ДЕНЬ ВТОРОЙ
Утро многое обещает. Радужные планы завоеваний. Прелесть жизни робинзонов на собственном острове. Исчезновение Геника и Кэт. Первые исследования: избушка на курьих ножках. Мечты сбываются: путешествие с Наташей на Берег Цветов и Бабочек. Любовная кухня у костра. Рыбалка на закате. Комариное нашествие.
«Солнце взошло над сырным островом, бросая длинные тени на колбасные кусты, освещая верхушки медовых деревьев». Этой фразой из кинофильма о приключениях барона Мюнхгаузена можно было бы начать описание утра нашего второго дня на острове.
В самом деле, все так и было, как в фильме: утро выдалось просто чудесным. Удивительное, лучезарное утро, разве что медовых деревьев не было. Когда я выглянул из палатки, утреннее солнце своими косыми лучами просвечивало кроны сосен, пятнало зайчиками кружевные листья папоротников, веерами разбросанные по лесу. Даже тенета пауков сверкали в росе как хрустальные кружева.
Бывает же так! В такое утро кажется, что все сбудется, до сих пор несбывшееся. Утро всегда обещает, и обещает, может быть, больше, чем сможет дать день.
Невидимые птицы распевали свои песни, звук был стерео-квадрофоническим, из всех точек пространства. Как на пластинке «голоса птиц в природе», слушанной в детстве. В оркестре птичьего пения солировал флейтовый свист иволги, затейливые дивертисменты певчих дроздов. Интересно, для кого предназначались бы эти песни, если бы нас не было? Остров со всеми его красотами принадлежал нам, робинзонам!
Но если уж быть честным и оставить в покое романтические восторги, проснулись робинзоны довольно поздно. Чего другого можно было ожидать? Сказались вчерашние неумеренные возлияния за прибытие на остров Везения и дикарские танцы до полуночи.
Немного юмора. Чуть свет из палатки, где устроились Геник и Кэт, донеслись испуганные визги: как впоследствии оказалось, Кэт подверглась нападению какого-то опасного представителя местной фауны. То ли к ней в ухо заползла уховертка, то ли в босоножек сороконожка, я так и не разобрался.
Забегая вперед, скажу, что не повезло и Наташе. Когда она умывалась, над ней стали кружиться огромные, будто радиоуправляемые, шершни, оказалось, что здесь неподалеку в дупле их гнездо. Наташа вела себя храбро, проявила выдержку, не стала орать и размахивать руками, поэтому «жалящие истребители» ее не тронули. Правда, естественно пришлось перенести умывальник подальше от опасного места: с осами лучше не воевать, себе дороже. К слову, больше ни членистоногие, ни перепончатокрылые нас не беспокоили, соблюдая принцип мирного сосуществования с туристами в природе.
Не считая этих незначительных происшествий, утро, можно сказать, было безмятежным. Музыка утра — торжественное вступление из «Июльского утра» группы «Урия хип». Медленные многозначительные аккорды, зовущие за собой. В тот день мы только открывали для себя прелести жизни робинзонов на собственном острове.
Завтрак прошел в мечтаниях, в построении радужных планов и воздушных замков, в эйфории предвкушений. Адмирал, он же Губернатор Острова, прагматично настроенный, на этот раз поддался всеобщему возвышенно-романтичному настроению и торжественно объявил начало Великих географических открытий. В самом деле, мы должны были начать изучение архипелага, где волей случая очутились.
В первую очередь нам надо совершить путешествие вглубь острова к объекту, обозначенному на карте как кордон лесника. Колодец и вода — вот что нам жизненно необходимо! Далее, не мешало бы получше исследовать побережье. Нас в первую очередь интересуют рыболовные места, также удобные бухты для причаливания. Попутно ищем залежи выброшенного волнами на берег плавника, коряг для растопки костра. Неплохо поискать грибные-ягодные места, выживание никто не отменял. Дел хватает!
Адмирал объявил десятиминутные сборы для мужчин, чтоб отправиться в экспедицию за водой вглубь острова. Когда это время истекло, выяснилось, что Геник и Кэт бесследно исчезли. Вот сачки, они ускользнули невесть куда в самый ответственный момент, никого не предупредив! Явное нарушение субординации и всяких законов нашей республики! Заклеймив их позором, Роман повел мужчин, способных держать оружие, за собой. В лагере остались только Неля, Наташа и дети.
Странное впечатление произвело на меня путешествие вглубь острова. Мы шли по просеке, явно проложенной когда-то человеком, но ощущение было таким, что здесь нога человека не ступала уже давно. Видели бы вы когда-нибудь первобытный лес, где в буквальном смысле слова «на неведомых дорожках следы невиданных зверей»! Например, мы обнаружили тропу, но очень скоро поняли, что протоптана она не людьми, а какими-то копытными животными. Вот так здорово! Выходит, на острове есть крупные копытные?
Природа с поразительной быстротой скрывает следы присутствия человека. Проложенная человеком просека настолько заросла подлеском, кустами и ежевикой, что нам приходилось в отдельных местах буквально прорубать дорогу топориками и мачете. В конце концов, ориентируясь по компасу и карте, мы вышли к большой поляне, где была обозначена загадочная фактория.
Но, боже мой, что предстало перед нашими глазами! За время отсутствия человека домик лесника превратился буквально в заколдованную избушку на курьих ножках. Двери покосились, чертополох, дремучая крапива и маленькие древесные сеянцы заполнили весь дворик, взобрались на порог. А один самый храбрый древесный росток забрался даже на крышу, покрытую изумрудным мхом.
Я хотел было из любопытства проникнуть внутрь избушки (дверь была не заперта), но Роман меня остановил: «Не ходи! Чего зря тревожить!» Все же я заглянул внутрь через подслеповатое оконце: на столе стоит кружка, на стене висят куртка и фонарь «летучая мышь». Вещи остались, а человека нет...
Впрочем, предаваться размышлениям о бренности бытия времени у нас не было. Нас интересовал колодец и чудом сохранившееся оцинкованное ведро. И мы, прокрутив ржаво-скрипучий ворот, напились хрустальной, холодной, сводящей зубы воды, правда, с легким привкусом сероводорода. Набрав воды в ведра и баклажки, мы больше не отвлекаясь на другие открытия, вернулись в лагерь. Здесь было объявлено свободное время.
***
...В моем воображаемом фильме об острове наметился лирический эпизод. Кинорежиссеры любят любовные сцены, когда герой и героиня остаются наедине. И, надо отдать должное, показывают такие сцены с необычайным мастерством и изобретательностью.
Получится ли так у меня? Боюсь, что нет. Хотя бы потому, что изображать любовные сцены в литературе не так-то просто — тут нужно безошибочное чувство меры и такта. Всегда есть опасность впасть в крайность, ведь придется как-никак описывать свои потаенные чувства и рисовать чересчур откровенные сцены. Опишешь романтически — получится мармеладная фальшь, опишешь реалистически — слюнявая клубничка. И в то же время обойти этот эпизод молчанием нельзя, в действии будет провал. Попробую описать как смогу, не судите строго. Нелегкое это дело — описывать любовные сцены! Лучше самому в них участвовать, честное слово!
В киноленте нашего воображаемого фильма об острове, пожалуй, эти кадры — самые безмятежные и счастливые. Герой и героиня уходят куда глаза глядят, с неясной целью, может быть, искать счастье? Точнее, для нас-то цель была ясная, но мы в этом не признавались до поры до времени.
Стоило нам отойти от побережья, мы сразу попали во власть жаркого предполуденного солнца, истомы июльского дня. Лесные поляны были наполнены солнцем и знойным ароматом хвои. Мы с Наташей шли по направлению к мысу Крыло. Скоро нас ожидало приятное открытие: сосновый лес расступился, и открылась старая вырубка, сплошь заросшая зарослями дикой малины, среди которой тут и там возвышались розовые пирамидки иван-чая. Вся вырубка гудела пчелами и шмелями. Малина давно созрела и сама просилась в рот, а было ее столько, что хватило бы на целое племя собирателей.
У «битлов» есть потрясающая психоделическая песня «Земляничные поляны навсегда». Ну, а кто бы мог воспеть поляны лесной малины? Над ними висит знойный дух ягодного аромата. Когда насыпаешь в рот горсть этой лесной ягоды, умопомрачительно душистой, пропитанной солнцем — тут тебе настоящий рай! Первым делом мы наелись малины всласть, до отвала, можно сказать, объелись. Затем стали наполнять ягодами лукошко, предусмотрительно захваченное Наташей для грибов (а грибов найти так и не удалось). Вы знаете аромат лесной малины, сорванной прямо с куста? Если знаете, так и описывать не стоит, а если не знаете, то описать словами этот бесподобный запах никогда его не ощущавшему — пустая трата времени.
Солнце грело немилосердно, на вырубке нам некуда было от него деться, и когда стало невыносимо жарко, мы решили выйти поближе к воде, на пляжи северного побережья. Опушка леса, выходящая к побережью, оказалась полусказочной страной полян, полной цветов, бабочек и стрекоз. Не примятые никем цветы поднимались здесь до пояса. Никогда не видел их столько и таких разнообразных! В этой стране буйно расцветали цветы середины лета: белые ромашки-нивяники, желтые пижмы, льющие медовый аромат донники и таволга, а там — куртины лиловых колокольчиков, стреляющие ввысь голубые цикории. Все это звенело кузнечиками, жундело пчелами, источало разнообразные ароматы. Целые стаи бабочек плясали в воздухе: шафранно-желтые желтушки, пестрые крапивницы и многоцветницы, лазурные голубянки и бордовые павлиньи глаза. Настоящая Страна Цветов и Бабочек!
Наташа принялась собирать букет, я ей помогал. Потом разомлев от запахов и солнечного тепла, мы просто упали в эти цветы, которые скрыли нас от всего мира. Запомнилось: мы лежим в ромашках, глядя в небо, а по небу плывут снежно-белые облака. Звенят кузнечики, прославляя жизнь на все лады.
Вокруг нас – цветущий луг, звенящий стрекотом кузнечиков, медовым знойным гудением пчел, мельтешащий танцующими мотыльками. Все вокруг изнывает от счастья и зовет: любить! продолжиться! спеть свою песню жизни! Неужели девушка рядом со мной не чувствует этого, не понимает?
Рядом – руку протяни! - золотистые от загара плечи девушки с россыпью изумительных изюминок-родинок, ее нагретые солнцем рассыпанные волосы, ее полураскрытые губы. Я протянул руку, коснулся Наташиного плеча, сделал робкую попытку обнять.
- Не надо! – непреклонно сказала Наташа. – Неужели ты не понимаешь?
Что я должен был понимать? Загадка женской души! Но, что поделать! Не надо – так не надо! Значит – не время. Не будем торопить события. Но – боже мой! – как все могло бы быть по-другому!
Жизнь вокруг нас пела, шелестела, изнывая от желания любви. Две шафранно-желтых бабочки, флиртуя в воздухе, кружились в любовном танце. Прошелестели над нами две миниатюрных стрекозки-дриады, сцепившись тандемом друг с другом. И, в довершение всего, два изумрудно-зеленых жука–листоеда один на одном ползли вверх по стеблю бодяка, и вскоре устроились на малиновом цветоложе.
- Смотри, жуки справляют свою свадьбу. У них медовый месяц! Нет, медовый час! Медовая минута! Нам надо брать с них пример!
Наташа смотрит, смотрит на жуков и вдруг ее глаза начинают искриться от сдерживаемого с трудом смеха. Наконец, ее смех прорывается наружу и звучит колокольчиком на лугу.
- Жучиная свадьба! Придумаешь тоже! А пчелки прилетели, как свидетели? Ну и хитрюга же ты! – Она бьет меня по лицу сорванной травинкой и снова смеется.
Ее губы открываются навстречу моим. Меня выручили не сила и смелость, не мольбы и клятвы, а это веселое мгновение, которое непростительно упускать! Теперь уже слова не нужны, остались только прикосновения и желания. А потом небо словно опрокинулось на нас, нас оглушило, и тишина обернулась бесконечным звоном кузнечиков...
Вместе со всем лугом мы плывем в мареве июльского полдня. Жизнь вокруг нас стрекочет, жужжит, порхает, празднуя настоящую минуту. Здесь и сейчас. Все – бабочки, кузнечики, сверчки – прославляют жизнь на свой лад. Все стремятся любить, продолжиться, во что бы то ни стало. Спеть свою песню жизни, перед тем как исчезнуть.
Здесь, можно деликатно отвести камеру в сторону или, как это делают в кинематографе, начать ее кружить, показывая как небо закружилось. Все перемешалось: прикосновения, солнце и травы, и аромат цветов, счастье, умопомрачение, радость, бесконечность, облака, перевернутая бездна неба, и снова прикосновения, губы с запахом лесной малины. А дальше можно показать только то, что видел главный герой: ее лицо крупным планом. Кинематографисты любят такие крупные планы.
Какое наслаждение просто смотреть на ее лицо! Лицо Наташи очень выразительно, на нем написаны все ее переживания. Можно бесконечно долго странствовать по таинственному ландшафту ее лица. Время остановилось, а когда минуты эти истекли, Наташины губы раскрылись, и она произнесла то, что я запомнил надолго: «Я бы хотела быть здесь всегда! Смотреть на тебя, слушать тебя и чувствовать тебя бесконечно!» Странно, разве я что-нибудь ей говорил? Скажу честно: она сумела выразить то, что чувствовали мы оба!
Почему-то всегда бывает так, что мы отодвигаем счастье куда-то в неясное будущее. Но зачем связывать счастье с какими-то будущими достижениями? А нельзя ли, позабыв обо всем, радоваться тому, что происходит здесь и сейчас? И вот что удивительно: когда нам удается почувствовать это «здесь и сейчас», счастье незаметно оказывается рядом. Мы и не заметили, что оно пришло, а всего-то надо было почувствовать настоящую минуту.
А потом Наташа пожелала: хочу купаться! Я улыбнулся: мы ведь не взяли ни купальник, ни плавки, ни полотенце.
- А, ничего! - сказала Наташа беспечно, - Мне нравится купаться так! Кто нас тут увидит? И ты раздевайся тоже! Представь, мы тут одни, как первые люди на земле!
Мы купались нагишом, весело плескались на отмели, взявшись за руки, выходили из воды, потом лежали на горячем песке. По песку от воды протянулись наши следы, как две линии судьбы. Первые следы первых людей на Земле.
Наша прогулка длилась часа два, не больше, пролетела она, как одно мгновение, но это было мгновение, в котором уместилось очень, очень много. Помните песню из старого-старого хорошего музыкального фильма: «Отчего прекрасен этот миг счастливый? Знаю я и знаешь ты!» Кто не смотрел, тем скажу: этот фильм - «Серенада солнечной долины»... Эту песню пел еще мой отец...
...Дальше, наверное, стоило бы сделать «затемнение» и начать показывать новый эпизод. Нельзя слишком долго держать зрителя во власти любовных переживаний, изображая пикантные сцены, в конце концов, у нас ведь не эротический фильм. Жизнь туристов — не одни только «серенады солнечной долины», существует, хочешь не хочешь, проза жизни.
Когда мы вернулись в лагерь, выяснилось, что нам сегодня выпало дежурить на кухне. На нашем сырном острове сосиски на деревьях пока еще не растут, следовательно, еда – наша главная забота (помните, сакраментальный вопрос поэта Саши Черного: «Почему на хмурых соснах не болтаются сосиски?») Мы пока еще не небожители и питаемся не божественной амброзией.
Как известно, туристы любят поесть, а кто не любит — все равно приходится! Приготовление еды на костре - священная обязанность туриста. Своего рода ритуал! Но нам с Наташей предстояло превзойти самих себя, как-никак это был наш первый совместно приготовленный обед. А еще потому, что предусмотрительный губернатор объявил конкурс на самый фантастический туристский обед и самое оригинальное блюдо. В конце похода — подведение итогов конкурса и приз выигравшим. Ну, что, потрясем их всех? Потрясем!
Завхоз Тарас выдал нам продукты («протухты» - выговаривает Тарас с южным акцентом, что вызывает нескончаемое остроумие Геника). Костровым нам в помощь был назначен Геник, наверно в наказание за свое своеволие (они с Кэт вскоре нарисовались после своего исчезновения, и сразу же получили от адмирала нагоняй). Мы с азартом и вдохновением взялись за дело.
Надо сказать, что мы все еще были во власти эйфорических наркотиков любовного счастья. Уж и не знаю, какие там гормоны радости вбрасываются в кровь, эндорфины, дофамины или еще что-то, не разбираюсь в этой «химии любви». Наверное, ученые со временем откроют, если еще не открыли, все биологические составляющие того гормонального коктейля, от которого становится так хорошо. Но что от этого изменится? Любовь останется любовью, то есть тайной.
Думаете, прозаическое занятие стряпней у костра охлаждает любовь? Ничего подобного! Рядом с человеком, к которому неравнодушен, не существует прозы, все совместные дела окутывает ореол счастья, «невыносимая легкость бытия». Главное все делать вместе. Мыть котелки — вместе, резать овощи вместе, даже дуть в костер вместе. Даже самая прозаическая чистка картошки превращается в волшебное действо, магический ритуал. Кстати нам помогал, а вернее пытался помогать Димочка, он сыпал соль и специи, носился к реке, когда для мойки овощей понадобилась вода. И, разумеется, помогал, а вернее сказать мешал, Геник.
- Суп через край выкипает! Ну, помешайте же кто-нибудь! - кричала Наташа.
- Вот этот кто-нибудь, наверно я, - отзывался Геник,- Что-что, а мешать я умею!
Одним словом, котелок кипел над костром, а у нас кипела работа! «Клади картошку в окрошку, а любовь в дело!» В одной поваренной книге написано, что надо добавлять в каждое блюдо свою любовь, а у нас этой приправы было в избытке! От недостатка фантазии мы тоже не страдали, придумывая и называя блюда на свой лад. И вот что у нас в результате получилось. Привожу меню из нашей таверны под открытым небом, которую мы по-битловски назвали «Земляничная поляна»:
ПЕРВОЕ. Суп Из Семи Круп с морковью и любовью пополам. Оказалось, что морковь не только рифмуется с любовью, но и прекрасно сочетается с крупой, тушенкой, луком и петрушкой. В качестве приправы, впрочем, была не только любовная морковь, но и таинственные травы из заветного Наташиного мешочка.
ВТОРОЕ. Горшок секретной каши «Нежность». Почему именно секретной? «Я хочу сделать кашу нежной!» - сказала Наташа. - Но как? - Это мой секрет!
Мы раздумывали, что подать на второе к каше, и тут как раз очень кстати пришел с рыбалки Тарас, принес связку рыбы. Вот чего нам не хватало! Мы зажарили свежую рыбу на углях и назвали блюдо «Огонь сердца». Второе дополнили фантазийным салатом «Фантастика-романтика» (зрелые херсонские помидоры, пупырышчатые огурцы «нежинские», красный крымский лук и подсолнечное масло), благо у нас все это было.
ТРЕТЬЕ. Приворотное зелье «Сладкая ягода». Этот любовный напиток был сварен из свежей малины, в которую мы добавили подвяленные на солнце душистые листья речной мяты и бросили листья земляники. Аромат был волшебный, а вкус — мы не удержались и попробовали! - божественный! К напитку были поданы «лесные пирожные» - засахаренные ягоды малины со сгущенным молоком на галетном печенье.
С этими пирожными произошел конфуз. Когда мы стали готовить «пирожные», вдруг обнаружилось, что в банку со сгущенкой, открытую еще утром, налезли лесные муравьи. И благополучно покончили с собой, утонув в сгущенке — сладкая смерть! Муравьев в банку наползло видимо невидимо — черным-черно. А прижимистый завхоз отказался выдавать новую банку, коротко заметив: - Треба исты! В нас одна банка на день!
Посему первые партии пирожных были покрыты слегка шевелящейся муравьиной массой. Забегая вперед, скажу, что я мужественно взялся показывать, как такое можно кушать. И что же? Умонепостижимо! Пирожные оказались совершенно немыслимыми на вкус! Ведь не секрет, что сгущенка немного приторная. А муравьи, хрустя на зубах, выделяли какую-то кислинку-муравьинку, и сие сочетание было бесподобно! Пожалуй, наше кулинарное изобретение тянуло на новое слово в туристской кулинарии. Жаль, что не все смогли его оценить. А вы сами попробуйте, не пожалеете!
- Скушаешь — станешь муравьедом! - заметил ворчливо Геник. - Туземный деликатес! Аппетитная несъедобность! Адское наслаждение! - Геник любит оксюморонить, а не только юморить. Любит сочетать несочетаемые слова, выдавать остроумно-глупое. Вот такой он сказанул оксюморонный текст, именно поэтому он и Геник.
Из всех робинзонов только Кэт наотрез отказалась прикасаться к «лесным пирожным». Ну и зря! Не всегда объедение бывает привычным на вид.
Зато прочие наши блюда были восприняты и слопаны на ура, без всяких если! Презентация нашей харчевни под открытым небом прошла как нельзя удачно. Скатерть-самобранку мы сервировали набором походного барбекю и другими предметами туристического быта, в качестве салфеток положили листья папоротника, а украсили стол экзотической корягой с побережья и собранным утром букетом цветов в корзинке.
Обед открыл адмирал, прочитав туристскую обеденную молитву, которая начиналась так: «Иже еси на небеси, мимо рта ложку не пронеси!» Ароматы нашего морковно-любовного супа сразили всех наповал. Наслаждению супом не помешали даже комары, которые невесть откуда налетели на поживу (у них тоже был обед, но их едой были мы, туристы).
Чудо запаха и вкуса
Суп из лука и моркови
Комары путем укуса
Отбирают пробу крови
Эти «мгновенные стихи» мы сочинили с Геником во время поедания чудо-супа.
- Признайтесь, что вы такого положили в суп волшебного? - допытывалась Неля.
Мы с Наташей переглянулись. А ответил за нас Геник:
- Да мы тут много чего намешали и нашутили! Все для вас, жрецы-обжоры!
- То-то я смотрю, - ответствовал Роман, - в супе так нашучено, что съешь ложку и, хочешь не хочешь, улыбнешься!
У адмирала хоть редко, но все-таки проявлялось чувство юмора. В общем, наша любовно-лесная кухня удалась на славу и была заслуженно оценена «благодарными кушателями». Когда допили «приворотный напиток», Геник удовлетворенно похлопал себя по животу и изрек:
- Мое пузо голосует за! Вкусно, калорийно и притом — много! Главное: что съел — уже не отнимут!
После обеда, когда все лежали, как тюлени на лежбище и переваривали еду, мы с Наташей отправились мыть посуду на отмель. И тут меня ожидало одно маленькое, но важное для нас открытие, полезное для рыбной ловли. Если песчаное дно слегка замутить опускаемой тарелкой, над ним поднимается облачко из каких-то довольно крупных существ. Я поймал пару этих существ, чтоб их рассмотреть и обрадовался — да это же мормыши — рачки-бокоплавы! Когда-то я читал у классика рыболовной литературы Сабанеева, что мормыши - излюбленное рыбье лакомство. На них должно клевать не хуже, чем на червей! На радостях насобирал целую консервную банку этих веслоногих ракообразных.
Мы еле дождались, пока спадет жара, читали с Димой «Таинственный остров» Жюль Верна, а именно ту сцену, где герои, принесенные на воздушном шаре на остров, отправляются на первую охоту. Димочку позабавило, как охотники ловили птиц на удочку с наживкой, словно рыбу. А потом втроем — я, Димка, Тарас - мы отправились рыбачить.
О, эту рыбалку стоит описать подробнее!
Рыболовное место было поистине удивительным. Невдалеке от мыса Оперенных Стрел, из воды торчал гранитный камень-останец, размером и формой напоминавший спину небольшого кита. Трудно сказать, что это за камень и откуда он взялся среди песчаных обрывов и пляжей. Не иначе из сказки, хотя, если бы среди нас был геолог, он наверняка бы сказал, что это подарок древнего ледника.
Поскольку камень выступал из воды на расстоянии нескольких метров от берега, нам предстояло вначале переправиться к нему через проливчик. Мы преодолели этот «Магелланов пролив» на байдарке, после чего Тарас отвел байдарку к лагерю, а сам перебрался на камень вплавь. Наш крошечный островок был вполне комфортным местом для рыбалки. Посреди камня находилось маленькое естественное углубление. Мы заполнили его речной водой, и у нас получился настоящий садок для рыбы. Слева от камня из воды поднимались какие-то древние стены, поросшие травой с цепляющимися за жизнь карликовыми деревцами. По-видимому, это и были остатки затопленной часовни, о которой рассказывал Роман. Там вобщем-то была мель, и мы видели, как рыбья мелюзга резвится и играет возле древних стен.
Зато прямо перед нами проходило течение, сразу обозначалась глубина, уступ дна. Где-то здесь по всей вероятности и начиналась заветная «рыбья тропа», куда могла подойти крупная осторожная рыба. Мы промерили глубину и забросили свои удочки. Ловля получалась в проводку, потому что течение все время тянуло поплавки вправо, после того, как поплавок проплывал расстояние вытянутой лески, надо было перезабрасывать снасть.
Мы условились с Димой: кто вытянет первую рыбу — получает приз (приз — чудесная коробочка для крючков и грузил). Кое-как Димка научился наживлять «противного рачка-дурачка».
Слушайте, и надо же было такому приключиться! Первая поклевка случилась на удочке самого неискушенного рыболова. Дима засмотрелся на то, как чайка падает на воду, выхватывая из воды рыбу, сротозейничал — и в это время его поплавок исчез!
- Дима, где твой поплавок?! - удивился я.
- Не знаю... Только что был...
- Был да сплыл? Ворон ловишь! Тяни!
Дима подсек так решительно, что несчастная плотвичка, кувыркаясь в воздухе, вся в золотых брызгах, вылетела из воды птицей, переметнулась через его голову и плюхнулась в воду позади нашего островка. Там она, - увы!- сорвалась.
- Дядя Юра... что это?.. Где моя рыба? - Дима просто опешил и стоял чуть не плача.
- Сорвалась! Бывает! - утешил я его. - Все равно первая рыба — за тобой! И приз — твой!
Мы ведь договаривались, что приз получит тот, кто «вытащит рыбу», а не тот, кто «поймает рыбу». А Дима рыбу из воды вытащил! Так что, кроме шуток, приз по-честному достался Диме.
Конечно, пришлось наставлять юного рыболова, как правильно подсекать рыбу, как осторожно подводить к берегу, ведь тут может клюнуть очень большая рыба. Такая, что спокойно может порвать снасть. Рыболовный азарт разгорался все больше и больше. Теперь Дима просто не спускал глаз с красноголового поплавка – гусиного перышка.
Наши поплавки снова начали неспешное движение слева направо в зеленой воде. Не успел Димин поплавок проплыть половину своего пути, как в глубине опять кто-то осторожно тронул леску. Поплавок нерешительно остановился, а потом косо пошел против течения, скрываясь в воде. Я только хотел воскликнуть «Тяни!», как Дима без всяких подсказок подсек сам, и его удочка изогнулась. Азарт борьбы увлек юного рыболова не на шутку! От волнения он открыл рот и облизывал губы. На этот раз он делал все правильно, подвел рыбу к берегу и только тогда вытащил из воды.
- Дядя Юра, смотрите, какая! Вся серебряная! - Димка с восторгом демонстрировал мне свою добычу. - Ой, а она пищит!
Плотвичка, сильно сдавленная неумелой рукой юного рыбачка, издала звук, напоминающий всхлип или зевок.
- А дальше что с ней делать?
- Снимай с крючка и снова лови!
Торжествующий рыболов бережно снял плотвичку с крючка и выпустил в наш водоем-садок посреди камня. Как-никак, это была первая пойманная им рыба!
Прошло время, а поклевок больше не было. Похоже, что удача отвернулась от нас. Я взял немного каши, скатал небольшой ком и чуть выше по течению забросил прикормку в воду.
О, эти минуты ожидания клева! Для меня они очень важны! Скажу больше, может быть, они и составляют главную прелесть рыбалки. Кто-то может со мной поспорить, но для меня это так. В такие минуты включаешь свою фантазию и стараешься представить: а что там, в глубине? Где-то там, в таинственной пучине, по пахучему следу прикормки идет рыба. И может быть не одна, а целая стая. Течение приносит рыбе заманчивый запах, и повинуясь ему, рыба как загипнотизированная идет к нашим мормышам. Ей невдомек, что за приманчивой наживкой скрываются коварные крючки. Вот насадка у рыбы во рту. Рыба теребит моего мормыша, только смакуя его, не решаясь заглотнуть. А мой поплавок, как чуткий барометр, начинает колебаться туда-сюда. Но вот к рыбе подплывают другие рыбы, и тогда, боясь, что у нее отберут лакомство, она решительно хватает мормыша и плывет прочь.
Сердце ёкает вместе с нырком поплавка! Подсекай же, что ты медлишь? Но я не спешу, я хочу продлить этот миг сердечного трепыхания или, может быть, жду, когда рыба заглотит наживку глубже. Ну, вот! Пока я ждал, поплавок снова возник на поверхности — рыба выплюнула наживку, уколовшись острием крючка, а я запоздал с подсечкой.
А у Димы все наоборот: если бывает я «зеваю» поклевку, так Димка с подсечкой спешит, не дожидаясь, пока поплавок «поведет», не хватает у юного рыболова выдержки. И результат плачевный — рыба срывается. Только у Тараса все выходит как надо. Не отвлекаясь ни на что и не выказывая никаких эмоций, Тарас сосредоточено наблюдает за своим поплавком. Уверенной рукой подсекает в нужный момент и мастерски выводит рыбу — любо-дорого смотреть за такой удачливой спортивной ловлей. Разумеется, он перещеголял нас двоих — вот что значит хладнокровие и знание своего дела. Дима нервничал, глядя как Тарас одну за одной подводит к берегу литых, как из серебра, плотвичек и подлещиков.
Что касается меня, так мне доставляет удовольствие сам процесс ловли — запах воды, плеск волн, золотая дорожка, бегущая по волнам от солнца, что катится к горизонту. Солнце садится, его ослепительный шар розовеет, тускнеет, входя в облака, что сгрудились в западной стороне неба. Это все те же кучевые облака, похожие на облачные каравеллы, высокие, как корабли с парусами. Нет, пожалуй, не все из них похожи на корабли, некоторые больше напоминают огромных рыбин, которые плывут в облачном море. Эти рыбины сгрудились в большую стаю, вот эта стая распадается на части, загораясь сполохами закатного солнца. В небесах тоже происходит грандиозная рыбная ловля, где рыбы бьются в сетях заката, ускользая от преследующих их кораблей. Никогда не видел ничего подобного!
Я показываю Диме: смотри! заоблачная рыбалка в небе! Отражения заката в воде с облаками-рыбами плавятся в золоте и пурпуре. Наши поплавки плывут через золото и огонь. И мы выуживаем наших рыбин просто из глубин облачного заката.
Клев не дает нам долго пялить глаза на чудесные картины. Сейчас поклевки следуют одна за другой. Видно на этот раз подошла большая стая подлещика, потому что рыба стала попадаться гораздо крупнее. Такую уже не просто подвести к берегу, не просто вынуть из воды. Зато как весело, когда она ходит ходуном на леске. Ох, ловись рыбка большая!
И тут случилось неожиданное. Собственно, это как раз то, чего всегда ждешь на рыбалке, но каждый раз оказываешься не готовым к этому. Мой поплавок как-то неуверенно-осторожно затанцевал, потом почему-то наполовину высунулся из воды и вместо того, чтоб погружаться, лег на воду и затрепетал. Что бы это могло значить?
- Бачиш, поклало! - тихо сказал Тарас. - Мабуть, велика... Пидсикай обережно!
Я подсек и в тот же миг ощутил рывки такой силы, что нечего было и думать тащить рыбу напролом. Удочка согнулась в три погибели, леска зазвенела тетивой, того и гляди лопнет. Я начал осторожно водить рыбу на кругах, обмирая при каждом рывке. Вот рыбина поднялась выше, в глубине блеснул бронзой широкий бок рыбины. Лещ! Так вот кто попал на крючок — предводитель всей белой рыбы! Но ведь рыба на крючке – еще не в садке! Попробуй, возьми его! До чего же он силен, кажется, стоит ему слегка пошевелить широким хвостом, и леска лопнет как паутинка. Не спеша, со всеми предосторожностями поднимаю его на поверхность, даю глотнуть воздуха.
Лещ лег плашмя на воду и тяжело разевал рот, хватая воздух. В закатном солнце был он прекрасен, как золотое блюдо! Просто рыцарь в золотых доспехах!
- Ух, ты! - шепотом восхитился Димочка. - Дядя Юра, тяните его на берег!
Легко сказать — тяните! Я начал осторожно подводить рыбину ближе к берегу, но как ее возьмешь голыми руками? Подсака у нас не было, оставался единственный выход — передать удочку Тарасу, а самому попытаться схватить рыбину под жабры. Я так и сделал, шагнул к краю камня, чтоб подхватить леща. Но тут... тысяча чертей! Зализанный волнами камень довольно круто уходил в воду, да еще его край оброс скользкой тиной. Моя нога соскользнула, - шарах! - и вместо того, чтоб вытянуть леща я сам бултыхнулся в воду!
Вот невезуха! Удар мощного хвоста возвестил, что лещ порвал леску. Чертыхаясь и отплевываясь, я барахтался в воде. Тарас, конечно, быстро подал мне руку и вытащил из пучины. Но лещ ушел! И стало ясно, что клев тоже накрылся, мое купание распугало всю рыбу. Проклиная все на свете, я прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из ушей, С трудом стянул с себя мокрые джинсы, ковбойку. Отжимая одежду, услышал голос Наташи:
- Так вот вы чем занимаетесь! Мы думали, вы рыбу ловите, а вы купаетесь! А мы рыбу ждем к ужину!
Наташа приплыла на байдарке к нашему островку. Ничего не скажешь, вовремя! Я открыл было рот, собираясь придумать правдоподобную версию своего купания, но меня выдал Дима:
- Дядя Юра прыгал в воду за лещом! А лещ махнул хвостом и ушел!
Наташа весело засмеялась:
- Ой, а мне тут нравится! Хочу к вам на островок! Так есть рыба или нет?
- Рыба-то есть, да вот сам рыболов чуть не пошел на корм рыбам!
Наташа высадилась с лодки на камень, долго охала и ахала, рассматривая наш не слишком богатый улов.
- Здорово! Столько наловили! Да вы просто добытчики! На ужин точно хватит! И Димка тоже поймал? Молодец! Ну, давайте собираться, что ли. Там заждались вас!
Что поделать, мы стали собирать свои снасти. Но вот, когда Наташа снова садилась в байдарку (описываю это не из злорадства, а исключительно правды ради), она сама искупалась! Оступилась и — ах! - нырнула в воду, повторяя мой подвиг. И смех и грех! Теперь уже смеялись все! Мы вытащили ее. Вода в три ручья! Конечно, два дрожащих мокрых рыболова в лодке — это было уже слишком! Ничего не скажешь, превосходное завершение! Таким трагикомическим эпизодом завершилась эта великая рыбалка.
Словом, впечатлений было больше, чем рыбы. Впрочем, стоит ли о чем-то сожалеть? Ведь главную прелесть рыбалки составляют приключения, а не только садок, набитый рыбой, не правда ли?
После такой чудесной рыбалки на фоне заката, напоминавшей широкоформатный художественный фильм, мы были готовы к продолжению вечера у костра. К тому же неплохо было бы высушить свою одежду и обсохнуть самим. Представлялось так же, что мы повторим вчерашний гитарный концерт. Но ничего из этих планов не удалось. В наши планы вмешались неучтенные стихийные силы природы.
Непостижимая природа готовила нам испытание. Стоило нам собраться у костра, как откуда ни возьмись, на нашу поляну опустились целые полчища комаров. Несметная сила! Они облепляли все незащищенные места, лезли в рот, нос, в уши. Откуда их столько взялось — ума не приложу! А комары все прибывали и прибывали, похоже, что запасы комаров на острове были бесконечны. Странно, что у воды их почти не было, видимо сдувало ветерком.
А здесь на поляне летучие эскадрильи комаров атаковали несчастных робинзонов. Причем, несмотря на кажущуюся эфемерность, комары были бесстрашны, как камикадзе. Они самоубийственно пикировали, облепляли туристов, бороться с ними было невозможно — они не знали ни страха, ни пощады. Мы пробовали избавиться от кровососов, подбросив в костер зеленые ветки и устроив дымовую завесу — куда там! Дым ел глаза, трудно было дышать, а комарам — хоть бы хны! Попытки мазаться мазями тоже не принесли пользы.
Геник пробовал увещевать зловредных пришельцев:
- Ну что вам от меня надо? Я невкусный! Имейте же совесть!
Но комары все так же пищали и роем толклись вокруг него, не желая внимать его увещеваниям.
- А ты еще прочти им лекцию о культуре поведения! - хмыкнула Кэт, у которой тоже проснулось чувство юмора. Но уже через пятнадцать минут она сама начала хныкать:
- Я больше не могу! Эти гады... кровопийцы... Они меня живьем сожрут!
Единственное, что могло бы заставить комариное воинство отступить — это если самому взойти на костер и устроить самосожжение с кровососами. Но, понятное дело, на такую жертву никто не был способен, нам такой вариант не подходил. Естественно, вечерний гитарный концерт не состоялся. «Диип Перпл» со своим крышесносным «Кровососом» отдыхает! Вампирское крылатое кровопийство пересилило тягу к музыке. Пока берешь аккорд, пальцы облепляет зудящая масса, пробуешь открыть рот для пения — комары только того и ждут. Пришлось раньше времени забиваться в палатки и закрываться противомоскитными сетками. Перед сном мы еще долго слушали, как снаружи с противным писком носились комариные эскадрильи, пытаясь просочиться к нам сквозь сетчатый полог.