Существует мнение, что добро наказуемо. Непонятное это для русского человека суждение, но вся жизнь дяди Мити, как многие называли его в этом небольшом городке, это подтверждает.
Всю войну прошёл он зенитчиком. Перенёс тяжелую контузию, но в основном остался целым и невредимым. Какой праздник был на селе, когда вернулись фронтовики, а среди них и Дмитрий, после долгой и страшной войны домой! Было ему тогда всего двадцать четыре года, высокий, видный, и вся грудь в орденах. Девчонки ему проходу не давали, но ему в душу запала лишь одна из них, учительница сельской школы Ксения, или, как он её ласково называл, Ксюша. Коса до пояса, голубые глаза, своенравная, острая на язык, задорная, ну, как тут было не влюбиться. Поженились, и через год уговорила его молодая жена переехать жить поближе к её родителям в красивый поволжский городок.
Первое время жили они в одном доме с родителями Ксении, которые были в городе людьми известными, уважаемыми, отец- директор школы и мать- учительница математики. Сам же Дмитрий ещё до войны окончил механический техникум и устроился работать на местную электростанцию. Как-то так сложилось в семье, что отношение к нему было слегка пренебрежительное, как к приймаку, или как к человеку, который стоит по уровню несколько ниже. И тон в этом задавала его молодая жена Ксюша. Она не оставляла свои учительские замашки в семейной жизни и беспрестанно воспитывала своего мужа. И это несмотря на то, что он и так был человеком безотказным, отзывчивым, трудолюбивым, ответственным, и вся тяжёлая работа по дому лежала на его плечах. Через некоторое время родился у молодой пары первенец, сын Гриша. После рождения сына купили молодые дом неподалеку от родителей Ксении, ведь те помогали воспитывать внука, которого в детский сад отдавать не хотелось. Всё внешне было в их семье, как полагается, но всё больше менялось отношение Ксюши к своему мужу.
Дмитрий был очень добрым человеком, беcхитростным, весёлым и открытым. По складу характера был он однолюбом и был бесконечно предан своей семье- сынишке, жене и даже её родителям. Уж такой это был человек- родственный, семейный. Перекрыл крышу в доме родителей, построил им ледник, гараж, отремонтировал лодку, да мало ли что ещё, на всякую их нужду он немедленно отзывался, был первым и незаменимым помощником. И в их доме с Ксенией всю мужскую работу безотказно выполнял, никакой работы не чурался. Со свекром и зятьями ездили они часто на рыбалку и на охоту. Зрение у него было, по общему убеждению, как у ястреба, он видел лучше и дальше всех и в летящую утку попадал без промаха. Прекрасно пел, был у него сильный баритон, и он был непременным запевалой за праздничным столом. И когда садились они по вечерам играть в карты всей семьёй, то и здесь был он лучшим, память была у него удивительная: он помнил все карты, которые уже вышли, и мог безошибочно угадать те, что остались на руках противника.
Но как ни был он хорош, как ни старался делать всем добро, но своей собственной жене он угодить никак не мог. Жена его сильно изменилась с годами, и не в лучшую сторону - располнела, обрюзгла, но он её продолжал любить. А она, видно, чувствуя это, совсем распустилась. Характер у неё, всегда властный, «учительский», совсем испортился, стала она раздражительной, вздорной и временами совершенно непереносимой. Если в молодости считалась она своенравной, то теперь стала настоящей самодуркой. И постоянным обьектом её насмешек и издевок, «мальчиком для битья» был муж Дмитрий.
Каждое лето дом её родителей наполнялся гостями, сьезжались все их дочери со своими мужьями и детьми. Конечно, и Ксения со своей семьей навещала каждый день родителей. Вся их большая семья часто собиралась за общим столом, и начинались бесконечные разговоры обо всём и ни о чём, шутки и прибаутки, перемежаемые взрывами смеха. Все очень любили эти семейные посиделки, если бы не неожиданные, грубые выступления Ксении. Она за столом слова сказать Дмитрию не давала, очень резко, по-хамски его обрывая: «Замолчи, дурак, тебе здесь слова никто не давал!». Все замирали, не понимая, чем объяснить грубое поведение родственницы, но слыша её уверенный непререкаемый тон и робкое молчание мужа, решали не вступаться, считая, что это дела семейные, и супруги как-нибудь сами разберутся.
Ксении очень нравилось оскорблять своего мужа прилюдно, и тем самым показывать свою безграничную власть над ним. Конечно, делала она это и наедине с ним, но его публичное унижение доставляло ей особое злорадное удовольствие. И Митя никогда не отвечал ей тем же, он всегда замолкал, тушевался и уходил в сторону. Ответить тем же он не мог, благородство характера не позволяло ему унижать других, а особенно оскорблять женщину, свою жену. Он был на это просто не способен. И поэтому он замолкал, уходил и всё терпел. Но втихомолку стал выпивать, топить свою тоску в вине.
Родственники жены привыкли к тому, что она обращается с Дмитрием немного лучше, чем с собакой, и постепенно все они, особенно её сестры, стали перенимать полупрезрительное отношение к её мужу. Дядя Митя с подачи своей жены стал считаться в семье ничтожным человеком, не стоящим особого уважения. Но мужчины этого большого семейства часто возмущались и на рыбалке или на охоте, когда их жён не было поблизости, не раз убеждали Дмитрия развестись с женой. Слушал их дядя Митя, молчал, сидел, понурив голову, но потом всегда отвечал одно и тоже: «Ну как же я могу развестись, ведь я её люблю, мою Ксюшу!». «Мы любим тех, для кого мы делаем добро»,- как верно говорил Л.Н.Толстой. Дмитрий беззаветно любил свою семью, не жалел своих сил ради неё, и искренне не понимал, почему он в ответ на своё неизбывное добро получает оскорбления и подвергается постоянному унижению.
А Ксения расходилась всё больше, со временем она превратилась в этакую жирную, властную, грубую Кабаниху, которая не стеснялась в выражениях и нагло, по-хамски распоясывалась в отношениях со своим законным супругом. Надо отметить, что с другими людьми она обращалась вполне пристойно, даже нередко со льстивыми нотками в голосе. Но это было лишь притворство, властность её натуры угадывалась легко, и ученики знали хорошо её ядовитую язвительную манеру. Но открыто с ней связываться, вступаться за Дмитрия никто не решался, ни родители, ни остальные родственники, ни соседи, ни друзья. Все умывали руки и считали, что если он допускает такое с собой обращение, значит, что-то не так, или действительно он большего не стоит. Ксения пользовалась в семье непререкаемым авторитетам, её сильного характера и ядовитого языка все опасались.
Дядя Митя ходил всегда, и в будни, и в выходные дни, в одной и той же старой застиранной робе, ничего другого жена ему не приобретала, считая, что не стоит это "ничтожество" новой одежды, и так обойдётся. Лишь по большим семейным праздникам облачался он в старомодный костюм, который сохранился у него ещё со времён свадебного торжества. В той же серой робе приходил он и на работу, что удивляло его сослуживцев, ведь положение на работе у него к этому времени уже стало довольно высоким: он был главным механиком самого большого в городе предприятия - лесопильного комбината. Каждое утро приходил он на утреннюю планёрку в кабинет директора комбината и садился в своей затасканной рабочей одежде рядом с главным инженером и директором, которое были в своих непременных костюмах. Нередко на тех же планёрках присутствовали парторг и председатель месткома.
Как правило, в начале планёрки сидел дядя Митя, низко опустив голову, и молчал. Он не принимал участия в обсуждении производственных вопросов, ему нужно было время, чтобы оправиться и прийти в себя после семейной нервотрёпки. Сослуживцы догадывались обо всём происходящем в этой респектабельной учительской семье и старались его особенно не теребить. Город был маленький, что-то скрыть там было трудно, хотя Дмитрий никому о своей жизни не рассказывал и никогда не жаловался. Он не желал обсуждать свою жену с посторонними людьми. Лишь постепенно начинал дядя Митя оттаивать, прислушиваться к обсуждаемым вопросам и вникать в них, оживал, и тогда работа закипала. Надо сказать, что на предприятии его очень уважали и любили буквально все, начиная от директора и до последнего рабочего. Ценили как хорошего специалиста, отличного безотказного работника, видели в нём необычайно хорошего, редкого человека.
Приходя на работу, он чувствовал себя на высоте, здесь к нему относились по заслугам, ценили его за работу и за добрый, весёлый, отзывчивый характер. Особенно любили его рабочие, они ему доверяли безгранично, он вникал во все их проблемы и поддерживал во всём и всегда: когда надо, встанет рядом и поможет, и об условиях труда позаботится, и жилье, и путёвку для них выхлопочет. Но никогда не думал он о себе, как-то не умел и не любил дядя Митя жить для себя и заботиться о себе. Даже когда заболел тяжело и перенес серьёзную операцию на желудке, от путёвки в санаторий отказался. Как же он поедет, ведь нужно помогать жене, сыновьям (а их к этому времени стало уже двое) и старикам-родителям.
Но после работы возвращался Дмитрий домой и опять падал в ту же пропасть. Придёт усталый, но даже еду ему жена не спешит подавать и своей матери или сёстрам делать это запрещает. Ксения всю жизнь его воспитывала, держала в чёрном теле, и её любимой присказкой была: «Не лезьте в нашу жизнь и не портите мне мужа!» Сама она работать перестала уже к пятидесяти годам, ушла на досрочную пенсию, объясняя это тем, что, дескать, «работа учителя слишком ответственная и нервная». Да и зачем ей было работать, ведь у мужа зарплата была хорошая. Держать своего мужа в ежовых рукавицах и в постоянно приниженном состоянии соответсвовало её характеру, доставляло ей удовольствие. Хоть и жила она теперь в основном на его зарплату, но добрее от этого не стала.
Дядя Митя стал всё больше пить, и только в алкогольном угаре становился он смелее и начинал выкрикивать ей свои обиды, даже угрожать покончить с собой. И опять его протест носил пассивный характер, он никогда не отвечал агрессией на её оскорбления, но угрожал вместо этого отнять у себя жизнь. Как будто просил Ксюшу пожалеть его и перестать над ним измываться. А она лишь ещё больше насмехалась и ядовито комментировала: «Ишь, опять с верёвкой вокруг дома будет бегать!»
Уйти от жены и от семьи, которых дядя Митя искренне любил и о которых всегда заботился, был он не в состоянии. А ведь ему даже квартиру предлагали на лесопильном комбинате, понимали его тяжёлую семейную ситуацию и старались дать ему возможность изменить свою жизнь. Но Дмитрий опять отказался, он не мог представить себе жизни без своей семьи, без близких, любимых людей. К этому времени умер отец жены, который был человеком сильным, и бабам особенно распускаться при нём не приходилось. Ну, а тут у них полная свобода и пошла-поехала губерния, стали на дядю Митю нападать и жена, и её мать, и даже сын с невесткой, которые нашли временный приют в его доме, к ним присоединились.
Пришёл как-то дядя Митя домой после работы, и начались обычные оскорбления и нападки его жены, да и все остальные к ней дружно просоединились. И такой-то он, и сякой! Послушал всё это Дмитрий, и такая тоска его захлестнула. Встал он и ушёл в баню, которую совсем недавно для семьи построил. Просидел он в бане сутки, и никто к нему не пришёл, никто его не хватился, никто его не пожалел. Никому он был не нужен. Написал Дмитрий предсмертное письмо, приладил петлю и повесился. Так ушел из жизни этот прекрасный человек. В предсмертном письме он написал: «Жить больше так не могу, вся моя семья, те люди, которых я люблю и ради которых живу, все они против меня, они меня презирают и ненавидят. Для чего мне жить?!»
Похороны дяди Мити превратились в стихийную городскую демонстрацию. Пришли попрощаться со своим сотрудником все рабочие и руководители лесопильного комбината. И тут уж они высказались, наконец-то все перестали отмалчиваться. У них душа уже давно болела за главного механика их предприятия, за прекрасного человека, Дмитрия Васильевича Миролюбова, они перед лицом его смерти высказали, наконец, всё то, что они об этой добропорядочной семейке, и особенно о его жене-учительнице, думали. Тут Ксения, хоть и старалась виду не показать, не на шутку испугалась глухих угроз, направленных в её адрес, так ведь и камнями могут побить. И старалась спрятаться за спины своих родственников, которых специально для обороны и защиты уговорила приехать на похороны.
А родственники были в полной растерянности, они ничего не понимали, неужели же все эти слова любви и признательности в бесконечных похоронных речах были о Дмитрии? О том самом дяде Мите, о которого всю жизнь вытирала ноги его жена, и которого с её лёгкой руки все они слегка презирали и считали человеком второго сорта? Неужели он действительно был таким удивительным, прекрасным человеком? Как же они этого не рассмотрели, ведь они всю жизнь слышали, как его жена грязью поливала, и верили ей. А он не позволял себе грубого слова в ответ сказать, и они считали это не доказательством его душевного света и благородства, а признанием его греха, вины и слабости! Подтверждением несомненной правоты его жены!
После его смерти долго пришлось его жене замаливать свои грехи, всячески льстить и угождать жителям города, стараться переиначить правду и убедить всех, что она всё-таки не та спесивая стерва, какой они её считают, а неплохой, в принципе, человек. И долго не могла она спать, всё приходил к ней ночами мёртвый Дмитрий, протягивал к ней руки и жаловался: "За что ты, Ксюша, загубила мою жизнь?" И сыну его пришлось дорого заплатить за смерть своего отца, заплатить вечным раскаянием и своей несчастливой судьбой. И вспоминает он своего отца по сию пору и считает его светлым, необыкновенным человеком, который всю жизнь незаслуженно страдал, но не смог-таки разрубить гордиев узел любви и страдания и так трагически ушёл из жизни. Ухаживает за могилой отца и не может простить свою мать.
Эта история жизни реального человека и она подтверждает странное мнение о том, что добро наказуемо. Возможно правы те, кто считают, что "добро должно быть с кулаками", то есть должно быть оно сильным, мудрым и взвешенным! И способным, если надо дать отпор. А слепая доброта иногда превращается в покровительство злу.