Пошутковать я люблю, есть такой грех. Сейчас еще ничаго, а вот по молодости шутник был еще тот - до драк дело доходило. Бывало брякну чаго и уж потом только, когда бока мять начнут, доходит – лучше бы молчал. Опосля только понял, что над другим посмеяться ума большого не надо. Да и лиходейство это как ни крути: ни разу не видал, чтоб насмешка кого порадовала или от греха отвела, а вот обозлить - это сколько хошь. Да и не об этом я вовсе.
Шутка, она шутке рознь. Вот как, к примеру, топор - разбойничий он али плотничий? А это от того будет, кто его в руки возьмет, можно им и избу срубить, а можно и душу погубить. Так и шутка, можно ей пришибить человека, а можно и поддержать. Бывало вот начнут мужики лес валить, да сплавлять потом, так там о-ох какая работушка, хужее только на пяльцах вышивать, пробовал как-то. И вот сидишь на берегу реки, на костре уха варится; сверху дождь сыпется; грязища – чуть не по колено вязнешь. Работы еще и половины не сделано, а на кого ни глянь, все смурные, ворчат будто уж год тут отираются. Тоска. Впору волком выть. И хорошо ежели в компании найдется такой человек, чтоб веселым, да добрым словом всех раззадорить смог. Такой разом может всем настроение переменить, так что и без горячей ухи пар над станом подымется.
Дед у меня такой был. Уже совсем когда состарился, а и то его мужики с собой на работу брали, за один его только развеселый характер. Толку от него как от работника, конечно, было мало, разве что за костром присмотреть. А вот уж когда придут они с делянки, усталые да грязные, тут он на своем месте: встречает их, балагурит, да не так что бы нарочно, а все вроде как само собой у него выходило, меж делом. Он и мне бывало говаривал: «Присказка шутейная, она как смазка в тележном колесе - ехать помогает. Можно конечно и без нее, коли скрипеть есть охота, а все ж с ней веселее». Вот и я думаю: покуда едем мы в своей телеге, живем значит, так и шутка-прибаутка нам нужна, а как кончится дорога, так и надобность в ней сама отпадет.
А всегда сурьезные только пугалы в огороде стоят, да и то, пока мальчишки их не разукрасят.