Прошлое

Анатолий Аргунов
Правы мудрецы: никогда не возвращайтесь в прошлое! Дмитрий Евгеньевич стоял перед полуразвалившимся низким барачным домиком, обшитым вагонкой зелено-грязного цвета. Окна домика давно никто не красил и они походили на темные глазницы слепого.
- Неужели я здесь родился и прожил свои лучшие годы?!
Эта неожиданная мысль поразила  его настолько, что слезы невольно выступили из глаз и медленно капельками потекли по гладко выбритым щекам.
Дима, Димочка – ты чего? – взволнованно проговорила женщина, стоящая рядом и подхватила его под руку. – Тебе не надо волноваться! Зря мы сюда поехали. Я тебе говорила, что затея проехать по местам  нашей свадьбы – ненужная. Что было, то прошло! Прошлое не воротишь!
Дмитрий Евгеньевич согласно кивнул головой.
- Так-то так, но  ведь  я здесь родился и жил! Хочу понять, как мы выживали в таких условиях? Шесть человек в маленькой комнатухе барака, с кухней и прихожей. Но, ведь выжили! И мне порою кажется, что меня здесь больше любили и жалели, чем когда-либо. Я вспоминаю свое детство с теплом и трепетом, как, что-то волшебное. Оно часто приходит ко мне во снах: и я бегу, бегу по траве к речке, ноги путаются в густом клевере, над головой солнышко, с боку мчится по рельсам паровоз с зелеными вагонами, люди машут мне руками, я смеюсь и мне хорошо-хорошо, благодать на душе, что просыпаться не хочется.
- Не идеализируй,Дима. Видишь, где ты жил? Убожество! Впрочем, все мы  в то время так жили. У меня чуть получше, у нас все же две комнатки было! Отец тогда в военкомате работал, так дали двух комнатную, как военному.  Да ты и сам видел, где я жила. Помнишь, как ты пришел первый раз  к нам в гости?
- Помню Ксения, помню Я тогда впервые съел бутерброд с колбасой и выпил стакан какао. Вкуснотища, до сих пор тот бокал с горячим какао жгёт мне руки.  На всю жизнь запомнил запах свежей булки с молочной колбасой и какао, это,  что-то неземное было...
-Не ври Дима!  - дернула за руку мужа Ксения. – Не ври!
- Ей богу, до сих пор тот утренний завтрак вспоминаю.  А еще потом как мы с тобой целовались в парке. Помнишь, день железнодорожника был? Народу полным-полно, а мы за кустами сидим, целуемся. И наша учительница по-русскому, Вероника Игоревна, нас  заметила, но ничего никому не сказала…
- Ладно тебе, Димочка! Не будем об это, и нам пора ехать. Посмотрел на свои пенаты и хватит. Ностальгия – страшная вещь. Если ей поддаться, то утонешь в воспоминаниях. Не стоит Димочка, так переживать. У нас с тобой все хорошо! Сорок шесть лет вместе прожили, дети, четверо внуков, что нам еще нужно? У тебя замечательная работа, у меня чуть похуже, но тоже ничего. Мы с тобой в строю. Смотри, какой ты у меня ладный и складный. Ни одного лишнего килограмма веса. И если бы не твои седые волосы, никто бы не дал  тебе шестьдесят шесть лет.  – Ксения Юрьевна любовно поглаживала мужа по руке, пытаясь отвлечь его от нахлынувших на него мыслей, зная его ранимую душу.
- Ксюша! Полно тебе! Я же тебе не внучок, что ты меня успокаиваешь. Трудно мне понять, как так получается, что наше поколение, жившее в бараках и землянках, преодолело всё – и в космос вышло, и построило новые города, и мы людьми стали. Из нашего восьмого класса, где училось шестнадцать человек- один генерал, два полковника, инженер, два учителя, и я вот профессор и ученый. Ровно половина, можно сказать, в элиту страны вошли, и вторая половина – отличные ребята, кто строитель, кто железнодорожник, кто повар классный получился. И всего один – Лешка Тепляков, спился, а остальные все как надо, людьми стали...Хорошими людьми.
- Согласна, Дима! Только не волнуйся,дорогой,поехали...Уже сорок шесть лет прошло, как мы поженились,а из этого барака ты ровно, как полвека назад ушел...Уйма лет прошла, что теперь вспоминать прошлое? Оно у тебя героическое, можно сказать из такой тмутаракани  вылез и стал тем, кем ты сейчас есть.  Действительно Героя труда впору давать, как раньше это делали.
- Никакой я не герой,  просто целеустремленный человек. Хотел сделать себя сам, чтобы у меня дом был, семья, дети, чтобы сад был с фруктовыми деревьями и кустами с ягодами. И я это сделал! Но, почему тогда  у меня нет настроения, при виде всей этой запущенности. Радоваться бы надо. Вот мы как жили, а вот, кем стали... Мы лучше, чем нынешнее поколение... Так что ли?
Ксения опять стала поглаживать мужа по руке.
-  Нет, конечно, просто нынешняя жизнь другая. Ожесточились люди, перестали верить  в себя, а в государство тем более. Опустились руки у людей. Никто не хочет им подсобить.  Богатые думают, как приумножить богатство. А если и дают деньги, то для пиара. Бескорыстных бизнесменов, что-то не припомню. У нас в администрации города я сколько просила найти мне спонсоров для школы, все без толку: нет, говорят таких. Они для города все делают. А, что для города конкретно делают? - спрашиваю я. Отвечают: в День города, все праздничные мероприятия оплачивают. Музыку, музыкантов, артистов и прочих комедиантов, всех за деньги нанимают. Миллионы тратят. Может, такой праздник и нужен, не спорю. Но, когда в школе кровля течет, парты старые разваливаются, а мне зам.мэра отвечает,пусть родители раскашеливаются и выпроваживает за дверь.Это что?!
Дмитрий Евгеньевич попытался, что-то возразить, но потом передумал.
- Давай, не будем сегодня о плохом, Ксюша. И так каждый день: все о работе, заботах, детях, внуках. Сегодня у нас особый день – побудем вдвоем, - он взял Ксению под руку  и они направились к машине, стоящей рядом на обочине.
- Вот так проходит все! И наши годы промчались стремительно, что уже не помнишь, что было и как? – вздохнула Ксения, сев на сиденье, рядом с мужем.
- Не горюй, какие наши годы. У нас еще  впереди правнуки, да и внуки в поддержке нуждаются. Так, что нам некогда стареть – и он обнял жену за плечи.
- Ну, поехали Дима, мне что-то тут больше не хочется  быть. Хочется отдохнуть от дороги, помыться и в конце концов сесть за стол. Мы с заботами, еще так и не пообедали сегодня.
- Хорошо! Едем в райцентр. Позвоню теще, пусть стол накрывает. Или в ресторанчик заедем, чтобы не загружать старушку? Ей уже девяносто исполнилось,возраст всё же солидный – перевел разговор Дмитрий Евгеньевич.
- Нет, к маме, конечно, поедем, а то она обидится. И потом, она осталась единственным свидетелем  нашей свадьбы. Твоих родителей нет, брата и сестры тоже. Так, что одна мама слава богу жива и здорова.
- А давай заедем на могилки твоих родителей, Дима? Поклонимся их праху, все же доведем наш вояж до конца. Побывали на месте, где ты родился, доедем до места, где нашли покой твои родители – предложила неожиданно для самой себя Ксения.
- Идет, это нам по дороге, если помнишь. Только пройдем ли мы? После дождя туда лучше не соваться, вмиг забуксуем. Глина такая, что ноги не вытащишь – засомневался Дмитрий Евгеньевич.
- Не проедем, так пройдем – не сдавалась Ксения.
В действительности дорога на старинный и почти заброшенный погост «Симоновский» была хоть вся в ухабах и рытвинах, но проезжая. Через полчаса тряски и дерганья, они подъехали к заросшему огромными деревьями, кладбищу.
- А где вход, не помнишь? – спросил Дмитрий Евгеньевич жену, вглядываясь в темноту неухоженного кладбища.
- Вот, кажется, здесь! – неуверенно произнесла Ксения, показывая рукой  на прогалину в сплошном лесном массиве.
– Попробуем припарковаться – после маневрирования взад и вперед,  Дмитрий Евгеньевич выскочил кое-как на небольшую площадку.
Вышли из машины, осмотрелись.
- Да, это место! Точно!  Вот, там камень, валун огромный в зарослях лежит, когда-то тут была каменная стена и вход из камней. Помню хорошо из детства. В Троицу с отцом сюда ходили. Народу море, все одеты по летнему в белое, могилки убраны, оградки покрашены синим цветом, а кресты – серебрянкой.  Красотища! А вот теперь – запустение, как все в стране – с вздохом проговорил Дмитрий Евгеньевич.
- Ладно тебе бурчать! В детстве все было хорошо. Пойдем лучше могилки искать – озабоченно предложила Ксения.
Они медленно стали пробираться по высокой траве, обходя могилки, скамейки, ограды, держа курс к огромной ели в центре кладбища. Там, где-то рядом были похоронены родители Дмитрия Евгеньевича.
 Во время войны под елкой похоронили летчика,  разбившегося на самолете при посадке на запасной аэродром, что был совсем рядом с сельским кладбищем. В память о товарище, друзья погибшего, прибили на ствол молодого деревца, часть  самолетного винта. Со времен елка выросла и прибитый винт поднялся вместе  с ней в небо, с которого упал когда-то самолет с летчиком. Подойдя к ели, Дмитрий поднял голову и посмотрел на верх. В  густых ветках могучего дерева едва виднелся кусочек его детства - прибитый  к стволу винт самолета.
- Значит, здесь рядом и наши могилки – сделал он вывод, повернув направо к кустам сирени.
Дмитрий  Евгеньевич хорошо помнил завещание отца, похоронить его на кладбище рядом с отцом, Иваном Корнеевичем, матерью – Домной Макарьевной именно на Симоновском кладбище. Сын выполнил волю отца, похоронив там, где завещал отец, ветеран войны и почетный железнодорожник, 50 лет отработавший на железнодорожном транспорте. В войну водил эшелоны в блокадный Ленинград с продуктами, обратно с детьми. После войны возил без устали  составы со стройматериалами, страна восстанавливалась после военной разрухи.  Так и дожил  до перестройки. Ушел с поездов, перешел на работу по обслуживанию  железнодорожного имущества.  Но, умер так, и не признав новую власть, называя их мазуриками и казнокрадами.
Вот и могилки. Все в ряд стоят семь холмиков,  обрамленных аккуратными бетонными раковинами, с православными крестами из железа. На каждом фотография  и надпись. Фамилия, имя и отчество, когда родился и когда умер. К удивлению Евгения Дмитриевича и Ксении оградка были в исправном состоянии и даже покрашена, вокруг выкошена трава  и на самих могилках цвели цветочки: лилейники, фиалки и еще какие-то совсем незнакомые с редким узором на листьях и розовыми мелкими цветочками, покрывшие  всю площадку.
- Это же разросся, посаженный мною садовый мох. Когда это было? Лет десять назад, не меньше. Видишь, Дима, как красиво, словно альпийская поляна – произнесла Ксения.
Дмитрий Евгеньевич ничего не ответил. Он тихо стоял, склонившись над могилкой отца, смотрел на его фотографию еще молодого   и не узнавал. Разве что железнодорожная фуражка, сдвинутая на бок, да добрые, умные глаза, смотрели на него и спрашивали: - Что сынок, пришел? Не опоздал? Как живешь, по правде или как получается?
Дмитрий Евгеньевич  смущенно стоял перед строгим взглядом отца, не зная, как быть.
- Вот батя, пришел с женой, Ксюшей. Ты единственный, кто принял ее в нашу семью без колебаний. Мы теперь тоже не молодые, пришли тебе поклониться, попросить прощения за все: за озорство в детстве, за непослушание в школе, за то, что пошел учиться не на железнодорожника, за науку от которой никакого  "проку", за редкие свидания, за то, что мало виделся с внуками, за короткие открытки  по праздникам, за разрушенную страну, которую они отстояли в войну  и  победили, передав нам в целости и сохранности,а мы прфукали...  И сейчас же перед глазами Дмитрия Евгеньевича возник  образ отца при их последней встрече.  Его взгляд был  обращен куда-то в сторону, видно, что не хотел выдавать своей боли и обиды: - Ты, сынок поезжай, не волнуйся. Я понемногу выправлюсь, на ноги скоро стану, залежался... А у тебя дела важные, дети внимания требуют. Езжай, не расстраивайся, все будет хорошо.... Мы с маткой, как-нибудь доживем, и отвернулся к стенке. Устал я  сынок, не обижайся. Дмитрий прикоснулся к небритой щеке отца, поцеловал его на прощание. Это было последнее свидание и, наверное, первый сыновий поцелуй. Через неделю отца не стало.
Дмитрий Евгеньевич был далеко за океаном и на похороны не приехал.
- Прости отец, прости... Он еще долго вспоминал отца,  разговаривая с ним мысленно, стараясь выговориться обо всем, что наболело на душе
Ксения не мешала мужу, она понимала его состояние и, вытащив перчатки из сумочки, захваченные ею на всякий случай,  наводила порядок на могилках.  Обойдя всех родных, Дмитоий Евгеньевич задержался у могилки матери.
Он хорошо помнил свою последнюю встречу с матерью, их обед с апельсинами в доме для престарелых. Каким же он чувствовал себя в те минуты ничтожеством, под всё прощающими глазами матери. Слезы вновь навернулись на глаза.
-  Дима, Димочка! Ну, хватит тебе душу свою рвать, никто не виноват. Жизнь такая. Не можешь ты быть няней для всех:для детей,  внуков, родителей...  Ну, не разорваться же тебе было. И потом, разве у тебя нет права на свою личную жизнь? – успокаивала жена.
Дмитрий Евгеньевич ничего не ответил, отошел от могилки и тяжело вздохнул.
Все равно, как-то нехорошо вышло, бросил мать на чужие руки. Платил персоналу, палату хорошую вытребовал, но разве в этом дело. Получается, что предал мать.  И от этой мысли ему стало невыносимо тоскливо.
- Пошли, пошли Ксения, мне что-то не хорошо! – прохрипел он, выйдя за пределы оградки.
Взяв мужа под руку, они пошли  по уже протоптанной дорожке. Сев в машину, тронулись, промолчав весь путь, давая друг другу возможность отойти от выяснения отношений, кто прав, кто виноват...
Вечером сидя за праздничным столом у тещи Дмитрий Евгеньевич  после выпитой рюмки коньяка немного отошел и расслабился. На лице появилась улыбка. Он смотрел на свою еще очень подвижную, спортивную жену, возраст которой не делает ее хуже, а наоборот глубже и интересней.
Прошлое, какое бы оно не было хорошее-плохое – прошло. Да, оставило свой след,  может даже роковой. Но, оно никогда не возвратится. Билетов на поезд  в детство и в счастливое прошлое не продают.А что оно дает,прошлое?   Прожил его, иногда с ошибками, не сбывшимся мечтами, страстями, обретая радости и утраты. Все! Оно осталось позади,оставь его в покое!? Его нельзя сбросить, позабыть, но жизнь должна продолжаться...Как быть,как к нему относится? Вот вопрос из вопросов...
Как-то там моя внучка? Вдруг пришло наум мысль Дмитрию Евеньевичу. Уехали, даже не сказали, куда и зачем. Дочка переживать будет, а Варюшка проситься к дедуле и бабуле... А нас нет – переключился Дмитрий Евгеньевич  окончательно на мысли  о младшей внучке, которой едва исполнилось два годика. Перед его взором встала голубоглазая рассудительная Варюшка.
- Не расстраивайся дедуля – лепетала девочка, видя, что дедушка пришел с работы усталый и неразговорчивый.
- Не буду! – громко ответил Дмитрий Евгеньевич.
- Чего не будешь? – удивилась жена.
- Не буду расстраиваться, что мне столько лет, и что у нас сорок шесть лет совместной жизни.
- Правильно! Подхватила теща. Ваши судьбы решились на небесах, на небесах и решатся ваши совместные дни.  Наливай Дмитрий и мне коньячку, хочу за вас молодых и красивых тост поднять.
Дмитрий Евгеньевич разлил коньяк по хрустальным бокалам.
- Вот, что Дмитрий и Ксения, живите долго и счастливо еще много, много лет. И прошлое не забывайте,но цените настоящее, то, что вам досталось, и не отдавайте его никому. Дети уже большие, и внуки вырастут. Поберегите себя для самих-себя! Счастья вам, здоровья на долгие годы. Горько!
Дмитрий и Ксения посмотрели друг другу в глаза и... поцеловались.
- Вот так! Пусть крепка будет ваша жизнь, как этот выдержанный напиток – и тёща выпила коньяк.
За окном выглянуло из-за туч серповидное белесое лицо Луны, заглянув  на праздничный стол, она порадовалась счастью людей и загадочно улыбнулась:- А все говорят, что ничто не вечно подо мной. Не правда!
Еще долго, долго горели огоньки в окнах небольшого домика со ставнями, где шли бесконечные рассказы о прожитом и будущем...