ГЛАВА 23
СКАЗКА, СОН ИЛИ СЛАДОСТНЫЙ ПЛЕН?
Курилов всегда, когда ему было тяжело, вспоминал дни их знакомства с Юлей. Вот и сейчас, откинувшись в кресле в своем рабочем кабинете и закрыв глаза, он вновь улетел в то счастливое время.
…Полная луна нескромно заглядывала в окно комнаты, где, соревнуясь с ней, из угла приятным мягким светом рассеивало темноту бра. Юлия принесла из кухни поднос с чашечками дымящегося и ароматного кофе. Они только что вернулись из ресторана, где провели вечер вдвоем, поэтому, насытившись, ни есть, ни выпивать, ни разговаривать уже не хотели.
Сев на диван рядом с Андреем, Юля обняла его за плечи, обдав терпко-горьковатым запахом духов, сбросила туфли и улыбнулась.
Андрей смотрел на нее, бессознательно отмечая изящность и стройность фигуры, обаятельность движений. Ее большие роб-
кие и в то же время чуть насмешливые глаза, томные красные и влажные от помады губы, линии бедер, еще в ресторане кружившие ему голову, томили и укрепляли желание. Его влекло к ней — красивой и ласковой, такой близкой и дале-кой, ожидаемой и неожиданной одновременно. Это был их первый вечер наедине, вернее, первая ночь.
Луна светила уже прямо в глаза, и Юлия, подойдя к окну, мягко задернула шторы. Каждое движение ее подчеркивало гармоничные пропорции тела; груди, казалось, готовы были разорвать плотно обтягивающую верхнюю часть вечернего платья. Волны густых блестящих волос колыхались в такт движениям головы. Все это просилось описать словами, вы-литься в стихи, музыку… но сейчас, когда она была рядом, Андрей был бессилен что-либо творить, кроме любви.
Когда Юля вновь села рядом, он потянулся к ней, обнял, она ответила ему, и они слились в долгом и жарком поцелуе. Сухие губы немели, но вновь и вновь иступлено и сладко тер-зали друг друга. Вот они обессиленные отступают, убегают в завитки волос, ласкают ушные раковины, шею, но, быстро соскучившись, вновь встречаются измученные и припухшие от счастья безраздельного обладания.
В какой-то момент Юля отстранилась от Андрея, расстег-нула какие-то застежки на платье, что-то развязала, сняла его и осталась только в самых интимных женских предметах одежды, через кружевную ткань которых просвечивали почти нагие белые, приятно округлые, груди с темными глазами сосков и бесконечно влекущий к себе в нежных кудряшках треугольник — врата жизни земной и простого физического счастья. Андрей почувствовал слабость и дрожь в ногах, в то время как душа тонула в море нежности и любви, охвативших его.
Их тела вновь притянулись друг к другу и сомкнулись в объятиях. Она протянула руку и выключила бра.
— Люблю, люблю тебя!— шептали его губы.
— Люблю, люблю, милый!— так же тихо отвечала она.
В мановение ока куда-то исчезла вся оставшаяся одежда. А он шептал и шептал ей ласковые имена, ни разу не повторя-ясь, задыхаясь от чувства, изнемогая от желания, бережно и ласково обнимал ее. И она, вздыхая его имя, трогательно от-
вечала ему своими нежными, одновременно горячими и креп-кими губами и руками.
В какой-то момент, на пике взаимного чувства, он, едва не теряя сознания, всей крепкой плотью своей вошел в ее мяг-кую, влажную, теплую и податливую плоть. Она застонала и впилась в его губы. Они продолжали шептать друг другу сло-ва любви. Сердца, души их, соединяясь, влекли за собой тела, и каждая клеточка подчинялась закону Любви, в гармонии пульсировала со всем окружающим, что возможно только там, где взаимная любовь двоих становится отражением Люб-ви Вечной.
Когда их тела конвульсивно пронзила боль общего насла-ждения, и они обмякли, Андрей все еще обнимал Юлю. Но вот их объятия ослабли, и они на несколько мгновений отстрани-лись друг от друга. Затем вновь обнялись и задремали в спо-койной расслабленной нежности, пребывая как одна душа.
Так они просыпались, еще более сильно сплетаясь телами и душами — нежно, страстно и любяще, подчиняясь вечному, как мироздание, закону Любви, и вновь засыпали в течение ночи несколько раз.
…Когда на утро они прощались, отправляясь каждый к своим будничным, ежедневным делам, Юлия с томной нежно-стью и искрящимися от счастья глазами смотрела на Андрея. Он сам не видел выражения своих глаз, но чувствовал, что они выражают то, чем отныне жило его сердце.
И все время, пока добирался до работы, Андрей старался не расплескать на ненужные эмоции и мысли, опасаясь по-терять, то, что поселилось в нем сегодняшней ночью. Он чувствовал,— чего не было никогда ранее после редких близких контактов с женщинами,— свою душу цельной, а не половинча-то-ущербной, обретшей свою, так долго разыскиваемую во-жделенную половинку.
И на работе, когда уже включилось сознание, Андрей много думал о Юле, о том, какая она скромная, милая, по-женски умная и даже мудрая в своей устремленности к справедливо-сти, безо всего того, что многие современные женщины счи-тают велением времени,— например, излишние деловитость и напористость,— но что не украшает женщину. И, самое глав-ное, она была его женщиной, единственной и неповторимой.
Поэтому Курилов решил сегодня же вечером предложить Юле руку и сердце, навеки отдав ей себя и всю свою жизнь.
Тогда, после свидания с Андреем, несмотря на почти бес-сонную ночь, Юля чувствовала себя активной, энергичной и умиротворенной одновременно. «Вот, что значит любовь настоящего мужчины!» Всем своим воспитанием она была укоренена в убеждении, что чувство — нечто, прежде всего, духовное, душевное, в общем, надфизическое. Но теперь она внутренне, всей своей душой понимала, что не вполне была права, и любовь — это гармония всех без исключения со-ставляющих человека.
На работе, а трудилась Юлия бухгалтером в одной коммер-ческой фирме, тоже заметили ее состояние. Лучшая подруга, Катя, решила сразу же вызвать ее на откровенность:
— Что это с тобой? Ты, подруга, сегодня какая-то особен-ная?
Они были во всем абсолютно откровенны и доверяли друг другу самое личное и сокровенное. Вот и сейчас Юлия рас-сказала Екатерине о своем знакомстве с Андреем.
— А что тебе в нем больше всего нравится?— спросила любопытная отроду подруга.
— Ну, доброта, теплота, нежность…
— Такой мягкий и жалостливый, да?..
Катя сейчас находилась в состоянии, когда женщина, с од-ной стороны, уже отошла от сильного стресса по поводу ухо-да от нее возлюбленного, а с другой, была еще достаточно зла, и зло это направляла на всех мужчин без исключения, говоря: «Да все они такие!..»
— Нет, не то… К тому же добрый и нежный. Вот такое со-четание!
— И неужели такие еще водятся?!— с сомнением и криво-ватой улыбкой произнесла теперешняя мужененавистница.
А Юля вся была в мыслях об Андрее. Она была убеждена, что он даже более сердечен, чем это проявляется и чем можно объяснить словами. Об этом ее чуткому сердцу,— а Юлия знала, что оно у нее именно такое еще с отрочества, когда первым подсказывало, а порой и вещало ей,— говорили его глаза, неуловимые микродвижения лица, интонации в голосе
и многое другое, что зовется одним словом — невербально-стью, о чем она прочитала недавно в книге по психологии общения (ведь совсем недавно у нее еще было время для чте-ния). Скорее всего,— так Юля сознавала,— жизнь его научи-ла, чтобы избегать насмешек, прятать душевные порывы, скрывать их за напускной серьезностью. Все это нравилось ей, ибо она принадлежала к людям, любящим находить себя и свои качества в душах других. Поэтому Юлия испытывала удовлетворение от того, что внутренний мир Андрея захватил в сладостный плен ее душу.
— Вот находятся, как видишь,— ответила она Кате,— и те, кто нужен. А, если честно, то встретились мы совершенно случайно…
— Не надо! Случайностей не бывает, сама знаешь!..— Ека-терина не только не верила в оные, но сейчас — из-за недав-них переживаний — была твердо убеждена, что происходя-щее злокозненно закономерно, только никак не могла взять в толк, кому было так необходимо, чтобы именно у нее все и всегда рушилось.
— Андрей — это мне дар свыше. Только я не знаю за что, может, авансом… Но встретились мы…— и Юлия рассказала ей историю своего знакомства.
— Ну, я надеюсь, вы уже были в постели?— с цинично-скептической прямотой спросила Катя.
— Да, только не так быстро, как ты думаешь, подруга!.. Однажды мы шли по вечернему парку…— Юля на минуту замолкла, погрузившись в сладостные воспоминания того вечера.— В тот вечер мы впервые целовались… Это было у большого каштана…
— Я смотрю, Юль, ты вся там?
— Ты знаешь, у меня до Андрея были парни — не девочка уже,— но так, как с ним, честно, еще никогда не происходило. Я словно в тумане лечу, и крылья несут меня так, что дух захватывает.
Катя вспомнила счастливые часы, проведенные с Витали-ем,— своей последней, как она вполне серьезно и решительно думала, любовью,— мечты и планы… Потом решительно все это отмела, мысленно нарисовав поверх черными большими буквами —
«Нет!» Но в то же время где-то в дальнем уголке ее сердца этаким маленьким крысенком зашевелилась серая зависть.
— Это уже серьезно!..— улыбнулась Екатерина, и ей самой улыбка показалась несколько кривоватой.— Так вы что, все это время только целовались?— немного наигранно спросила она.
— Как тебе сказать?— рассмеялась Юлия.— Ты ведь такая проницательная и всегда все чувствуешь.
— Все поняла… И как?
— Великолепный любовник! И мне с ним тепло, уютно и спокойно.
— Ну, прямо полный набор! Нет, так не бывает!— захохотала Катя.— Смотри, не охмуряешься ли ты? Знаешь, как говорится в известном произведении — «я сам обманываться рад»?
— Ой, Катя, я и сама где-то в глубине души боюсь — не сказка, не сон ли это? Я на работу — прямо от него…
— Чувствуется… Ну, смотри сама, здесь никакие советы-приметы не помогут,— посерьезнела Екатерина и, отвернув-шись, стала глядеть в окно.
Юля и сама все прекрасно понимала. Но сейчас ни о чем ином она просто не могла думать, ибо была на небесах от счастья, как всякая женщина, знающая, что у нее есть настоящий мужчина без недостатков души, ума и всего другого.
© Шафран Яков Наумович, 2015