Я бесчисленное количество раз купался в море и даже океане. Но такой красоты как сегодня, мне не открывалось еще ни разу! Возможно, это от того, что непосредственно перед этим, я прочитал рассказ Эдгара По "Поместье Арнгейм", с потрясающим по живописности описанием природного ландшафта, под звуки очень красивой симфонической музыки, и это создало соответствующий настрой, вызвав повышенную восприимчивость. Или же, сама природа, на несколько минут создала такую необыкновенную картину перед моим взором, что не открывалась мне на море доселе. Уже, будучи на курорте более двух недель, я по обыкновению, после пяти часов вечера, спустился с горы, где снимаю жилье, и разместился на ближайшем пляже. Искупавшись, я обратил внимание, что на пляже необыкновенно многолюдно и шумно. Видимо, прибыла новая партия отдыхающих, так как курортный сезон был в самом разгаре. Взяв свои пожитки, я решил пройти вдоль берега, дабы найти более спокойное место. И я нашел его, пройдя по побережью буквально пятьсот метров. Этот пляж, шириной около семидесяти метров, был ограничен справа и слева двумя волнорезами, сложенными из гигантских валунов. На нем практически не было отдыхающих, за исключением десятка человек, равномерно распределившихся по его территории. Остановился я у одного из волнорезов, и странной, гигантской конструкции, сооруженной из множества пней и веток, находящейся прямо на границе прибоя, частично в воде. Судя по находившемуся рядом очагу, выложенному из валунов, это были заготовленные кем-то дрова для огромного костра. Но что-то я отвлекся на описание малоинтересных подробностей, не имеющих отношения к увиденной мною, поразительной красоте моря на закате.
Как я уже писал выше, разместившись, я стал читать рассказ Э. По, а фоном у меня играла симфоническая музыка на телефоне. Дочитав рассказ, я отложил книгу и отправился искупаться в море. Солнце к тому времени стремительно клонилось к закату, и уже было на расстоянии трех своих диаметров от линии горизонта. С берега, море было красиво, как и всегда на закате, но не более чем обычно. И тогда я зашел в воду и поплыл от берега. Нужно сказать, что я люблю плавать, и частенько отплываю на несколько сотен метров от берега, неспешным темпом. Так было и в этот раз. На море было небольшое волнение, но волны были небольшие, очень гладкие, и в свою очередь, состояли из более мелких переливов воды. Вся поверхность воды непрестанно двигалась, но не было ни одного всплеска. Именно поразительная гладкость и тягучесть волн, была тем, на что я обратил свое внимание. Глянец волн, был подобен поверхности расплавленного олова или разлитой ртути. Потом я, отплыв еще дальше от берега, обратил внимание на то, как изменился цвет волн. Сочетание цветов закатного неба и облаков, отражающихся в воде, непрозрачности волнующейся воды, и отблесков, создаваемых багряным заходящим солнцем, создавали неописуемую цветовую палитру. Как я говорил, такой красоты, море мне еще ни разу не открывало. Каждый перекат волны играл разными оттенками, из абсолютно разных частей спектра. Каждая волна была одновременно и бирюзовой, и розовой, и синей, и сиреневой, и зеленой, и имела еще тысячи оттенков. Мне в голову пришло сравнение с бериллием. Если кто видел изделия с примесью этого металла, или кристаллы чистого бериллия, тот знает, как этот металл меняет цвет, с бирюзового – на розовый, в зависимости от угла обзора. А при изменении освещения, его поверхность вспыхивает всеми цветами радуги. Так же было и в представшей передо мной картине: цвета непрерывно переливались друг в друга, создавая поразительный, психоделический пейзаж, который дополняли облака цвета индиго над горизонтом, казавшиеся горами, имевшими алые вершины; огненная дорога на воде, идущая до самого солнца; и завершал все это великолепие, серп, только что народившегося месяца, настолько тонкий, что больше походил на изогнутый хвост кометы, несущейся в безмерном пространстве космоса. Созерцание этой живой картины наполнило мой ум сильным восторгом.
Насладившись, некоторое время этой, поистине божественной картиной, я испытал непреодолимое желание поскорее описать увиденное, и поплыл к берегу, периодически поворачиваясь, чтобы еще насладиться этим великолепием. Когда я повернул к берегу, закат оказался практически у меня за спиной, и немного левее. Вода, когда я смотрел в сторону берега, была насыщенного, темно-зеленого, малахитового цвета, отражая, и практически сливалась с таким же малахитовым лесом, которым были покрыты горы, тянущиеся вдоль всего побережья. Их разделяла, лишь светло-серая, узкая полоска каменистого пляжа. Эта картина, была тоже прекрасна, но не шла, ни в какое сравнение с той, что я видел несколькими минутами ранее. Выйдя на берег, я взглянул на море. Это уже было самое обычное море, каким оно бывает на закате, потеряв то волшебство, что открылось мне, когда я плыл в направлении горизонта.
Тут же, сидя на берегу, я поспешил описать увиденное, воспользовавшись органайзером в телефоне, что уже было для меня привычным, так как муза стала посещать меня здесь довольно часто, и я сделал огромное количество заметок и набросков. Сидя на берегу моря, я написал этот текст на одном дыхании, под звуки той же симфонической музыки, что слушал ранее. Когда я закончил писать, уже стемнело. Появились первые звезды и зажглись огни на кораблях, стоящих на рейде. Оглядевшись, я увидел, что остался на пляже один. Лишь камни и шум прибоя, составляли мне компанию.
16.08.15