- Мы её с собой забираем, - объявил Манулову фельдшер, осмотрев Лиду и сделав ей успокоительный укол. – Тут, по всей видимости, одним приступом дело не ограничится.
- У неё все документы утеряны, - ответил Манулов. – Я завтра узнаю номер её страхового полиса и передам все данные в больницу. Кстати, куда вы её собираетесь везти?
- В психдиспансер, куда же ещё, - пожав плечами, сказал фельдшер. – Она же во время припадка и себе и окружающим навредить может…
Манулов с жалостью смотрел на притихшую Лиду, забившуюся в угол дивана и испуганно смотревшую на них.
- Я хочу в дурдом, - чётким голосом произнесла она. – По крайней мере, там он меня ни за что не найдёт…
***
…После отъезда «Скорой» Манулов некоторое время сидел на кухне, обдумывая случившееся. Зря он так поступил с Лидой! Надо было честно рассказать ей о том, что её свёкор не желает с ней общаться и поэтому решил забрать у неё Петю. Да, она бы поплакала, погрустила, но не было бы этой жуткой истерики, переросшей в припадок.
Но как по-другому можно было выяснить, действительно ли Лида сбежала от Фельцова? Только рассказав ей о том, что Фельцов, вполне вероятно, станет искать встречи с ней, и посмотреть на её реакцию. Посмотрел… А заодно и выяснил, что из себя на самом деле представляет Фельцов.
Манулов глубоко вздохнул и поднялся с табуретки. Время было уже позднее, а жил Олег Васильевич в двухкомнатной квартире вместе с родителями, братом, его женой и их ребёнком, поэтому спать ему приходилось на раскладушке в коридоре. Осмотрев пустую квартиру Лидиной тёти, он решил убраться здесь, чтобы хоть немного загладить свою вину за то, что довёл Лиду до истерики, а после с чистой совестью улёгся спать на диване, зная, что здесь его никто не потревожит до утра.
***
Уже к полудню Манулов получил на руки дубликат страхового полиса Лиды, и взяв её свидетельство на возвращение, поехал в психдиспансер, куда поместили Лиду.
- У Селезнёвой сильное нервное истощение организма, - объяснил ему заведующий отделением, с которым Манулов беседовал, пока старшая медсестра вносила данные с Лидиных документов в историю её болезни. – К тому же у неё ярко выраженная агорафобия. Такое впечатление, что она несколько месяцев из дома не выходила…
- Так оно и было, - подтвердил Манулов. – Селезнёву больше года держали под замком, а до этого насиловали и шантажировали. Сами понимаете, что пока идёт следствие, детально обо всём рассказывать я не имею права, и всё, что Вы от меня услышали, должно остаться между нами.
- Раньше, чем через месяц, она отсюда не выйдет, - покачал головой заведующий. – Нужно исключить повтор рецидивов. Да и потом транквилизаторы ей пить придётся каждые полгода. Не знаю, можно ли её будет считать вменяемой на суде...
- Пока суд да дело – Вы Селезнёву сто раз успеете вылечить, - убеждённо сказал Манулов и собрался уходить.
- А Вы на Селезнёву не зайдёте посмотреть? – предложил ему заведующий.
Манулов из вежливости зашёл в отделение и через окно, выходящее в коридор, посмотрел на Лиду в больничном халате, которая стояла возле окна и неотрывно смотрела на серое московское небо.
***
Прямо из психдиспансера Манулов поехал в Подольск к Селезнёву.
- У Лидии Михайловны вчера вечером случился нервный срыв, - сказал он Андрею Сергеевичу. – Пришлось поместить её в психдиспансер. Ей сейчас очень необходима поддержка родственников…
- Нервный срыв, говорите? – перебил его Селезнёв с нехорошим смешком. – Это даже к лучшему: теперь я на полном основании могу оформить опекунство над Петей, добившись признания его матери невменяемой…
Манулов был неприятно уязвлён таким заявлением.
- Андрей Сергеевич, - следователь пытался говорить так, чтобы Селезнёв не заметил презрительных ноток в его голосе. – Ваша невестка с большим трудом смогла сбежать от Фельцова и вернуться домой. Именно благодаря ей Вы смогли вернуть своего внука…
- …и именно благодаря её распутному поведению я уже и не надеялся когда-нибудь увидеть его, - перебил его Селезнёв и встал из-за стола. – Я не собираюсь обсуждать свои семейные проблемы с посторонними…
Манулов, попрощавшись кивком головы, молча вышел из кабинета Селезнёва.
***
…Всю дорогу до Москвы, остаток дня на работе и до позднего вечера в квартире Ирины Николаевны, где Манулов решил жить, пока Лида будет в психдиспансере, он думал о том, как вернуть Лиде сына.
Рано утром он уже был в психдиспансере, где несколько часов изучал в архиве истории болезней пациентов заведующего отделением, в котором лечилась Лида. Затем, записав фамилии нескольких пациентов, которых привезли в отделение на «Скорой», посмотрел журналы вызовов, где были указаны первичные диагнозы этих пациентов.
В три часа дня Манулов опять зашёл в кабинет заведующего отделением.
- Михаил Яковлевич, - прямо с порога обратился он к врачу. – Обстоятельства складываются так, что Селезнёва ни в коем случае не должна быть поставлена на учёт в ПНД после выписки из Вашего отделения…
- Товарищ капитан, - отрицательно покачал головой заведующий. – У Селезнёвой психически нестабильное состояние и ей противопоказаны некоторые виды деятельности…
- У Селезнёвой полтора года назад муж погиб, - перебил его Манулов. – А сейчас её свёкор, пользуясь тем, что Лидия Михайловна попала к Вам в больницу, начал процедуру оформления опекунства над её сыном, основываясь на том, что Селезнёва стоит на учёте в ПНД.
Заведующий сочувственно вздохнул и беспомощно развёл руками.
- В июне этого года Вы лечили гражданку Банникову, которая работает крановщицей на мостовом кране, - продолжал свой рассказ Манулов. - В журнале бригады «Скорой помощи», доставившей Банникову к Вам в диспансер, записан первичный диагноз «приступ эпилепсии», а при выписке из Вашего отделения окончательный диагноз Банниковой – остеохондроз грудного отдела позвоночника… Я понимаю, что этой Банниковой оставалось полгода доработать на высотных работах, чтобы досрочно выйти на пенсию, а с диагнозом «эпилепсия» её бы к крану даже близко не подпустили бы. Я уверен, что она до сих пор лечится от эпилепсии амбулаторно, но ведь Вы пошли ей на уступку, потому что понимали, что женщина-эпилептичка предпенсионного возраста ни за что не сможет найти работу…
Заведующий закрыл лицо руками.
- А в апреле к Вам в отделение поступила гражданка Мосейко, которая совершила попытку суицида, - никак не унимался следователь. – Молодая девчонка сдуру наглоталась таблеток. А Вы ей приступ мигрени, оказывается, купировали, потому что понимали, что с клеймом «суицидница» и постановкой на учёт в ПНД девочке этой жизнь сломали бы… Поэтому и Селезнёвой попытайтесь помочь просто по-человечески.
***
…Вернувшись на рабочее место, Манулов достал материалы дела Фельцова и начал просматривать распечатки состояния его банковских счетов за последние два года его работы в фонде «Милосердие». Он отметил даты, когда Фельцов открывал в банках депозиты на довольно крупные суммы, а потом до самого вечера вместе со своим другом-архивариусом Костей изучали все чрезвычайные происшествия в Москве за несколько дней до и после этой даты.
В конечном итоге напротив каждой даты очередного резкого обогащения Фельцова появилось сообщение о смерти в результате несчастного случая, причём некоторые из погибших людей были напрямую связаны с фондом «Милосердие». Среди них был и якобы умерший от инфаркта главбух Рогов, через день после смерти которого Фельцов открыл новый депозит в одном из банков, а также сгоревшая в своей квартире жена Рогова, после смерти которой этот депозит удвоился…
Да, это были всего лишь предположения, которые требовали тщательнейшего расследования, но они являлись основой для предъявления Селезнёву Андрею Сергеевичу обвинения в убийстве по найму, а такое преступление предусматривает помещение обвиняемого под стражу на всё время проведения досудебного расследования и без права внесения залога.
Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2015/08/01/1722 Следующая глава - http://www.proza.ru/2015/08/02/1752