Дистрибьюторская жизнь 5 глава Инструктор

Мария Давыденко
5 глава

Инструктор

 Мой профессионализм стремительно рос. Я начала делать дистрибьюторские нормы чуть ли ни каждый день, могла спокойно продать книгу за полтары тысячи, за две с половиной и так далее, нашла людей, которые постоянно могли брать у меня эти книги. Но, ясное дело, мне этого было мало. Для меня первостепенное значение имел карьерный рост. Я не хотела, конечно, всю жизнь носить книги и лет так через десять сказать, что вот сотая пара обуви изношена, пятисотая сумка порвана, а скоро и я загнусь под тяжестью уникальной литературы. Я прекрасно понимала, что, если ты не видишь перспективы для себя в этом бизнесе, то ты в нём долго не протянешь. Должна быть жёсткая мотивация, чтобы терпеть каждый день то, что терпим мы – доблестные отечественные дистрибьюторы. Ты должен настолько поверить в свои способности, чтобы они у тебя стали даже ярче, чем ты сам ожидал. Только самые выносливые достигают в нашем бизнесе вершин. Не понимаю, почему я до сих пор говорю «наш бизнес». Я уже давным-давно не имею ничего общего с дистрибьюторским бизнесом, практически вычеркнула из памяти те два года, которые на него потратила, но я по-прежнему говорю «наш бизнес». Виной тому, наверное, и эта книга. Только мне стоило про неё забыть, как какой-нибудь сотрудник «РОСА» с другого конца страны находил меня в социальных сетях и убеждал дописать историю. Да, она была вывешена на одном сайте молодых авторов, в совершенно неотредактированном виде. Ведь я писала её в запале, часто под алкоголем, она была просто дневником, то есть вещью крайне субъективной и наивной. Позже я не смогла вспомнить пароль и удалить всё написанное и пережитое. И ничего не происходит просто так. Все те бывшие и нынешние сотрудники «РОСА», которые мне писали, ворошили прошлое, мои однокурсники, которые находили эту историю, убедили меня рассказать всё это более прилюдно.
 Но вернёмся к главной теме. Ты можешь прямо в лицо заявить менеджеру, что он рабовладелец и заставляет вас пахать даже второго января, но ты мгновенно вспоминаешь, что он сам не так давно ходил "в поле", и то, что он теперь руководит вами – результат его неимоверных усилий. Ты можешь быть на его месте, а пока ты обязан ему подчиняться. Если ты будешь на месте менеджера, то тогда и будешь ставить свои условия. В этом бизнесе каждый имеет шанс стать обеспеченным человеком. Некоторые всю свою жизнь за пять тысяч в месяц могут протирать портки, а мы (снова это «мы»!) можем «в поляне» заработать эти деньги за день. Ну а если не за день, то за неделю точно. Лентяям и слюнтяям у нас не место. Лишь энергия и мощь помогают заработать деньги. Слабость и беспомощность только их отпугивают. И повторяю, невозможно в этом бизнесе продвинуться вперёд, не пройдя все ступени карьерной лестницы.
 Но чтобы мне продвигаться вперёд по карьерной лестнице, нужно было для начала стать инструктором. А для этого было необходимо сделать пять норм подряд, то есть пять дней подряд продавать книг не меньше, чем на две с половиной тысячи. Ох, не так это легко, как кажется на первый взгляд. Я вот делала четыре нормы подряд, а пятую не получалось. Ну хоть убейся. Да ещё каждые десять минут звонил Фетисов и задавал один и тот же вопрос: «Норму сделала?» Я иногда просто хотела его застрелить. Он постоянно напоминал мне, что я ещё не инструктор. Потом я снова делала три, четыре нормы подряд, а пятую не получалось. И вновь раздавался звонок Фетисова и новый вопрос: «Я могу тебя поздравить с третьей, четвёртой нормой?» И я в приступе гнева орала ему в трубку: «Нет! И хватит доставать меня!» После этой фразы я обычно отключалась, а ещё чаще увольнялась. Но Фетисов звонил снова, говорил, что он меня за волосы притащит на работу, что лучше меня у него в команде никого нет, что я не должна сдаваться. И я возвращалась. Многие негативили на меня из-за моих бесконечных увольнений, моих язвительных высказываний, пытались просто слить меня из офиса, но я всё терпела.       Сначала из-за Фетисова, которого мне иногда казалось, что я люблю, а потом уже ради себя. Я хотела добиться успеха, и я добивалась его, как это только было возможно, пыталась не сбиться с намеченного курса. Мои нервы были на пределе: стоило хоть чуточку меня обидеть, я тут же начинала орать и беситься, но я держалась, как могла.
 Когда я снова сделала четыре нормы подряд, я выписалась на воскресение. Единицы, заработанные мной в воскресение, пошли на понедельник. Так я перестраховалась. Да я проработала семь дней из семи, но зато сделала пять норм.
 По традиции человека, который у нас становится инструктором, подбрасывают до потолка, а перед этим производят его шуточное захоронение в качестве дистрибьютора. Я в тот солнечный вторник была в предвкушении праздничной процедуры. Я светилась как бенгальский огонь. Ведь когда ещё я могла сказать, что я хоть что-то сделала правильно. Когда ещё я могла заявить, что, если я наметила себе что-то, то обязательно добьюсь этого. Впервые мои слова не расходились с делом. И мою душу наполняло такое необъяснимое чувство собственного достоинства, что мне казалось, что я сейчас умру от радости. И мне так не хотелось испортить этот краткий миг моего триумфа. Я так боялась омрачить его хоть тенью неуверенности в себе и страхом перед тем, а достойна ли я вообще учить других работать так, как этому учили меня.
 А когда очень боишься что-то потерять, то обязательно потеряешь. Ведь окружающие видят, как ты дрожишь сильнее, чем кленовый лист по ветру, от осознания непрочности тобой завоёванного. А недоброжелателей в офисе у меня было предостаточно. Моя почти однофамилица Таня Доренко, которая была на очень хорошем счету в офисе, просто заявила мне:
– Делают инструкторами всяких шмар. Понаберут по объявлению! Мало того, что она с Иркиным Никитой переспала, так ещё и инструктором стала.
 Мне этого было достаточно, чтобы просто выйти из комнаты, зайти в кабинет к менеджеру и произнести:
– Я увольняюсь.
 Тогда из менеджеров была лишь Ирина Васильевна.
– Снова с Таней поругались.
– Да. И я не могу терпеть больше негатив в офисе.
– Сядь!
 Я послушно присела на стул.
– Маша, ей тридцать лет, а тебе девятнадцать. И кто из вас должен быть умнее? Просто не обращай внимания.
– Не получается. Двух Даренок в офисе слишком много. А так как она более опытный сотрудник, то лучше уж я уйду.
– А ты попробуй избегать её нападок.
– Я уже сколько раз пыталась, но это бесполезно.
 Я поехала в общагу, забрала свои вещи и уехала в Пятиморск. Я была в такой диком состоянии усталости, что любая мелочь могла вывести меня из себя, а уж Танины нападки из-за истории с Никитой тем более. Я прекрасно понимала, что она хочет избавиться от меня. Мы с ней друг друга всегда раздражали. Эта тридцатилетняя, прошу прощения, стерва, которая уже пять лет "топтала поле", изводила меня своими противными выходками и фразами. Но я не могла собраться силами и просто утереть ей нос.
 Неделю я просидела дома, на звонки Фетисова не отвечала, а потом вернулась на свою работу. Я не собиралась терять с трудом завоёванное из-за каких-то озлобленных на весь мир стерв. Конечно, Таня была не из тех, кто отступает или быстро сдаётся, и она в конечном итоге всегда добивалась своего, но и я была не лыком сшита. Я поверила, что смогу победить прожженную блондинку под метр восемьдесят, которая уже несколько раз была на волосок от менеджерского кресла, которая смогла «топтать поле» столько лет. Эх, где мои восемнадцать лет, когда я была так наивна и самоуверенна.
Я знала, что многие будут не в восторге от моего возвращения, но мне было наплевать. Для меня было самым важным зарабатывать деньги и не отступать от намеченной цели.
– Я сейчас Бека обрадую! – воскликнул Денис, когда я появилась в офисе, и доложил о моём приходе Беку.
 Я чуть позже зашла в кабинет. Менеджеров сегодня не было. А Бек явно мучался с похмелья и прятал очередной фингал от Шмаковой.
– Ну приятно снова видеть тебя в наших рядах.
– Спасибо, Бек.
– Только теперь ты не инструктор. Тебе нужно подтвердиться и сделать две инструкторские нормы подряд. Тебя ведь даже не успели объявить инструктором.
 Это был конкретный облом, прошу извинить меня за жаргон, но другими словами нельзя выразить моё тогдашнее состояние. Теперь мне нужно было продавать два дня подряд даже не на две с половиной тысячи, а на три с половиной. Но просить поблажек было бесполезно.
 Я перед тем, как идти работать, просто села на лавочку и заревела как в последний раз. Я столько усилий затратила на то, чтобы стать инструктором, а теперь лишилась честно заработанного по своей же вине. Не нужно было давать слабинку в тот вторник. Было глупо увольняться в тот момент, когда тебя должны были объявить инструктором. Но было поздно себя ругать.
– Ну что ты ревёшь? Сама же виновата, – нарушил моё уединение Фетисов.
– А тебя я вообще не спрашивала. Твоего дистрибьютора полили тогда грязью, а ты как ползал на четвереньках перед Танюшей, так и ползаешь. Я не хочу с тобой больше разговаривать.
– Но тебя же никто не заставлял тогда увольняться.
– Я не пойму, зачем ты мне всё это говоришь. Иди!
 Андрей ушёл работать, а я ещё сигарет пять выкурила. «Нужно брать себя в лапы! Так дело не пойдёт!» – сказала сама себе я, вытерла слёзы и сделала инструкторскую норму часа уже через два. На следующий день я продала ровно на три тысячи половиной тысячи: ни рублём больше ни рублём меньше. Если до этого кто-то и позволял себе упрёки в мой адрес, то после все закрыли рты. Меня подбрасывали до самого потолка, ведь вешу я не больше сорока пяти килограммов. Я вернула то, что давно заслужила. И теперь даже я не сомневалась, что достойна быть инструктором. Я не сломалась. Я стиснула зубы и пошла дальше. Если ты хочешь добиться чего-то в своей жизни, то не можешь обращать внимания на мелочи, которые застревают подошве твоих ботинок. Пусть твои ботинки от этих мелочей расклеиваются пополам, но ты не способен уже остановиться. У многих у нас на работе весной ботинки просто расклеивались. И вы думаете, хоть кто-то отправился с такой неприятностью домой. Менеджер давал им скотч или суперклей и отправлял дальше работать. Это потом окупится в тысячу раз, когда ты будешь сидеть в менеджерском кресле в обуви за три сотни долларов, а дома у тебя будет ещё десять таких пар. Я работала на своё будущее. Иногда нет сил верить, что ты когда-нибудь этого добьёшься, но если в тот момент ты просто следуешь намеченному курсу, то рано или поздно ты доберешься до желаемой цели.

***
       
 Первого ученика мне дал Бек, когда я ещё была дистрибьютором: просто в офисе никого из инструкторов тогда не оказалось. Её тоже звали Машей, и она смылась от меня часа через два. Сказала, что пойдёт купить водички и больше я её никогда не видела. Работа дистрибьютора, конечно, для всех, но далеко не для каждого. Мало кто понимает наш бизнес.
 Когда я стала инструктором, меня на следующий же день Бек подвёл к какому-то двадцатишестилетнему парню и объявил ему:
– Это один из наших лучших сотрудников Маша. Она тебе покажет нашу работу. В конце дня, если ты её устроишь, она даст тебе положительные рекомендации.
 Потом добавил мне шёпотом:
– Если приведёшь его вечером устраивать на работу, я тебе даже полтинник дам.
– Тебя за язык никто не тянул, Бек.
 Одна не из последних причин, по которым я так стремилась стать инструктором – чтобы обзорники таскали мои баулы с книгами. Но этот парень, которого, кажется, звали Юрой, а, может, и не Юрой, я уже слабо его помню, взял у меня только пакетик. Особой помощи даже в качестве грузчика я от него не ощутила, не говоря уже про продажу книг. По образованию он был инженер, и я не понимала, зачем ему с высшим образованием устраиваться на нашу работу. Если честно, тогда утром я сдала книгу клиенту, а потом дело не клеилось, хотя я не халявила. Продажи никак не шли. Я дала попробовать ему, и у него ничего, разумеется, не получилось. Тогда я сдала ещё одну книгу своему другому постоянному клиенту. Мы посидели потом с Юрой в кафе, где я платила за обоих, объясняла ему принципы работы дистибьютера.
– Нет, Маш. Пожалуй, эта работа не для меня.
– Но ты ведь даже не попробовал ещё толком. Может, у тебя ещё бы получилось.
– Не по мне ходить предлагать книги и навязываться людям.
 Я поняла, что это «лох печальный», как любила называть неудавшихся дистрибьюторов Таня Доренко, а она тогда была «центром офиса», его движущей силой, и не нужно на него напрасно тратить своё время. Возможно, я тогда была ещё неопытным инструктором и не смогла его пропичить по полной программе, но, думаю, и у другого инструктора с ним мало бы что получилось бы. К нам каждое утро приходили устраиваться на работу человек двадцать, а оставались лишь единицы. Нас всегда учили верить в закон вероятности, то есть чем большему количеству людей ты книги предложишь, тем больше книг у тебя и приобретут. С обзорниками закон вероятности работает не с меньшей силой. Я за свою жизнь столько обзора переводила, столько своих денег на них потратила, что и не счесть. У меня порой в начале рабочего дня было в кармане рублей пятьдесят, ведь я предыдущим вечером могла рублей пятьсот, тысячу с Фетисовым и Денисом в  боулинге, бильярдной прокутить, но мне всё равно приходилось платить за своих обзорников. Ведь чтобы стать ассистентом нужно «вырастить» пять инструкторов, а потом чтобы они участвовали в твоей защите. Обзорники такой же мой хлеб, как и книги. Разве угадаешь, кого тебе дадут сегодня в ученики. Вполне возможно, что тебе вдруг попадётся гений впаривания. Поэтому приходилось со всеми ими работать, пусть даже иногда и себе в убыток. И я ведь знала, что смогу выйти на следующий же день и заработать рублей восемьсот. У нас ведь каждодневный заработок. И в нашей профессии всё зависит только от тебя: если ты смог продать книг на пять тысяч, то ты заработал тысячу в этот день; если ты не продал ни одной книги, то и копейки в твоём кошельке не прибавиться.

***

 В тот ноябрьский вечер всех инструкторов собрали в кабинете менеджера. Было уже часов семь, и каждый рвался домой или куда-нибудь пить пиво. Но нам было не привыкать допоздна выслушивать нотации Сергея Игоревича. Мы заранее приготовились к длительному промыванию мозгов. К тому же в кабинете собралась вся наша администрация: Сергей Игоревич, Ирина Васильевна и Бек. Вечер обещал быть долгим.
– Дорогие наши инструктора, у Ирины Васильевны для вас маленькое объявление,- сообщил Сергей Игоревич.
 Мы все дружненько с нетерпением посмотрели на Ирину Васильевну.
 – Получается так, ребята, что я по семейным обстоятельствам буду вынуждена покинуть вас. Я говорю это открыто, чтобы потом не думали, что мы с Сергеем Игоревичем поссорились или ещё что.
– И навсегда? – осведомился Андрей Фетисов.
– По всей видимости, да.
– Но не пугайтесь. Мы с Беком никуда не денемся, и нас двоих, будьте уверены, вам хватит с излишком. На этом инструкторское собрание закончено. Можете быть свободны.
 Мы в некотором недоумении от того, что нас так быстро отпустили и от сделанного заявления, медленно принялись разбредаться по домам.
– А вы куда собрались? – поинтересовался у Фетисова, Дениса и меня Бек.
– Да так. Скоро домой поедем, – начал отмазываться Фетисов.
– Фетисов, домой в Красноармейский, я сказал. А вы оба в общагу. Хватит с вас походов по увеселительным заведениям.
– Бек, да ты что! Мы недолго.
– Фетисов, тебя мама видит реже, чем солнечное затмение. А тебе, Манюня, не хватило ещё с ним скандалов?
– Да всё нормально, Бек, – уверил его Андрей.
 Мы быстрее вышли на улицу, чтобы Бек нас больше не задерживал.
– Что это с ним? Раньше я за ним не замечала занудства, – удивилась я.
– Ничего. И такое бывает.
 Мы втроём пошли в наше любимое кафе «Азия», где нас узнали и официантка, и бармен, и хозяин. Как обычно, заказали по две самсы и пиву.
– Жаль, что Ирины Васильевны не будет, – заметила я. – Теперь пощады от этих двух монстров не жди. А она хоть отпустить могла пораньше, если очень нужно. Больше никаких поблажек не предвидится.
– Самым главным у нас всегда был и остаётся Сергей Игоревич. А она только бухгалтерией занималась, – возразил мне Денис.
– Да ей просто развернуться не давали! Притесняли бедную Ирину Васильевну, вот она и решила смыться.
– Баба всегда защищает бабу. Фетисов, знаешь, какую я игру новую купил?
 Дальше началась "увлекательнейшая" беседа о древних и новых компьютерных играх. Если честно, никогда не увлекалась всякими компьютерными игрушками. Терпеть не могу бесполезно стрелять по монитору во всяких страшилищ до четырёх часов ночи, как это обожает Денис. Уж лучше лишние часа два поспать, чем страдать подобной ерундой. Хотя у каждого свои увлечения, и не каждый их одобряет. Мало кто понимает и понимал мою страсть к поэзии и к сочинительству.
– Давайте закажем "Медляк" Mr.Credo! – предложил Андрей.– Пойдёшь, Маш, со мной танцевать?
– Как же можно отказать своему инструктору.
– А то. Мы же команда!
– А я что, свечку держать буду? – возмутился Денис.
 Но мы предпочли пропустить эту фразу мимо ушей. Песня была хорошая, и мы не могли упустить возможность станцевать под неё медленный танец, да ещё успевали и подпевать и разговаривать.
– Вот мы точно откроем офис в Белгороде. Представляешь, какими мы классными будем менеджерами!
– Да жуть просто. Лучше давай откроем офис в Лос-Анджелесе. Леонардо ДиКаприо будет моим любимым клиентом.
– А у меня Анджелина Джоли. Знаешь, даже если ты уволишься, ты останешься моим лучшим инструктором. Потому что лучше тебя найти будет очень сложно. Знаешь, что было приписано на твоей анкете?
 – И что же?
 – Заторможенная. Только никому не говори. Когда я вечером тебя тогда привёл, Ирина Васильевна была в шоке. Я ей сказал, что ты гиперактивная, а она говорит: «Я с ней только что разговаривала. Да заторможенная!» Она мне сначала и не поверила, а потом уже убедилась на собственном опыте, что ты та ещё психопатка и джус.
 – Да я сама себе удивляюсь.
 – И мне каждый раз было очень обидно, когда ты увольнялась. Да я в запой уходил. Ведь я всегда в тебя верил. И знаешь, как мне приятно, когда ты звонишь и говоришь, что у тебя восемьдесят или девяносто единиц. Да, я, когда подыхать буду, в первую очередь буду вспоминать Бека, который вытащил меня, и тебя, которая была первым инструктором в моей команде и которая всегда была рядом. Такое не забывается.
 Мне хотелось расплакаться от умиления, но я сдержалась. Когда так вплотную работаешь, как люди в нашей компании, всё чувства и эмоции преумножаются в миллионы раз. Если ты дружишь, то эта дружба прочнее и ценнее, чем алмаз. Если любишь, то эта любовь больше Вселенной. Если ты предаёшь, то твоё предательство подлее, чем предательство Брута. Если тебя предают, то тебе больнее, чем Гитлеру восьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Просто когда ты рука об руку шесть дней в неделю, а иногда и в свой единственный выходной, соприкасаешься с людьми, которых ты считаешь своими друзьями и коллегами, то требования к ним повышаются мгновенно. От людей, с которыми ты общаешься по двенадцать часов в сутки на работе, в общаге и на праздновании различных торжественных случаев, ты не можешь ожидать меньшего – особенно от людей, которых ты научил зарабатывать деньги, которым ты помогал первое время не сдаться, в которых ты вложил свои силы и мастерство. Наш («наш»!) бизнес прозрачен. В нём нельзя ничего надолго скрыть. В нём любая фальшь и любое событие становится известно быстрее, чем произойдёт на самом деле. Там ты весь на виду – такой, какой есть. Ты не можешь спрятать абсолютно ничего. Каждый твой недостаток и проступок выявляются наружу.
 На следующее утро все сотрудники офиса толпились у входа. Менеджеров ещё не было, хотя кто-нибудь из них всегда приходит где-то в половине восьмого. Но вот в десять минут девятого подъехало такси и из него вышли Сергей Игоревич и Бек. Я немного удивилась, ведь у Сергея Игоревича есть классная иномарочка, и он всегда приезжал на ней. Его машина была опознавательным знаком: есть ли босс в офисе или нет.
– Инструктора, все в кабинет к менеджеру.
 Мы оставили наших дистрибьюторов распичевываться и послушно собрались в кабинете.
– Я прошу извинить меня, товарищи инструктора, за мой внешний вид, – начал Сергей Игоревич, – но произошло нечто очень серьёзное.
 Вид у наших двух сотрудников администрации был действительно перепойный, точнее не скажешь. Хотя можно выразиться и поэтично: их веки распухли от пролитой огненной воды словно на дрожжах.
 – Все вы знаете, что вчера Ирина Васильевна объявила, что покидает нас. Мы с Беком многое обмозговали, и за ней открылось такое количество косяков, что мама не горюй. Она с Ярославским менеджером развела на бабки и меня, и Бека и вас... Я ещё раз извиняюсь за своё состояние.
– Да всё нормально, Игоревич.
– Она ради призрачных надежд открыть с ним другой бизнес, представляете, снова "пойдёт в поле". Ей так не терпелось вновь "поляну топтать" простым дистрибьютором. Я не ожидал такого предательства от человека, которому я помог стать ассистентом, а потом и менеджером, такого подвоха. Любой контакт с ней или с ярославским менеджером карается увольнением. Эти люди внесены в чёрный список "РОСА". У кого есть её телефон, сейчас же сотрите.
 Все достали мобильники и принялись удалять злосчастный номер из памяти телефона.
– Я не буду объяснять сейчас всё в деталях. И видите, в каком я состоянии.
 Сергей Игоревич быстрее встал со стула и поспешил выйти из кабинета. Я в первый и в последний раз видела его слёзы. Это до чего же нужно было довести такого человека, как Сергей Игоревич, чтобы заставить его пролить хоть слезинку? Он действительно обучил Ирину Васильевну работать, как и обучал Бек Фетисова, как Фетисов обучал меня. И она так низко с ним поступила. Да, я могла даже понять её в какой-то мере: в офисе её недостаточно ценили, но чтобы так поступить с человеком, который дал тебе материальное положение... Да и так легко отказаться от своего менеджерского места, которое такими стараниями она заработала. Да меня бы серной кислотой не согнали бы с должности менеджера, если бы я его добилась. Да я бы держалась за него руками и ногами. Но я не была на её месте и никогда не буду, по всей видимости, и поэтому не буду осуждать её. Это её жизнь.
 При Сергее Игоревиче больше никогда не упоминалось её имя. Это имя было просто вычеркнуто из памяти нашего офиса. Даже фотографии, на которых была Ирина Васильевна, убрали из импект-зала и выбросили.

***

 Редко, конечно, получалось мне никуда после работы не заглядывать пить пиво, но бывали и такие дни. Вот двадцать третьего ноября я пришла в общагу довольно рано и смотрела телек в кои то веки. Кто-то начал усилено тарабанить в дверь.
– Кто?
– Машка, это я.
 Хоть этот человек и не представился, как подобает, по голосу я поняла, что это Бек. Он привёз на такси двух наших новеньких сотрудников – Стаса и Наташу. Семнадцатилетние влюблённые малолетки, которые решили покинуть хоть на некоторое время родительский дом. Кому, как не мне, была знакома эта ситуация. Все, кому было меньше двадцати, в этом офисе были похожи на детей в пионерлагере, которые неожиданно остались без мамки и папки, вырвались на свободу.
 Бек нас представил друг другу, хотя Стаса я ещё утром видела.
– Пошли теперь в шахматы играть, – даже не спросив моего согласия, приказал Бек.
 Я, естественно, не могла ослушаться ассистента и направилась в нашу с Таней Доренко спальню. Сама Таня в общаге сегодня не ночевала, так как усиленно готовилась быть свидетельницей на свадьбе одной нашей сотрудницы. А Бек наоборот не ночевал в своей квартире, а по привычке, как это часто бывало, решил ночевать у нас в доме.
– Я белыми, – сказала я.
– Да ради Бога.
 Я давненько не играла не шахматы, хотя когда-то у меня был второй разряд по ним. Я, помня нашу недавно сыгранную с Беком партию, думала, что он плохо играет. Но я глубоко заблуждалась! Абы кого не берут в ассистенты! Он придумывал такие ходы, что я диву давалась. Продула партию за милую душу!
– Кстати, ты до сих пор не веришь, что я закончил четыре курса физико-математического факультета ВолГУ?
– Уже смутно догадываюсь, Бек. Кстати, ловко ты меня сейчас обставил. Я опростоволосилась как последняя дура.
– Шахматам я никогда не учился. В детстве пришёл в секцию, обыграл тренера и свалил оттуда. Чему он меня мог научить. А ты то после первой нашей партии вчера решила, что я плохо играю. А я тебя специально ввёл в заблуждение.
– Узнаю нашего тщеславного Алибека Джураевича. Уже панты пускает. Давай ещё раз сыграем!
 Семь раз подряд я продула! Никогда, честное слово, со мной такого не случалось. Я была в шоке. Или наш ассистент шахматный самородок и гений или я просто стала дерьмово играть.
– О Господи, спаси меня от позорной смерти! Семь партий! Я не переживу такого позора!
– Ничего. Для девчонки ты, кстати, ничего играешь.
– Судя по всему, дерьмовее некуда. До чего я скатилась! Неужто я теперь только книги могу распространять! Я даже писать стихи последнее время стала хуже.
– Да нормально ты играешь, я просто лучше.
– Ну давай добей меня своими заморочками! Не рассказывай, пожалуйста, никому о таком моём плачевном счёте.
– Я попробую. Вот если поедешь с нами во Владимир после Нового года работать, где я офис "РОСА" буду открывать. Я бы тебя взял.
– Это нет. Тут я хоть у мамы могу денег одолжить, если что, а во Владимире с голоду сдохну.
– Тогда я расскажу.
– Ну так уж и быть. Рассказывай! И спать ты, Бек, сегодня будешь не со мной, а вон с Денисом лучше иди. Японские "добрые" мультики с ним посмотришь.
– Спать я буду тут. Не бойся, я к девушкам моложе двадцати пяти не пристаю.
– Да я и не боюсь. Я к тридцатилетним ассистентам не пристаю тоже. И смотри не проспи завтра, а то кроме тебя из администрации никого не будет в офисе.
– Но ты же меня разбудишь!
– Ещё чего! За обязанности будильника мне зарплату никто не назначал. Да ещё кофе по утрам наливать тебе в офисе всегда приходится. В перечень моих профессиональных навыков это не входит.
– Да ладно. Тебе ассистенту заподло кофе сделать разве.
– Куда уж деваться.
 А я прикинула и осознала, что если Бек после Нового года будет открывать офис во Владимире, то Фетисова он заберёт с собой. И тогда я лишусь своего лучшего друга, да и Бека тоже. И как же мне тогда станет в нашем офисе грустно и одиноко. Я потеряла много друзей за время работы в "РОСА", но ведь Фетисов и Бек всегда были рядом и поддерживали меня. Если бы не они, я не стала бы так хорошо работать. А теперь и их я могла лишиться. Но я твёрдо решила, что никуда из Волгограда не двинусь: здесь уже есть клиенты, здесь я прекрасно ориентируюсь, здесь поблизости мама, здесь уже есть люди в команде. А во Владимире лишь смутные преставления о будущем, неопределённость и неизвестность. Я, уверяю вас, далеко не из робкого десятка, но бросать все свои начинания я не хотела. Даже ради лучших друзей. В бизнесе нельзя терять ни секунды, а, поехав во Владимир, я потеряла бы те четыре месяца работы, которые я бы оставила в родном городе. Я не могла этого допустить. И до отъезда Бека и Фетисова ещё было время.
 Но я никогда не сдерживала слова, даже данного самой себе. Слово у дистрибьюторов совсем не ценится.