1. Медведев никогда не был предпринимателем. Не было в его характере коммерческой жилки, позволяющей некоторым людям делать деньги «из воздуха». В советское время он работал в НИИ, защитил докторскую диссертацию, руководил лабораторией. Всякая серьезная научная работа в СССР всегда заказывалась военными, а Медведев служил в солидном институте и, естественно, работал по закрытой теме. За границу его, как и большинство «секретоносителей», не выпускали до 93г.
Потом как плотину прорвало: американцы к нам, в Россию, а наши ученые – в США, Германию, Францию, Китай стали ездить как к хорошим друзьям в гости. Для ученого-руководителя среднего звена, каким был Медведев, контакты с зарубежными партнерами и коллегами были не прихотью и удовлетворением самолюбия, а просто жизненной необходимостью.
Государство перестало финансировать научные работы еще в 90г., сначала из-за нехватки средств, а потом добавилась всеобщая разруха в головах и в экономике. На зарплату научного работника стало невозможно прожить: ее хватало на два обеда в ресторане. Вначале 90-х почти все однокурсники Виктора Медведева (а он заканчивал один из лучших технических ВУЗов страны, ФИЗТЕХ) уехали работать в США. Медведев и сам не знал, зачем остался. Его друзья руководили лабораториями в Ливерморе и Лос-Аламосе, а он тянул лямку в родном НИИ.
Когда открыли границы, появилась возможность получить правительственные гранты от Государственного департамента США или заключить договора с крупными западными компаниями на проведение исследований. Для этого Виктор летал в США и Европу, не жалея здоровья, десять или двадцать раз в год: сколько было нужно, чтобы найти заказчиков и деньги. Он выступал на конференциях, знакомился с людьми, и через пару лет эта активная деятельность начала приносить свои плоды.
Первая компания, которая заказала Медведеву исследования микротрещин прокатанного листа, была «Сименс». Контракт подписал директор НИИ – Виктор был всего на всего начальником лаборатории и лицом финансово безответственным. Год работы лаборатории принес ее сотрудникам небольшое увеличение зарплаты и возможность закупки кое-какого нового оборудования, хотя сумма контракта приближалась к полумиллиону долларов. Основная часть денег осела в карманах руководства НИИ и министерства.
В такой ситуации оказались практически все ученые и инженеры в начале 90-х годов: работая в государственном учреждении, они не могли сами заключать хозяйственные договора. Деньги попадали на счета института и тратились по усмотрению директора. Какие-то крохи жертвовали тем, кто вел всю работу, искал заказчика, проводил исследования, писал отчеты. Остальное в лучшем случае распределялось в виде зарплаты сотрудников НИИ, не участвующих в исполнении контракта (это если директор не был вором), а в худшем – использовалось дирекцией для собственных нужд. Типичная «нужда» – покупка служебного «мерседеса», мебели и компьютеров, которые затем могли попасть к директору домой, в его личное пользование.
Такое положение не могло понравиться активным ученым, которых знали на Западе, с которыми готовы были заключать договора. Время подсказывало новые решения: ученые стали открывать коммерческие организации, разные общества с ограниченной ответственностью, становились их учредителями и директорами. Умные руководители НИИ примкнули к этому движению, сдали в аренду этим конторам помещения своего института и стали получать свою долю «за крышу» над головой – в конверте наличными. Глупые же начальники пошли войной на подчиненных и потеряли их. Ученые ушли – и увели с собой потенциальных заказчиков, нашли другие производственные и исследовательские базы, уехали за границу.
Виктору Васильевичу Медведеву повезло. Директор его НИИ оказался вменяемым человеком, и практически все сотрудники лаборатории стали по совместительству работниками учрежденного Виктором коммерческого предприятия – общества с ограниченной ответственностью.
После первого выполненного контракта в коллектив пришло понимание того, сколько денег они отдают государству в виде налогов. С учетом налога на доходы физических лиц и взносов в пенсионный, медицинский и прочие фонды, получалось около 50%. Половина от стоимости контракта составляла примерно 500 тысяч долларов – сказочные деньги для простых советских ученых. Никаких льгот по налогообложению для научных организаций не предусмотрено. Торгуете вы бананами или разрабатываете новый технологический процесс, исследуете поведение электрона в сверхсильном магнитном поле – не имеет значения, налоги те же. А еще нужно заплатить налог на добавленную стоимость и на прибыль. Какая же у исследований прибыль, спросите вы, и получите ответ: все, что осталось после вычета из дохода обоснованных расходов. Одним словом, ученые посчитали денежки и прослезились.
Как обычно уклоняются от уплаты налогов российские бизнесмены? Они обналичивают деньги через специальные банковские структуры, так называемые «фирмы однодневки» (иногда их называют «помойки), зарегистрированные на подставных лиц. Компания заключает договор с такой «однодневкой» на поставку товара или выполнение услуги, перечисляет на ее банковский счет безналичные деньги. Затем директор получает от банка перечисленную сумму наличными за вычетом нескольких процентов комиссионных, которые забирает банк за свои услуги. Товар при этом может и не поставляться, или поставляться по сильно завышенной цене, а услуга может не оказываться. Независимо от этого бухгалтерские документы оформляются так, будто товар был поставлен, а услуга оказана. У директора компании после такой операции образуется «черный нал», которым он может распорядиться по своему усмотрению: присвоить, выдать зарплату сотрудниками в конвертах, купить оборудование. Последние 20 лет трудно найти организацию, в которой бы не было бы «черной» зарплаты в конвертах. По непроверенным слухам, этим грешат даже в государственных компаниях.
Если смотреть на ситуацию со стороны, не зная об обналичивании средств, то жизнь коммерческой конторы может выглядеть как чисто посредническая деятельность. Купили чего-нибудь у «фирмы-однодневки» и продали с малюсенькой наценкой, налогов заплатили совсем чуть-чуть. На самом деле обналичили, купили товар за наличные дешево, продали дорого, а с разницы налогов не заплатили.
Так работают обычные коммерсанты, но и научная организация ничем не хуже. Разница только в том, что товаром у нее является отчет о научной работе, которую ученые выполняют по заказу. Медведев и его сотрудники посчитали себя не глупее предпринимателей, и пошли тем же путем. Получив деньги от зарубежных заказчиков, они обналичили их через «фирмы-однодневки», и оформили документы, как будто научные работы выполнили именно эти фирмы. Исследования они провели, естественно, сами, написали программы, и сделали все, о чем договаривались с заказчиком. А обналиченные деньги забрали в виде зарплаты. Наконец-то научные работники смогли купить себе нормальные машины, съездить с семьями в отпуск на море, а Медведев даже купил дочери квартиру и решил тем самым старую наболевшую жилищную проблему. Их удача была с ними примерно четыре года.
Когда пришло извещение о начале выездной налоговой проверки, Медведев был в очередной командировке в США и готовился к подписанию нового контракта с «Дженерал Моторс». Проверка его совершенно не испугала: у него работал грамотный бухгалтер, и все документы были в порядке. Медведев не имел понятия о том, что год назад, во время процесса на М. Ходорковским, и специально для обеспечения его обвинения в уклонении от налогов Конституционным судом было принято постановление о недобросовестных налогоплательщиках. Суть этого постановления заключалась в том, что если компания заключает договор с контрагентом, который уклоняется от уплаты налогов и представляет собой так называемую «фирму-однодневку», то компания считается «недобросовестным налогоплательщиком» и все суммы, перечисленные контрагенту, не засчитываются в расходы. Это означает, что на все деньги, обналиченные через банковские «однодневки», налоговая инспекция вправе начислить налоги.
Откуда это было знать Медведеву? В то время, когда он совершал свои действия, об этом не знал не только ученый-физик, но и конституционные судьи, и сами налоговые инспектора. До этого постановления все предприниматели обналичивали деньги, и всем это сходило с рук.
Через два-три месяца Медведеву принесли решение налоговой инспекции: его фирма должна заплатить в бюджет 30 миллионов рублей, то есть примерно 1 миллион долларов. Он схватился за голову. Естественно, этих денег не было, а деньги по новому контракту, который он только что подписал в США, придут через несколько месяцев на расчетный счет фирмы и будут полностью списаны в налоги. На какие средства тогда выполнять работу? Это решение налоговой ставило Медведева перед выбором: либо отказаться от исполнения контракта и не принимать деньги от заказчика, потерять репутацию и возможность дальнейшей работы, либо получить деньги, заплатить их в бюджет по требованию налоговой и бесконечно тянуть с выполнением контракта. Второй вариант в конечном итоге приводит к тому же результату: потере имени и будущих договоров.
Но и эти неприятности были для Медведева не последними. Налоговая инспекция передала документы по проверке в милицию, в отдел по борьбе с налоговыми преступлениями. Медведев, ни разу не видевший вблизи ни одного милиционера, кроме гаишников, получил вызов на допрос – и запаниковал. В голове у него засуетились нехорошие, тяжелые мысли о тюрьме, тем более что 6 месяцами ранее в нее за неуплату налогов на 8 лет был отправлен Ходорковский. Конечно, Медведев понимал, что до олигархов ему очень и очень далеко, и что МБХ, как его называли в прессе, пострадал не столько из-за неуплаченных налогов, а скорее по причине неуемных амбиций. Но ведь уголовная статья на Виктора имелась, и по этой статье не только МБХ сидел, отбывали срок и другие горе - предприниматели.
Медведев стал искать адвоката, а это оказалось весьма непростым делом. «Светила» профессии запрашивали за свои услуги баснословные гонорары, Виктор таких денег в руках никогда не держал. Мелкие адвокатские конторы соглашались на несколько тысяч долларов, но давали понять, что положительный результат не гарантируют. Совершенно отчаявшись, Виктор полез в интернет и позвонил по телефону в юридическую компанию, офис которой располагался в 10 минутах ходьбы от родного НИИ. Трубку взял сам адвокат, что было непривычно: в больших конторах, как правило, отвечают секретарши. Он выразил готовность встретиться немедленно, что удивило еще больше:
- «Ему делать, что ли, нечего» - подумал Виктор.
Но на консультацию решил сходить, благо рядом совсем с работой.
2. Вот так Медведев стал первым клиентом Владимирова по уголовному делу. Хотя в этот момент он был мужчиной «не первой молодости», лет около пятидесяти, адвокатом он был молодым. Экзамен сдал полгода назад, после окончания ВУЗа по юридической специальности прошло два года, а до этого работал, как и Медведев, в таком же НИИ научным работником. Возможно, Виктора это сразу расположило к адвокату: все-таки в прошлом коллеги…
Опыта ведения уголовных дел у Владимирова тогда не было совсем. Гражданские дела в мировом или федеральном суде, хозяйственные споры в арбитражном суде он вел еще в качестве юриста и стажера адвоката, они были ему понятны. А вот желания вести уголовные процессы никогда не было, как не было и связей в милицейском мире, позволяющих делать это эффективно. Кроме того, защищать «насильников и разбойников» не каждому адвокату по его моральным силам. Но когда пришел Медведев со своей проблемой, Владимирова его дело с профессиональной точки зрения очень заинтересовало. Налоговое право он в то время старательно изучал, а уголовное дело против Виктора возбуждалось по статье – 199 УК «Уклонение от уплаты налогов с организации». Дела эти специфические, следствие должно доказать, что руководитель организации уклонился от уплаты налогов умышленно и использовал полученную выгоду в личных целях, грубо говоря, присвоил. Доказать это очень сложно, но российские суды после 2005г. и упомянутого постановления Конституционного суда на это внимание не обращают. Адвокату было известно, что уголовные суды выносят всего менее одного процента оправдательных приговоров, и надеяться, что удастся уложиться в такое прокрустово ложе, было глупо. Значит, нужно было дело разваливать на этапе следствия.
На первой встрече Владимиров спросил Виктора:
– Вы готовы к проведению обыска в офисе и квартире? Как будут вести себя сотрудники на допросах и очных ставках?
– Нет, – ответил Виктор – это конец работе, карьере. Соседи по подъезду дома будут считать меня преступником и вором. Сотрудники расскажут о зарплатах в конвертах. Нет, я этого не вынесу.
Из этого диалога было понятно – чтобы спасти клиента от приговора, придется давать взятку. Виктор был к этому морально готов.
На первом допросе Владимиров практически не дал сказать клиенту ни слова. Допрос вел оперативник, капитан лет тридцати по фамилии Капелев. Как выяснилось, уголовное дело еще не возбуждено, ему поручено провести доследственую проверку действий Медведева как руководителя организации по уклонению от уплаты налогов. Перехватив инициативу в начале разговора, Владимиров разразился гневной тирадой о несправедливости российского налогового законодательства, которая привела к тому, что все коллеги подзащитного уехали в США, а он теперь будет «назначен» преступником за то, что сохраняет стране научный потенциал. Капитан прищурился, попросил Виктора обождать в коридоре и негромко сказал адвоката:
– Вы же не хотите разрушить бизнес своего клиента?
– Разумеется, нет, – ответил Владимиров – и мы готовы устранить неприятную оплошность, в результате которой у милиции возникло подозрение в совершении преступления моим клиентом.
Капелев взял со стола калькулятор и набрал цифру 30. Это означало, что взятка должна составить 30 000 долларов США. Адвокат забрал у него калькулятор и набрал цифру 20. Капитан укоризненно покачал головой и набрал 25. Затем ткнул пальцем куда-то наверх и сказал:
– Прокурор должен еще согласовать.
Это означало, что дальше торг неуместен, поскольку прокурор в доле. Владимиров сказал:
- Мы обдумаем предложение. А как будем передавать «документы»?
Надо сказать, что адвокаты и менты пользуются такой терминологией: в момент переговоров о взятке «документы» – это деньги. Ответ удивил Владимирова. Капитан взял со стола листочек, на котором принтером были напечатаны банковские реквизиты компании.
– Это для перечисления. Перепишите себе своей рукой, - сказал Капелев.
У адвоката перехватило дыхание: мент предлагает клиенту заплатить деньги на фирму – «однодневку», с которой он обналичит и присвоит средства как взятку. Прикольно. И тут у него родился вопрос:
– А не возникнет проблем у нашей фирмы, с которой деньги на вашу контору будут отправлены?
Ответ запомнился Владимирову надолго:
– Мы же офицеры!
3. Долго шел торг, что первично: деньги или «отказной материал». Так менты называют официальный документ – «Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела», которое издает следователь Управления внутренних дел и утверждает прокурор. Капитан резонно настаивал на срочной оплате, обещая выдать постановление через 10 дней. Медведев очень нервничал. Он не доверял милиционеру, требуя гарантий, и хотел платить по факту. Не верил, что они «офицеры». Пришлось собраться втроем и выступить адвокату в качестве гаранта. Он пообещал возместить потраченные на взятку средства, если капитан не выполнит условия договора. Поскольку Капелев при этом присутствовал, он должен был понимать, что обмана ему не простят, и предполагать возможности адвоката расквитаться с мошенником.
Возможности и вправду были. Несмотря на отсутствие стажа работы по профессии, у Владимирова с советских лет сохранились контакты с сотрудниками ФСБ (в то время КГБ), курировавшими направление его научной работы. Борьба силовых ведомств МВД и ФСБ за сферы влияния разворачивалась в 90-е годы, а к моменту описываемых событий – достигла такого состояния, что если бы адвокат захотел подставить мента - взяточника, достаточно было просто обратиться к знакомому фсбэшнику. Органы сами организуют для милиционера «подставу».
После выдачи таких гарантий клиент согласился, хотя все равно очень переживал, что его обманут. Деньги Медведев привез в офис наличными, а Владимиров перевел их по указанным реквизитам от «банковской помойки». Это такие специальные фирмы, которые содержат банкиры для своих финансовых операций. С них можно заплатить по безналу, обналичить, или наоборот, занести наличные. Налогов такие фирмы не платят, а банк берет проценты с денежных операций клиентов, которые используют счета фирмы в своих целях. Через пару дней адвокат позвонил капитану узнать, дошли ли деньги. Каково же было его удивление, когда Капелев, не прекращая телефонный разговор, пошел в соседнюю комнату, где находилась секретарша начальника Управления внутренних дел, и спросил:
– Света, посмотри, дошла сумма? Вчера отправили.
– Да, Денис, дошли, – ответила секретарша, и Владимиров слышал ее ответ в своей трубке телефона.
Это могло означать только одно. В Управлении есть своя «помойка», на которую сотрудники - менты собирают «общаг», и банк-клиент этой фирмы (программа, имеющая выход в интернет для связи с банком), позволяющий оперативно увидеть поступления средств, стоит на компьютере секретарши начальника. Ну что ж, это применение современных технологий в коррупционном деле. Докажите потом, что деньги, уплаченные адвокатом по поручению клиента, попали к должностным лицам, принимающим решение о возбуждении против него уголовного дела!
Отказное постановление было получено через две недели, а не десять дней, как было обещано. Медведев, бедняга, в эти дни весь извелся, но после получения копии постановления, заверенного внушительной прокурорской печатью, оттаял. Заявил, что Владимиров – хороший адвокат, а Капелев – порядочный мент. Что можно было ему ответить? Что это была работа не адвоката, а посредника-взяточника? Что Капелев – не офицер, а просто рэкетир в форме?
И по сей день, Медведев продолжает свою научно-коммерческую деятельность. Правда, теперь он не уклоняется от налогов и больше не хочет платить взяток «честным офицерам».