- Эй, Винни! – послышался громкий голос. – Принимай партию!
Девушка, послушно склонив голову, отвернулась и побежала в сторону причала. На корабль водружали большие черные кубы, укрытые непроницаемыми занавесями, точно скрывавшими содержание. Винни остановилась у одного из них и сквозь материю пощупала. Высокие прутья. Это были клетки.
Она содрогнулась, представив, какого размера животные внутри них. Клетка была с человеческий рост и еще длиннее, но, похоже, была пустой. Ни звука не доносилось с другой стороны ткани, и Винни успокоилась.
Как только три клетки были выставлены на корабле, капитан дал приказ отплывать. Винни присела рядом с одной из них, достав зеркало. Она смотрела на себя очень редко, ей позволялось брать зеркало раз в четыре месяца. Девушка вгляделась в отражение. Худая, невзрачная. Можно назвать её «серой мышкой», она даже не выделяется ничем. И ничего полезного не сделала за свои двадцать лет.
Или – могла бы сделать, но не сделала. Кто она такая, чтобы принимать самовольные решения? Всего лишь служанка на корабле, которая моет полы и отвечает за груз. Она тут вообще никому не интересна. Ни как личность, ни как живое существо.
Она вздохнула. Корабль качнуло, и материя спала с клетки. Винни навела туда зеркальце и тут же выронила его. Брызнули осколки, а сама девушка отпрянула так резко, что тут же стукнулась головой о мачту. Она широко раскрытыми глазами смотрела туда, куда только что прислонялась спиной, и не могла дышать от ужаса.
Существо в клетке было великолепным и грозным. Тело было львиным, а голова – орлиной, с загнутым клювом и ясными глазами. Из лопаток росли самые настоящие крылья с густым оперением! Они были сложены, а сам зверь смотрел на Винни.
- Грифоны, - побелевшими губами выдохнула та. – Мы везем грифонов!
Страх отхлынул. Винни, дрожа, поднялась на ноги, все так же глядя на существо. Она метнулась к другим клеткам, срывая с них ткань. Три грифона. Три грифона на корабле.
Винни отступила к мачте и закрыла глаза, чувствуя легкую качку. Итак, с этой партией они перевозят трех мифических существ на юг. Винни понимала, что это значит.
Южане всегда скупают рабов. Помнится, года два назад они перевозили десяток людей, закованных в цепи. Тогда Винни не могла смотреть на них, потому что сразу бросалась в слезы, но не могла ничего поделать. Давала им еду, поила, но не смела помочь иначе. На юге, на новоосвоенных землях, рабы день и ночь трудились на плантациях ради своих хозяев, умирали там от истощения и непомерных нагрузок.
Грифоны смотрели на неё, в во взглядах их читалась тоска. Девушка спокойно села на прежнее место, бездумно рассматривая грациозных прекрасных созданий, которых теперь обрекали на смерть.
- Бедные вы бедные, - прошептала Винни. Она старалась говорить мягче, чтобы не волновать их. – Вас ведь везут на юг… - Грифон слева издал жалобный звук и закрыл глаза. – Знаете, вас же там погубят. Вы такие красивые… - Она покачала головой. – Там вы, скорее всего, будете перевозить грузы. Вас запрягут в телеги или заставят летать, привязав к вашим спинам людей, желающих прокатиться. И вы не сможете не повиноваться, потому что вас будут бить и оставлять без воды… Ох, бедные… И все богачи будут заставлять вас из года в год таскать себя на спинах, летать все выше и выше. – Она всхлипнула и утерла глаза. – Там плохо, братцы. Там очень жарко, а вы будете заперты в клетках, в остальное время же – только работа, ничего более. Мучение и пытка – такая жизнь, если это жизнью можно назвать.
Она помолчала. Волны качали корабль, а где-то матросы хохотали над старыми шутками. Крики чаек послышались над головами. Винни хотела посмотреть на солнце, просто чтобы согреться, но из-за слез все разбегалось радужными брызгами на ресницах, а лучи слепили своей яркостью.
- Я тоже не всегда была здесь, - неожиданно сказала она. – У меня была семья. А потом как-то так случилось, и я осталась одна. Меня подобрали и сделали рабом, как тех людей на плантациях. Всю жизнь я провела на этом корабле, в море. Я не помню даже свою родину. А вы, вы-то её помните? – Грифоны опять издали тот плачущий звук. – И вы тоже. Не помните, верно? Но вам даже тяжелее, чем мне. Меня хотя бы не в клетке держат, я могу сама передвигаться. Только от работы уже руки в мозолях, а недавно мне судовой врач сказал, что, если я не перестану таскать товары, у меня будут проблемы со спиной. Ах, бедные вы, вам еще труднее будет… - Она расплакалась, жестко утирая лицо рваным рукавом. – Знаете, я ведь всегда одна. Я тут единственная слуга и потому постоянно тружусь ради еды и места для сна. Хоть бы кто выслушал. – Она улыбнулась горько, отчего губы её задрожали. – Ох, да что это я? Рассказываю вам тут, бред несу… Простите. Просто я ни с кем так давно не говорила.
Она сидела рядом с клетками, вспоминая. Вся жизнь пролетела перед глазами пестрыми картинками. Девушка внезапно поняла, что вообще ничего толком не сделала хорошего в своей жизни. Да, она только работала, но ни разу доброго не сотворила. А теперь что? Теперь этих грифонов принудят к жалкому существованию и скорой гибели, а она так и будет драить полы на корабле и спать по два часа в сутки, до самой смерти.
Винни подняла сияющий взгляд на грифонов. Руки её дрожали.
- А вы ведь хотите на волю, да? – прошептала она почти неслышно. Лицо её было задумчивым, но глаза сверкали ярче солнца. – Хотите, я же вижу. У вас, у грифонов, своя родина, да?..
Она вдруг рассмеялась, как сумасшедшая, вскочила и пустилась в пляс. Потом кинулась к клеткам, трясущимися руками стала скрипеть замком. С диким хохотом она распахнула первую дверцу, вторую, третью, отступила в сторону, сияющая и плачущая.
- Вы свободны! – закричала она срывающимся голосом. – Свободны!
Грифоны сначала не поверили. А когда все поняли, рванули вперед. Ворох перьев затмил небо и солнце, ветер обдал лицо Винни, когда грифоны промчались над ней и вокруг, сверкнув бронзовыми когтями и ясными взглядами, когда они закричали, славя свободу. Воспарили грифоны в небо, точками на нем виднеясь. Винни плакала и смеялась, подняв к ним руки, чувствуя, что все же сумела сломить свое собственное горе. Скорлупа мирка треснула и открылась, а Винни почувствовала себя такой же свободной, как и эти существа, пока они летели высь стрелами. Может, она и умрет в одиночестве, но до конца жизни эти воспоминания останутся с ней. То, что она сделала, уже не исчезнет – где бы Винни не была, она будет помнить, что сумела сделать нечто важное и по-настоящему правильное!
Когда взволнованные моряки выбежали на палубу, они увидели лишь девушку, сидевшую на деревянном полу. В руках она сжимала осколки зеркала, из-за чего ладони её были в кровавых царапинах, а в волосах её застряло пестрое длинное перо. По щекам Винни текли слезы, но она сияла как никогда, а на губах её дрожала самая светлая улыбка, какая только может существовать. Она подняла взгляд на людей и одними губами прошептала им:
- Всё не напрасно.