- Понимаешь, - ты очень похожа на нее, - мужчина рывком сел на разобранной постели и с ненавистью посмотрел на лежащую рядом женщину. Протянул руку к пачке сигарет, затянулся глубоко, вдыхая шумно воздух.
- Я встретил ее еще почти мальчишкой, мне было 18, уже курсант, бурса, взрослый мальчик с навыками мужчины. Рядом был танцевальный клуб и вечерами мы кружили в поисках свежих тел, как грифоны, готовые растерзать свою добычу. Она классно танцевала, рок-н-ролл, блюз. Музыка вилась вокруг нее в заданном ритме, притягивая посторонние и жадные взгляды. Я и не заметил, что сразу влюбился, - мужчина хрипло и зло рассмеялся. Отбросил одеяло, взял пепельницу и подошел докурить у темного окна.
Свежий и пропитанный холодом воздух рванул в форточку, на коже заплясали мурашки.
- Я пригласил ее на медленный танец, потом сбегал за напитками и договорился, что провожу до дома. Автобусы терпеливо ждали последних пассажиров, в приглушенном свете салона уже дремала ночь. У нее было короткое и красивое имя, мягкое как ее волосы, в которые я любил зарываться лицом, вдыхая запахи. Она обнимала меня за голову, гладила – утешала, и я замирал, сдерживая дыхание, закрывая глаза от счастья.
Апрель спутал май, встречаясь, мы садились на электричку и уезжали к морю. Весенние пляжи были пустыми, качели грустно раскачивал ветер. Я целовал ей замерзшие пальцы, теплые губы, прижимал крепко к себе, шепча глупости. Мне пришла в голову умная мысль - я захотел на ней жениться.
Солнце жарило над нами усмехаясь, когда я привел ее на смотрины. Она раскраснелась и перепугано жалась ко мне, пока родители накрывали праздничный стол. Достали фамильный сервиз и ушастую супницу, занявшую полстола. Все были благородны и деликатно присматривались друг к другу за тарелками с бокалами. Общая беседа с пристальными взглядами.
Вечером, в нетерпении, мы выскочили из родительского лона, продолжая целоваться по дороге. Чужие подъезды приветливо распахивались перед нами, зовя в темноту. Я прижимал ее к стенке под лестницей, закрывая спиной от спешащих домой квартирантов и снова целовал. Когда уж совсем было невыносимо терпеть возбуждение, ослаблял ремень и ее юркая ладонь ложилась на мой горячий член. Изнемогая ,прижимался к нежным пальцам, не контролируя движение. Неловкость тонула в тихих стонах и откровенных поцелуях. В этот вечер мы остались ночевать у моего друга.
- Нам постелили в маленькой детской, на одноместном диване. – Мужчина рассматривал серый диск луны, вспоминая прошлое. – Мне хотелось забрать ее наготу, проникая между бедер языком и вылизать все запахи и соки, которые принадлежали только мне.
- Я был когда-то собственником, - помолчав добавил,- это когда у меня что-то было.
-День свадьбы помню плохо, все было в суете и суматохе, пока она не подошла ко мне, нарядная, как кукла на капоте и не сказала, что свадьбы не будет. Уже на ступеньках я успел рвануть ее на себя, что бы наткнуться в прожигающий злости взгляд. Она выпалила, как убила: « Я не люблю тебя !!».
Дернула плечом, стряхнула мои немеющие от боли пальцы и ушла. Время остановилось, августовское солнце , словно раздавленный апельсин ,закатилось в мусорные кучи обиды. Я бросил мореходку, закрылся в комнате и лежал, рассматривая потолок. Ждал, когда боль разъест все мое сердце, серная кислота ненависти вытравит все чувства.
Через год я встретил девушку, разительно похожую на предавшую меня. Отличие было в том, что эта была мне преданна. Вместе с ней и другом организовал поставки проституток ,закрытый бордель в снятых меблированных комнатах. Думаю, жене нравилась моя ненависть и железная дисциплина, что царила в пропахших духами смятых постелях, где клиенты оставляли щедрые чаевые.
Все изменилось, когда при расчете, одна из девок, посмела надерзить. Вульгарное, пьяное мясо, пришедшая с грязных улиц.
- Да пошел ты!- знакомый разворот плеча и пренебрежение содрали с прирученной боли железную маску. Я прыжком нагнал девицу и сжимая ей горло вытолкнул на балкон. Испуганная, с расширенными от ужаса глазами, она судорожно ловила ртом воздух. Накрашенная рыба, перегнувшаяся через перила, осознавшая, что может сдохнуть. Мне потребовалось сила воли, что бы не разжать пальцы и не отпустить ее в падение. Но больше я не сдерживался. Черная мутная жижа пустоты поглотила меня целиком и лишь сжимая пальцы на женском горле ,трезвел, возвращаясь из небытия ненависти. Собственно говоря, так я и стал садистом.
- А однажды я захотел убить свою мать, - мужчина налил в стакан бренди и подошел к постели. – Ты понимаешь, свою мать, - дыхание говорящего перешло в отрывистый сип. Женщина молчала, повернувшись головой к стене.
- Я собрался уезжать. Город оставался для меня выжженным пространством, где пусто было днем и ночью. Жена родила, любимые черты другой растаяли и не вернулись. Я предлагал отдать мне сына, сама она мне была не нужна.
Перед отъездом зашел в родительский дом, попрощаться. Мать жила одна, отец давно ушел из семьи. Пионы опадали пробитыми лодочками лепестками на белую скатерть.
- Сынок, может не стоит уезжать одному? –материнские глаза наполнились слезами. Из маленькой женщины уходила былая привлекательность и жизненные силы. – Одумайся, не бросай нас.
На душе было погано и холодно, решение принято.
- Это я во всем виновата, не надо было тогда мешать тебе жениться.
Слезы потекли ручьем по маминому лицу и тонули в морщинках.
- Это я тогда ей сказала, что рано замуж, что тебе учится, жить надо и будут девушки получше. Много чего наговорила, будто не ей, а той, с кем уже встречался твой отец. Не ту я ненавидела, не той горя желала, – мать закрыла лицо и тихо всхлипывала. - Но ведь кто-то из вас должен был остаться со мною.
Оцепенение от сказанного мешало дышать. Много лет я не мог найти причины предательства, свернувшего меня в стальной жгут. Теперь она сидела напротив, страдая в запоздалом покаянии. Шторы плотной лжи рухнули, с покрытых мраком тайн поднялась пыль отчуждения.Девочка первой любви не отпускала меня никогда. Я уехал навсегда, вычеркивая всех.
Мужчина дернул молчавшую за плечо и она безвольно развалилась на подушке смотря на него открытыми глазами.
Прогладил холодное лицо и провел по открытым губам кончиками пальцев, оправил легкие волосы, закрыл мертвой глаза. Он больше не сдерживался, воскресая в себе память и не ослабляя сжатых пальцев на женском горле.