Вместо предисловия. Меня волнует тема бедности потому, что она становится спутником нашей жизни. Если сомневаетесь, зайдите утром на рынок, или в гипермаркет и вы увидите бедность. Я даже не буду подсказывать, куда смотреть. Бедняки – они среди нас. Они покорны и пассивны, потому что думают только том, чтобы дожить до пенсии или до зарплаты. В школе мы все читали А.М. Горького «На дне», обсуждали персонажей, но никогда не отождествляли их с собой. Только запомнили фразу: – «Человек – это звучит гордо» а сейчас и её забыли.
Его звали Стасик, и он был бомж. Не совсем конечно. Квартира у него была, однушка, ленинградка, вот только за долги ЖКХ отключило все блага цивилизации. Раньше, в прошлой жизни, он был фельдшером, учился в мединституте. После того как начались припадки ему пришлось уйти с работы, а другую так и не нашёл. Да и кто возьмёт стоящего на учёте в психушке. Удалось выйти на пенсию по инвалидности. С тех пор больше и не пытался куда-то устроиться. Привык. С тихим беззлобным лицом, виноватой улыбкой, сутулой фигурой он и выглядел врачом, только одежда выдавала образ жизни. Жил-поживал он со своей собакой – дворняжкой Тявкой уже несколько лет. Правда, в беседах с собачниками её определяли то, как французскую овчарку, то как новозеландскую пастушью собаку. «И чего только люди не придумают» – думал он, но не спорил, только ненавязчиво возражал, что без паспорта, мол она, как и он, так и остаются дворняжками. Годы летели, превращаясь в незамысловатую смену лета на зиму, с тепла на холод.
За это время он стал мистиком. Ночами, когда его колбасило после выпитого фанфурика, к нему приходил чёрт. Он бегал по квартире, качался на люстре. Как тут не станешь мистиком.
У него сложилась своя философия безработного. Он рассуждал так: – «К примеру, когда ты работаешь, то непременно становишься винтиком какого-то социального механизма. Если ты, допустим, учитель, то ты платное приложение к ученикам. Ты их учишь, воспитываешь. За это тебе платят зарплату. Но как только ты увольняешься, о тебе сразу забывают. Ты всё надеешься, что позвонят, придут, скажут спасибо, что без тебя, винтика, мы не можем. Но никто не придёт. Винтик выпал, сломался, сорвали резьбу. Лежи и ржавей. Не нужно пялиться на телефон, он не зазвонит. Так происходит и с людьми других профессий. Но вот когда ты становишься безработным, то начинаешь постепенно осознавать себя просто человеком, который никому ничем не обязан. И пускай мало денег, еды, нет света, но зато ты свободен. Над тобой нет ни начальников, ни подчинённых. Государство о тебе забыло.
День обычно проходил в поисках халявы или того, что можно было продать. Найденное он хранил у себя в квартире. Сломанная электроника, вещи, книги, куски проволоки, бутылки – занимали почти всё пространство. Место оставалось только на кухне. Лечащий психиатр в психушке на улице Сеченова называл его привычку научным словом обсессивно-компульсивное расстройство. Это являлось одним из симптомов его заболевания.
Было лето. Солнечные лучи только начинали расцвечивать высокое июньское небо, поблёскивать в росинках на листьях кустов сирени в палисадниках. Утро начиналось как обычно у бомжей рано, ещё до прихода дворников. Тогда ещё можно что-нибудь найти. Тогда он выходил с Тявкой на промысел. Надо было отыскать еды им обоим. Тявка радостно скакала вокруг него, а увидев голубей, бросалась их распугивать. Покончив с этим увлекательным, как ей казалось занятием, на полном ходу врезалась в большую лужу и жадно лакала воду чтобы вновь пуститься догонять хозяина. Сегодня повезло. В сквере на лавочке он обнаружил недопитую бутылку водки и остатки курицы. Курицу он отдал Тявке, а сам присел на лавочку, выпил и закурил бычком, валявшимся тут же. Если с утра такая удача, значит, день будет хорошим. Если повезло один раз, повезёт и второй.
Подходило время идти за питанием. Питание – так он и называл еду, которую привозила какая-то благотворительная американская организация, состояла из тарелки супа и двух кусков хлеба, хотя некоторые его знакомые называли этот суп баландой. Они раздавали пищу в самой глубине хрущёб, рядом с помойкой, и это было символично. Но такая помощь была единственной возможностью поесть горячей пищи, и он был очень благодарен этим людям. Иногда, когда посетителей было не много, можно было попросить вторую порцию, и тогда он делился с Тявкой.
Вечером он шел заработать на тележках. Это такой лёгкий способ разжиться на фанфурик. Если вкратце, то покупатели гипермаркета, желающие воспользоваться тележкой, должны вставить гривенник в приёмник тележки для продуктов, чтобы отцепить её от вереницы себе подобных и катить для совершения покупок, а затем расплатившись на кассе, чтобы вернуть гривенник обратно, надо было вернуть тележку на место парковки и воспользовавшись специальным ключом высвободить свою десятку. Но бывало и так, что покупателю, погрузившему продукты в багажник своей машины на парковке лень тащить тележку обратно и он оставляет её на проезжей части. И в этот самый момент надо не мешкая брать эту тележку и идти вынимать монету. Можно ещё предварительно культурно поинтересоваться у владельца, будет ли он её отвозить. Это увеличивает шансы. Вроде бы и всё. Но таких желающих халявы на парковке хватало. Кроме своих парковщиков тележек – группы таджиков, здесь обретались шустрые старушки, не доживающие до пенсии, школьники с сомнительными запросами, были даже приезжие из районов, приехавшие в Казань в поисках лучшей доли, ну и конечно местные алкаши. Ссоры случались редко. В основе всегда лежал принцип – успел взять тележку – гривенник твой. И не наглеть. Никому не хотелось иметь проблемы с охраной гипермаркета. Стасик приходил перед закрытием. Его интеллигентный вид вызывал доверие и тележку ему отдавали часто. Поэтому он без труда за полчаса зарабатывал себе полтос на два фанфурика. В выходные дни выручка доходила и до стольника.
В этот вечер всё было, как всегда. Магазин уже закрывался, большинство покупателей разъехалось, ловить было нечего, в кармане позвякивали пять червонцев. Махнув рукой знакомому охраннику, он направился в сторону дома, но судьба в этот тёплый июньский вечер повернула иначе.
Валя стала инвалидом после автокатастрофы, лицо было обезображено ожогами, врачи сделали несколько пластических операций, но шрамы так и остались. После этого от неё ушел муж. Родственники отвернулись. Она начала пить и незаметно скатилась на задворки жизни. В собственную квартиру её уже не пускали, и для верности сменили замки. Она какое-то время ещё спала в этом подъезде возле двери, жаловалась участковому, но всё безрезультатно. Так и очутилась она вечером на скамейке возле гипермаркета, не зная где бы перекантоваться ночью, а может просто захотела стрельнуть сигарету. Она вздрогнула, когда к ней на колени вскочила чёрная собака и лизнула её в лицо.
Не бойтесь, она не кусается, просто немного дурная – послышался голос.
- Я и не боюсь. Пусть она меня боится. Чё, не нравлюсь? – Она с вызовом посмотрела на Стасика.
В ответ увидела добрую, чуть виноватую улыбку – тебе идти некуда? Пошли ко мне. Сейчас фанфуриков купим. Я на тележках заработал. Выпьем, поговорим. И она согласилась.
Утром они вместе пошли за питанием. Тявка сначала ревновала, но позже смирилась. Стасик и сам не мог объяснить себе, как так могло случиться. Все его устои трещали по швам. Она убралась в квартире, выкинула, по её мнению, ненужные вещи. Стосковавшись по обычной жизни для неё было счастьем готовить еду на газовой плитке. Впервые за многие годы по квартире начали разноситься запахи готовящейся пищи. Он нашел ей самую прекрасную одежду из мусорок элитных районов. Теперь они выходили на улицу вместе. Ночами, занимаясь любовью, она слышала ласковые слова, которые давно забыла и чувствовала себя самой счастливой женщиной во вселенной. Ей даже пришла мысль о ребёнке. Но о какой беременности может идти речь в таких условиях?
Как-то утром она сказала ему: – «Стасик, может устроишься на работу? Расплатимся за квартиру, воду подключат, газ». Для её женской натуры это стандартное и, казалось бы, безобидное предложение не предвещало ничего дурного.
Для Стасика эта фраза прозвучала как гром среди ясного неба. Это было вызовом его устоям. Вернее, он и сам в глубине души хотел этого, но перешагнуть через себя, изменить свою жизнь он был уже не в состоянии. Он не мог вернуться в реальный мир и вместе с тем не хотел её отпускать. Что ей не хватало? Казалось, он всё для неё сделал. Дал кров, одежду, делился последним фанфуриком. Живи – не хочу.
В этот день он сильно выпил и ночью опять увидел чёрта. После встречи с Валей чёрт не появлялся, а тут сидит перед ним и смотрит прямо в глаза. Ему стало жутко, хотелось закричать, но горло сковало, и он не мог произнести ни звука. В голове прозвучали слова, которые сразу стали смыслом.
Наутро Стасик проснулся другим. Невидящим взглядом он окинул комнату. Потом подошёл к спящей Вале, растолкал её, и сказал – «Уходи на ….». Она, ещё сонная ничего не понимала, но он сунул ей одежду и вытолкал из квартиры.
В этот вечер он сильно выпил какой-то химии. Ночью, как всегда, его посетил чёрт. Он привычно качался на люстре, прыгал на телевизоре и манил рукой присоединиться. Новая эпилепсия была очень жесткой. Руки сковало судорогой, ноги не слушались. Он хотел позвать на помощь, но изо рта вырывалось только мычание. Тявка, почувствовав неладное с хозяином, лизала его парализованное лицо. Только мысли Стасика были свободны и только о ней.
Она пришла на следующий день, почувствовав неладное. Дверь была открыта. Тявка бросилась к ней радостно повизгивая, а потом побежала в комнату. Валя последовала за ней. Он лежал бездыханный посредине комнаты, раскинув руки. А над головой раскачивалась люстра.
PS. После того, как опубликовал рукопись, вскоре случилось событие, заставившее ещё раз обратиться к рассказу. Стасик на самом деле утонул. Пошел пьяный купаться на Казанку с другом и утонул. Друг в это время спал на берегу. Стасик боялся воды и глубже, чем по колено в воду никогда не заходил, а тут вдруг ни с того ни с сего понесло спьяну, а может ещё по какой причине, но на следующий день друг сказал. что к нему ночью приходил черт и приглашал быть следующим.