Мальчик за два доллара в час

Славик – симпатяга и очень гибкий. Он может складываться и извиваться, и ему совсем не больно. Тетя Саня говорит, что надо развивать способности, что его завязывать можно, но некогда, потому что надо учиться читать. Это главное. Для этого её и наняли. Она читает со Славиком про Чипполино, показывает буквы, они вместе смеются над закорючками.

Никто не знает, кроме тети Сани, что на маленьких картонках он пишет письма маме. Новостей для неё очень много: он уже в гимназии, дедушка сделал деньги, а папа подарил Славику компьютер. Даже читать его учат на компьютере. В нем скачут какие-то вороны, белки, лисы. И все в этой программе разговаривают и читают по-человечески. А ведь он знает точно: у Бобика, который в деревне, есть свой язык, и мама говорила, что собака читает носом. Славик однажды попробовал, приложил нос к книжке про роботов и звездных пиратов. У книжной страницы оказался запах бумаги. И буквы пахли, как пол в бабушкином коридоре! Опять он смотрел картинку и только воображал. Непонятно ему: как строгие молчаливые черные буквы могут сказать ему, Славику, что-нибудь!

 Вчера он играл со своей соседкой Милой и все ей потихонечку рассказал (не все, конечно): как тетя Саня всё знает про буквы и все время чего-то боится. «Мне нельзя ходить по квартире» - говорит. Когда она идет в ванную, то спрашивает у Кузьмы разрешения: вам по секрету-это папа Кирилл, его домашнее прозвище. Когда хочу её позлить, то включаю телевизор. Она морщится и отворачивается. Она-то о моей мальчишьей жизни знает все, а я – нет, а узнать очень хочется. По телеку все объясняют. Я делаю вот такие глаза и кричу: «С вами Павел Кучеревский!». Она морщит нос и злится. И говорит, что я болтаю слова из телека, которые мне пока ненужные и даже вредные.

 Самое смешное начинается у компьютера. Она берет меня на колени, и мы вместе рулим в игру. Убиваем солдат по сто штук, взрываем подряд все дома, прячемся. Побеждаем балбесов. Это мое любимое слово – оно от папы. Потом мы опять читаем. Смеёмся. Я говорю буквы, которые показывает тётя Саня. Потом я показываю мамину букву «О» – Оля. Мамы нет. Вот была, водила меня в сад, на английский, кормила супом и кашей, а потом я уехал к тете и дяде в дерев-ню и мамы больше не встретил. Сейчас не знаю, где она. Уехала и мне не сказала ни слова.

«Мама Оля. Велнись. Я будит хорошим. Я будит съедать эта дурацкую кашу». На моё письмо тётя Саня странно смотрит. Грустно. Чтобы было веселее, мы играем в обстрел. Мишень становится на середину комнаты, и игрок пуляет все подряд в него. Чаще всего это цветные фломастеры. Мелькают фломастеры, мы смеемся. Однажды я даже пукнул от броска и схватил мамины духи, пшикнул. Тётя Саня что-то сказала про нельзя и про можно. И про то, что духи – это память о маме Оле.
«Мама Оля, может ты лечешься в Германиях. Может ты вышлася замуж и у тибя новый сын. Напеши мне письмо, я тибе не буду мешать. Я лублю тебя очень». Однажды я видел слезы на глазах у тети Сани. И ещё она берет меня на руки, как мама. Становится тепло. Хотя февраль.

В лютый мороз она потащила меня в наш любимый Дворец для детей. Там маленькая железная дорога, мальчики ходят вокруг с пультами. Всё грохочет, и много зевак. Вот бы сесть и поехать на таком жужжащем поезде куда-нибудь, туда, где мама, хоть издали на неё посмотреть. А рисунки, что на выставке во Дворце, – так у меня получается лучше. Я рисую сразу и город, и небо, и обязательно самолёт, и, если остаётся место, башню. Где мы с тетей Саней можем укрыться, спрятаться от врагов! Там, во Дворце, на первом этаже, стоит автомат с банками колы, фанты, пепси. В щёлочку просовываешь бумажку – деньги, и через время выкатывается с грохотом баллончик с напитком. Это любимый автомат. А во Дворце ещё есть звери – в специальном уголке. Много кроликов, жаб, тараканов, даже змей.

Мы с мамой когда-то хотели завести щенка. Говорят, они вырастают и превращаются в друзей. А мне так нужен друг. Тётя Саня – друг платный. По пятницам папа Кирилл даёт ей деньги. Зеленые все. Так что она мне друг за деньги. А гулять с ней всё равно хорошо. Она всё объясняет, смешит меня. А мамы всё равно нет и не будет. Я сегодня не писал ей письмо. Мы с тетей Саней читали. Она читала и показывала то Чипполо, то Лимона, то синьорит Вишенок. Потом мы смотрели в окно, как рабочие, стоя на машине, пилили ветки дворовых деревьев. Все, все веточки, даже маленькие. Осталась от дерева прямая палка. Вот у меня вопрос – а рабочим не кажется, что дереву больно?

 Потом мы с тетей Саней гуляли вокруг дома и встретили бабушку. Она у меня сильная – ездит на джипе и курит. Так курила мама и пряталась.
 И ещё бабушка вернулась из Египта. Загорела и привезла мне костюм, кусочек кожи крокодила и пирамидку. Трясешь, а она поёт. Мы вкусно ели. Я слушал бабушку, её рассказы и хотел задать свой главный вопрос, но не стал. Мы опять вкусно ели. Вечером папа кричал на тётю, которая готовит еду и убирает. А ещё ночью она спит с папой на тахте, где мы читаем. И где я пишу на картонках свои записочки маме. Последняя была, когда папа уволил тётю Саню. Она научила меня читать, но без скорости. Это плохо. Теперь я буду учить немецкий. Чтобы поехать в Германию. И найти маму.


P.S. Публикация 2011 года,решался вопрос "Как бросить курить?",был прочитан  Карр и встретилась бабушка-мама. Все совпало.

Фото.работа Lindy Longhurst.