Мигель-Миротворец

 Передвижные  домики  испанских  цыган - Вардо.               


                Мигель-Миротворец



Почему?  в  сотый  раз  задаю  себе  вопрос. 
Почему?
Почему  именно  я,  чем  прогневал  тебя  Боже,  разве  не  тружусь  с  младых  лет,  разве  забыл  дорогу  в  Церковь.  Разве  садясь  за  стол,  не  читаю - Отче  наш.  Чем  прогневил  тебя  Господи. 

У  меня  отняли  всё -  мою  красавицу  жену  Терезу,  забрал  мой  Господин  для  своих  утех,  не  пощадив  двух  маленьких  детей,  оставив  их  без  матери.  Моя  ненаглядная  Тереза  повесилась,  сохранив  свою  честь. 
Я  не  роптал,  успокаивая  себя,  когда  мои  малыши  плача  спрашивали,  когда  придёт  их  мама.  Я  и  им  говорил -  на  всё  воля  Божья. 
Мой  Господин  обезумев  от  поступка  Терезы,  отобрал  наш  виноградник,  оставив  нас  без  средств  существования. 
Где  же  ты  был  Боже,  когда  мои  дети  умерли  один  за  другим  от  недоедания. 

Где  справедливость  твоя - Господи?
Тщетны  мои  мольбы  в  храме  твоём  Господи.  Моё  сердце  заледенело  в  тот  день,  когда  похоронил  своих  детей.  Оно  очерствело.  Оно  не  могло  не  очерстветь  при  виде,  как  мой  Господин  проезжая  мимо  меня,  когда  я  вёз  на  погост  своих  кровинушек,  произнёс  сопровождавшей  его  свите.
-Бог  есть,  прибрав  этих  выродков.

                1

Его  глаза  глумились,  насмехались,  они  теребили  мою  душу,  взывая  к  моей  несдержанности.  Он  искал  повода  унизить  и  уничтожить  меня.  Самоубийство  моей  Терезы  его  оскорбило.  Он  жаждал  моей  крови.  Рядом  с  ним  гарцевали  на  породистых  арабских  скакунах  два  его  сына.  Такие  же  надменные  и  мерзкие  в  своём  превосходстве. 
Это  же  ты  Боже,  поставил  их  над  нами.

Разве  не  твоими  устами  наш  проповедник  взывал  к  нам.   
-Ваши  Господа - наместники  Бога,  служа  им,  вы  служите  Богу. 
Я  усомнился  в  тебе  Боже,  я  усомнился.  Выходит,  они  все  бесчинства  творят  именем  твоим.  Я  бы  мог  подумать,  что  они  богохульничают,  но  они  живы  и  смеются  надо  мной,  и  ты  их  не  наказал?  Нет  мой  небесный  Господин,  ты  их  не  наказал,  оставив  их  безнаказанными.  Тем  самым,  поощрив  их  на  дальнейшие  бесчинства,  и  они  с  гиканьем  и  смехом,  сожгли  мой  дом.

Будь  я  трижды  проклят  Господи,  пусть  буду  гореть  геенной  огненной,  но  клянусь  своими  детьми,  моими  маленьким  ангелами,  моей  так  рано  ушедшей  женой,  я  отомщу  и  отомщу  жестоко. 
Какая  насмешка.  Она  не  попадёт  в  царствие  твое - Боже.  Она  согрешила,  лишив  себя  жизни. 
Это  милость  твоя  Боже,  за  преданность,  веру,  за  безропотное  служение  тебе?! 
Знай,  Господи,  я  буду  мстить,  и  вырежу  всё  это  гнездо  разврата  и  несправедливости. 

                2

Я  буду  мстить  всему  этому  мерзкому  сословию,  правящие  своим  безропотным  народом.
Я  был  уже  далеко,  но  зарница  на  Востоке,  за  моей  спиной,  грела  мою  душу.  Это  полыхали  склады  и  амбары  дона  Франческо  Мартинеса  Эстебана. 
Мой  путь  лежал  в  Галисию. 

По  дороге  примкнул  к  табору,  направлявшегося  к  славному  городу  Сантьяго-де-Компостела.  Я  и  не  мечтал  побывать  в  этом  святом  для  всех  христиан  городе,  где  находятся  нетленные  мощи  апостола  Иакова. 

Мальчишкой  поражался  проповедям  о  чуде  апостола  Иакова.  Как  могло  тело  умершего  апостола,  уложенное  в  лодку  в  Средиземном  море,  самостоятельно  оказаться  в  Атлантическом  океане,  пройдя  грозный  Бискайский  залив,  и  причалить  в  устье  реки  Улья.  Где  через,  почти,  восемьсот  лет,  монах-отшельник  Пелайо  нашёл  нетленное  тело  апостола. 

Встреча  с  цыганами  мне  была  на  руку.  Я  должен  научиться  кузнечному  ремеслу,  чтобы  уметь  ковать  себе  оружие.  Цыгане  искусные  оружейники  и  они,  известные  чернокнижники.  А  мне  в  предстоящей  борьбе - все  средства  будут  хороши.  И  то,  что  они  не  простые  люди  подтвердилось  сразу. 
Они  связали  моё  появление  и  зарницу  за  моей  спиной,  как  моих  рук  дело,  а  я  и  не  отпирался.  Это  их  подкупило,  и  они  приняли  меня  в  табор.  Нарекли  меня  Мигелем,  отбросив  всё  моё  прошлое,  оставив  только  жажду  мести. 
 
                3

Цыганский  барон  Исидо  Гарсия,  сидел  рядом  со  своим  передвижным  домом - вардо - приняв  меня,  долго  и  изучающее  смотрел,  протирая  во  мне  дырки -  сипло  позвал  старуху  ведунью  по  имени  Пашута  (куколка).  К  нам  подошла  вся  в  золотых  украшениях -  я  никогда  до  этого  не  видел  столько  золота  на  одном  человеке – старая  карга.  Её  имя - Куколка,  было  злой  насмешкой. 
Длинный  мясистый  нос,  лицо  как  вспаханное  поле,  в  глубоких  морщинах.  Ей  было  много,  очень  много  лет.  Но  шла  она,  как  молодая  женщина – горделиво,  легко. 

Удивился  про  себя,  а  ведь  странно,  я  ни  разу  не  видел  цыган  сгорбленных.  И,  правда,  как  это  удивительно. 
Но  сразу  заметил,  как  все,  от  мала  до  велика,  смотрели  на  неё  с  почтением  и  уважением.  Сами  цыгане  её  называли  чувихани,  что  обозначало - ведающая  сокровенными  знаниями,  это  больше  чем  шувани.  В  каждом  таборе  есть  шувани – ведьма,  но  не  в  каждом  есть  чувихани.
Исидо  Родригес  обратился  к  ней.

-Пуридаи  (так  уважительно  называют  старую  цыганку)  -  скажи!
Это  было  произнесено  так,  что  я  понял,  мнение  Пашуты,  это  приговор  мне.
Пашута  присев  на  оглоблю  вардо,  смотрела  на  меня  как-то  поверхностно,  несерьезно.  Её  взгляд  меня  удивил.  Обращаясь  к  барону.
-Исидо,  в  нём – una  volonta  di  ferro – непреклонная  вера,  нареки  его  Мигель-Мститель. 
-Так  тому  и  быть  Пашута, – произнёс  барон. 

                4         


-Иди,  обустраивайся - он  обратился  ко  мне.
Он  крикнул  что-то  на  гортанном  языке,  и  меня  увёл  цыган  моих  лет.  Так  я  стал  Мигелем,  членом  цыганского  табора. 
Прошло  почти  пять  лет,  вольный  воздух,  та  цыганская  свобода  которую  никому  не  понять,  сделала  меня  иным. 

Я  раздался  в  плечах,  ежедневный  труд  в  кузнице  мне  пошёл  на  пользу.  Физически  я  и  раньше  не  был  слаб,  но  за  эти  пять  лет  меня  не  узнать.  Рельефные  мышцы,  сила,  реакция  и  ловкость  оказались  моим  природным  даром. 

Умение  работать  навахой  и  изогнутым  мечом-фальчионом,  притом  двумя  мечами  в  обеих  руках,  палицей,  коротким  кинжалом-акокием.  А  рычажной  арбалет  гастровфт,  стал  моим  любимым  оружием. 
Цыгане  были  прекрасными  оружейниками  и  им  часто  заказывали  разнообразное  оружие.  И  за  эти  годы,  я  приобрёл  не  только  опыт,  но  и  имя. 

Исидо  Родригес  суровый,  но  умный  барон,  оберегал  наш  табор  от  всяческих  местных  интриг  светских  властей.  Да  и  папская  булла, - и  это  была  не  липа - разрешающая  проход  по  христианским  землям,  нам  давала  отстаивать  право  на  свободу.  И  пусть  я  и  не  стал  полноправным  членом  табора -  для  цыган  так  и был  гауджо -  не  цыган.  Для  этого,  я  должен  был  родиться  цыганом.
Тем  не  менее,  в  таборе  приобрёл  непререкаемый  авторитет,  когда  при  стычке  с  бандой  крестоносцев  спас  самого  Исидо  Родригеса.

                5

Бросившись  ему  на  выручку,  когда  под  ним  рухнул  конь  и  крестоносец,  двуручным  мечом  замахнувшись,  хотел  отрубить  ему  голову. 
Крестоносец  ещё  не  упал  с  лошади,  когда  и  вторая  стрела  из  арбалета  пробила  его  голову  под  самым  основанием  тяжёлого  шлема.  Первая,  пробив  его  кисть,  заставила  выронить  меч.

Барон  одобрительно  хлопнул  меня  потом  по  плечу.  И  с  того  боя,  я  стал  как  бы  негласным  телохранителем  Исидо  Родригеса.  И  ещё  я  понял,  бесчинствовала  не  только  Святейшая  Инквизиция,  а  прикрываясь  её  именем,  светская  власть,  в  лице  местных  князей  и  всякого  рода  Господ,  творящих  большее  беззаконие  по  отношению  к  своим  подданным. 

Я  не  на  минуту  не  забывал  про  дона  Франческо  Мартинес  Эстебано  и  его  сыновей.  Боль  моя  не  утихла.
Члены  нашего  табора,  приняв  христианство  - набожны  и  мы  пришли  в  Галисию  по  этой  причине.  Почти  все  хотели  пройти  Дорогой  Святого  Иакова  до  храма,  чтобы  очистить  свои  души.  Да,  цыгане  во  многом  остались  верны  своим  древним  верованиям,  но  это  перешло  в  традиции  и  не  мешало  искренне  верить  в  Иисуса  Христа.

В  таборе  остался  я,  немощные  старики  и  старухи,  и  несколько  детей  по  причине  того,  что  они  болели.  Не  удивительно  было  и  то,  что  в  таборе  осталась  старая  ведунья  Пашута.  С  её  ворожбой,  заклятиями,  теми  магическими  способностями  которыми  она  владела, в  центральный  собор  Сантьяго-де-Компостела  путь  ей  был  закрыт,  но  не  это  было  главной  причиной,  она  сама  не  хотела  идти  и  каяться.

                6

У  неё  были  на-то  веские  причины.  Я  узнал  об  этой  причине,  когда  прожил  в  таборе  три  года. 
С  первого  дня,  как  я  появился  в  таборе,  Пашута  очень  пристально  за  мной  наблюдала,  и  я  ощущал  её  взгляд,  где  бы  не  находился.  Поначалу  думал,  что  она  мне  не  доверяет,  но  через  полгода  она  подошла  ко  мне,  мы  остановились  на  перевале  гор  де-Мамеде.

-Мигель,  долго  наблюдала  за  тобой  и  убедилась,  что  ещё  при  нашей  первой  встрече  не  ошиблась  в  тебе.  Запомни  то,  что  я  скажу  тебе - это  не  бред  умалишённой  старухи. 
Меня  так  удивила  взволнованность  Пашуты.
-В  тебе  Мигель,  я  почувствовала  Силу,  которой  владеют  лишь  единицы. Ты  второй,  кого  встретила  на  своём  пути.  Первый  был  маг  и  волшебник,  известный  чернокнижник  во  всём  Магрибе,  в  то  время  он  находился  в  Марокко,  в  древнем  городе  Мекнес,  а  теперь  ты.  И  ты  сам  этого  не  знаешь. 

-Я  была  девочкой  отдана  в  услужение  этому  великому  чернокнижнику - аль-Амину-Мухаммад-Ясину.  Все  его  знали  в  Магрибе,  как  аль-Амина,  в  переводе  обозначает - верный,  надёжный. 
-Я  была  рядом  с  ним  до  его  смерти,  почти  двадцать  лет,  и  он  умер  в  возрасте  ста  восьмидесяти  одного  года. 

-Он  передал  мне  все  те  знания,  которые  я  могла  усвоить.  Но  я  никогда  не  смогла  бы  достичь  уровня  его  знаний.  Во  мне  не  было  той  Силы,  которая  была  в  нём...  и  в  тебе. 
-Я  хочу  передать  тебе  знания,  которые  мне  передал  аль-Амин.  Мне  уже  много  лет  и  жизнь  моя  на  исходе,  кое-чему  научила  женщин  нашего  табора,  но  это  так,  на  пропитание. 

                7

-То,  что  сможешь  ты,  им  и  не  снилось,  да  я  и  сама  в  сравнении  с  твоей  Силой,  так  букашка.
Она  смотрела  на  меня,  а  я  не  мог  поверить  в  то,  что  она  мне  сказала.  Я,  бывший  виноградарь,  крестьянин,  работавший  на  земле  с  младых  лет,  и  обладаю  таинственной  колдовской  Силой.
Она  читала  мои  мысли. 

-Да,  Мигель, - это  божественная  Сила  и  прознай  про  неё  Инквизиция  и  светские  власти,  тебя  распнут,  повесят,  сожгут,  разрубят  на  кусочки.  Но  то,  чем  ты  обладаешь,  Господь  даёт  избранным.  Это  не  бесовская  Сила,  нет,  нет  и  нет.
-Наш  Вседержитель,  наш  небесный  Покровитель,  сам  Господь  Бог,  дал  эту  великую  Силу.  И  эта  Сила,  как  кость  в  горле  у  Церкви  и  у  власть  предержащих. 

И  я  не  мог  не  поверить  Пашуте-Куколке.  Я  видел  её  умение,  её  дар  предвидения,  и,  как  она  лечила  наложением  рук.  На  третий  год  учения,  а  она  это  делала  всегда  в  тайне  от  табора,  она  мне  поведала  о  том,  что  с  ней  произошло.

Табор  стоял  под  Севильей  и  к  ней  обратились  от  имени  Судьи  города.  У  него  болел  сын,  единственный  наследник.  Пашута  его  вылечила,  но  местный  знахарь,  лечивший  мальчика,  опозоренный,  отомстил  Пашуте. 
Он  отравил  мальчика,  а  пузырёк,  от  снадобья  подбросил  в  вардо  Пашуте.  Осталось  немногое,  он  установил,  от  чего  умер  мальчик,  и  дал  ложный  донос  на  Пашуту.  Пришедшая  стража  нашла  пузырёк,  и  Куколка  предстала  перед  Святейшей  Инквизицией. 

                8

Её  пытали,  и  она  на  своей  спине  испытала  испанское  щекотало,  или  так  называемую  кошачью  лапку  -  металлическая  заострённая  гребёнка  прошлась  по  её  спине,  сдирая  кожу  до  мяса.  Ей  назначили  пытку  на  жуткой  гарроте.  Дьявольское  изобретение  Инквизиции -  человека  усаживали  на  табурет  с  вертикальной  стойкой,  ноги,  руки  и  голову  закрепляли  намертво,  а  потом  вкручивали  в  голову  длинный  болт. 

Спас  её  Исидо  Родригес,  подкупив  стражников,  отдав  огромное  количество  золота,  он  смог  её  выкрасть,  и  теперь  Севилью  они  обходит  за  многие  километры.  По  этой  причине, Пашута  и  не  ходит  в  церковь,  оставаясь  набожным  человеком.
-Бог  в  наших  сердцах  и  умах,  а  Церковь - она  махнула  рукой  недоговаривая. 

За  эти  пять  лет,  Мигель  многое  узнал  от  Пашуты.  Древние  знания  пришли  из  Индии, - когда  был  исход  цыган, - от  шумеров  и  сторонников  Заратустры.  Великий  таинственный  Египет,  о  котором  впервые  он  узнал  от  Пашуты - имел  множество  секретов  и  магических  тайн.  Пашута  научила  его  читать.  В  её  красивом  передвижном  доме – вардо  (крытой  повозке)  оказалось  множество  книг.  Узнай  о  них  Ватикан  и  светские  власти  отдали  бы  многое,  чтобы  завладеть  ими. 

Она  сделала  тайник,  двойное  дно  в  полу  вардо.  Надо  сказать,  для  кочевых  цыган  их  жилище – вардо  - это  больше  чем  дом.  Это  святыня,  в  которой  живут.  Здесь  не  рожают  и  в  них  не  умирают,  чтобы  не  осквернить  жилище.  Умирают  и  рожают  во  временных  палатках – бендер.  Вообще,  понятие  осквернения  для  гитан  играет  огромную  роль,  осквернённый  может  уйти  из  табора  до  тех  пор,  пока  себя  не  почувствует  очищенным. 

                9


А  осквернить  цыгана  может  разное.
Нет  ни  одного  вардо  похожего  на  другого.  Резьба,  украшения,  всё  яркое.  Удивительно,  но  ни  одного  чёрного  цвета.  Внутри  вардо  чисто  и  опрятно  и  очень  красиво,  есть  окна  и  двери,  даже  печка  на  которой  можно  готовить. 

Вот  и  сейчас,  когда  табор  ушёл  по  Дороге  святого  Иакова,  они  уединились,  и  Пашута  рассказывала  и  показывала  магические  кристаллы.
Впервые  она  показала  череп,  который  вызвал  у  меня  невероятное  замешательство.  Лобная  часть  вместе  с  теменем  и  затылком  была  больше  человеческого,  сантиметров  на  восемь.  Такого  удлинённого  черепа  я  и  представить  не  мог.

Куколка  говорила,  в  древние  времена  был  таинственный  народ  атланты  и  у  многих  из  них  были  подобные  черепа.  Они  обладали  уникальными  возможностями,  могли  перемещаться  мгновенно  в  пространстве,  получать  информацию  от  других  за  тысячи  километров.  Некоторые  были  ясновидящими  и  могли  лечить  на  расстоянии.  Мне  было  в  это  трудно  поверить - это  сказки,  самые  настоящие  сказки. 
-Куда  же  они  делись  Пашута? 

-Они  погибли  при  всемирном  потопе,  так  гласят  предания.
-Пашута,  а  эти,  как  его, атланты,  рождались  с  такими  головами?
-Нет,  Мигель,  их  так  делали  при  помощи  приспособлений  с  детства,  и  это  изменяло  их  мозг,  который  приобретал  такие  возможности. 

                10

Так  делали  и  в  древнем  Египте  с  жрецами  высшего  сословия,  чтобы  только  они  могли  обладать  тайными  знаниями.
-А  почему  сейчас  так  не  делают -  Пашута?
-Утеряны  те  знания,  но  ты  со  своей   Силой  можешь  приблизиться  к  ним.  Есть  разные  снадобья,  кристаллы,  медитации -  я  тебя  им  учила,  есть  и  разные  приспособления.  Одно  из  них  я  тебе  покажу  в  действии,  когда  мы  пойдём  отсюда  в  Сарагосу.

-Нас  никто  из  посторонних  не  должен  видеть.  Запомни  истину,  чем  меньше  свидетелей,  тем  дольше  ты  живёшь. 
Пашута  меня  учила  распознавать  признаки  чувств  при  самых  незначительных  изменениях  в  выражении  лица,  в  непроизвольных  движениях  частей  тела,  при  разговоре  со  своим  собеседником.  Когда  впервые  она  мне  показала  это  на  площади  у  собора  в  городе  Саламанка,  я  был  просто  ошеломлён.  Всё  то,  что  она  мне  рассказала  про  местного  безземельного  идальго,  а  я  потом  выяснил,  было  так  точно,  это  походило  на  чудо.

Я  оказался  способным  учеником,  и  во  многих  стычках  эти  знания  мне  помогали.  В  вооружённых  конфликтах  на  некоторое  мгновение  раньше,  мог  предугадать  действия  своего  противника.  Чем  вводил  их  в  замешательство,  и  это  давало  мне  дополнительные  козыря. 
А  наш  барон  Исидо  Родригес,  оказался  великолепным  воином  научивший  меня  премудростям  войны  и  именно  войны.  Он  участвовал  в  сражениях  в  походах  крестоносцев  на  обетованной  земле  за  гроб  Господня.  Именно  эти  сражения  ему  помогли  получить  буллу  Папы  для  прохождения  по  землям  Испании.

                11

Это  потом  я  понял,  не  всё  так  просто,  Папа  получал  сведения  о  провинциях,  городах,  о  знати  и  местном  духовенстве.  И  ту  информацию,  которую  он  получал  от  Исидо,  он  ценил  высоко,  ибо  Исидо  Родригес  был  бесстрастным  и  талантливым  наблюдателем  и  шпионом.  Папа  имел  большой  интерес  к  потерпевшим  поражение  тамплиерам.  Но  всё  ещё  несокрушимых,  ушедших,  прячущихся  в  тайных  обществах,  пытающихся  взять  реванш.

Так  из  простого  крестьянина  не  знавшего  грамоты,  политических  интриг,  военного  искусства  и  многого  другого  чему  меня  научила  и  учит  Пашута,  я  превратился  в  Мигеля.  Человека,  который  открыл  невероятно  интересный,  значимый  и  в  тоже  время  жестокий  мир. 

Пашута  меня  научила  не  оставлять  в  живых  своих  противников,  никто  не  должен  обо  мне  знать  и  свою  Силу  до  поры  времени  берёг  и  если  применял,  то  о  ней  не  знали  даже  в  таборе. 

-Если  хочешь  прожить  до  глубокой  старости,  сдерживай  себя,  умеренность  во  всём.  Никогда  никому  не  показывай  своих  способностей,  а  применяя  их,  делай  так,  чтоб  о  них  не  догадывались,  или  о  них  забывали.
Уча  меня  премудростям  внушения.
Впервые  я  опробовал  свою  Силу,  когда  наш  табор  направился  из  Сантьяго-де-Компостела  в  Сарагосу.  Переход  был  невероятно  тяжёлым.  Лето  было,  как  никогда  ужасным  и  в  Иберийских  кордельерах  мы  попали  в  безвыходное  положение. 

                12

Скудные  испанские  реки  пересохли,  и  мы  остались  без  воды,  а  до  ближайшего  деревушки  Ариедо  не  меньше  трёх  дней  пути. 
Уже  в  пути,  на  одной  из  остановок,  Пашута  вытащив  глухой  ночью,  плетеный  ящик  набитый  соломой,  с  осторожностью  достала  два  вогнутых  зеркала  с  размером  небольшого  щита. 

Это  была  большая  ценность,  ими  Пашута  зарабатывала  хорошие  деньги  для  табора,  выставляя  их  на  подставках  при  народных  праздниках  фальяс,  и  дети,  и  взрослые,  знать  и  крестьяне,  смотрелись  в  зеркала,  где  их  отражения  искривлялись  вызывая  смех  до  коликов  в  животе.
-Пашута,  зачем, -  ты  же  не  посмеяться  хочешь.

-Молчи  и  делай  так,  как  я  говорю,  встань  и  возьми  одно  зеркало  в  руки,  держи  его  перед  лицом. 
Я  так  и  сделал,  а  она  встала  сзади  меня,  держа  зеркало  за  моей  головой,  зеркала  отражались  друг  в  друге.  Смотри  и  запоминай,  ничего  не  говори  и  не  бойся. 

Нет,  мне  было  не  смешно,  моё  лицо  моя  голова  многократно  отражаясь,  начало  расплываться,  я  оказался,  как  бы  в  тумане. 
Послышались  шорохи,  мне  стало  легко,  радостно,  нежная  неземная  музыка  проникла  в  меня,  вокруг  меня  завертелось,  блики,  световые  пятна,  упорядочиваясь,  превращались  в  непонятные  символы.  Вдруг  ярко  вспыхнуло,  и  я  увидел  мою  живую  жену  Терезу. 
Она  задумчиво  смотрела  мне  в  глаза,  волосы  трепал  ветер.  Моя  Тереза,  моя  любимая.  Потрясённый  смотрел  в  её  красивые  глаза,  она  протянула  руку  и  погладила  мне  щёку.

                13

-Не  бойся  мой  родной,  ты  всё  выдюжишь. 
Тут  же  исчезла.  И  сразу  же  я  оказался  в  гуще  битвы,  в  моих  руках  был  необычный  арбалет,  он  в  корне  отличался  от  всех,  которые  я  видел  и  которыми  владел.  Я  перезаряжал  его  с  невиданной  скоростью,  и  из  него  вылетало  по  две  стрелы,  которые  пробивали  тяжёлые  бронзовые  кирасы,  как  яичную  скорлупу.

Кто  эти  были  люди,  я  не  знал,  но  они  погибли  все.  Ошеломлённый  понял,  что  я  увидел  будущее,  в  котором  я  один  победил  двенадцать  человек.  Мне  стало  плохо  и  я  осел. 
Очнулся  оттого,  мне,  холодной  смоченной  тряпкой,  Пашута  обтирала  лицо.
-Как  ты  меня  напугал  Мигель,  но  я  в  тебе  не  ошиблась,  ты  обладаешь  Силой.  Рассказывай  и  подробно,  не  упусти  ни  одной  мелочи. 
Пашута  внимательно  меня  слушала  не  перебивая.  Я  закончил  рассказывать,  выжидательно  смотря  на  неё.

-Мигеле,  ты  меня  поразил  тем,  что  рассказал.  В  тебе  Сила,  о  которой  я  и  не  представляла.  С  таким  сталкиваюсь  впервые. 
Ты  видел  будущее,  и  ты  вышел  в  божественный  эфир,  черпая  оттуда  знания.  Твоя  жена  не  плод  твоего  воображения,  она  жива,  но  на  краткий  миг  вызвана  твоими  воспоминаниями.  Но  она  там,  что  мы  называем  Раем.
-Как  ты  силён.  Я  то  видела  только  символы  и  смутные  видения,  но  ты. 
Она  замерла,  уйдя  в  себя.

                14

-Твоя  Тереза  о  чём-то  тебя  предупреждает,  о  грозящей  беде,  но  это  не  битва  которую  ты  видел,  она  была  позже,  позже  и  произойдёт.
И  вот  теперь,  когда  мы  оказались  в  безвыходной  ситуации  на  краю  гибели,  ночью  Пашута  вновь  вдали  от  всех  принесла  зеркала.

Как  и  первый  раз,  увидел  вращение  тумана,  но  звуков  не  было  и  только  символы  очень  отчётливые,  я  их  запомнил.  Неожиданно  сверху  с  неба  ударил  узкий  слепящий  луч  света,  он  входил  меня,  и  я  чувствовал,  как  он  рассасывается  по  моему  телу.  И  пришло  понимание.  Всё  исчезло,  и  я  убрал  зеркало. 

-Не  говори  со  мной  Куколка.  Пошли - помогая  убрать  и  унести  зеркала. 
Табор  спал  и  только  Исидо  Родригес  сидел  понуро  у  костра.
-Исидо,  встань  и  возьми  кожаные  меха  для  воды. 
Я  это  произнёс  таким  тоном,  что  Исидо  вскочил,  выполняя  мои  указания.  Он  с  Пашутой,  держа  факелы  в  руках  и  меха  для  воды,  направились  за  мной. 

Не  задумываясь,  прошёл  в  глубину  возвышающихся  скал,  подошёл  к  одной  из  них,  скорее  это  был  огромный  кусок  скалы,  отвалившийся  от  основных  скал,  смотря  в  основание,  напрягся. 
Из  меня  вырвался  узкий  слепящий  луч  света  и  ударил  в  подножье  этого  огромного  валуна. 

                15

Прошла  минута,  и  с  шипением  отвалился  довольно  увесистый  кусок  скальной  породы,  из  трещины  валуна,  в  его  основании,  с  силой  ударила  струя  воды  и  утихая,  зажурчала,  прокладывая  себе  русло. 
Луч  света  исчез,  я  сам  ошеломлённый,  сел,  на  тот  кусок  скалы,  который  отвалился,  смотря  под  ноги,  где,  журча,  бежал  ручеек  воды. 
Потрясённый  Исидо  и  не  менее  потрясённая  Пашута  встав  на  колени,  смотрели  на  рукотворный  ручей. 
Первой  очнулась  Куколка. 

-Исидо,  набирай  воду,  вдруг  закончится. 
-Нет  Пашута,  не  беспокойся,  он  не  пересохнет.  С  двумя  мехами  воды  мы  шли  к  своим  в  полной  тишине,  и  только  мелодичное  журчание  ручейка  наполняло  верой  завтрашний  день.
Табор,  разбуженный  радостной  вестью,  бросился  к  воде,  забыв  про  усталость  и  усохшую  Надежду. 

Нет,  Надежда  не  высохла,  она  звонко  текла  в  ладони  моего  табора. 
После  этого  случая  я  изменился,  внутри  меня  прошли  изменения,  и  я  это  почувствовал  сам.  Но  эти  изменения  проявлялись  во  мне  в  минуты  нервного  напряжения,  настроения.  По  моему  желанию  моя  Сила  не  проявлялась  и  Пашута  говорила,  это  придёт,  надо  только  постоянно  тренироваться.
Пашута  расспросила  о  том,  что  я  видел  в  зазеркальном  мире. 
-Будь осторожен  Мигелито - она  впервые  меня  назвала  так  ласково. 

                16

Помни  то,  что  ты  видел,  одно  из  вероятностных  событий  могущих  произойти  и  не  факт,  что  ты  можешь  остаться  в  живых.  Будь  осмотрительнее.  Ты  меня  понял  Мигель,  будь  осторожным,  не  пропускай  даже  незначительных  фактов.  Всё  анализируй  и  сопоставляй.

Исидо  после  произошедшего  стал  ко  мне  относится  почтительно, с  уважением,  впрочем  и  весь  табор  тоже.  Я  стал  авторитетом,  хотя  я  так  и  остался  гауджо,  но  признанным,  равным. 
И  если  Пашута  при  всех  своих  способностях  была  равным  членом  табора,  то  я  чувствовал  к  себе  некое  почитание,  я,  как  бы  был  их  талисманом  и  оберегом,  который  они  почитали  и  оберегали,  но  при  этом  не  забывали,  что  я  гауджо.

Переговорил  с  Исидо  Родригес  по  поводу  того,  что  мне  нужен  необычный  металл  для  арбалета,  и  он  мне  его  выделил,  когда-то  они  были  свидетелями  падения  небесного  гостя  и  в  воронке  падения  нашли  несколько  больших  кусков  небесного  железа.

Мы  остались  у  ручья  на  некоторое  время,  отходя  от  того  обезвоживания,  которое  чуть  не  привело  к  гибели  всего  табора.  Не  мешкая,  я  развёл  походный  горн.  Наш  таборный  кузнец  колдовал  над  расплавленным  железом,  добавляя  в  него  ему  одному  ведомые  присадки,  разлив  сплав  по  формам.  И  я  немедленно  начал  ковать  металл  для  арбалета. 

Две  пары  кованных  пружинных  пластин  закрепил  на  деревянном  основании,  на  тетиву  ушли  высушенные  сухожилия  буйвола.  Рычаг  с  трещоткой  натягивал  обе  тетивы,  и  на  это  требовалось  минимальные  усилия  и  выпустив  стрелы,  перезарядка  требовала  минимум  времени. 

                17

Усовершенствовал  и  стрелы.  Я  сделал  их  более  короткими,  но  толстыми  и  главное - массивные  металлические  наконечники.  При  этом  острие  наконечника  имело  одну  особенность,  при  вытаскивания  из  тела,  боковые  лезвия  головки  стрелы  раскрывались  в  разные  стороны,  цепляясь  за  плоть,  нанося  жуткие  увечья  поражённому  телу. 

Пока  мастерил  свой  арбалет,  за  моей  работой  наблюдал  Исидо  Родригес  и  наш  главный  оружейник - кузнец - Хоакин-Одноглазый.  В  детстве  потерявший  глаз,  но  это  был  лучший  кузнец,  из  тех  которых  я  видел  и  знал.  Они  не  комментировали  мою  работу,  а  внимательно  смотрели,  что  и,  как  я  это  делаю. 

А  когда  пришло  время  для  испытания  моего  арбалета,  собралось  почти  всё  мужское  население,  включая  любопытных  и  пронырливых  мальчишек.
Толстая  доска  в  три  сантиметра  толщиной  была  прикреплена  к  телеге.  Я  отошёл  на  двадцать  шагов,  крутанул  рычаг,  оттягивая  тетиву,  сделал  это  быстро  и  легко.  Вставил  две  стрелы  на  двух  направляющих  ложах  с  канавками.  Нажал  на  спусковой  механизм,  почти  не  целясь. 

Поначалу  мне  показалось,  что  я  не  попал  в  цель,  но  вздох  удивления  и  растерянность  на  лицах  смотрящих  на  цель  цыган,  убедило  меня,  я  не  промахнулся. 
Присмотревшись,  увидел,  две  стрелы  одна  над  другой  пробили  доску  насквозь  и  только  кончики  с  поломанным  оперением  торчали  из  доски.  Такой  убойной  силы  я  не  рассчитывал.  Исидо  вместе  с  Хоакином-Одноглазым  стояли  рядом  с  мишенью  ошеломлённо  руками  трогали  стрелы  пробившие  доску.

                18

Перезарядив,  прицеливаясь,  выстрелил  с  тридцати  шагов.  Только  наконечники  вошли  в  доску,  но  если  бы  на  месте  доски  была  бы  бронзовая  кираса,  её  пробило  бы,  как  яичную  скорлупу. 
-Ты  создал  необычный  арбалет.  Это  грозное  оружие,  Мигеле,  думаю,  Божья  рука  привела  тебя  к  нам.

Этот  переход  через  Иберийские  Кордильеры  был  очень  тяжёлым,  до  Сарагосы  было  четверо  суток  пути.  Мы  остановились  в  небольшом  городишке  Сориа,  набраться  сил  и  передохнуть  после  тяжёлого  перехода  через  горы. 
Городок  встретил  нас  неприветливо,  до  нас  здесь  проходил  и  бесчинствовал  один  из  отрядов  крестоносцев,  точнее  бандитское  отребье,  именовавшие  себя  крестоносцами. 

Насилие  и  грабежи  не  сделали  жителей  Сориа  приветливыми  и  гостеприимными.  И  вдобавок  непонятная  зараза  охватила  городок.  Вот  в  это  время  наш  табор  обосновался  на  окраине  города.  Враждебность,  переходящая  в  выкрики. 
-Цыгане,  вон  из  нашего  города. 

Было  несколько  стычек  с  местным  населением,  переходящие  в  драки.  В  одной  из  таких  стычек  несколько  цыганок  во  главе  с  Пашутой  и  детворой  были  окружены.  Слово  за  слово  и  гневные  лица  горожан,  не  предвещая  ничего  хорошего,  окружили  цыганок.  В  руках  горожан  появилось  оружие,  и  только  по  случайности  я  вышел  на  эту  площадь,  предотвратив  назревающую  трагедию.  Я  прорвался  к  своим  членам  табора.
-Арагонцы,  очнитесь,  не  творите  несправедливости.  Разве  эти  женщины  повинны  в  том,  что  с  вами  сотворили  так  называемые  крестоносцы. 

                19

-Прикрывающиеся  именем  Господа  Иисуса  Христа,  не  они  ли  принесли  с  собой  ту  заразу,  от  которой  вы  страдаете.
-А  ты  кто  такой,  что  вступаешься  за  это  египетское  семя. 
Всем  своим  нутром  почувствовал  опасность,  это  было  наитие,  или  то,  что  в  мое  сознание  привнесли  зеркала.  Но  я  за  какое-то  мгновение  понял,  в  мою  спину  будет  брошен  короткий  кинжал - акокий.  Я  видел  полёт  кинжала  стоя  спиной,  мне  хватило  мгновения  чуть  отклониться  в  сторону  и  перехватить  кинжал  за  его  лезвие,  двумя  пальцами.  Я  это  делал  не  задумываясь.  Раздался  всеобщий  вздох  изумления.  Поднял  руку,  так  и  держа  пальцами  акокий  за  лезвие.

-Разве  я  вас  обидел  Арагонцы,  неужели  ваш  гордый  дух,  ваша  хвалёная  честь  позволяет  бросать  трусливо  в  спину  кинжал.  Разве  тоже  самое  вы  не  могли  сделать  с  вашими  обидчиками,  которые  вас  ограбили  и  обесчестили. 

-О,  там  вам  могли  дать  жестокий  отпор,  а  здесь  вы  храбрецы  обступив  беззащитных  женщин,  угрожаете  смертельной  расправой. 
Выйди  храбрец,  бросивший  в  меня  свой  кинжал,  выступи  против  меня  в  честном  поединке  лицом  к  лицу.  Я  обещаю,  буду  вести  бой  без  оружия.  И  если  я  выиграю  бой,  вы  оставите  этот  табор  в  покое.

Моя  пылкая  горячая  речь  остудила  жителей  города.  Всех  поразило,  как  я  увернулся  от  кинжала  брошенного  мне  в  спину.  Из  толпы  вышел  высокий  арагонец  со  шрамом  на  щеке.
-Ты  много  говоришь  пришелец,  и  твой  ловкий  трюк  не  боевое  искусство,  в  Магрибе  я  видел  и  интереснее  фокусы  местных  магов  и  чародеев. 

                20

Но  где  их  головы  отсечённые  моим  мечом.  Видит  Бог,  жители  Сориа,  он  сам  напросился  на  свою  смерть. 
Он  вытащил  меч  на  полторы  руки,  встав  в  боевую  стойку. 
Круг  расширился,  Пашута  с  восхищением  и  с  удивлением  смотрела  на  меня. 
Сняв  плащ,  намотав  его  на  левую  руку,  но  так,  чтобы  фалды  свисали  до  земли,  спокойно  смотрел  на  своего  высокого  и  наверное,  многоопытного  воина.  Что  же,  маленькая  хитрость  не  помешает.

-Где  же  ты  был,  о  великий  воин,  когда  свора  псов,  прикрываясь  именем  Бога  и  крестами  на  своих  плащах,  и  щитах,   насиловала  ваших  женщин.
-Ты,  наверное,  сидел  в  засаде  в  каком -нибудь  сарае. 

Я  не  успел  закончить,  как  его  меч,  сверкнув  над  головой,  просвистел  у  моего  уха.  Но  я  увернулся  ровно  настолько,  насколько  рассчитал  длину  взмаха  его  руки  и  меча.  Общий  вздох  над  площадью.  Раз  за  разом  он  пытался  меня  достать  мечом.  Я  практически  не  отступал,  успевая  отклоняться,  приседать  и  сгибаться  в  коленях,  откидываясь  на   спину.

Ярость  и  злость  охватила  моего  соперника,  именно  этого  я  и  добивался.  Мне  нужно  было  видеть  эмоции,  чтобы  читать  его  движения.  Несколько  обидных  хлестких  ударов  концами  моего  плаща  по  его  лицу  разъярили  этого  воина  так,  что  он,  взревев,  обеими  руками  ухватился  за  меч,  и  ринулся  на  меня. 
Глупец,  занятые  обе  руки,  да  ещё  и  с  мечом  лишали  его  равновесия  и  разворотливости. 

                21

Меч,  поднятый  двумя  руками,  по  инерции  при  ударе,  давал  ускорение  телу  лишая  его  маневренности.  Я  кружил  вокруг  него,  закручивая  по  спирали  резко  отскакивая  в  сторону,  и  когда  он  по  инерции  вращался  чтобы  достать  меня,  я  оказывался  за  его  спиной,  обидно  стукая  ступнёй  по  заднице.

Бой,  начавшийся  под  одобрительные  выкрики  горожан,  поддерживающие  моего  противника,  то  теперь  всё  чаще  раздавались  смешки  и  ехидные  выпады  моему  сопернику.  Арагонец  тяжело  дышал,  его  дыхание  сбивала  злость  и  обида,  не  давая  сосредоточиться. 

Швырнул  плащ  ему  в  лицо,  он  инстинктивно  одной  рукой  попытался  отшвырнуть  плащ,  чем  я  и  воспользовался.  Резкий  нырок  под  руку,  зайдя  за  спину,  ударяя  носком  сапога  по  его  основанию  кисти,  выбил  из  его  рук  меч.  Тут  же  выворачивая  руку  за  спину  поднимая  её  вверх,  заставил  завопить  от  боли  арагонца  и  тот,  мыча,  рухнул  на  колени.
Ещё  недавно  озлобленные  лица  готовы  были  растерзать  беззащитных  цыганок,  то  сейчас  смеялись  и  подначивали  друг  друга. 
-Кто  ты  пришелец,  ты  не  похож  на  цыгана?

-Но  ты  победил  в  честном  бою,  и  табор  может  находиться  здесь  столько,  сколько  он  захочет. 
Это  произнёс  алькальд  города  от  имени  своих  горожан.  Я  помог  подняться  побеждённому.
Надо  отдать  ему  должное,  он  успокоился,  на  его  лице  не  было  ненависти  и  обиды,  а  только  досада  и  удивление.

                22

-Я  прошёл  весь  Магриб  и  Палестину,  но  подобного  умения  никогда  не  видел,  кто  учил  тебя  этому? 
-Это  тайное  знание – уклончиво  уходя  от  ответа.
Я  уводил  цыганок,  которые,  окружив  меня,  шли  молча,  но  я  ощущал  их  благодарность  и  всё  ещё,  не  прошедший  смертельный  страх  быть  растерзанными  рассвирепевшей  толпой.

Исидо  Родригес  решил  не  искушать  судьбу  и  направил  табор  в  благодатную  Валенсию. 
Перевалив  горы  Алгаирен,  направились  в  сторону  города  Дарока  и  по  старинной  накатанной  дороге  от  этого  городка  пройти  до  Валенсии,  было  делом  приятным.  Где  мы  могли  продать  оружие,  изготовив  его  на  месте,  по  заказу  местной  знати.

Пашута  захворала,  слегла  в  своём  открытом  вардо,  попросив  меня,  её  навестить. 
-Мигель,  у  меня  был  дурной  сон,  табору  грозит  опасность,  боюсь  это  мой  последний  путь.  Не  перебивай,  а  выслушай,  я  многому  тебя  научила,  многое  поймёшь  ты  сам. 

Помни,  твоя  Сила,  это  ты  сам  и  только  ты,  приучи  её  и  ты  будешь  ею  пользоваться,  когда  это  тебе  будет  необходимо.
-Тебя  ждут  трудные  испытания  и  трудные  времена  наступят  для  табора. 
-Умрёт  Папа,  и  изменится  политика,  начнутся  гонения  на  иудеев,  арабов  морисков  и  цыган,  заклинаю  тебя,  не  оставляй  табор.  Исидо  без  тебя  не  справится.  Я  уже  говорила  с  Исидо,  и  он  согласен  со  мной. 
-Именно  тогда,  когда  ты  примкнул  к  нашему  табору,  у  меня  было  видение.

                23

-Ты  необычен,  на  тебе  Божья  печать.  Пройдя  через  муки,  страдания  и  потери,  ты  не  озлобился,  и  в  этом  твоя  сила. 
-В  видении,  я  увидела  тебя,  твою  мощь  и  ту  Силу,  которая  в  тебе  есть.  Я  назвала  тебя  Мигелем-Мстителем  и  ошиблась  только  в  одном.  Ты  не  мститель,  ты  Мигель-Миротворец. 

-Мне  посчастливилось  увидеть  тебя  и  понять,  как  ты  невероятен,  но  главное,  ты  не  разрушитель,  а  созидатель. 
-Теперь  слушай  и  запоминай.  Наступают  трудные  времена,  опасность  грозит  тебе  со  всех  сторон.  Пока  я  жива  и  жив  Исидо,  тебе  ничего  не  угрожает,  но  когда  я  умру,  внутри  табора  начнутся  раздраи  и  будут  те,  кто  захочет  избавиться  от  тебя.  Исидо  не  вечен  и  он  будет  убит,  и  это  неизбежно,  его  убьют  через  год  после  моей  смерти.  Его  смерть  придёт  из  темноты.

-Не  бросай  табор,  они,  как  малые  дети  не  ведают,  что  творят,  их  жизнь  в  твоих  руках.  Ты  ведь  знаешь  нашу  пословицу -  там,  где  десять  цыган,  там  десять  разных  мнений.
-Пройдёт  время,  и  тебя  захотят  видеть  цыганским  бароном,  наплевав  на  то,  что  ты  гауджо.  Но  это  не  твоя  стезя,  да  тебе  это  и  ненужно,  ты  откажешься,  и  это  сильнее  укрепит  твоё  влияние  на  табор.  Ты  над  этой  мирской  суетой.

-Запомни,  все  твои  видения  ни  есть  окончательный  вариант,  провидение  обманчиво  в  мелочах,  но  от  мелочей  меняется  История. 
-С  сегодняшнего  дня,  ходи  при  вооружении,  не  пренебрегай  им,  и  этот  поход  не  расставайся  с  арбалетом,  он  не  раз  спасёт  тебе  жизнь. 

                24

Каждый  раз  ложась,  на  ночь  уходи  в  свой  мир  зеркал - это  даст  тебе  возможность  контролировать  будущее.
-Помни,  в  пути  до  Дарока,  нас  всех  ждёт  смертельная  опасность.  Моя  смерть  придёт  сверху  и  она  неизбежна. 
Пашута  захрипела,  умолкла,  протянув  усохшую  руку,  положила  на  мою  ладонь. 

-Не  хотела  тебе  говорить,  но  скажу,  в  Валенсии  ты  встретишь  свою  любовь,  не  отворачивайся  от  неё.  Твоя  Тереза  хочет,  чтоб  ты  был  счастлив. 
В  тот  же  вечер  встретился  с  глазу  на  глаз  с  Исидо  Родригес. 
-Мигель,  с  сегодняшнего  дня  у  тебя  будет  лучший  жеребец.  И  верь  словам  Пашуты,  мой  табор  принял  тебя  и  ты  перед  ним  в  долгу. 
-Ты  не  цыган,  ты  сын  своего  народа  и  наверное,  мои  родичи  к  тебе  относятся  не  так,  как  ты  относишься  к  нам.  В  этом  твоя  сила  и  все  это  признают. 

-Мигель,  я   прошу  от  имени  нашего  табора,  не  оставляй  нас  в  трудную  минуту.  Я  слышал  пророчество  Пашуты.
Ещё  два  дня  пути  и  мы  выйдем  на  равнину.  Солнце  клонилось  к  горизонту  по  правую  от  меня  руку.  Я  не  могу  сказать,  что  мной  руководило.  Но  смертельная  опасность,  которую  мгновенно  почувствовал,  отразилась  на  моём  лице.  Исидо  поднял  руку,  останавливая  табор.

-Исидо,  впереди  ловушка  и  там  засада.  Ставь  вардо  по  кругу,  женщин  и  детей  в  середину  немедленно.  Всех  мужчин  на  оборону.  Двоих  с  каждой  стороны  ущелья,  пусть  взберутся  на  скалы.  Они  могут,  не  дождавшись  пойти  нам  на  встречу.

                25

-Я  пойду  назад,  дюжина  бандитов  идут  нам  в  тыл,  чтоб  захлопнуть  ловушку. 
-Мигель,  возьми  с  собой  троих.
-Нет  Исидо,  тебе  нужен  будет  каждый  человек,  а  я  справлюсь,  ты  за  меня  не  бойся. 

Я  был  прав,  в  двух  километрах  позади  нас  двенадцать  человек  на  лошадях,  копыта  которых  были  обернутые  холстиной,  чтобы  приглушить  звук,  стояли  гуртом,  прислушиваясь  к  звукам  табора. 
Лошадь  я  оставил  в  распадке,  а  сам,  забравшись  на  скалы,  смотрел  на  эту  шайку.  Во  главе  в  кирасе  со  шлемом  был  тот  воин,  с  которым  я  дрался  на  площади  городка  Сориа.  Издеваясь  над  ним,  я  оказывается,  был  не  далёк  от  истины,  он  и  правда  был  в  засаде,  наблюдая,  как  его  банда  грабит  и  насилует.  Что  же,  мои  стрелы  первым  поразят  его. 

Неловко  пошевелился:  из-под  моей  ноги,  упал  камешек,  арбалет  был  у  меня  на  взводе,  не  мешкая,  выстрелил,  две  стрелы  пробили  вожаку  со  шрамом  на  щеке  голову  в  шлеме  насквозь.  Он  ещё  не  упал,  как  новые  две  стрелы  свалили  переднюю  лошадь,  загораживая  узкий  проход.  Следующий  выстрел,  и  вторая  лошадь,  заржав,  приподнялась,  сбрасывая  седока  сваливаясь,  перекрыла  выход  сзади.  Стрелы  полетели  в  мою  сторону.  Одну  из  них  поймав,  переломил,  смеясь  над  ними. 

Переместившись,  увидел,  как  двое  поднимались  в  расщелине  и  так  ловко,  что  ещё  немного,  и  они  были  бы  наверху.  Одного  я  сразил  арбалетом,  пробив  ему  грудь,  а  второго  достал  кинжалом,  кинув  в  него  с  десяти  шагов  прямо  в  горло. 

                26

Я  не  стал  ждать  следующих,  а  ринулся  вниз,  успев  кинуть  ещё  два  кинжала.  Осталось  пятеро,  шестерых  я  убил,  один  со  сломанной  ногой  не  мог  выбраться  из  под  придавившей  его  мёртвой  лошади.  На  маленьком  пятачке  мечами  не  намахаешься. 

Сделав  сальто,  оттолкнувшись  от  скалы,  перекувырнулся  над  их  головами  приседая,  полоснул,  в  одной  руке  держа  наваху,  по  голени,  а  в  другой  руке  изогнутым  мечом-фальчионом  перерубил  руку  с  кинжалом.  Ныряя  и  уворачиваясь,  подпрыгивая,  наносил  удар  за  ударом. 

Неужели  это  я,  простой  виноградарь,  один,  справился  с  двенадцатью  бандитами - многие,  из  которых  прошли  с  крестоносцами  через  не  одну  битву.
Как  точно  я  бил,  мой  кинжал  находил  щель  между  пластинами  кольчуги,  находя  самые  уязвимые  места. 
Но  время  на  раздумья  у  меня  не  было,  там  за  спиной  мой  табор. 

Рассовав  кинжалы  за  поясом,  выдирая  стрелы  арбалета,  устремился  к  своему  коню.  Зарядив  арбалет  на  скаку,  помчался  к  своим.  Я  слышал  крики  и  стоны.  Несколько  открытых  вардо  горели. 
И  главное,  нападающие  были - по  крайней   мере,  большая  часть  из  них – иезуиты  и  доминиканцы.  Безжалостные,  умелые  наводящие  ужас - воины  Церкви. 
Исидо  держась  двумя  руками  за  огромный  двуручный  меч,  стоя  на  телеге,  махал  им,  как  пушинкой,  разил  одного  за  другим.  Три  выстрела  в  спину  противника  сразили  троих,  образуя  брешь  перед  Исидо.
 
                27


Меня  заметили  и  три  иезуита  в  плащах  в  кирасах  и  широкополых  шлемах  закрывающие  их  головы,  ринулись  мне  на  встречу. 
Остановив  резко  коня,  выстрелил  три  раза  и  все  трое  рухнули  как  подрубленные.  В  таборе  заметили  меня,  подбадривая  меня  и  себя  криками.
-Мигель,  Мигелито,  задай  им  жару. 

По-видимому,  главный  доминиканец,  который  сидел,  не  шевелясь  на  красивом  арабском  скакуне  наблюдая  за  битвой,  что-то  прокричал,  указывая  мечом  на  меня.  Восемь,  или  девять  арабов  морисков  улюлюкая,  размахивая  изогнутыми  мечами,  лавиной  устремились  на  меня.  Место  позволяло  им  рассредоточиться. 
В  голове  вспыхнуло,  всё  моё  тело  налилось  и  мне  казалось,  я  увеличился  в  размерах.  Разведя  руки  в  сторону,  почувствовал  Силу.  Из  ладоней  вырвались  два  светящихся  сгустка,  они,  искрясь,  соединились,  и  я  их  швырнул  в  сторону  мчавшихся  арабов.  Светящийся  жгут  разбух,  вытягиваясь,  выкручиваясь,  стремительно  полетел  в  их  сторону  и  я  не  мене  потрясенный,  чем  все  остальные  увидел,  как  жгут  испепелил  всадников  и  лошадей. 

Все  замерли,  но  не  я,  мой  арбалет  нашёл  главного  доминиканца,  на  щите  которого  была  нарисована  голова  собаки  с  факелом  в  зубах,  и  две  стрелы  пробивая  тяжёлые  доспехи,  свалили  его  наземь. 

                28

Оставшиеся  в  живых  бандиты,  стремглав  понеслись  обратно  в  сторону  ущелья,  но  их  всех  поразили  стрелы  цыган.
Исидо  в  кольчуге  тяжело  дыша  с  радостью,  но  там,  в  глубине  глаз  затаился  страх – смотрел  на  меня. 

Табор  сильно  поредел,  а  главное  и  непоправимое.  Погибла  Пашута.  Умерла  моя  Куколка,  которая  вдохнула  в  меня  новую  жизнь  и  относилась  ко  мне,  как  к  сыну.  Две  стрелы  почти  вертикально  вонзились  в  её  тело,  она  была  в  открытом  вардо  и  это  её  погубило. 
«Моя  смерть  придёт  сверху».  Она  видела  свой  конец.

Похоронили  всех  своих  в  укромном  месте.  (Гитаны  прячут  могилы  от  посторонних,  а  осквернённое  вардо – смертью,  сжигают  вместе  с  погибшим,  или  умершим.)  Вардо  Пашуты  сожгли  вместе  с  ней.  Погибла  и  часть  детей:  мальчишки  помогали  взрослым,  поднося  стрелы  и  перезаряжая  арбалеты. 
Исидо  собрал  всё  оружие,  забрав  его,  и  там  где  я  уничтожил  двенадцать  бандитов. 
               
                ***

Исидо  резко  изменился,  стал  замкнутым – он  знал  свою  участь,  через  год  после  смерти  Пашуты  придёт  и  его  черёд.  И  безжалостное  время  уже  отмеряло  его  последний  путь.  Он  сторонился  своих  соплеменников,  всё  чаще  уединяясь,  и  уже  не  так  часто  пел  сидя  у  костра,  как  бывало  это  раньше. 
А  голос  мощный,  красивый  на  модуляции,  очень  глубокий,  затрагивал  каждого. 

                29

Табор,  успокаиваясь,  собирался,  рядом  разжигая  костры,  женщины  варили  похлёбку.  Какие  это  были  невероятные  вечера. 
Бездонное  чёрное  небо  над  головой - Андалузии,  или  Арагона,  Галисии,  или  Наварры,  к  голосу  Исидо  Родригеса  робко  по  одному  пристраивались  голоса  других  цыган.  Вечные  странники,  идущие  по  Миру,  погибающие,  но  не  признающие  рабства. 

Свобода,  как  догмат  и  ничто  не  могло  их  заставить  изменить  уклад  своей  жизни. 
Голос  без  слов,  одни  горловые  модуляции  говорили  о  жизни  гораздо  больше.  Это  было  глубинное  пение.
Как  я  любил  эти  вечера.  Постепенно  печаль,  и  грусть  сменялась  бьющей  ключом  жизнерадостностью. 

Молодые  гитанки  выходили  в  освещённый  круг,  и  их  безумие  танца  под  бубен  и  кастаньеты  завораживало  тысячелетней  историей  этого  невероятного  народа. 
Гитанос -  так  их  называют  на  Иберийской  земле.  Сама  кровь  и  плоть  этой  земли,  его  неотъемлемая  часть.  Я  грустил  без  этих  вечерних  медитаций  души. 
Исидо  замкнулся.

-Мой  Барон,  -  я  подсел  рядом,  и  был  единственный  кого  он  подпускал  к  себе  и  говорил  по  душам – наша  жизнь  предопределена.  Каждый  из  нас,  так  или  иначе,  уйдёт.  Да,  ты  знаешь  свой  приход,  и  предстанешь  перед  небесным  Правителем.  Но  это  будет,  а  не  есть.  Что - ты  уже  собираешься  в  путь?  Не  торопи  события,  живи  своей  жизнью  более  полноценно. 
-Твой  табор  без  тебя  запутался.  Их  вожак,  их  Барон  бросил  своё  племя  и  они  в  растерянности. 

                30

-Как  быть,  как  жить,  о  чём  мечтать.  Ты  больше  не  поёшь,  и  ветер  обходит  нас  стороной,  не  шепча  нам  тайны  Мира,  Надежды. 
-Очнись  Исидо  Родригес,  очнись.
Пламя  костра,  искрясь  на  ветру,  металось  языками  пламени,  освещая  бородатое  красивое  лицо  Исидо.  Приподняв  голову,  посмотрел  внимательно  на  меня.

-Ты  хороший  человек  Мигель,  Пашута  тебя  очень  любила,  Царствие  ей  Небесное. 
Протянул  руки  к  костру  и  тихо,  почти  про  себя  запел  горловым  пением.  Голос  нарастал,  рокотал,  вибрировал.  Вокруг  нас  стали  собираться  члены  табора,  даже  дети  притихли.  Сначала  один,  потом  другой  запели,  играя  на  гитаре  и  виуэле. 

Всегда  поражался  тонкому  чутью  цыган,  как  точно  не  диссонируя,  они  подхватили  лейтмотив  Исидо,  и  горькая  печальная  песня,  набирая  силу,  взметнулась  вместе  с  языками  пламени  к  ночному  небу  Кастилии.
Я  зачаровано  слушал  эту  исповедь  цыганской  души  и  на  глазах  навернулись  слёзы.

После  той  памятной  битвы  наш  табор  пошёл - Джимен  а  Друм  -  в  Странствие  по  Дороге.  Табор  катил  свои  колёса,  весело  разукрашенных  вардо  по  накатанной  пыльной  дороге;  прошли  Бурбагену,  Каламочу,  впереди  был  долгий  прогон  по  безлюдным  местам  до  города  Терел.  Табор  не  спеша,  пылил  по  древней  дороге  мимо  гор  Паломера  тянувшихся  вдоль  нашего  пути.
               
                31               

И  вновь  сознание  ясно  подсказывало  опасность,  и  она  грозила  мне  в  самом  таборе. 
Моя  Куколка,  как  точна  ты  в  своих  предсказаниях.  Началась  битва  за  власть,  и  я  помеха.  Мне  уже  не  требовались  зеркала,  в  Мир  по  ту  сторону  зеркал,  я  мог  попасть  по  своему  желанию. 

Я  знал,  племянник  Исидо  претендует  взять  власть  в  свои  руки  и  у  него  много  сторонников  не  только  среди  молодежи,  но  кое-кто  из  взрослых  недовольны  бароном  и  готовы  примкнуть  к  Хорхе  Гарсии,  как  будущему  барону.  И  я  препятствие  к  власти.  Меня  решили  отравить,  надёжным  проверенным  способом  подложив  отраву  в  еду.
Переговорив  с  Исидо  с  глазу  на  глаз,  я  его  предостерёг. 

-Мигель,  спасибо,  за  меня  не  беспокойся,  Пашута  ещё  не  разу  не  ошибалась,  а  после  её  смерти  прошло  только  четыре  месяца.  Я  умру,  но  не  сейчас.  Важно  чтобы  ты  не  погиб,  они  глупые  не  понимают  их  жизнь  в  твоей  жизни. 

-И  очень  прошу  тебя,  никого  из  них  не  губи,  мы  и  так  многих  потеряли.  Наш  табор  ослаб  и  ты  его  хранитель.
-За  меня  Исидо,  ты  не  беспокойся,  меня  отравить  невозможно.
Странное  ощущение,  я  знаю,  когда  и,  кто  меня  отравит,  и  знание  того,  что  это  сделать  со  мной  невозможно  никоим  образом,  меня  не  успокаивало.  А  вдруг   у  них  получится, – как  это  будоражило,  угнетало,  злило.

                32


Сестра  Барона,  которую  спас  там,  на  площади  города  Сориа  принесла  мне  жареного  барашка,  обильно  сдобренного  смертельным  ядом.  Мы  договорились  с  Исидо,  после  приёма  яда  сделаю  вид,  что  умер,  и  как  только  они  убедятся  в  моей  смерти,  тайно  приду  в  бендер  Исидо.  Всё  прошло,  так,  как  я  это  видел  в  том  мире  зазеркалья.
Меня  тормошили,  но  я  задержал  дыхание,  мне  даже  показалось,  что  температура  моего  тела  упала  и  значительно.  И  подтверждении  услышал  шёпот.

-Иди  к  Хорхе,  скажи,  его  тело  уже  остывает.  Не  думала,  что  всё  так  гладко  пройдёт.  Жаль  Мигеле,  но  он  препятствие  на  пути  моего  сына.
Они  тихо  исчезли,  а  я  крадучись  был  уже  в  шалаше-бендер  Исидо. 
Он  не  спал,  была  душная  жаркая  ночь,  решил  спать  не  в  вардо,  а  в  бендере.  Отблески  костра  чуть  освещали  его  уставшее  и  напряжённое  лицо.
-Исидо,  это  я  Мигель.

Он  облегчённо  вздохнул,  и  мы  оба  выскользнули  из  бендера.  Вовремя,  к  бендеру  тихо  подступали  заговорщики  во  главе  с  Хорхио.  В  его  руке  сверкнул  кинжал.
Резкий  взмах  руки  -  один  из  заговорщиков  приподнял  ткань  полога  бендера – и  кинжал  пронзил  тугой  пучок  соломы,  завёрнутый  в  ткань.  Исидо  опираясь  на  свой  двуручный  меч,  стоял  вместе  со  мной  между  костром  и  заговорщиками.
-Ты  его  убил  Хорхе,  -  внятно,  но  тихо  произнёс  Исидо.

                33

Вся  группа  отскочила,  как  ужаленная  и  в  руках  засверкали  клинки.  На  их  лицах  был  животный  ужас,  когда  они  увидели  меня  с  взведённым  арбалетом.  Весь  табор  пришёл  в  движение,  расколовшись  на  две  группы.  И  большая  часть  табора  стояла  вокруг  нас. 
Исидо  не  оборачиваясь,  произнёс  - подбросьте  хвороста,  больше  света.
Хорхе  со  своими  сторонниками  с  клинками  в  руках,  от  растерянности  и  страха  сгруппировались  в  тесную  кучку. 

Исидо  вышел  вперёд  и  я  за  ним.
-Больше  двадцати  лет,  как  я  был  избран  вашим  Бароном,  верой  и  правдой  служил  своему  табору,  оберегая  и  защищая  от  всевозможных  напастей. 
-Моя  сестра  и  мой  племянник  подняли  на  меня  руку  и  это  моя  награда? 
-Вы  отравили  еду  Мигеля,  члена  нашего  табора  который  за  наш  приют  отблагодарил  нас  всех  чёрной  неблагодарностью,  не  раз  спасая  всех  нас  от  гибели. 

Его  сарказм  болью  отразился  на  лицах  цыган.
-Ты  Палома,  сестра  моя,  была  на  волоске  от  гибели,  быть  заживо  растерзанной  дикой  толпой.  Кто  же  тебя  спас,  я  спрашиваю - кто? 
-Хорхе,  разве  я  тебя  не  воспитывал,  как  сына  своего,  когда  умер  твой  отец - мой  лучший  друг,  где  твоя  благодарность  к  Мигелю,  за  спасение  твоей  матери. 
-Самое  горькое,  мне  осталось  жить  совсем  немного,  так  предсказала  Пашута,  что  через  год  после  её  смерти  умру  и  я. 

                34

Она  предсказала,  Мигеля  захотят  убить  в  таборе,  и  умоляла  его  не  бросать  вас.  И  я  думал,  как  придём  в  Валенсию,  передать  власть  тебе  Хорхе,  тебе,  моя  кровь. 
-А  ты?
Вопрос  завис  в  воздухе  ошеломляя,  придавливая  обвинением,  теребя  души  всем. 

Сторонники  Исидо  гневно  выкрикнули - их  надо  убить. 
-Нет,  мои  братья,  мы  и  так  понесли  большие  потери.  Это  наша  кровь,  наши  родичи,  да  у  нас  свои  законы,  кровь  за  кровь,  но  я  жив  и  жив  Мигеле. Никто  из  табора  не  уйдёт.

-Будет  так -  придём  в  Валенсию,  и  вы  выберите  себе  нового  Барона.  Я  не  хочу,  чтобы  Хорхе  и  те,  кто  за  ним - были  изгнаны  из  табора.  Я  даже  вас  прошу,  подумайте  о  его  кандидатуре  в  Бароны.  Он  умён,  силён,  ему  пока  не  хватает  зрелости  и  выдержки,  но  это  дело  времени.
Табор,  ошеломлённый  замер,  размышляя  над  словами  своего  мудрого  Барона. 
Я  выступил  вперёд  и  заговорил.

-Братья  и  сёстры - именно  так  я  вас  ощущаю.  Вы  приняли  меня  к  себе,  дав  мне,  кров  и  пищу,  вы  не  отторгнули  меня,  как  чужака,  я  стал  членом  табора.  Всей  душой  полюбил  вас. 
-Я  знал,  что  меня  хотят  отравить. 
-Обидно  ли,  мне?  Досадно,  от  вашего  непонимания,  от  вашей  глупости  и  я  помню  слова  Пашуты.
-«Мигелито, - береги  табор,  они  без  тебя  пропадут». 
-Я  дал  ей  слово,  и  я  его  сдержу - вы  моя  семья,  моя  опора.  Забудем  то,  что  произошло. 

                35

Уже  заканчивая,  тихо  произнёс. 
-Меня  вам  убить  невозможно,  и  умру  я  не  здесь.  Мой  путь  закончится  с  вами  в  Гранаде,  и  тогда  уйду  от  вас,  и  Пашутой  клянусь,  что  буду  служить  табору  всё  это  время  верой  и  правдой.
Хорхе  вскинулся  и  никто  не  успел  ничего  понять,  как  он,  прохрипев – прости  Исидо – воткнул  кинжал  себе  в  грудь,  падая  замертво.  Первым  подскочил  я,  расстегивая  камзол  и рубашку,  кинжал,  наткнувшись  в  ребро,  ушёл  под  сердце. 

Я  закричал - все назад.  Тихо  осторожно  выдернул  кинжал,  мои  пальцы  проникли  в  его  грудь  в  месте  колотой  раны.  Моя  ладонь  засветилась  ослепляющим  светом.  Медленно,  очень  медленно  я  вытаскивал  два  своих  пальца  и  плоть  Хорхе  за  моими  пальцами - заживала. 
Вытащив  пальцы,  слегка  ударил  по  его  лбу.  Небольшая  вспышка  света  и  Хорхе  открыл  глаза.  Он  непонимающе  смотрел  на  меня  приподнимаясь,  смотря  на  свою  грудь. 

-Живи  брат,  тебе  ещё  рано  умирать. 
Мать  Хорхе  рухнула  на  колени,  обнимая  мои  ступни,  причитая. 
-Прости  нас  Мигеле. 
Потрясённый  табор  замер  и  неожиданно  все  опустились  на  колени  передо  мной  и  даже  Исидо. 

А  у  меня  в  сердце  была  горечь,  непонимание  и  одиночество.  Впервые,  так  глубоко  ощутил  своё  одиночество.
Я  вырос,  я  очень  вырос,  мне  было  мало  табора.  Я  ощущал  к  ним  нежность  и,  что-то  отцовское,  но  мне  хотелось  знаний,  разговоров  о  бытие,  о  религии  и  науке.

                36

Табор  мне  этого  дать  не  мог.  Здесь  жили  одним  днём,  редко,  что-то  планируя  в  своей  жизни.  Разве  только  переезды  с  одного  места  на  другое.  И  сейчас  стоя  среди  преклоненных  цыган,  впервые  ощутил,  что  горечь  потери  детей  и  моей  Терезы,  нет,  не  пропала,  а  притихла.  Время  лечит,  но  месть  дону  Франческо  Мартинесу  Эстебану  не  утихла,  я  никогда  его  и  его  сыновей  не  забывал.  Придёт  моей  день,  и  они  захлебнутся  в  собственной  крови.

                ***

И  снова  Джимен  а  Дром -  Странствие  по  Дороге.  Именно  с  большой  буквы  определялась  жизнь  цыган.  Их  сравнивают  с  кочевниками,  но  это  не  так.  Кочевники  живут  в  одном  месте,  правда  на  большой  территории  и  это  связано  с  сезонной  миграцией  скота.  Цыгане  же  ведут  только  им  свойственную  жизнь,  получая  несравненную  радость  от  Странствия.  Дорога  это  Свобода,  дорога  это  Дэл – так  они  называют  Бога.  Кто  ещё  из  народностей  обожествляет  Дорогу.

Впереди  Валенсия, - что  даст  нам  Победительница,  так  её  нарекли  римляне.  Как  ни  удивительно,  но  после  недавно  произошедшего  неудавшегося  захвата  власти,  табор  сплотился  в  единое  целое. 
После  того,  как  сожгли  Пашуту  в  её  открытом  вардо,  решением  старейшин  мне  передали  закрытое  вардо  Пашуты.  Для  табора  я  стал  негласно  шувано – колдуном. 

                37


И  вардо  погибшей  чувихани  мне  перешло  как  бы  по  наследству.  Так  я  приобрёл  свой  дом  на  колёсах. 
За  шесть  лет  скитаний,  я  многому  научился  и  многое  приобрёл.  И  эти  навыки  и  приобретения  были  так  интенсивны,  потому  что  во  мне  была  Сила.  Я  выучил  арабский  и  латынь,  язык  франков  и  греческий. 

С  гибелью  Куколки,  моя  жизнь  остановилась,  точнее  замерла.  Мне  так  не  хватало  неординарного  ума  Пашуты.  С  её  смертью  понял,  как  много  она  для  меня  значила  и  кем  она  была.  Она  не  подходила  ни  под  одно  из  цыганских  определений.  Она  была  несравненно  богаче  и  выше  узких  рамок  определявших  её  цыганскими  традициями  и  обычаями. 

Её  двадцатилетнее  учение  у  арабского  мыслителя,  мага,  учёного  аль-Амина-Мухаммад-Ясина  сделало  её  сознание,  её  миропонимание  и  мироощущение  более  образованной,  талантливой,  но  глубоко  одинокой  и  моё  появление  и  тяга  к  учениям  для  неё  было  отдушиной. 

Поэтому  я  с  волнением  ожидал  наш  приход  в  Валенсию.  Город  на  берегу  Средиземного  моря  был  в  самом  расцвете,  учёные  и  астрологи,  маги  и  оружейники,  поэты  и  художники - всех  манила  Валенсия.
Запахом  цветущих  лимонов  и  мандаринов  тянуло  с  побережья,  и  мы  понимали,  Валенсия  в  половине  дня  пути.  Я  не  забыл  слова  Пашуты  о  том,  что  в  Валенсии  найду  свою  любовь,  но  все  эти  годы  вспоминал  свою  Терезу,  а  когда  её  увидел  в  мире  зазеркалья,  мои  воспоминания  освежились. 

                38

И  это  была  радость  и  горечь  одновременно.  Я  всё  ещё  не  мог  забыть  свою  жену  и  детей,  которых  не  уберёг.  И  груз  их  смерти  лежал  на  моих  плечах,  во  мне  клокотала  ненависть  к  дону  Франческо,  за  их  загубленные  жизни.  Я  и  раньше  был  малоразговорчив,  то  сейчас  и  вовсе  замкнулся  в  себе. 

Только  чавани – цыганская  ребятня  мне  были  в  радость,  и  я  обучал  их  разным  премудростям.
Цыганские  дети  в  корне  отличаются  от  детей  горожан,  да  и  деревень  тоже.  Всегда  жизнерадостные  неунывающие.  Не  имея  игрушек,  они  находили  забавы  среди  окружающего  мира.  И  от  этого  они  были  по  житейски  более  развитие,  чем  их  сверстники  испанцы.  При  полной  свободе  у  них  были  и  обязанности,  вода  и  хворост,  собирательство  кореньев  и  ягод.  И  никто  никогда  не  отлынивал.

Их  удивительно  трепетное  отношение  к  своим  братьям  и  сёстрам,  они  рано  созревали,  но  в  них  не  было  грязи.  И  для  ребятни,  как  и  для  взрослых,  я  был  гауджо,  но  их  любознательность  и  не  зашоренность  сознания  традициями  и  обычаями  делали  меня  для  них  очень  значимым.  А  после  битвы,  где  мы  потеряли  Пашуту  и  многих  цыган,  я  стал  для  них  кумиром. 

Мы  заночевали  перед  Валенсией,  не  хотели  прийти  к  городу  в  позднее  время.  Да  и  надо  было  привести  все  наши  вардо  и  повозки  надлежащий  вид. 
Небольшая  речушка  с  излучиной  располагала  разбить  табор,  что  мы  и  сделали.  Я  мыл  вардо  Пашуты  резко  выправляясь,  бросился  к  своему  коню,  набрасывая  уздечку,  запрыгнул  на  него  без  седла  и  помчался  в  рядом  стоящий  распадок. 

                39

Только  бы  успеть.  Боковым  зрением  увидел,  как  на  коня  вскочил  Хорхе  и  помчался  за  мной. 
После  того,  как  я  его  оживил,  он  следовал  за  мной  тенью,  и  в  этом  не  было  для  меня  угрозы.  Он  меня  оберегал,  хотя  его  самого  надо  было  бы  оберегать.  Со  мной  так  не  разу  после  произошедших  событий  он  и  не  заговорил. 

Сейчас  мне  было  не  до  него,  сын  одноглазого  кузнеца,  собирая  хворост,  отступился  и  упал  на  скалы. 
Я  его  увидел  издалека  он  лежал  под  откосом  на  спине,  не  шевелясь.  Мой  конь  вздыбился  чуть,  не  скидывая  меня,  я  вовремя  успел  соскочить.  Меня  всего  передёрнуло,  маленький  Пепе  упал  на  клубок  греющихся  гадюк,  и  это  было  ужасно.  Рассерженные  они  во  множестве  его  покусали.

Выставив  вперед  руку,  я  крутанул  ладонь,  светящийся  шар  вырвался  из  ладони  расширяясь,  накрыл  тело  Пепе  и  несколько  десятков  змей.  Было  странно  видеть,  как  они  все  до  единого  повернули  в  мою  сторону  головы,  качнув  ими,  повернулись  от  меня,  и  через  минуту  их  уже  не  было.  Хорхе  с  расширенными  глазами  смотрел  на  произошедшее  боясь  спрыгнуть  на  землю. 

Хотя  цыгане  почитают  змей  и  почти  в  каждом  вардо  есть  змеиная  шкура,  приносящая  удачу,  и  лечащая  от  болей  в  ногах,  но  этот  клубок  шевелящихся  змей  наводил  панический  страх. 
Пепе  был  ещё  жив,  и  у  меня  оставалась  надежда.  Не  трогая  его  тело,  двумя  ладонями  провел  ими  над  его  телом,  от  головы  до  ног.  Нестерпимый  жар  моего  тела  выявился  на  моём  лице  обильным  потоотделением. 

                40      

Всё  тело  Пепе  накрыло  светящееся  облако,  и  я  смотрел,  как  из  многочисленных  покусов  выступил  змеиный  яд,  высыхая    кристалликами.
Хорхе  стоял  рядом. 
Я  вновь  провёл  ладонями  над  телом  Пепе  и  увидел  перелом  позвоночника,  ключицы  и  голени.  Я  видел  кости  так  отчетливо,  мысленно  сдвигая  переломы  их,  соединяя,  видя,  как  они  вновь  срастаются. 
Всё! 

Пока  он  не  очнулся  ножом – чухано  соскабливал  яд  змей  с  его  тела,  собирая  его  в  маленький  кожаный  мешочек – путей - расшитый  бисером  и  золотой  нитью,  висящий  у  меня  на  шее,  подарок  пытавшейся  меня  отравить  матери  Хорхе.  Яд  мне  пригодится.      
Стоя  на  коленях  ждал.  Дернулось  веко  Пепе,  он  пошевелил  рукой,  неожиданно  привстал,  смотря  вверх,  откуда  он  свалился. 

-Мигель,  а  ты  тут,  как  оказался?   
Хорхе  потрясённый  смотрел  на  меня,  то  на  Пепе.
-Пепе,  это  Мигель  тебя  спас,  ты  разбился  и  вдобавок  ты  упал  на  греющихся  змей.
Поворачиваясь  ко  мне, - его  можно  поднять  шувано?
Меня  впервые  назвали  колдуном,  признавая  за  мной  неоспоримую  Силу.  Я  кивнул  головой.
Бережно  усаживая  его  на  коня,  Хуан  запрыгнул  сзади  и  молча  ждал,  когда  и  я  сяду  на  коня. 

                41

В  таборе  был  переполох,  я  так  стремительно  вместе  с  Хорхе  умчался,  никто  ничего  не  понял.  Толпа  цыган  выжидательно  смотрела,  как  мы  подъезжали  к  табору.  Приблизившись  к  ним,  я  слез  с  лошади,  бережно  принимая  Пепе. 
Вперёд  вышел  наш  барон.

-Что  случилось  Мигель?  Ты  так  стремительно  умчался. 
Я  не  успел  сказать  и  слова,  как  заговорил  Хорхе.
-Наш  шувано  спас  Пепе  от  неминуемой  смерти,  он  упал  с  высокого  откоса,  собирая  хворост,  оступился.  Да  вдобавок  упал  на  клубок  греющихся  гадюк,  которые  его  покусали.  Я  такого  в  своей  жизни  не  видел.
Я  пошёл  к  своему  недомытому  вардо.  За  спиной  слышал,  как  восхищённый  Хорхе  рассказывал,  как  я  лечил  Пепе.

Мыл  колеса,  нагнувшись,  смывая  грязь,  ко  мне  подошли.
Я  выпрямился,  Хоакин-Одноглазый  вместе  с  женой,  робко  смотрели  на  меня.  Хоакин  протягивая  руку,  произнёс.
-Мигель,  ты  спас  нашего  сына,  прими  от  нас  в  знак  уважения.
На  его  ладони  лежали  несколько  золотых  монет.
-Хоакин,  ты  со  мной  бок  о  бок,  все  эти  годы  передавал  мне  свой  опыт  и  знания.  Я  понимаю,  ты  хочешь  выразить  свою  благодарность.  Но  спрячь  деньги,  то,  что  ты  передо  мной  и  есть  знак  твоего  уважения. 
-Спасибо  Мигель,  за  сына - и  мы  обнялись.

                ***


                42



Валенсия  показалась  неожиданно,  пряный  аромат  цитрусов  смешивался  с  бризом  моря,  огромный  город  раскинулся  перед  нами.  Мы  остановились  у  реки  Турия.  Табор  как  никогда  был  радостен  и  шумен.  Над  городом  раздался  перезвон  колоколов  многочисленных  соборов  и  церквей. 
Настроение  было  приподнятое  и  мы  с  Исидо,  и  Хоакином  шли  на  центральную  площадь  Меркадо,  посетить  и  засвидетельствовать  свое  почтение  главе  города,  и  испросить  разрешения  на  наше  пребывание  в  Валенсии.
Я  с  восторгом  оглядывался  на  многочисленных  горожан,  огромное  количество  лавок  и  мануфактур.
 

                43

Мы  пришли  в  Валенсию  накануне  Великого  праздника  -  Пасхи  и  это  чувствовалось  во  всём.  В  радостных  лицах,  праздничной  одежде,  в  убранстве  города.  Радостное  настроение  испортила  встреча  с  иезуитами  во  главе  с  доминиканцем. 
Кавалькада  прогарцевала  по  брусчатке  с  вызовом.  Белые  плащи  с  крестами  ниспадали  на  круп  лошадей.  И  ни  одного  улыбчивого  лица.  Заметив  нас,  признав  в  нас  цыган  не  церемонясь,  направили  лошадей  прямо  на  нас. 
-Стой  Исидо,  негоже  нам  отступать. 

Пресекая  попытку  Барона  уступить  дорогу  этим  святошам,  который  пустили  лошадей  боком,  надеясь  нас  задеть.  Я  остановился  и  не  шевелясь,  посмотрел  на  лошадей.  Лошади  остановились,  как  вкопанные,  прядя  ушами,  смотрели  мне  в  глаза.  Заржав,  они  вскинулись  на  задние  ноги,  и  часть  иезуитов  свалилась  с  лошадей.  Те,  кто  удержался,  хлестали  коней,  направляя  их  вперед. 

Под  удивлённые  взгляды  собравшихся  горожан,  лошади  медленно  стали  отступать.  Освободился  проход  в  боковую  улочку,  и  мы  втроём  не  спеша,  свернули  в  неё.
-Это  ты  сделал  зря - Мигель.

-Нет  Исидо,  я  им  не  прощу  смерть  Пашуты,  да  и  нас  хотели  оскорбить. 
Меня  поддержал  Хоакин.
Булла  Папы  произвела  впечатление  на  магистрат.  Главный  Алькальд  города  разрешил  наше  пребывание  в  городе  на  неограниченное  время.  Один  из  донов  спросил,  можем  ли  мы  выполнить  заказ  на  оружие.  Получив  наш  утвердительный  ответ,  назначил  нам  встречу  на  завтра. 

                44


Мы  уже  собирались  уходить,  когда  в  зал  вошли  трое  доминиканцев.  Впереди  идущий  был  тем  главным,  который  возглавлял  отряд  доминиканцев  и  иезуитов  пытавшихся  нас  унизить.
Увидев  нас,  он  вскинулся,  обращаясь  к  Алькальду  города.
-Что  здесь  делает  это  нечестивое  египетское  семя. 
Исидо  шепнул  мне  на  ухо. 
-Держи  себя  в  руках  Мигель,  чую  недоброе. 
Я  кивнул  головой.

Алькальд  с  магистратом  возмущённые  бесцеремонностью  доминиканца  дали  ему  отпор.
-Приор,  кто  вам  дал  права  здесь  командовать,  вы  позволяете  себе  неучтивость  по  отношению  к  знатным  горожанам  города  принявших  этих  людей.  Тем  более,  что  у  них  булла  Папы. 
Доминиканец,  смотря  с  вызовом,  громко  произнёс. 

-Какого  Папы,  того,  что  ушёл  в  мир  иной.  Новый  Папа  Сикст  четвёртый  буллы  Гитанам  не  выдаёт   и  политика  преосвященства  полностью  совпадает  с  политикой  Торквемады  доверенного  лица  Короля  Испании  на  ужесточении  к  ереси  в  Католической  стране. 
Алькальд  возмущенно,  но  уже  более  осторожно  произнёс. 
-Но  эти  люди  христиане.

-Алькальд,  вы  оспариваете  мнение  уважаемого  Торквемады,  что  гитаны,  иудеи  и  арабы  мориски  должны  покинуть  пределы  Испании.
Исидо  Родригес  побелел,  понимая  всю  сложность  нашего  положения.  Глава  магистрата  оказался  не  из  робких.

                45

-Приор,  вы  привезли  с  собой  соответствующее  распоряжение.  Покажите  его  нам.  Мы  не  получали  на  сей  счёт  никаких  указаний.  Подтвердите  свои  слова. 
Разъяренный  доминиканец,  взбешено  крикнул.
-Вы  их  получите,  и  будете  сожалеть  о  своём  неверии.  Святейшая  Инквизиция  слов  на  ветер  не  бросает.

Развернувшись,  чеканя  шаг,  направились  к  выходу.
-А  тебя  цыганское  отродье,  я  лично  сожгу  на  костре.
Смотрел  на  меня  так,  что  протёр  бы  во  мне  дырки.
Я  произнёс  тихо,  так,  чтобы  он  один  услышал,  не  считая  моих  товарищей.
-Остерегись  доминиканец  оказаться  на  моем  пути.  Именем  Господа  нашего  Иисуса  Христа,  остерегись.

Его  лицо  перекосило,  положил  руку  на  рукоять  меча,  но  сдержался.  Уже  проходя  мимо,  буркнул. 
-Твои  дни  сочтены - нечестивый.
Наша  аудиенция  закончилась  и  мы,  поблагодарив,  вышли  из  магистрата.
Исидо  Родригес  шёл  подавленным  полученным  известием  о  смерти  Папы  и  той  новой  политикой,  о  которой  поведал  спесивый  доминиканец.  Понимая,  какие  трудные  времена  настанут  для  его  табора. 

Самое  страшное,  доминиканец  не  врал  и  я  это  уже  знал.  Гонения  на  цыган  и  иудеев  и  арабов  морисков  начнутся  и  по  всему  католическому  миру.  И  цыгане  попали  под  горячую  руку  только  по  той  причине,  чтобы  завуалировать  гонение  на  иудеев  и  арабов  морисков. 

                46

В  борьбе  за  Испанию  против  арабского  халифата,  духовенство  и  светская  власть  в  лице  королей  набрали  астрономические  суммы  у  ростовщиков-иудеев  для  борьбы  с  Халифатом.  Скудная  казна  опустела  в  непрекращающихся  войнах  с  Халифатом. 

Начав  борьбу  с  иудеями,  обвиняя  их  в  ереси,  они  одним  ударом  освобождались  от  обязанности  выплачивать  долги  с  немалыми  процентами,  но  и,  выгоняя  их  из  страны,  отбирали  всё  их  имущество. 
Даже  те  евреи,  которые  отрекутся  от  иудаизма,  перейдя  в  христианство,  как  в  благодарность  получат  жизнь,  но  имущество  отойдёт  Церкви  и  Королю. 

Цыгане  попались  под  руку,  и  очень  удачно  прикрывая  грабительскую  политику  Церкви  и  Светской  Власти,  обвиненные,  как  и  иудеи  в  ереси. 
У  нового  Папы  были,  свои  интересы  и  в  первую  очередь  укрепить  свою  власть  в  такой  стране,  как  Испания.  Испания  после  многовекового  владычества  арабского  халифата  объединилась  под  патриотическим  знаменем  Короля  Фердинанда  и  королевы  Исабель  и  становилась  крупным  игроком  на  политической  карте  Европы. 

Усиливая  власть  Испании,  Папа  хотел  её  поставить  в  противовес  набирающей  силы  Франции,  которая  претендовала  всё  больше  и  больше  на  Европейскую  гегемонию. 
Ведя  двурушническую  политику  прикрываясь  признанием  Ватикана,  но  исподволь  ведя  борьбу  за  его  ослабление. 

                47
Папа  убивал  несколько  зайцев,  начав  борьбу  против  иудеев  и  цыган.  Народам  уставших  в  беспрерывных  войнах,  обнищавших,  надо  было  показать,  кто  виновник  их  бед. 
Это  жадные  ростовщики,  менялы  и  торговцы  иудеи  и  цыгане,  увешанные  золотом.  Озлобленному  простому  народу  европейских  стран  было  наплевать,  что  цыгане  всё  своё  богатство  носили  на  себе,  превращая  его  в  золото,  ведя  тот  кочевой  образ  жизни,  какой  они  вели. 

Но  главная  цель  всей  этой  компании  было  усиление  влияния  Церкви  на  всём  Европейском  пространстве.  Европой  должен  править  Ватикан.
Мы  шли  по  каменной  брусчатке  Валенсии,  а  я  черпал  знания  из  мира  зеркал.  Уйдя  в  себя,  забыл  про  своих  спутников. 

Удивляясь  самому  себе - из  простого  крестьянина  виноградаря,  я  стал  так  разбираться  в  хитросплетениях  политики,  к  которой  не  имею  никакого  отношения.  И  то,  с  чем  мы  столкнулись  в  Валенсии,  было  началом  этой  компании.  Вот  над  этим  я  и  думал,  а  точнее,  как  вывести  наш  табор  из  под  удара.
-Мигель,  Мигель,  что  с  тобой?
Меня  тормошил  Исидо.  До  табора  было  идти  ещё  полчаса. 
-Исидо,  пока  мы  не  пришли  в  табор,  хочу  с  тобой  переговорить  о  судьбе  табора. 

Мой  тон  сразу  же  его  насторожил,  и  он  весь  был  внимание.  Хоакин-Одноглазый  ничего,  не  понимая,  смотрел  вопросительно  то  на  меня,  то  на  Барона.
-То,  что  сказал  доминиканец  не  блеф,  а  начало  компании  против  иудеев  и  цыгане  хорошее  прикрытие  этой  компании.  Табору  грозит  смертельная  опасность. 

                48

-Доминиканец,  посланник  Торквемады,  которого  назначил  Папа  и  Король  Испании  вести  непримиримую  борьбу  с  иудеями,  но  борьба  против  одних  иудеев  слишком  очевидна,  вызовет  недовольство  и  цыгане  хорошее  прикрытие  для  борьбы  с  безбожниками  и  неважно,  что  вы  приняли  крещение.
Народ  увидит,  кто  виноват  в  их  бедах.  Табору  придётся  идти  в  Гранаду,  где  власть   всё  ещё  принадлежит  последнему  Халифату.  Но  Гранада  падёт,  не  скоро,  но  это  неизбежно.

И  к  тому  времени  Торквемада  попадёт  в  немилость  и  изгнание  иудеев  закончится.  Наступают  трудные  времена  Исидо,  очень  трудные.  Но  табор  дойдёт  до  Гранады.
Я  с  горечью  смотрел  на  Исидо  Родригеса.
-Мигель,  это  мой  последний  Джимен  а  Дром,  да?

-Да,  мой  Барон,  это  твое  последнее  Странствие  по  Дороге.
Исидо  не  зря  был  цыганским  Бароном,  в  таборе  он  вёл  себя  как  обычно,  и  даже  был  радостен  за  свой  табор,  и  цыгане,  внимая  ему,  ухмыляясь  галдели.  Тем  не  менее,  он  отдал  распоряжение,  чтобы  вардо  поставили  в  круг  и  установил  охрану. 
Исидо  запомнил  эффективность  обороны  табора,  устанавливая  вардо  в  круг.  Это  вызвало  недоумение  у  цыган  привыкших  располагаться  так,  как  им  удобно.  Но  с  доводами  Барона  согласились,  у  всех  ещё  свежа  память  о  битве  с   доминиканцами. 

                ***

                49

Прошло  три  месяца,  как  мы  пришли  в  Валенсию,  и  эти  дни  были,  как  никогда  для  табора  продуктивными.  Было  много  заказов  на  оружие,  всевозможные  подделки  из  кожи  и  дерева  и  каждый  вечер  в  таборе  были  песни  и  танцы.  Те  доминиканцы  исчезли,  но  я  знал,  это  было  затишье  перед  бурей.

Прогуливаясь  по  узеньким  улочкам  Валенсии,  я  наслаждался  той  свободой,  которую  приобрёл  в  таборе.  Да,  тот  Хосе  Перес,  которым  я  был,  живя  в  родном  Сан  Педро  под  городом  Мерида  исчез,  превратившись  в  Мигеля-Миротворца.  Приобретя  новое  имя,  я  приобрел  новое  Я. 

Пашута  мне  открыла  такие  горизонты  познания,  которые  дали  мне  невероятную  свободу  духа,  мысли - осознания  себя  в  этом  жестоком  мире. 
Неожиданно  услышал  крики  и  топот  копыт  лошадей.  Сверху  улицы  неслась  повозка  с  тентом,  запряжённая  двумя  лошадьми.  С  пеной  на  губах  они  не  слушались  пожилого  господина  богато  одетого.  Широкополую  шляпу — капирот,  содрало  встречным  ветром   с  головы. 

Он,  упираясь  ногами  в  облучок,  натягивая  вожжи,  пытался  остановить  взбесившихся  лошадей.  Его  страх  и  ужас  исказило  лицо,  и  тут  я  увидел  под  красиво  вышитым  тентом,  сидела  молодая  красавица. 
В  отличие  от  отца  - скорее  всего  этот  господин  приходился  ей  отцом  -  на  её  лице  не  было  страха,  а  только  волнение.  Обеими  руками  она  держалась  за  дуги  поддерживающие  тент.  Красивая  мантилья  развевалась  на  ветру,  удерживаясь  большим  гребнем.

                50


Горожане  шарахались  от  бешено  несущейся  повозки.  Неожиданно  лошади  взбрыкнулись  от  выскочившей  огромной  собаки  злобно  облаявшей  их.  Повозка  налетела  на  большой  горшок  с  мандариновым  деревцом,  накреняясь.  Пожилой  господин  от  удара  выскочил  и  пролетел  в  воздухе,  падая  на  лавку  с  фруктами.  Лошади,  обезумев,  потеряв  управление,  понеслись  ещё  быстрее.  На  всё  про  всё,  ушло  не  более  семи  минут.

Лошади  были  в  метрах  тридцати  от  меня,  вытянув  обе  руки,  вошёл  в  сознание  лошадей.  Нет,  они  не  остановились  мгновенно,  я  этого  не  хотел.  Повозка  могла  по  инерции  взлететь  в  воздух,  и  прекрасная  сеньорита  вылетела  бы  из  неё  с  предсказуемым  результатом. 
Лошади  перешли  на  рысь  и  передо  мной  остановились,  как  вкопанные.  Похлопал  по  их  взмыленным  мордам,  успокаивая,  потрепал  гриву.  В  повозке  молодая  сеньорита  стояла  и  с  восхищением  смотрела  на  меня.  Её  щёки  горели  румянцем. 

-Сеньорита,  с  вами  всё  в  порядке -  обратился  я  к  ней.
Подавая  ей  руку,  она,  благодарно  неотрывно  смотря  мне  в  глаза,  опустилась  на  брусчатку  улицы.  Нас  окружили  зеваки  и  любопытные  горожане. 

Тут  она  очнулась  и  с  криком  - отец - бросилась  вверх  по  улице  к  лежащему  отцу.  Под  ним  растекалась  лужа  крови.  Разрыдавшись,  она  опустилась  на  колени,  дотрагиваясь  до  бесчувственного  тела.  Я  уже  знал,  у  него  сломаны  обе  ноги  у  таза,  и  главное,  переломан  позвоночник  в  пояснице.
Развернув  лошадей  поправив  упряжь,  крикнул  сеньорите,  чтобы  никто  не  трогал  её  отца. 

                51

Подведя  лошадей,  попросил  несколько  мужчин  помочь  мне  переложить  тело  отца  в  повозку.  Подложив  широкую  доску,  взятую  из  повозки,  под  спину  бесчувственного  тела,  мы  со  всей  осторожностью  перенесли  его  в  повозку. 
Сеньорита,  взяв  себя  в  руки  вытирая  платком  глаза,  внимательно  наблюдала  за  мной  и  моими  действиями.  Я  взобрался  в  повозку,  протянув  руку  сеньорите  помогая  влезть  в  повозку. 

-Не  укажите  ли  мне  путь  к  вашему  дому,  сеньорита?
-Что  с  моим  отцом,  он  жив,  он  будет  жить?
Не  беспокойтесь  сеньорита,  он  будет  жить,  но  нам  надо,  как  можно  быстрее  доставить  его  в  ваш  дом.
-Вы  лекарь?

-И  лекарь  тоже.
-Как,  вас  зовут  сеньорита?
-Мария  де  Лопес  Иглесиас.  А  вас  сеньор?
-Хосе  Перес  к  вашим  услугам,  сеньорита. 
Они  жили  неподалёку  площади  Меркадо.  Молодая  сеньора  поспешно  вошла  в  дом,  а  я  ввёл  лошадей  в  патио.  Из  дома  выбежали  домочадцы,  с  криком  и  рыданиями. 

-Помогите  мне  вытащить  вашего  Господина. 
Двое  мужчин,  по-видимому,  братья  Марии,  обратились  к  Марии. 
-Мария,  кто  этот  странный  человек?
-Этот  человек  спас  меня,  остановив  сбесившихся  лошадей,  и  помог  уложить  тело  отца  в  повозку. 

                52

Тут  выдержка  и  силы  покинули  донну  Марию,  и  она  громко  разрыдалась. 
-Наш  отец  умирает,  его  выбросило  из  повозки. 
-Простите  меня  великодушно,  вашего  отца  надо  перенести  в  покои. 
Пожилая  женщина,  оказалась  сестрой  умирающего  Господина,  крикнула,  чтоб  срочно  вызвали  лекаря. 
-Простите  меня  ещё  раз,  не  надо  никакого  лекаря,  я  сам  вылечу  вашего  Господина.
-Вы  лекарь? 

Донна  Мария,  обращаясь  к  своей  тете. 
-Тётя,  доверься  этому  человеку,  я  ему  верю. 
-Это  не  вопрос  веры,  а  знаний -  раздражённо  ответила  донна  Исабель -  так  её  звали.
-Вы  можете  вызвать  лекаря,  но  исход  будет  один  ваш  брат  и  отец  умрёт,  у  него  переломаны  обе  ноги  и  позвоночник  в  районе  поясницы. 
-Откуда  вы  знаете  сеньор?

Донна  Исабель  подозрительно  смотрела  на  меня. 
-Донна  Исабель,  я  могу  уйти,  и  берите  ответственность  на  себя,  единственное  условие.  Лечить  вашего  отца  и  брата  я  буду  наедине  с  ним. 
В  глазах  братьев  и  их  тёти  было  недоверие  и  враждебность. 
-Решайте,  его  жизнь  на  волоске.
-Тётя,  доверься  этому  человеку,  он  спас  меня,  я  видела  его  глаза,  когда  он  бесстрашно  встал  на  пути  взбесившихся  лошадей. 

                53

-Мария,  он  цыган,  а  я  им  не  доверяю,  это  пройдохи  -  ответила  тётя. 
Я  поклонился  и  направился  к  выходу. 
-Сеньор  Хосе  Перес,  остановитесь,  не  обижайтесь  на  мою  родню,  они  в  страхе  потерять  отца  и  брата. 
Мария  с  мольбой  смотрела  на  меня. 

-Я  вам  Верю - и  то,  как  она  произнесла  это  последнее  слово,  растопило  недоверие  и  настороженность. 
-Донна  Исабель,  вы  правы  я  из  табора,  хотя  я  и  не  цыган,  а  испанец,  как  и  вы,  но  не  судите  так  о  цыганах,  это  божий  народ,  древний  народ  с  теми  знаниями,  которые  сегодня  утрачены.

Меня  оставили  одного  и  я  не  мешкая,  подошёл  к  телу  отца  Марии.  В  нём  угасала  жизнь,  ещё  немного  и  он  предстанет  перед  Небесным  Судьёй.  Мои  ладони  источали  жар,  и  тело  донна  Лопеса  накрыло  светящееся  облако,  я  мысленно  срастил  обе  его  ноги  и  позвоночник.  На  затылке  у  него  была  внутричерепная  гематома,  и  я  её  рассосал  пасами  ладони.  Со  лба  обильно  тёк  пот.  Всё!

Дон  Сальваторе  де  Лопес  открыл  глаза,  умные  глаза  удивлённо  смотрели  на  меня.  Тихо  просипел.
-Вы  кто?
Улыбнувшись  ему,  пожал  его  старческую  руку.
-Я  Мигель-Миротворец,  сейчас  позову  ваших  домочадцев. 
Открывая  двери,  с  улыбкой  смотрел  на  согнувшуюся  донну  Исабель,  она  приставила  ухо  к  замочной  скважине  и  не  успела  отпрянуть  от  двери.

                54

-Входите,  ваш  брат  и  отец  жив,  и  пойдёт  на  поправку,  но  пусть  сутки  полежит,  для  него  это  большая  встряска. 
Дон  Сальваторе  лежал  на  краю  огромной  кровати  под  балдахином,  все  ринулись  к  нему,  а  я  незаметно  ретировался  и  вышел  из  дома. 
Я  видел  глаза  красавицы  донны  Марии,  и  меня  впервые  за  все  эти  годы,  как  я  потерял  Терезу,  взволновала  другая  женщина. 

Шёл  по  улочке,  вспоминая  чёрные  виноградины  её  глаз,  и  моё  сердце  гулко  билось.  Да  красавица,  но  она  не  для  меня.  Я  простолюдин,  а  она  из  высшего  сословия.  Одним  словом - донна  Мария. 
Я  поднимался  по  той  улочке,  где  всё  и  произошло,  и  тут  меня  окликнули.  Сзади  меня  на  вороном  коне  был  один  из  братьев  донны  Марии.  Я  остановился,  ожидая  его  приближения.

-Хосе  Перес,  простите,  вы  так  поспешно  покинули  нас,  отец  хотел  вас  отблагодарить.  Ещё  раз  простите  меня,  моего  брата  и  нашу  тётю,  мы  были  в  шоке  от  произошедшего.  Мы  все  любим  нашего  отца,  и  горе  от  увиденного  нам  помутило  разум.

-Простите,  я  не  знаю,  как  вас  зовут - обратился  я  к  нему.
-Дон  Энрике  де  Лопес  Иглесиас - к  вашим  услугам.
-Дон  Энрике,  не  стоит  меня  благодарить  и  вам  незачем  передо  мной  извиняться.  Я  выполнил  свой  долг,  да  и  только.
-Но  мой  отец  хочет  вас  видеть  и  лично  поблагодарить  за  себя  и  спасённую  дочь.

                55

-Дон  Энрике,  давайте  я  к  вам  завтра  загляну  проведать  здоровье  вашего  отца,  а  сейчас  ему  необходим  покой  и  оградите  его  от  расспросов.  Сон,  сон  и  ещё  раз  сон - это  его  лекарство.  До  завтра,  я  к  вам  приду  в  середине  дня,  если  вы  не  против.
-Мы  вас  будем  ждать  Хосе  Перес. 

Хоакин-Одноглазый  принёс  заказ,  и  мы  допоздна  работали  в  кузнице.  И  встав  рано  утром,  мы  вновь  работали.  Заработался   так,  что  чуть  не  прозевал  время.  Приведя  себя  в  порядок,  направился  к  дому  донны  Марии.  Мне  там  делать  было  нечего,  и  в  благодарности  не  нуждался,  но  глаза,  ах  эти  глаза  донны  Марии,  как  мне  хотелось  увидеть  в  них  то  восхищение,  когда  лошади  мчали  повозку  с  ней  прямо  на  меня.
Меня  ждали  и  проводили  в  дом. 

Встретили  оба  брата,  и  на  их  лицах  была  искренняя  радость  при  виде  меня. 
-Хуан  Перес,  здравствуйте.
-Здравствуйте  и  вы  господа,  снимая  шляпу,  поклонился.
-Пройдёмте  в  покой  отца,  он  вас  очень  ждёт – ко  мне  обратился  дон  Энрике.

На  расстеленной  кровати,  полулежал  хозяин  дома,  голова  покоилась  на  подушке  в  облаке  серебристых  волос.  Рядом  на  кровати  сидела  прекрасная  донна  Мария,  держа  отца  за  руку.  Донна  Исабель  хлопотала  у  ломберного  столика,  по  всей  видимости,  принесла  еды  брату. 
-Отец -  твой  спаситель  Хуан  Перес.
Все  разом  повернулись  в  мою  сторону.

                56


Не  удержавшись,  посмотрел  в  глаза  донны  Марии,  Господи,  как  она  прекрасна,  длинные  чёрные  волосы  ниспадали  на  её  плечи,  забранные  в  чёрную  сетку  украшенная  в  узлах  белым  жемчугом.  Её  щёки  полыхали  румянцем,  а  в  глазах  было  ожидание,  восторг  и  радость.
Поспешно  опуская  голову,  поклонился.

-Приветствую  Вас  дон   Лопес  Хименес  и  вас  донна  Исабель  и  Мария. 
Донна  Мария  встала  с  постели.
-Как  рада  вас  видеть  Хуан  Перес.
Мне  поставили  красивый  резной  стул  рядом  с  изголовьем  дона  Лопеса.
-Здравствуйте  Мигель-Миротворец,  рад  вашему  приходу,  присаживайтесь. 
Смотря  ему  в  глаза,  присел  на  краешек  стула.
-Дон  Лопес,  распорядитесь,  чтобы  принесли  воду,  я  вымою  руки,  хочу  вас  осмотреть.

Донна  Мария  обратилась  ко  мне. 
-Хуан,  почему  вас  мой  отец  назвал  так  странно - Мигель-Миротворец?  Вы  же  мне  и  братьям  представились,  как  Хуан  Перес.
-Я  вам  сейчас  поясню,  моё  настоящее  имя  и  фамилия  Хуан  Перес.  У  меня  была  семья;  жена  и  двое  детей,  и  не  по  зависящим  от  меня  обстоятельствам  потерял  их,  они  умерли.  Я  бросил  свой  дом,  виноградники,  прибился  к  цыганам  и  они  приняли  меня  в  свой  табор.  Живу  в  таборе  уже  семь  лет.

                57

-В  таборе  была  старая  цыганка  Пашута,  и  она  многому  меня  научила,  она  и  назвала  меня  Мигелем-Миротворцем.  Так  началась  моя  новая  жизнь.
Принесли  воду  в  медном  тазике  с  полотенцем.  Ополоснул  руки.
-Дон  Лопес,  разрешите  вашу  голову, - я  прощупал  темя  и  затылок.  Гематомы  не  было,  впрочем,  я  и  так  знал,  что  тот  в  полном  здравии. 
-Честно  говоря,  дон  Лопес,  вы  здоровы,  и  я  к  вам  пришёл  для  вашего  успокоения.  Вы  сейчас  более  здоровы,  чем  были  до  этого.  Поэтому,  прямо  сейчас  вы  можете  встать  и  заниматься  своими  делами.
Общий  вздох  удивления  и  недоверия.  Донна  Исабель  порывисто  обратилась  ко  мне.

-Хуан,  или,  как  вас  там - Мигель-Миротворец,  как  такое  возможно,  вы  же  сказали,  что  у  него  переломаны  обе  ноги,  да  притом  у  таза  и  перелом  позвоночника  в  пояснице. 
Я  встал,  не  зная,  как  мне  быть,  задумчиво  смотря  на  них.

-За  эти  годы  проживания  в  таборе  цыганка  Пашута  передала  мне  свой  бесценный  опыт,  а  я  оказался  очень  восприимчивым.  То,  что  делаю  я,  не  поддаётся  объяснению,  это  не  колдовство,  а  Божье  Провиденье. 
Как  это  у  меня  получается,  я  не  знаю.  На  всё  воля  Божья.  Но  оттого,  что  я  делаю,  людям  становится  лучше,  поэтому  цыганка  назвала  меня – Мигелем-Миротворцем. 
Дон  Лопес  встал,  накидывая  на  себя  парчовый  халат,  обращаясь  ко  мне. 

                58

-Уважаемый  Хуан  Перес,  я  перед  вами  в  неоплатном  долгу,  вы  спасли  меня  и  не  дали  погибнуть  дочери. 
-Исабель!
Донна  Исабель  поняла  и  протянула  на  серебряном  подносе  тугой  расшитый  золотом  мешочек.  Дон  Лопес  взяв  мешочек,  протянул  мне  его. 
-Это  вам  в  знак  глубочайшей  признательности.

-Дон  Лопес,  спасибо,  но  я  откажусь.  Этот  дар  дал  мне  Бог,  и  получать  за  это  вознаграждение - оскорбить  Бога.  Отдайте  эти  деньги  страждущим  и  они  ваше  имя  будут  помнить  и  благодарить.  Добро  ведь  сеет  добро,  не  так  ли. 
Дон  Лопес  удивлённо  и  в  тоже  время  задумчиво  посмотрел  на  меня.

-Вы  очень  необычны  Мигель-Миротворец,  надеюсь,  вы  не  откажетесь  разделить  с  нами  трапезу.  И  за  столом  поведаете  нам  о  своих  странствиях.  Я  думаю,  вы  много  поучительного  можете  нам  поведать.
Я  был  в  напряжении,  ощущая  взгляд  донны  Марии,  ах,  как  мне  хотелось  посмотреть  на  неё.  Увидеть  эти  бездонные  чёрные  маслины  её  глаз. 

Мы  прошли  в  залу,  во  главе  стола  сел  сам  хозяин,  он  мне  указал  на  место  рядом  с  собой  по  левую  руку,  а  все  остальные  сели  напротив  меня  по  правую  руку.
В  красивые  серебряные  кубки  разлили  красного  вина,  челядь  накрывала  на  стол.
Донна  Мария  сидела  между  тётей  и  братьями.  Подняв  голову,  утонул  в  бушующем  море  её  глаз. 

                59

Донна  Мария  обратилась  ко  мне,  и  я  трепетал  оттого,  что  могу  смотреть  ей  в  глаза,  и  это  не  будет  неучтивостью. 
-Можно  я  вас  буду  назвать  Мигель?
-Да  сеньорита,  к  вашим  услугам.
-Мигель,  я  хочу  понять,  как  вы  остановили  лошадей?

-Донна  Мария,  они,  наверное,  меня  испугались  и  остановились  сами.
Она  внимательно  посмотрела  на  меня,  уголками  своих  коралловых  губ  улыбнулась,  но  сказала  очень  серьёзно.
-Я  видела  ваши  глаза  Мигель,  такого  выражения  глаз  никогда  не  видела.  Я  до  сих  пор  их  помню.  И  потом,  вы  вытянули  вперед  руки,  и  ваши  ладони  сделали  круговое  движение.  И  это  неспроста.
-О  чём  ты  Мария - к  ней  обратился  отец.

-Папа,  ты  от  удара  вылетел,  а  кони  сорвались,  как  с  цепи.  Я  молилась,  прощаясь  с  жизнью,  понимая,  мне  спасения  нет.  И  вдруг  увидела,  как  Мигель  вышел  на  середину  дороги,  протягивая  вперёд  руки.  Он  смотрел  на  лошадей,  о  если  бы  вы  видели  его  глаза.  Они  были  невероятно  спокойные,  лучезарные,  в  них  было  столько  любви  к  этим  коням.  В  них  было  понимание  и  прощение,  наверное,  так  смотрит  Бог, - донна  Мария  перекрестилась.

-Я  сама  успокоилась,  и  мне  стало  так  хорошо,  как  радостное  озарение,  снизошедшее  с  небес.  И  знаете,  лошади  не  встали,  как  вкопанные,  я  бы  тогда  вылетела  бы  из  повозки  и  разбилась  бы  насмерть.  Кони,  чувствуя  его  волю,  перешли  на  рысь  и  уже  остановились,  переходя  на  шаг  прямо  перед  ним. 

                60

Я  до  сих  пор  под  неизгладимым  впечатлением,  он  погладил  их  морды  и  потрепал  гривы.  Кони  стояли  и  только  их  бока  тяжело  вздымаясь,  говорили  о  произошедшей  трагедии.
Все  зачаровано  слушали - донна  Мария  так  красочно  всё  описала,  присутствующие  братья  и  тётя  почувствовали  себя  участниками  произошедших  событий.  Все  смотрели  на  меня,  ожидая  моих  объяснений.  Врать  не  хотел,  что  я  мог  им  сказать.

-Мне  нечего  вам  сказать,  простите. 
Мы  обедали,  я  рассказывал  о  городе  Сантьяго  де  Компостела,  о  дороге  Святого  Иакова.  Сколько  паломников  приходит  туда  и  не  только  из  Испании,  но  и  из  других  стран. 
В  патио  раздался  шум,  ржание  коня. 
-Энрике,  посмотри,  кто  там  к  нам  пожаловал  -  сказал  дон  Лопес.
Энрике  вернулся.

-Отец  к  нам  приехал  наш  троюродный  брат  Николас.
Донна  Исабель  фыркнула  -  опять  этот  святоша  начнёт  проповеди  читать.  По  её  фразе  и  потому  как  переглянулись  братья,  понял  этот  гость  не  очень  желанный.  И  тут  же  в  залу  стремительно  вошёл  тот  доминиканец,  возглавлявший  отряд,  с  которым  мы  с  Исидо  и  Хоакином  столкнулись  на  улице.  Вот  так  сюрприз,  понимая,  сейчас  произойдёт  то,  что  должно  произойти. 
-Здравствуй  дядя,   и  …
Он  осёкся  и  его  лицо  начало  наливаться  кровью.  Его  рука  потянулась  к  мечу,  который  он  оставил  на  входе.  Дёрнувшись,  со  злобой  произнёс. 

                61

-Что  тут  делает  это  египетское  ничтожество.
Донна  Мария  вскочила,  гневно  произнесла. 
-Николас,  научись  уважать  наш  дом  и  своего  дядю.  Это  его  гость  и  ты  оскорбляешь  всех  нас. 
Пунцовеющий  Николас  взревел. 

-Именем  Бога,  нашего  Всемогущего,  это  цыганское  отродье  оскорбляет  меня  и  ваш  дом  своим  присутствием.  Сам  Папа  издал  указ  о  борьбе  с  цыганскими  еретиками,   и  я  только  что  из  Толедо,  от  архиепископа,  как  раз  по  поводу  их  табора  получил  указ  о  выдворении  этих  безбожников  за  пределы  города.  Нечисти  нечего  осквернять  христианскую  страну  и  наши  жилища.

Дон  Лопес  встал,  на  его  лице  заходили  желваки.  Я  тоже  поднялся. 
-Извините  дон  Лопес,  спасибо  за  гостеприимство,  но  мне  пора  у  меня  много  работы.  Не  стоит  ссориться  из-за  меня. 
Проходя  мимо  Николаса,  посмотрел  на  него  тихо,  но  внятно  произнёс. 
Не  оскверняй  своими  устами  имя  Всевышнего,  доминиканец. 
Доминиканец,  сжав  губы,  процедил.

-Третья  встреча  со  мной  будет  для  тебя  последней,  еретик.
-Надеюсь,  доминиканец,  что  она  для  тебя  будет  последней.
Нас  вроде  никто  не  слышал,  я  повернулся  к  Лопесам,  и  поклонился.
Шёл  по  улочке,  и  передо  мной  стояла  донна  Мария,  как  меня  тронуло  выражение  её  глаз. 

                62

В  них  была  обида,  нет,  не  на  меня,  на  этого  доминиканца  и  мне  пришло понимание,  моё  сердце  дрогнуло.  Донна  Мария  не  хотела,  чтобы  я  уходил,  в  её  глазах  было  столько  просьбы,  надежды  и  что-то  ещё,  ею  самой  неосознанное.  Да  в  ней  была  благодарность,  но  глаза  её  говорили  о  другом  и  я  боялся  этому  поверить.  Мы  разные  миры,  да  и,  что  я  могу  дать  донне  Марии – ничего,  да  ещё  и  в  бегах.

Меня  волновало  другое,  опасность,  которая  грозила  нашему  табору,  и  это  надо  было  решать  немедленно.
Исидо  Родригес  по  моей  просьбе  созвал  старейшин  табора,  и  я  им  поведал  то,  что  узнал.  В  какой  раз  помянул  добрым  словом  Пашуту,  предвидевшую  подобный  ход  событий.

Мой  рассказ  был,  как  удар  грома  среди  ясного  неба.  Булла  умершего  Папы  больше  недействительна,  и  тот  иммунитет,  который  нас  оберегал,  испарился,  и  все  это  поняли.   
Поведал  о  той  политической  ситуации,  которая  сложилась  в  Ватикане  и  Испании.   

-Что  нам  делать  Исидо - обратились  к  нему  старейшины.
Он  мучительно  думал.
-Если  разрешите,  выскажу  свои  соображения.
Барон  кивнул  головой.
-Срываться  немедленно,  думаю  преждевременно,  надо  продумать  пути  к  отступлению.  У  нас  много  заказов  и  мы  не  можем  их  бросить,  тем  более,  что  мы  получили  задаток.  Это  настроит  горожан  и  Магистрат  против  нас - это  первое. 


                63   

-Второе - я  предлагаю  идти  в  Гранаду,  Халифат  ещё  не  свергнут.  Это   нам  даст  передышку.  Гонения  на  иудеев,  а  это  главное  ради  чего  всё  затеяно  продлится  максимум  год.  А  там  всё  пойдёт  на  убыль,  да  и  Торквемада  попадёт  в  немилость.  Этим  хитрым  ходом  Власть  открестится  от  непопулярных  мер  против  иудеев  и  цыган. 

-Третье - надо  всем  везде  говорить,  что  после  Валенсии  мы  пойдём  на  Аликанте  и  Мурсию.  Сами  же  пойдём  на  Альбасете,  разделимся  на  две  группы,  большая  часть  Исидо  пойдёт  с  тобой  на  Альбасете,  а  другая  немногочисленная  пойдёт  со  мной,  или  кого  ты  назначишь  вдоль  побережья  на  Аликанте.  Но  это  будет  только  видимость,  часть  отделится  от  нас  через  некоторое  время,  и  по  старой  дороге  от  прибрежной  деревни  Гандиа  пойдёт  на  Альбасете,  и  будет  ждать  нас. 

Вторая  часть  пройдёт  дальше  до  Бенидорма   и  оттуда  повернёт  назад  по  римской  дороге  на  Алкоу,  от  которой  по  дороге  выйдет  к  деревне  Навалон  де  Арриба,  где  соединится  с  первым  отрядом.  Соединившись,  этот  отряд  пойдёт  на  Альбасете  в  районе  деревни   Вильяр  де  Чинчила  соединиться  с  твоей  основной  группой  Исидо.
Старейшины  возмутились. 

-Это  ослабит  табор,  по  отдельности  нас  легче  истребить. 
-Гауджо,  ты  слишком  много  на  себя  берёшь. 
-У  вас  есть  другой  план  уважаемые?  Подумайте,  Николас  со  своим  отрядом  не  сможет  преследовать  три  группы,  даже  если  он  узнает,  что  мы  разделились.  Его  информаторы  будут  в  полной  уверенности,  что  мы  пойдём  на  Аликанте  и  Мурсию. 

                64

Старики,  дети  пойдут  в  основной  группе,  у  второй  группы  будут  самые  резвые  лошади  и  молодые  гитаны.  Разделившись  у  Гандиа,  самые  молодые  уйдут  на   Навалон  де  Арриба.  Третий  отряд  возглавлю  я,  и  именно  наш  отряд  примет  бой  с  доминиканцами. 
-Ты  всё  продумал  Мигель -  пробурчал  Исидо  Родригес.
-Время  у  нас  есть -  продолжил  барон -  надо  вооружиться,  твой  план  Мигель,  мне  хоть  и  не  по  душе,  но  вынужден  с  ним  согласится.  Старейшины  не  ропщите,  кто  спасал  нас,  как  не  он,  что  вы  набросились,  как  волки.  Он  молод,  но  не  по  годам  мудр. 

-Хоакин -  обратился  он  к  кузнецу.  Ты  за  это  время  должен  изготовить  арбалеты,  как  у  Мигеля,  это  выровняет  наши  шансы.  Работы  у  нас  на  два,  три  месяца.  Решено  поступим  так,  как  сказал  Мигель. 
Старейшины  донесли  до  каждого  члена  табора  принятое  решение,  исчезли  распри. 

Известно,  где  десять  цыган,  там  десять  мнений,  но  не  сейчас,  все  понимали,  жизнь  табора  зависит  от  каждого.  Все  работали,  не  покладая  рук.  В  середине  недели  к  табору  приблизилась  группа  всадников.
Мое  сердце  тревожно  забилось,  я  узнал  Энрике  де  Лопеса  и  его  брата  Педро,  они  были  в  костюмах  махо  с  треуголками  на  голове.  А  за  ними  гарцевали  на  породистых  вороных  арабских  скакунах  две  сеньориты  тоже  в  костюмах  маха.  Донна  Мария  в  красиво  расшитом  золотым  шнуром  фигаро,  с  гордо  поднятой  головой  осаживала  своего  скакуна. 


                65

Вторая  сеньорита  мне  была  неизвестна,  немного  пухленькая  с  живыми  любопытными  глазками  стреляла  во  все  стороны.  Донна  Мария,  сдерживая  себя,  внимательно  рассматривала  табор.  Им  навстречу  вышел  Исидо  Родригес.  Огромный,  со  сверкающими  глазами - подбоченясь. 
-Что  вам  угодно  уважаемые  Доны.

Я  работал  в  кузне,  и  они  меня  не  видели.
-Мы  ищем  Мигеля-Миротворца,  у  нас  к  нему  дело.
Исидо  зычно  крикнул -  Мигель,  к  тебе  уважаемые  Господа.  Как  бешено  билось  мое  сердце.  Донна  Мария  сидела  на  коне  не  на  минуту  останавливающегося.  Тот  фыркал,  переминался  с  ноги  на  ногу.  Щёки  донны  Марии  полыхали,  но  она  делала  безразличный  вид.  Вытирая  фартуком  руки,  направился  к  всадникам.  Лица  молодых  гидальго  осветила  приветливая  улыбка. 

-День  добрый  Хуан  Перес,  рады  вас  видеть  в  полном  здравии. 
Я  поравнялся   с  всадниками,  стараясь  не  смотреть  на  Марию.  Снимая  тесёмку  со  лба,  которая  удерживала  мои  волосы.  Я,  как  и  члены  табора,  волосы  не  стриг  коротко.
Поравнявшись  с  братьями - поклонился. 

-Приветствую  вас  уважаемые  Доны.  Судя  по  вашим  лицам,  ничего  плохого  вас  не  привело  в  наш  табор.  Тогда  чем  обязаны  вашему  приезду. 
-Мигель,  вас  хотел  видеть  наш  отец  и  если  вы  не  против,  то  не  могли  бы  вы  собраться  прямо  сейчас. 
Женщины  табора  окружили  всадниц  и  не  стесняясь,  начали  громко  обсуждать  их.  Донна  Мария  вспыхнула. 

                66

-Дон  Энрике  и  Педро,  я  сейчас  переоденусь,  вот  моё  вардо - указывая  на  повозку. 
И  только  тут  я  повернулся  к  донне  Марии.
-Донна  Мария,  рад  вас  видеть  в  полном  здравии,  вам  очень  идёт  костюм  махи.  Здравствуйте  и  вы  сеньорита,  не  имею  чести  быть  представлен  вам.
Обратился  к  миловидной  сеньорите.
Мария  вспыхнула,  представляя  меня  улыбчивой  подруге. 

-Анна,  это  и  есть  мой  спаситель,  о  котором  я  тебе  говорила -  Мигель-Миротворец.  А  это  наша  кузина,  донна  Анна  де  Эскобар  Флорес.
Анна  Эскобар  направила  своего  коня  прямо  на  меня,  в  её  глазах  была  насмешка  и  вызов.  Но  гарцующий  конь,  поравнявшись  со  мной,  резко  остановился  и  присел  на  передние  ноги.  Всё  произошло  так  быстро,  никто  не  успел  ничего  понять.  Я,  смотря  в  глаза  ошеломлённой  донне  Анне,  произнёс.

-У  вас  прекрасный  конь  донна  Анна -  потрепав  его  за  гриву.  Конь  встал,  лизнув  меня  шершавым  языком.  Я  не  смотрел  на  ошеломлённых  всадников,  направившись  к  своему  вардо.  Как  билось  моё  сердце,  я  видел  глаза  донны  Марии  и  весь  трепетал  от  океана  чувств,  которые  бушевали  в  её  глазах. 


Переодевшись  в  чистое,  накинув  на  себя  короткий  плащ -  боэмио  с  аграфом  на  плече.  За  широкий  кушак  засунул  два  ножа  наваха.  Оседлал  своего  коня.
Моих  гостей  донимали  женщины  табора,  устроив  галдёж.  Поспешно  поравнявшись  с  ними,  произнёс.
-Я  к  вашим  услугам  господа. 

                67

Прекрасная  Мария  восторженно  посмотрела  на  меня,  вгоняя  меня  в  краску.  Направились  к  городу.  Со  мной поравнялась  донна  Мария  и  донна  Анна.
-Мигель, – ко  мне  обратилась  донна  Мария – моя  кузина  в  растерянности,  она  никогда  не  видела  чтобы  её  норовистый  рысак  вёл  себя  столь  странным  образом.
Какой  красивый  и  глубокий  голос  у  Марии.

-Да  Мигель,  вы  ведь  ничего  не  сделали,  не  сказали,  а  конь  преклонил  перед  вами  колени – сказал  Энрике  Лопес.  Это  какое-то  чудо. 
-Знаете,  арабский  скакун  вырос  вместе  с  донной  Анной,  и  он  только  ей  разрешает  ездить  на  нём,  очень  норовистый  конь  и  надо  же  опустился  перед  вами  на  колени,  а  потом  ещё  и  облизал.  Это  правда,  чудо. 
Донна  Мария  произнесла  дальше.

-Вы  очень  необычный  человек  Мигель,  вы  покорили  отца  и  невероятно,  но  и  нашу  тётю  Исабель.  Конь,  который  вас  никогда  не  видел,  встал  перед  вами  на  колени.  Кто  вы  Хуан  Перес,  кто?
Я  заговорил.

-Донна  Мария,  мне  неловко,  вы  слишком  придаёте  значения  невинным  фактам.  Я  тот,  кто  я  есть,  не  больше  и  не  меньше. 
Переключаясь  на  другую  тему,  обратился  к  Энрике  Лопесу.
Как   чувствует  себя  ваш  отец?
Слава  Богу,  хорошо  и  мы  так  благодарны  вам  за  спасение  нашего  отца.  Наш  отец  не  простой  человек  и  к  людям  у  него  высокие  требования,  не  зависимо  от  сословия.  И  вы  Мигель  его  очень  очаровали,  само  собой  он  благодарен  вам,  как  и  мы  за  то,  что  вы  его  спасли. 
               
                68

Но  вот  за  сиестой,  вы  нас  всех  удивили  своими  неординарными  взглядами  и  широким  кругозором.  Это  как-то  не  вяжется  с  вашим  образом.
-Простите  меня  великодушно  за  прямоту.  Отец  очень  хочет  с  вами  пообщаться,  да  и  мы  тоже.  А  наша  сестра  от  вас  просто  в  восторге,  особенно  когда  наш  троюродный  брат  Николас  вел  себя  неподобающим  образом,  а  вы  держались  с  достоинством.  Нас  всех  так  порадовала  ваша  фраза  о  том,  что  в  его  устах  упоминание  Бога  звучит  оскорблением. 
-О,  как  вы  этим  задели  за  живое  этого  Торквемадовского  выскочку.  Поделом  ему. 

Я  слушал,  о  чём-то  говорил,  поддерживая  речь,  а  сам  весь  был  в  напряжении,  от  присутствия  рядом  со  мной  красавицы  донны  Марии.  Изредка  она  отпускала  вожжи,  и  её  конь  выносил  вперёд,  и  она  была   рядом  со  мной,  и  я  видел  её  гордый  профиль.  А  главное  всем  своим  нутром  чувствовал  и  понимал,  донна  Мария  ко  мне  неравнодушна  и  это  мягко  сказано.  И  всё  же,  между  нами  огромная  пропасть.  Она  дочь  знатного  гранда,  а  я  сын  крестьянина.   

Дон  Сальваторе  де  Лопес  Хименес  встретил  меня  очень  тепло,  я  к  такому  приему  честно  говоря,  был  не  готов.  Стол  уже  был  накрыт  и  ломился  от  яств.  Разговор  вился  неторопливой  вязью  и  ощущение  теплоты  отношений  насыщал  воздух  откровенностью  и  радостным единением.


                69

Мне  показалось,  донна  Анна  заметила  внутреннее  напряжение  своей  двоюродной  сестры  и  с  удивлением  воззрилась  на  неё. 
Но  в  это  время  дон  Сальваторе  пригласил  нас  в  патио  к  фонтану,  в  пышном  убранстве  растений  мы  сидели  в  креслах,  наслаждаясь  послеполуденной  прохладой.

-Мигель,  расскажите  нам  о  своих  странствиях,  вы  так  много  повидали, - обратился  дон  Сальваторе. 
-У  гитан,  их  странствие  имеет  собственное  имя – Джимен  а  Дром.  Что  переводится  как  Странствие  по  Дороге.  Дорога  для  гитан  это  путь  в  небо,  к  той  свободе,  о  которой  мы  не  можем  мечтать,  привязанные  к  месту,  к  дому,  к  стране. 

Я  заметил,  как  любой  житель  будь-то  Андалузии,  Кастилии,  Наварры,  или  Каталонии  признаёт  только  свой  город,  свою  деревню - его  Родина,  это  то  место  где  он  живёт.  С  одной  стороны,  это  вроде  бы  и  хорошо,  патриотизм,  любовь  к  своей  земле,  к  своим  предкам,  но  с  другой  стороны,  это  зашоренность  взглядов,  нежелание  признавать,  что  где-то  может  быть  лучше,  чем  у  него,  у  его  родного  места. 


Это  и  помогало  маврам  почти  четыре  столетия  порабощать  наш  народ  и  наши  земли.  И  только  благодаря  союзу  королевы  Исабель  и  короля  Фердинанда  мы  сплачиваемся  под  единым  знаменем  Испании.
Не  всем  провинциям  это  по  душе,  ну  той  же  Каталонии,  добровольно  никто  не  хочет  расставаться  со  своей  властью  и  привилегиями.  Но  путь  объединения  неизбежен,  централизованная  власть  гораздо  эффективней – она  упорядочена. 

                70

Я  говорил  и  все  внимательно  меня  слушали.  Донна  Мария  вставила  реплику.
-Мигель,  а  как  быть  с  тем,  о  чём  нам  поведал  наш  троюродный  брат  Николас  о  гонении  на  цыган  и  иудеев?
Я  им  рассказывал  о  своём  видении  текущей  ситуации,  заканчивая,  сказал. 
-Это  беда,  большая  беда,  которая  погубит  много  семей  и  на  время  отбросит  Испанию  назад. 

Иудеи  и  мавры  принесли  науку,  культуру,  медицину,  просвещение  которые  проросли  в  народ  Испании  и  всё  же,  объединение  Испании - это  тот  путь,  по  которому  надо  идти  и  борьба  против  иноверцев  консолидирует  наше  общество.  И,  это  тот  положительный  фактор,  который,  как  бы  оправдывает  гонения  на  гитан  и  иудеев.

-Не  было  и  нет  идеального  правителя,  или  религии.  К сожалению,  маленький  человек  всегда  кладётся  на  алтарь  преобразований. 
-А,  что  касается  цыган,  они  попали  под  жернова,  как  прикрытие  этих  репрессивных  мер  и  мне  горько.  Потому  что  гитаны  ещё  больше  замкнутся  в  своем  странствии  по  дорогам  и  станут  везде  изгоями. 

Но  есть  одна  вещь,  которую  у  них  никогда  не  отберут  как  у  иудеев.  Это  их  Странствие,  это  их  Дорогу,  их  путь  в  Небо.  И  гитаны  навсегда  останутся  в  сердцах  испанцев  в  их  культуре,  потому  что  они  родственно  близки  в  своей  горечи,  страсти,  безудержной  любви  выражающейся  в  танцах  и  песнях.
Я  задумался,  уйдя  в  себя.  Молчание  нарушил  дон  Сальваторе.

                71

-Мигель,  вы  своей  речью  прояснили  многое,  и  я  поражён,  как  точны  ваши  формулировки.  Вы  удивительный  человек,  ещё  в  первый  раз  вы  меня  поразили,  а  сейчас  испытываю  чувство  гордости  и  радости,  оттого,  что  судьба  столкнула  меня  с  вами.  Очень  бы  хотелось,  чтобы  мои  сыновья,  или  будущий  зять,  были  бы  похоже  на  вас,  обладая  малой  толикой  ваших  знаний. 

Донна  Мария  вспыхнула,  но  заворожено  смотрела  на  меня.  Он  продолжил.
-С  вашими  знаниями  и  кругозором,  а  главное,  видеть  очевидное  в  хитросплетении  политики  и  жизни,  вам  надо  быть  на  самом  верху  власти.
-Увы,  дон  Сальваторе,  я  сын  крестьянина  и  путь  наверх  мне  заказан,  я  из  низшего  сословия.

Перебивая  меня,  дон  Сальваторе  сказал.
-Вам  надо  жениться  на  женщине  из  знатного  рода.
-Бросьте  дон  Сальваторе,  я  гол,  как  сокол,  ни  двора,  ни  дома,  кому  я  такой  нужен.
Он  задумался,  смотря  мне  в  глаза  о  чём-то  думая.  Донна  Анна  с  интересом  смотрела  на  меня,  неожиданно  выпалила.
-А  я  бы  от  такого  жениха  не  отказалась  бы. 

И  громко  рассмеялась,  братья  тоже  рассмеялись  её  шутке,  и  только  донна  Мария  смотрела  на  своего  отца  и  в  её  глазах  была  мне  непонятная  решимость  и  ожидание  ответа  на  свой  незаданный  вопрос.  Дон  Сальваторе,  задумчиво  смотря  на  свою  дочь,  что-то  пробурчал  про  себя  и  отвернулся.
Я  встал,  поблагодарил  за  чудесно  проведённое  время,  за  изысканный  стол,  и  попрощался. 

                72

Меня  удивила  донна  Исабель,  всё  это  время  она  сидела  безучастной  и  почти  не  говорила.  А  тут  она  подошла  ко  мне. 
-Хуан,  подождите  немного,  сейчас  вам  соберут  гостинцев.
-Что  вы,  спасибо,  но  это  излишне  и  неудобно.
-Хуан,  мне  хочется  вам  сделать  приятное,  там  в  своей  повозке  вы  отведаете  гостинцев  и  вновь  побудете  с  нами.  Я  же  вижу  как  вам  у  нас  хорошо  и  даже  знаю  причину. 
Я  вспыхнул. 
-О  чём  вы?

Донна  Исабель  мне  улыбнулась,  потрепав  меня  по  волосам.
-Неисповедимы  пути  Господа.
К  нам  подошли  братья  и  сеньориты.
-О  чём  это  ты  тётя – обратилась  донна  Мария.
-Да  вот  предлагаю  гостинцев  Хуану  Пересу,  а  он  отказывается. 
Донна  Мария  горячо  произнесла  и  коснулась  меня  рукой,  положив  её  на  мою  ладонь.

-Мигель,  конечно  же,  возьмите,  тут  нет  ничего  предосудительного,  или  обидного.  Как  я  сама  не  догадалась  это  предложить. 
Её  маленькая  изящная  с  тонкими  пальцами  ладошка  обжигала  меня  и  вспомнил  предсказание  Пашуты.  Неужели  эта  та  любовь,  о  которой  она  говорила.  Нет-нет,  я  слишком  ей  не  пара  и  это  все  понимают.  Бог  мой,  так  бы  и  простоял  вечер.  Всё  испортила  донна  Анна.
-Мария  ты  отбиваешь  моего  жениха?

                73

В  её  глазах  прыгали  бесенята  и  она  звонко,  заливисто  рассмеялась,  когда  донна  Мария  поспешно  убрала  свою  руку.
Донна  Исабель  пробурчала, -  я  бы  о  таком  женихе  для  своей  племянницы  только  бы  мечтала. 

От  неё  тоже  не  укрылась  вспыхнувший  румянец  на  лице  Марии.
Всю  дорогу  на  своем  коне  думал  о  Марии,  о  её  горячей  ладони.  Я  не  хотел  смотреть  в  будущее,  заметил  за  собой,  в  мир  зазеркалья  смотрю  всё  реже  и  реже.  Жизнь  прекрасна  и  удивительна  своей  непредсказуемостью. 

А  если  угрожает  опасность,  я  её  чувствую  немедленно,  как  говорила  Пашута  будущее  только  инвариантно,  а  как  сложится,  зависит  от  многих  обстоятельств.  А  я  уже  чувствовал  надвигающуюся  опасность,  нам  нужен  был  ещё  один  месяц.

Женщины  табора  ходя  по  городу  разносили  слухи  о  нашем  скором  уходе  на  Аликанте  и  Мурсию.  А  ребятня,  пронырливо  шастая  по  закоулкам,  доносила,  к  городу  стягиваются  вооружённые  отряды  по  три,  пять  человек  и  часть  из  них  иезуиты  и  доминиканцы.  И  это  настораживало. 
Доминиканцы  цепные  псы  Папы  и  Торквемады  и  это  говорило  о  том,  угроза  не  мифична.  Перед  самым  уходом  навестил  дона  Сальваторе  Лопеса,  я  не  мог  покинуть  Валенсию,  не  попрощавшись  со  всем  семейством.  Но  конечно  я  хотел  увидеть  Марию.  Все  эти  дни  думал  о  ней,  она  глубоко  запала  в  мою  душу.


                74

Меня  встретили  с  радостью  и  радушием.  В  доме  были  сам  дон  Сальваторе  его  сестра  донна  Исабель  и  донна  Мария,  братья  отсутствовали,  но  за  ними  послали.
Мария  с  радостными  глазами  смотрела  на  меня,  а  в  глубине  глаз  затаилась  тревога  и  ожидание.  Дон  Лопес  пригласил  в  зал.
-Рад  вас  видеть  Мигель,  вы  нас  совсем  забыли.

-Что  вы  дон  Лопес,  как  можно,  нет,  я  не  забыл,  много  дел  по  кузне,  табор  скоро  уходит  в  странствие.
Так  это  правда,  я  слышал,  ваш  табор  направляется  в  Аликанте?
-Да,  истинная  правда,  мы  скоро  уходим,  поэтому  к  вам  и  пришёл  с  визитом  вежливости.  Я  не  мог  уйти,  не  попрощавшись  с  вами.
Лицо  донны  Марии  побелело,  она  с  расширенными  глазами  смотрела  на  меня,  её  ладони  вцепились  в  платок,  судорожно  его  сжимая.  Моё  сердце  сжало  от  любви  к  Марии.

Дон  Лопес  огорчённо  смотрел  на  меня  и  его  неожиданные  слова  меня  ошеломили.
-Мигель,  а  вы  так  и  будете  скитаться  с  табором.  Вы  же  испанец,  почему  вам  не  осесть  хотя  бы  здесь - в  Валенсии. 
Ошеломлённый  его  словами,  я  замер.  Я  и  вправду  ни  разу  не  задумывался  о  своей  дальнейшей  жизни.  И  слова  дона  Лопеса  взбудораживая,  ранили  меня  очевидным.  Он  продолжил.
-Я  занимаю  в  городе  видное  положение  и  поставляю  ткани  и  оливковое  масло,  вино,  как  в  город,  так  и  за  его  пределы. 

                75

Мне  нужен  дельный  помощник  с  таким  кругозором  и  пониманием,  как  у вас.  У  вас  будет  свой  дом,  хорошее  жалование,  как  вы  на  это  смотрите.
Опешивший,  я  замер,  и  моё  сердце  гулко  забилось.  Донна  Мария  не  мене  чем  я  ошеломлённая  предложением  своего  отца  прикусила  губу  и  с  ожиданием  смотрела  на  меня.  Радость  и  надежда  вошла  в  меня,  я  буду  рядом  с  Марией.  Боже,  как  она  напряжена  в  ожидании  моего  ответа.
Я  задумался,  увидел  свой  табор,  который  без  меня  погибнет.  Как  я  их  мог  бросить.  Нет,  нет,  это  неправильно.

-Дон  Сальваторе,  я  ошеломлён  вашими  словами,  всем  своим  существом  окрылён  вашим  предложением,  но.  Это  проклятое  но. 
-Вы  помните,  что  сказал  ваш  племянник  Николас  о  буле  Папы.  И  это  не  простая  угроза.  По  всей  Испании  начинается  травля  и  гонение  на  иудеев  и  цыган.  И  ваш  племянник,  облачённый  властью  самим  Торквемадой,  начнёт  непримиримую  борьбу  здесь  в  Валенсии  и  первые,  кто  попадёт  под  молот  репрессий,  будет  наш  табор. 

-До  вас,  я  уже  встретился  с  Николасом,  когда  он  на  лошадях  со  своим  отрядом  заметив  меня  и  ещё  двух  цыган,  хотел  нас  подавить  лошадями.  Увы,  у  него  это  не  получилось,  лошади  испугались  нас  и  он  этот  позор  не  забудет,  а  потом  встреча  у  вас  дома  его  ещё  больше  разъярила. 
-Вы  не  знаете,  но  в  город  небольшими  отрядами  стекаются  иезуиты  и  доминиканцы,  и  даже  крестоносцы.  И  вы  понимаете,  это  неспроста,  это  по  душу  табора  и  мою  тоже.

                76

-Я  не  боюсь  за  себя,  мне  страшно  за  табор,  перед  которым  я  в  неоплатном  долгу.  Я  уведу  табор  в  безопасное  место,  знаю,  у  меня  будет  бой  с  Николасом  не  здесь,  а  по  дороге  на  Аликанте.  Вот  такова  ситуация. 
На  глазах  у  донны  Марии  навернулись  слёзы.  Я  продолжил. 

-Богом  уготовано  это  испытание  и  я  должен  выйти  из  него  с  честью.  Барон  цыган,  мой  покровитель  Исидо  Родригес  погибнет,  таково  предсказание  цыганки  Пашуты  и  это  произойдет  ровно  через  год  после  её  смерти.  Это  будет  через  два  месяца.  Я  обещал  Пашуте,  что  не  брошу  табор,  пока  не  выведу  его  в  безопасное  место.

Смотрел  в  глаза  дона  Лопеса,  его  мои  слова  поразили,  и  он  замер  размышляя  над  сказанным.
-Дон  Лопес,  я  рад  нашей  встрече,  рад  вашему  предложению,  это  большая  для  меня  честь.  И  если  ваше  предложение  будет  иметь  силу,  после  того,  как  выведу  табор  в  безопасное  место,  я  вернусь  в  Валенсию  и  приму  ваше  предложение.

Дон  Лопес  вскочил,  подошёл  ко  мне,  я  встал,  он  обнял  меня  за  плечи. 
-Береги  себя  Мигель,  мы  все  будем  за  тебя  молиться  и  ждать. 
Донна  Исабель  встала  сказав. 
-Сальваторе,  я  думаю  нам  надо  закрепить  это  событие  за  столом.  Малага  нам  сейчас  не  помешает. 
-Что  ты  замерла  Мария,  аль  не  рада  предложению  твоего  отца. 

                77

Мария  вспыхнула,  махнула  рукой.
-Ну,  тебя  тётя - и  выскочила  из-за  стола.  Я  распоряжусь,  чтобы  накрыли  стол,  тем  более  сейчас  появятся  братья.
Она  вышла,  а  дон  Лопес  и  донна  Исабель  переглянулись,  смотря  в  след  донне  Марии.  Какая  она  грациозная,  изящная.  Неожиданно  донна  Исабель  кивнув  головой  своему  брату,  обратилась  ко  мне.

-Мигель,  судьба  тебя  столкнула  с  нашим  семейством,  оно  было  на  волосок  от  гибели,  и  ты  нас  всех  спас.  Я  люблю  своего  брата,  своих  племянников,  они  мне  родные,  по  сути,  я  их  воспитала,  их  мать  ушла  из  жизни  рано. 

Она  задумалась,  уйдя  в  себя,  и  вновь  продолжила.
-С  твоим  появлением  наша  жизнь  изменилась,  странно,  но  это  так.  Мы  стали  дружнее,  сплочённее.  Те  встречи  с  тобой  и  наши  беседы  глубоко  задели  нас  всех -  она  запнулась – особенно  нашу  девочку  Марию.
Я  сжался  как  пружина.  Исабель  внимательно  посмотрела  на  меня.

-Ты  очень  неглуп,  наверняка  представляешь,  о  чём  пойдёт  речь.  Мария  умна  и  красива,  и  этого  у  неё  не  отнять,  претендентов  на  её  руку  много  и  одного  из  них  ты  уже  видел - это  Николас. 
Как  ты  понимаешь,  в  нашей  семье  его  никто  не  любит.  Заносчив,  надменен  и  жесток.  А  Мария  просто  его  не  переносит.  Но  речь  не  об  этом.
Ни  я,  ни  Сальваторе  никогда  не  видели  её  такой  счастливой,   как  сейчас  и  в  этот  повинен  ты.  Да  Мигель,  именно  так,  да  ты  и  сам  всё  знаешь. 

                78

Ты  из  крестьян,  из  соли  земли  и  все  мы  оттуда.  Но,  как  удивительно  ты  тонок  и  чуток,  учтив.  Ты  ни  словом,  ни  жестом,  ни  красноречивым  взглядом  не  показал,  что  неравнодушен  к  Марии.  И  у  тебя  это  так  хорошо  получилось,  даже  Марию  ввёл  в  заблуждение,  но  не  меня  и  моего  брата.  Нас  глубоко  тронула  твоя  учтивость. 

Ты  верный,  надёжный  и  умный  человек  и  то,  как  ты  относишься  к  табору,  характеризует  тебя   с  самой  лучшей  стороны.  Мой  брат  не  зря  предлагает  тебе  стать  его  помощником.  Он  больше  чем  уверен,  ты  приумножишь  его  дело  и  капитал,  и  лучшего  жениха  для  дочери  ему  не  найти.
Я  оглушённый,  не  ожидал  подобного  разворота  событий  и  сидел,  как  взведённая  пружина. 

Моё  сердце  грохотало  в  висках,  мог  ли  я  подумать,  та  встреча  с  взбесившимися  лошадьми  так  кардинально  перевернёт  мою  жизнь.  Пашута,  Пашута,  как  точна  ты  в  своих  предсказаниях.  Ко  мне  в  сознание  пробился  вопрос  донны  Исабель.
-Я  не  побоялась  тебе  сказать  об  этом,  потому  что  знаю  о  твоих  чувствах  к  Марии.  И  всё  же,  ты  любишь  Марию?
За  спиной  Донны  Исабель  и  дона  Лопеса  в  дверном  проёме  мелькнула  тень  донны  Марии,  при  последней  фразе  она  замерла,  побледневшая  смотря  на  меня.

Я  встал,  смотря  в  глаза  Марии,  вся  жизнь  пронеслась  калейдоскопом.  Глаза  моей  Терезы  были  перед  моим  лицом,  она  мне  улыбнулась,  и  я  услышал  её  шёпот   в  голове -  будь  счастлив  мой  любимый,  будь  счастлив,  и  исчезла. 

                79

Потрясённый,  замер,  Мария  вытянулась,  как  струнка,  дона  Исабель  испуганно  смотрела  на  меня,  спросив.
-Что  с  тобой  Мигель?  Ты  так  побледнел.
-Дон  Сальваторе  де  Лопес  Хименес  и  вы  донна  Исабель,  я  оглушён,  поражён  и  на  седьмом  небе  от  счастья.  Я  боялся  даже  думать  об  этом.  Между  нами  пропасть  и  ваше  тёплое  отношение  мне  не  давало  право  даже  допускать  подобный  исход. 

-Люблю  ли  я  донну  Марию -  это  то  же  самое,  что  усомниться  светит  ли  Солнце,  темна  ли  безлунная  ночь.
С  того  самого  момента,  как  увидел  её  в  глубине  повозки,  я  только  и  думаю  о  ней.  Вся  моя  сущность  горюет,  когда  её  не  вижу  и  вдали  от  неё.  Если  бы  вы  знали,  как  вы  меня  окрылили,  как  меня  переполняет  счастье.  Теперь  я  знаю  для  чего  мне  жить. 

Я  посмотрел  в  распахнутые  глаза  Марии, - её  щеки  разрумянились - видя  её  непередаваемую  радость,  взлетел  к  небесам.
Донна  Исабель  повернулась  к  дверному  проёму,  видя  застывшую  и  счастливую  Марию. 
-Вот  и  хорошо,  ты  всё  услышала,  а  ты  согласна?
Мария  подбежала  к  ней  и  обняла,  прошептав – да.

У  входа  в  патио  раздался  цокот  копыт – приехали  братья.  Радостно  пожимая  мне  руку,  но  при  этом  озабоченные,  они  меня  огорошили,  поведав:
-Город  шумит  тревожной  вестью,  все  говорят,  в  городе  собирается  многочисленный  отряд  крестоносцев,   иезуитов  и  доминиканцев.  У  всех  на  устах,  табор  в  опасности. 

                80

-Мигель,  может  тебе  у  нас  переждать  это  тревожное  время.
-Спасибо  вам  всем,  за  ваше  участие  и  заботу,  но  я,  в  трудную  минуту  для  табора,  должен  быть  там. 
Донна  Мария  подошла  к  нам,  в  её  глазах  был  страх,  но  и  гордость.

-За  меня  не  бойтесь,  со  мной  ничего  не  произойдёт,  я  не  погибну.  Я  знаю,  своё  будущее,  оно  мне  открылось.  Буду  в  своём  сердце  хранить  тепло  вашего  очага. 
Я  поклонился  всем, - до  встречи. 
 -До  скорой  встречи.
Уже  не  таясь,  я  посмотрел  в  глаза  Марии,  они  сверкали,  как  две  спелые  маслины,  искрясь  радостью,  но  в  глубине  глаз  затаилась  печаль  и  тревога.  Ещё  раз  ей  поклонился  и  пошёл  к  выходу.  Неожиданно  донна  Мария  догнала  меня,  торопливо  говоря. 

-Мигель,  я  вас  буду  ждать  всем  сердцем,  пусть  этот  платок  будет  залогом  моей  к  вам  любви. 
Она  протянула  белоснежный  платок  с  вышитыми  на  нём  её  инициалами.  Наши  пальцы  встретились,  и  я  слегка  их  пожал,  получая  ответное  пожатие. 
Я  шёл  по  улочке,  ощущая  прекрасный  аромат  духов  на  её  платочке.
Сказать,  что  я  был  счастлив,  это  ничего  не  сказать.  Я  Хуан  Перс  удостоен  любви  прекраснейшей  девушки  Валенсии  и  ко  мне  простолюдину  отнеслись,  как  равному.  Вспомнил  изречение  арабских  мудрецов -  человек  незнающий  себе  цену  -  дурак.  А  я  знал  себе  цену. 

                81

Моя  славная  Пашута,  как  много  ты  мне  дала,  как  много  ты  во  мне  преобразила.  Ты  навсегда  в  моём  сердце  Куколка.
Вечером,  собравшись  у  костра  со  старейшинами  и  нашим  Бароном  Исидо  Родригесом,  приняли  решение  выступить  прямо  сейчас,  не  откладывая.  Безлунная  ночь  нам  благоволила.  Колёса  были  смазаны,  Исидо  встал  и  зычным  голосом  отдал  приказ. 

Я  с  печалью и  горестью  смотрел  на  этого  огромного  сильного  человека,  так  много  сделавшего  для  меня.  Этот  цыганский  Барон  не  моргнув  и  глазом,  без  сожаления  и  раздумья,  повёл  свой  табор  в  свой  последний  путь  к  небу.  Мой  барон  повёл  нас  Джимен  а  Дром. 

Шли  всю  ночь,  получая  ту  фору  во  времени,  которая  нам  была  так  необходима.  Во  второй  половине  следующего  дня  наш  табор  разделился.  Большая  часть  табора  пошла  за  своим  бароном.  На  прощанье  мы  обнялись. 
-Надеюсь,  ты  не  ошибся  Мигель,  береги  людей.  Буду  ждать  ваш  отряд  у  Вильяр  де  Чинчилья.

Самые  крепкие  воины  пошли  за  мной,  и  часть  подростков  и  женщин.  И  вновь  разделившись,  на  Альбасете  уйдут  позже  все  женщины  и  дети,  у  прибрежной  деревни  Гандиа. 
А  мой  отряд  пойдёт  дальше  на  юг,  на  прибрежный  городок  Бенидорм.  Если  всё  пойдёт  по  плану,  часть  отряда  Николаса  нас  нагонит  между  Бенидормом  и  Алкоу,  заставив  наткнуться  на  основную  засаду  во  главе  с Николасом,  когда  мы  свернём  в  правую  сторону.  Там  в  пустынном  месте  среди  гор  они  попытаются  нас  уничтожить.  Я  знал,  так  будет. 

                82

Николас  не  хотел  суда,  он  жаждал  моей  крови  и  крови  табора.  Он  не  хотел  свидетелей  и  тут  в  глухом  месте  среди  невысоких  гор  и  скал  ему  было  легко  устроить  засаду,   но  мы  свернём  раньше  его  приготовленной  ловушки  в  ещё  более  глухом  месте. 
Мне  тоже  не  нужны  были  свидетели,  по  сути,  мне  не  нужны  были  мои  братья  гитаны,  я  и  один  бы  справился  с  объединенным  отрядом.  Но  ему  был  нужен  не  только  я  один,  но  и  весь  табор.  Что  же,  он  пошёл  по  следу  и  часть  его  отряда  уже  впереди  нас  в  засаде. 

Моя  тень  Хорхе  Гарсия  следовал  за  мной,  собрав  всех  лучших  воинов  табора.  Он  после  своего  воскрешения  здорово  изменился  из  балагура,  весельчака  превратился  в  молчаливого  собранного  цыгана.  Исидо  оказался  дальновидным,  увидев  в  этом  когда-то  весельчаке  будущего  Барона. 
Последняя  часть  отряда,  разделившись  с  нами,  пошла  на  Альбасете.  Многие  уходящие  были  в  слезах  понимая,  что  те,  кто  пойдут  со  мной,  многие  из  них  могут  не  вернуться. 

Всё  это  время  обучал  оставшихся  со  мной  гитан  владению  мечом-фальчионом,  арбалетом  и  приемам  работы  с  кинжалами  акокиями  в  ближнем  бою.  Кочевая  жизнь  не  из  лёгких  и  среди  гитан  не  было  хлюпиков,  сухопарые,  жилистые,  ловкие,  они  один  на  один  могли  выйти  победителями.  Но  нам  будут  противостоять  не  бандиты, а  прошедшие  горнило  войн  с  арабами,  дисциплинированные  воины.  Цыгане  годами  вкладывали  свое  нажитое  состояние  в  золото  и  серебро,  обходясь,  минимум  вещей.  И  эта  добыча  для  крестоносцев,  да  и  для  иезуитов  с  доминиканцами  была  лакомым  куском.

                83

Бенидорм  встретил  нас  поздней  ночью  и  мы  с  шумом  и  гиканьем  проехали  через  него.  При  этом  часть  отряда  возвращалась  по  окраине  города  и  снова  с  шумом  проходила  через  город,  создавая  иллюзию  большого  табора. 
Пару  раз  видел  доминиканцев,  ну,  что  же,  пусть  шпионят.  Впереди  нас  ждала  засада,  не  доезжая  до  неё  десяти  километров,  мы  резко  свернули  по  старой  уже  почти  заросшей  дороге  петлявшей  среди  отвесных  скал. 

Идеальное  место,  наши  вардо  катили  вперёд  и  я  знал,  те,  кто  шёл  за  нами,  ошеломлённые  нашим  маневром  разделились  на  две  группы,  одна  пошла  по  нашему  следу,  другая  галопом  помчалась  к  основному  отряду  Николаса.
Впереди  среди  скал  было,  что-то  типа  кальдеры  и  именно  здесь  мы,  и  примем  бой  с  Николасом,  заперев  его  среди  скал.
-Хорхе,  веди  лошадей  в  тот  левый  проход  среди  скал,  отведешь  вардо  на  три  километра,  увидишь  поворот,  там  ты  и  оставишь  всех  лошадей  и  вардо  под  охраной  молодых.

-Сам  возвращайся  немедленно,  со  мной  останутся  тридцать  человек  с  арбалетами.  Давай  приступай.  Времени  у  нас  осталось  не  так  уж  и  много.  Где-то  через  часа  два,  три  они  появятся. 
Хорхе  повел  с  молодыми  наши  вардо  и  повозки.  Я  распределил  по  всем  доминантным  точкам  арбалетчиков,  наказав  до  моего  сигнала  ни  в  коем  случае  себя  не  выдавать.  По  моему  сигналу  семь  арбалетчиков  с  разных  сторон  внесут  сумятицу  и  смятение  в  ряды  доминиканцев,  и  я  нанесу  им  решительный  удар.

                84

Вернулся  Хорхе  с  остальными  цыганами,  оставив  самых  юных  охранять  обоз.  Разбив  костры,  варили  похлёбку,  создавая  видимость  привала,  сидели  и  ждали  появления  Николаса  со  своим  сводным  отрядом.  Смотрел  в  лица  цыган,  молодые  в  предвкушении  битвы  хохотали,  подначивая  друг  друга.  День  был  ясный  и  пекло,  как  на  сковородке.  Хорхе  обращаясь  ко  мне.
Шувано,  как  ты  думаешь,  их  будет  много,  мы  сможем  выстоять.  Гитаны,  услышав,  умолкли  и  сплотились  вокруг  меня.

-Их  будет  много,  гораздо  больше  чем  нас  и  лучше  вооружённые,  но,  что  они  противопоставят  нам,  ими  руководит  жажда  наживы,  убить  и  ограбить  нас. 
Религиозный  фанатизм,  да,  это  сильная  мотивация.  Но  мы  сильнее - мы  будем  биться  за  свою  свободу,  за  свою  жизнь.  Наше  богатство - это  наши  родители,  братья  и  сёстры,  наши  дети,  это  наш  Путь  в  Небо.
Все  молча  слушали  меня,  а  вокруг  звенели  кузнечики  и  цикады. 

Я  понимал,  их  задели  мои  слова,  не  то  чтобы  они  их  не  знали,  но  произнесённые  вслух  с  убеждением,  вселило  в  них  веру  и  уверенность  в  правоте  своего  дела.  Свобода  превыше  всего,  свобода  это  ветер,  дорога,  цыганская  песня. 
С  одной  из  скал  подали  сигнал,  враг  приближается.
-И  так,  наш  час  настал,  помните,  мы  пешие,  они  на  конях.  Всё  время  перемещайтесь,  когда  они  ринутся  на  нас,  следите,  друг  за  другом,  выручайте  когда  это  надо,  но  старайтесь  не  группироваться. 

                85


Это  их  собьет,  столку,  разить  коней,  пешие  они  потеряют  маневренность  из-за  тяжёлого  вооружения. 
Ещё  раз  напоминаю,  Николас  будет  искать  меня,  не  пытайтесь  становиться  на  его  пути,  бейте  мене  искушённых,  уравнивая  численность.
Я  встал,  посмотрел  на  напряженные,  но  спокойные  лица  членов  моего  табора.

-Знайте,  они  будут  все  уничтожены,  ни  один  из  них  не  уйдёт  живым,  никто  не  должен  знать  о  нашей  победе.  Поэтому  следите  за  теми,  кто  попытается  скрыться.  Это  наша  безопасность. 
Ни  Инквизиция  с  Папой,  ни  Светская  власть  не  должны  знать  о  произошедшей  битве.  Всё  оружие  собрать,  все  следы  нашего  пребывания  здесь  уничтожить.  Пусть  они  остаются  в  неведение  о  том,  что  здесь  произошло.
Хорхе  встрял.

-Мигель,  а  может  подбросить  несколько  сабель  и  луков  арабов.  Это  наведёт  на  мысль,  доминиканцы  погибли  при  стычке  с  воинами  Халифата.  Гранада  ведь  рядом.
Молодец,  хорошая  мысль,  так  и  поступим.
Поступил  новый  сигнал  о  том,  что  доминиканцы  уже  рядом. 

-Продолжайте  сидеть,  делайте  вид,  что  мы  отдыхаем.
И  тут  же  в  метрах  трехстах  от  нас  из  узкой  лощины  вылетел  передовой  отряд  доминиканцев.  Рассредоточиваясь,  они,  обходя  нас  широкой  волной,  пытались  заключить  в  кольцо.  Белые  плащи  с  крестами  развевались  за  их  спинами,  в  тяжёлых  кирасах  с  копьями,  они  молча  мчались  на  нас. 

                86

-Всё,  пора,  разбежались,  я  вскинул  арбалет  и  по  моему  знаку  со  всех  сторон  обрушился  град  стрел  на  доминиканцев.  Против  сорока  цыган  выступил  хорошо  вооружённый  отряд  иезуитов,  доминиканцев  и  крестоносцев,  более  двух  сотен.  Цыгане  разбежались  по  всей  площади  ровного  участка  окружённого  скалами.  Увёртываясь  от  пик,  они  сзади  запрыгивали  на  коней,  скидывая  иезуитов,  или  крестоносцев  в  кирасах. 

Я  стрелял  из  арбалета,  раз  за  разом  и  ни  одна  стрела  не  ушла  мимо.  Весь  сводный  отряд  вышел  на  поле.  Страшный  грохот  лавины  камней  и  путь,  через  который  они  прошли,  был  завален  и  завалены  с  десяток  наших  врагов.  Мои  товарищи  ныряли  под  лошадей,  вспарывая  им  животы,  успевали  выскочить  и  уворачиваться  от  падения  лошади  и  всадника.

Доминиканцы  растерялись,  в  считанные  минуты  потеряв  треть  отряда  и  множество  лошадей.  Наконец  я  увидел  Николаса,  он  приподнял  забрало,  держа  в  руках  огромный  двуручный  меч,  выискивал  меня. 
-Эй  ты,  доминиканец,  не  меня  ли  ты  ищешь. 

Николас  увидев  меня,  взревел  и  ринулся  ко  мне.  Заметил,  как  потерявшие  воины  своих  лошадей  объединялись  в  отряды,  преследуя  цыган.  Положение  уже  становилось  серьёзным,  мои  гитаны  по  одиночке  им  ничего  не  могли  противопоставить.
Я  успел  пригнуться,  почти  встав  на  колени,  переместившись  стремительно  чуть  в  бок,  и  рубанул  мечом  по  ногам  коня.  С  подрубленными  ногами  конь  захрапел,  падая  на  передние  колени,  заваливаясь  в  бок.

                87

Николас  перелетел  через  лошадь,  но  сделав  кувырок  уже  стоял  на  ногах.  Скинув  шлем,  держа  в  руке  меч  фальчион  и  короткий  кинжал,  ринулся  на  меня. 
-Настал  твой  час,  египетское  ничтожество - с  криком  Николас  замахнулся  мечом,  но  резко  сделал  выпад  кинжалом.

-Не  надорвись  доминиканец -  я  откинулся  на  спину.  Рука  с  кинжалом  пролетела  над  моей  грудью,  хватая  двумя  ладонями  руку  с  кинжалом,  потянул  на  себя,  и  резко  выворачивая  его  кисть  вниз.  Я  уже  стоял  рядом  с  ним  сбоку,  от  боли  в  кисти  он  зарычал,  и  я  со  всей  силы  врезал  ему  в  висок. 

Надо  отдать  ему  должное,  он  превозмог  свою  боль  и  увернулся  от  моего  удара,  присев,  перекинул  меня  через  себя.  Падая  я  откатился  и  в  то  место  где  только  что  находился,  он  воткнул  кинжал.
-Тебе  Николас,  с  бабами  драться - и  удар  моей  ноги  в  пах  его  подкинул  вверх,  он  завопил,  хватаясь  за  причинное  место. 

-Прощай  доминиканец - и  мой  кинжал  вспорол  его  горло  до  позвоночника. 
Пора  помогать  моим  братьям.  Крестоносцы,  возглавив  доминиканцев  и  иезуитов  где-то  в  количестве  сотни,  почти  окружили  горстку  цыган.  Моё  тело  налилось,  почувствовал  жар  в  руках,  и  я  бросил  сначала  одной  рукой,  потом  другой,  два  светящихся  шара  они  оба  попали  в  скопление  врага.  Шары  разбухая,  объяли  с  десяток  другой  крестоносцев,  мгновенно  их  испепеляя.  Я  помчался  в  образовавшуюся  брешь.  Хуан  Гарсия  весь  в  крови,  увидев  меня,  завопил.

                88

-Наш  шувано  рядом – братья,  именем  Бога  нашего  Иисуса  Христа,  вперёд  братья. 
-Всем  стоять  рядом  со  мной - гаркнул  на  всё  поле.
Крестоносцы  обозленные,  наконец,  сомкнув  кольцо,  окружили  и  с  решимостью  пошли  на  нас.  Настал  мой  час,  Сила  переполняла  меня,  вскинув  обе руки  вверх  почувствовал,  как  из  ладоней  навстречу  друг  другу  вырвались  два  световых  жгута  они  соединились,  и  я  их  швырнул  в  сторону  доминиканцев. 

Жгут,  вытягиваясь  и  изгибаясь,  окружил  нас  кольцом  и,  расширяясь,  понёсся  на  встречу  нашим  врагам,  пару  секунд  и  от  них  остался  только  пепел  и  металлические  предметы.
Наступила  неестественная  тишина  ни  надоедливого  звона  цикад,  ни  трели  жаворонков.  Все  стояли  ошеломлённые  поражённые  произошедшим.  Со  скал  к  нам  шли  семеро  арбалетчиков.   

-Хуан - добить  всех,  ни  одного  не  должно  остаться  в  живых.  Всех  раненных  и  убитых  цыган  принести  ко  мне  прямо  сюда. 
Перешептываясь,  гитаны  разделившись,  собирали  оружие  добивая  раненных,  а  другие  подносили  тела  гитан  к  моим  ногам.  К  сожалению  я  не  смог  спасти  девятерых,  но  остальных  смертельно  раненых  я  спас.

-Хуан,  подгоните  сюда  повозки,  сложите  оружие,  из  вещей  ничего  не  брать,  ты  меня  понял  ничего,  только  оружие.  Я  сейчас  лягу  и  посплю  часок,  меня  не  тревожьте,  надо  мне  восстановить  силы.
И  тут  же  опустившись  на  землю,  ушёл  в  небытие.  Очнулся  разом. 

                89

Вокруг  меня  сидели  с  тревожными  лицами  мои  гитаны.  Проспал  я  три  часа.  Возле  нас  стояли  четыре  вардо  и  повозка.  Всё  оружие  сложили  и  укрыли  от  посторонних  взглядов.
-Шувано,  ты  нас  напугал,  ты  ни  разу  не  пошевелился,  но  мы  верили,  ты  будешь  жить. 

Я  встал,  осмотрелся.
-Хуан,  отгони  повозки  обратно,  все  следы  колеи  затереть,  ну  что,  мы  свободны  и  пойдём  на  Альбасете.  Мне  только  горько,  что  погибли  девять  наших  братьев. 

-Да,  Хуан  Гарсия,  я  наблюдал  за  тобой,  ты  вёл  себя  не  опрометчиво,  а  с  холодной  головой  принимал  решения,  думаю,  ты  станешь  хорошим  Бароном  для  табора.  И  ещё,  организуй  мне  еду,  я  много  потерял  Сил. 
Бог  мой,  мне  бы  эту  решимость  в  то  время  когда  мой  Господин  отбирал  мою  Терезу.
Мы  катили  по  старой  каменистой  дороге  на  встречу  с  нашим  табором.  Я  вновь  забравшись  в  своё  вардо  заснул,  попросил  одного  из  гитан  править  вместо  меня.  Я  много  сил  отдал  на  борьбу  с  отрядом  Николаса. 

Горько - отметил  про  себя,  кроме  Хуана  Гарсии  остальные  цыгане  боялись  меня.  Даже  для  них  верящих  в  сверхъестественное,  как  в  само  собой  разумеющееся  я  был  за  гранью  их  понимания.  К  моему  большому  сожалению,  они  сторонились  меня,  в  их  глазах  был  страх.  Да,  горько.
До  Гранады  осталось  немного,  думаю,  через  месяца  полтора  я  уйду  от  них.

                90 

Уже  проваливаясь  в  сон  под  мерный  скрип  колёс  вардо,  увидел  донну  Марию,  она  смотрела  мне  в  глаза  с  любовью  и  тревогой.

                ***

Через  неделю  мы  соединились  со  всем  табором,  не  доезжая  до  Вильяр  де  Чинчилья.  Исидо  Гарсия  при  виде  нашего  отряда  чуть  ли  не  расплакался.  Всю  эту  неделю  до  встречи  с  табором,  я  разговаривал  с  Хуаном  передовая  ему  знания  и  тот  молчаливо  впитывал  в  себя,  как  губка.  И  сейчас  при  виде  всего  табора  и  своей  матери  был  сдержан  и  немногословен.  В  честь  воссоединения,  Исидо  устроил  большое  пиршество,  забив  с  десяток  баранов  и  коз. 

Уже  вечерело,  и  весь  табор  собрался  у  костров  во  главе  сидел  Барон  и  совет  старейшин.
Все  хотели  знать  подробности  и  Хуан  Гарсия  рассказывал  не  упуская  даже  незначительных  фактов.  Гитаны  притихли,  слушая  неторопливый  рассказ  Хуана  Гарсии.  Я  сидел,  прикрыв  глаза  и  слушал  повествование  Хуана,  переживая  вновь  прошедшую  битву. 

Трудно  поверить,  но  мы  уничтожили  сводный  отряд  в  количестве  двухсот  семидесяти  человек.  Ничтожная  горстка  необученных  цыган  выиграла  сражение.  Заворожённые  взгляды  с  испугом  смотрели  на  меня,  когда  Хуан  рассказал,  как  я  уничтожил  крестоносцев  и  тех,  кого  они  повели  в  решительное  наступление  на  нас  и  спас  двенадцать  цыган  от  неминуемой  смерти  своей  удивительной  Силой. 

                91

Девять  умерших  мы  увезли  с  собой,  и  сожгли  в  глухом  месте,  развеяв  их  прах. 
Старейшины  и  все  остальные  не  могли  поверить,  что  наш  немногочисленный  отряд  уничтожил  столько  опытных  доминиканцев.  Но  то  огромное  количество  оружия  и  два  десятка  лошадей  оставшихся  в  живых  убеждали  всех  в  произошедшем.

На  следующий  день  я  ехал  в  вардо  нашего  Барона  и  пересказал  всё  и  то,  о  чём  думаю,  о  будущем  табора.  Исидо  молчаливо  меня  слушал,  соглашаясь,  кивал  головой.  Я  предложил  на  всякий  случай,  повозки  с  оружием  и  табуном  коней  пустить  в  обход  Альбасете,  спрятав  их  за  городом.

Альбасете  нас  встретил  неприветливо,  настороженно  и  напугано.  Начались  гонения  на  иудеев  и  их  очень  много  пострадало.  Святейшая  Инквизиция  начала  свой  крестовый  поход,  против  иноверцев  присовокупив  к  иудеям  и  цыганам,  арабов-морисков  принявших  христианскую  религию.  Горе  и  смерть,  плач  осиротевших  детей  висел  над  Альбасете.  Как  предусмотрительно  мы  отправили  обоз  и  табун  лошадей  в  обход  города. 

Алькальд  города  во  главе  вооружённых  доминиканцев  вынудили  нас  покинуть  пределы  города  и  тщательно  провели  обыск.  Ничего,  не  найдя,  нам  в  грубой  форме  объявили,  мы  нежелательны  в  городе  и  вообще  в  пределах  Испании.
Исидо  просительно  попросил – дозвольте  нам  приобрести  продукты.  Алькальд  вопросительно  посмотрел  на  худого  доминиканца  в  надвинутом  капюшоне.  Тот  отрицательно  кивнул  головой.

                92

-Убирайтесь  прочь,  чем  больше  вы  сдохнете,  тем  лучше  для  нас.  Пошли  вон,  пока  вас  просят  по-хорошему. 
Исидо  дал  команду,  и  табор  удручённо  покатил  колёса.
-Доминиканец,  не  прячься  под  своим  капюшоном,  это  тебе  не  поможет.  Ты  на  своей  шкуре  испытаешь  все  муки  одиночества  и  закончишь  свою  жалкую  жизнь  в  подземелье  его  святейшества  Папы  Сикста  четвёртого.  И  ваш  символ - голова  собаки  с  факелом  в  пасти  не  осветит  неправедный  суд  над  тобой,  запомни  мои   слова,  поверь,  ты  ещё  не  раз  вспомнишь  их. 

-Не  вам  судить  от  имени  Бога,  Бог  в  каждом  из  нас  и  судя  других,  вы  осуждаете  Бога.  Берегись  доминиканец. 
Доминиканец  был  так  ошеломлён,  застыв  в  прострации.  Я  поклонился,  вскочил  на  своего  коня  и  не  спеша,  удалился  за  своим  табором. 
Наш  путь  до  Гранады  был  нелёгок.  Я  задумался  о  мести  Франческо  Мартинесу  Эстебану.  Впервые  меня  посетило  сомнение -  праведна  ли  месть. 

Ведь  странное  дело,  не  произойди  та  чудовищная  гнусность  совершённая  моим  Господином,  стал  бы  я  тем,  кем  я  стал.  Я  бежал  и  примкнул  к  табору,  и  в  моей  жизни  появилась  чувихани  Пашута. 
Моя  Куколка,  которая  перевернула  мой  мир,  дав  мне  Силу  и  знания,  и  в  первую  очередь  веру  в  себя.  Нет,  я  должен  без  колебания  совершить  правосудие,  ведь  кроме  меня,  его  никто  не  совершит,  по  крайней  мере  здесь,  на  Земле.  И  пусть  там,  в  небесах,  Бог,  решит  свой  суд,  когда  я  перед  ним  предстану,  но  здесь  на  земле  суд  буду  вершить  я.

                93               


                ***

Перед  самой  Гранадой  мы  наткнулись  ночью  на  вооружённый  отряд,  который  напал  на  нас,  не  давая  время  на  раздумья,  я  в  это  время  спал,  и  моё  предчувствие  тревоги  не  сработало.  Десять  стрел  прошили  тело  нашего  барона,  моего  покровителя  Исидо  Гарсия.  Я  проснулся  от  крика  Хуана  Гарсии,  захватив  арбалет,  бросился  на  крик.  Хуан  кричал  в  темноту.
-Стойте,  не  стреляйте  мы  не  воины,  мы  гитаны.  Это  табор,  одумайтесь. 

Он  стоял  у  тела  своего  дяди  и  по  его  щекам  катились  слёзы.
-Мы  ищем  прибежища,  нас  преследует  Святейшая  Инквизиция.  Из  темноты  осторожно  выступил  отряд  арабов,  напряжённо  вглядываясь  в  наши  лица  в  сполохах  разгоревшихся  факелов.
Я  выступил,  вперёд  кладя  на  землю  арбалет.  Я  уже  знал,  произошла  непоправимая  ошибка,  отряд  арабов  принял  нас  за  врага,  идущего  в  ночи  на  Гранаду.  Заговорил  на  арабском.

-Мир  вашему  дому,  да  пребудет  с  вами  Аллах.  Мы  с  миром  к  вам  преследуемые  гонителями.
Разгорелись  ещё  с  десяток  факелов,  и  к  нам  выехало  около  тридцати  всадников.  Выяснив  ситуацию,  они,  следуя  с  нами,  пошли  на  Гранаду.  С  их  стороны  не  было  извинения  за  смерть  нашего  барона  и  ещё  двух  цыган.  Это  была  ошибка,  да  и  только. 

                94

На  рассвете  мы  похороним  нашего  барона,  а  сейчас  я  сидел  в  повозке  рядом  с  телом  Исиды  Гарсии.  По  моим  щекам  текли  слёзы.  Пророчество  Пашуты  сбылось. 
Как  точна  она  была  в  своих  пророчествах.  Ещё  спящая  Гранада  приняла  нас  и  мы  остановились  на  её  окраине. 
Отряд  арабов  направился  к  халифу  донести  о  произошедшем.  А  мы,  так  и  не  заснув,  собрались  на  суд  старейшин  табора. 

Без  нового  Барона  табор  не  мог  существовать.  Выборы  и  прямо  сейчас.  Но  я  не  пошёл  на  совет,  я  гауджо  и  только,  да  и  не  хотел  оставлять  тело  Исиды.  Горечь  и  тоска,  мой  Мир  понёс  потерю  большого  человека,  и  я  ему  был  многим  обязан.

Совет  длился  долго,  я  слышал  крики  и  ругань.  За  мной  пришли.  Я  ждал,  зная,  что  за  мной  придут.
Вошёл  в  круг,  обращаясь  к  совету. 
-Приветствую  вас  уважаемые,  не  утруждайте  себя,  я  знаю  о  чём  вы  хотите  спросить  меня.  Для  вас  гитаны  лучший  выбор - это  Хорхе  Гарсия -  не  шумите,  раз  вызвали,  то  слушайте.  Да,  у  вас  есть  веские  основания  против  него.  Я  вам  приведу  один  пример  в  его  пользу. 

-Нашего  Барона  убили,  убили  моего  друга,  моего  наставника  и  покровителя - совет  зашумел.
Я  поднял  руку  ожидая,  когда  они  угомонятся,  продолжил.
-Убили  дядю  Хорхе  и  не  важно,  что  он  сам  в  недавнем  времени  поднял  руку  на  своего  дядю  заменившего  ему  отца.
Как  быстра  горная  река,  так  и  он  решил  перепрыгнуть  через  пороги  и  вырваться  на  равнину. 

                95

И,  что,  посмотрите на  него,  разве  его  узнать,  вспомните  его  импульсивный  поступок,  когда  он  воткнул  от  позора  в  себя  кинжал,  но  я  не  про  это. 
Вы  видели,  как  по  его  лицу  текли  слезы,  он  потерял,  как  и  я  опору,  нашего  Исиду  Гарсию  и,  как  он  поступил,  как  вы  только  что  кричали - он  импульсивен,  горяч? 

-Он  поступил  так?  Я  вас  всех  спрашиваю?  Нет,  он  не  ринулся  мстить  за  Барона,  он  думал  не  о  себе,  а  о  вас,  когда  выступил  вперёд  в  темноту  крича,  что  мы  табор,  а  не  враги.  В  горе  он  не  потерял  рассудка,  а  спасал  и  спас  ваши  жизни. 

Вот  важное  качество  вашего  будущего  Барона.  Думать  не  о  себе,  а  о  своём  таборе  и  не  терять  голову  в  трудную  минуту. 
Оглушённый  табор  притих,  слушая  меня.
-Зачем  вы  нужны  старейшины,  вы  и  поможете  ему  в  правильно принятых  решениях  своим  опытом,  знаниями.  Вы  хотели  знать  моё  мнение,  вы  его  знаете - принимать  решение  вам,  уважаемые  старейшины.  Выбирая  его,  вы  спасёте  табор  от  преследования  и  гибели.  И  он  поведёт  вас  в  новый  путь  к  небу,  а  разве  не  в  этом  ваша  жизнь.

-Хочу  вам  сказать,  это  было  моим  последним  Странствием  по  Дороге.  После  того,  как  мы  сожжем  нашего  Исиду  Гарсия,  я  покину  вас.  Я  обещал  Пашуте  и  Барону,  что  выведу  вас  в  безопасное  место  и  не  дам  табору  погибнуть,  свой  долг  перед  вами  я  оплатил  мои  братья  и  сёстры. 
Поклонился  и  пошёл  к  телу  Исиды  Гарсии,  быть  рядом  с  ним  в  последнем  для  него  пути  на  Небо.

                ***
                96

Уходил  я  ночью,  когда  все  спали,  меня  провожали  новый  Барон  Хорхе  Гарсия  и  одноглазый  кузнец.  Хоакин  мне  подарил  невероятной  красоты  кинжал  из  дамасской  стали,  ему  не  было  цены.
-Это  тебе  брат,  за  всё  и  за  моего  сына, - он  смахнул  слезу,  крепко  обняв  меня.  Хорхе  обнимая,  спросил,  куда  я  иду.
-У  меня  должок  перед  моим  Господином  и  я  должен  ему  вернуть,  а  потом  в  Валенсию,  там  меня  ждут. 
-Прощайте  братья,  да  будет  с  вами  Мир.
Мой  ахалтекинец  резво  вынес  меня  вперёд.

                ***

Через  полтора  месяца,  как  покинув  табор,  я  был  в  дне  пути  от  Валенсии. 
Я  не  смог  отомстить  своим  недругам  и  был  в  душе  этому  рад.  Дон  Франческо  Мартинес  Эстебан  со  всем  своим  семейством  умерли  от  оспы.  Бог  сам  совершил  правосудие,  я  взял  земли  с  могилы  Терезы  и  детей,  положив  их  в  подаренный  мешочек – путей,  матерью  нового  Барона  Хорхе  Гарсии.
Всем  своим  существом,  я  был  уже  в  Валенсии  и  знал,  моя  донна  Мария  ждёт  меня.  Очень  ждёт.

5  мая  2011 


.