвывают, постепенно перелетая на юг с одного грязевого берега или болота на другой. Летят преимущественно ночью, а на светлое время суток останавливаются на кормёжку. Такие места остановок охотники называют «высыпками». В старину охота на высыпках была одной из любимых и добычливых. Теперь эта охота на любителя: слишком мелка дичь и даже единственный патрон, затраченный на птицу, не окупается. Но какие жирные гаршнепы бывают в это время, и какое нежное, розовое мясо!
Решено! Поохочусь, тем более в рюкзаке лежит нераспакованная пачка патронов с бекасинником (дробь №9) Перезаряжаю весь магазин, хотя уверен, что даже два выстрела по одной птице делать наверняка не придётся. Гаршнеп улетает по прямой, и поэтому стреляешь как в неподвижную мишень. К тому же в заряде сотни дробинок. Несколько шагов по неглубокой грязи с редкой осокой, взлёт, прицел, выстрел. Добыча падает в грязь. Жаль! Хотя изготовить чучело из пролётного гаршнепа – проблема, до того он жирный. Не отрывая взгляда от места падения, иду подбирать. Рядом взлетает второй, третий. Не обращаю внимания, иначе не найду первого, до того покровительственная у гаршнепа окраска. Подбираю, прячу в пакет, и в карман. Теперь готов к следующему выстрелу. Второй гаршнеп падает на сухое место. Вот теперь можно рассмотреть птицу. Да, очень похож на бекаса, только мельче. Относительно короче клюв и ноги. Голова и спина рыжевато-бурые, нижняя сторона белая. Через голову и спину до короткого хвоста проходят светлые и чёрные полосы.
За полчаса расстреливаю коробку патронов. Добыча – семь гаршнепов. Всё-таки три раза промахнулся! Довольный, ухожу с торфяника, хотя взлетает ещё несколько птиц. Сегодня природа преподнесла мне очередной подарок. Спасибо ей!