Моя подруга как-то забежала ко мне на кухню, на огонек.
Она недавно бескомпромиссно уволилась из нашей службы, но видимо, не имея силы окончательно сжечь мосты, все же поддерживала связи с некоторыми друзьями по бывшей работе.
Среди их узкого круга почему-то оказалась и я. Подруга объясняла это завистью к моему постоянству.
А я иногда чувствую себя заплесневевшей на этом своем первом и единственном месте работы, которому я отдала свою профессиональную «девственность» сразу после студенчества. Иногда я с сожалением представляю себе, что познать другого «мужа» мне так и не удастся никогда? И тогда мне жадно хочется, пусть даже чужих, впечатлений о том, как оно? За стенами моего черепашьего панциря, в открытом космосе свободного рынка, в условиях естественного капиталистического отбора - выживается нашему профессиональному брату? Эти глотки воздуха иногда возрождают во мне надежду, что может быть и мне когда-нибудь хватит смелости сломать свой панцирь и попытать новые рабочие горизонты?
…Тем не менее подруга делилась, что после увольнения чувствует себя в полной невесомости, как на родильном столе. Только в качестве новорожденного, который беспомощно размахивает конечностями и щурится от яркого света, обрушившегося на него – подобно тому, как и на нее, вдруг, обрушились горькие реалии нашей профессии. Не представляя себе, чем же именно она хочет (и хочет ли вообще?) заниматься по жизни дальше, она понимала вместе с тем, что никуда не деться от зарабатывания «в поте лица хлеба своего».
К тому же признавалась, что сути своей ни черта делать больше не умеет. «Только мозги людям пудрить»! И потому вяло продолжала поиски работы по опостылевшей специальности.
- Я всегда интересовалась именно этим отделением и социальной службой, - призналась она,- И не потому, что работа там привлекательная или зарплаты зашкаливают. А по личным причинам… Сама знаешь. А тут увидела их объявление о том, что им срочно требуется соцработница, непременно русскоговорящая. Отделение по реабилитации бездомных, относящееся к тель-авивской мэрии.
- Ты что в самом деле думаешь, что тебя туда возьмут?! – вытаращилась на нее я.
- Вот увидишь! – подмигнула мне она.
Русскоговорящие соцработники – на вес золота. Нет, не те, кто говорит с одесско-израильским акцентом, как мой сын, рожденный в Израиле. А те, настоящие, которые понимают язык Толстого и любят советские комедии про "джентельменов удачи". Словом, те у которых заветное - ментальность! У подруги есть и язык и ментальность, и я заранее приготовилась проиграть наше маленькое пари.
***
Перезвонили ей практически сразу. Звонила некто Эдна, представилась начальницей отделения. С ней ни я, ни подруга не были знакомы, даже понаслышке. Это был явный пробел в нашей осведомлённости, и мы решили, что пока наш счёт в ничью.
Эдна или не Эдна – какая нам разница?
Сама я никогда не была там, но по описанию подруги здание бомжовника находится в одном из живописнейших районах Старого Яффо – совсем недалеко от знаменитой часовой площади. Офис их располагается в доме постройки начала прошлого века, с огромными потолками и широченными лестницами, залитыми светом, льющимся из высоких арочных окон. Лестницы выводят в уютный дворик, напоминающий чем-то местечковые ностальгические еврейские переулки довоенного времени.
- Какая прелесть! – заключила она.
И как эта прелесть диссонирует с той рутиной, которую она в себя вмещает: сюда изо дня в день приходят изможденные судьбой люди. И те, кто ищет помощи, и те, кто её предоставляет.
Разумеется, что на собеседовании она произвела наилучшее впечатление!
Проводили его пресловутая Эдна и много известный и не менее уважаемый соцработник Эли, с которым нам обеим приходилось и раньше немало вести совместных дел.
…И казалось бы уже можно было закрыть вопрос о своей занятости на ближайшее энное количество времени (моя бывшая коллега не верила, что оно будет продолжительным), как вдруг дернул Эдну черт за язык задать ей вопрос о личной жизни.
- Ну и?..– нетерпеливо спросила я.
- Сложно сказать, хотела ли я этого, - неуверенно ответила бывшая коллега, ковыряя вилкой салфетку, - Но вначале я ответила, по стандарту. Что все у меня хорошо, я мать двоих детей, мой муж предприниматель, почти художник, творческая натура, и вообще вся моя личная жизнь – один сплошной мед. Но…… я сразу же почувствовала, что лгу. Точнее, не договариваю…
Я просто вдруг неожиданно для себя самой передала им привет от него! – облегченно сказала она, и продолжила есть.
Эдна и Эли удивленно переглянулись и в изумлении уставились на меня. Тема была слишком деликатной и выходила за рамки обычного собеседования. Но меня, как ты понимаешь, уже несло…
- Угу, я им рассказала, что им в своё время занималась соцработница Лия, ему тогда было 22-23 года и было это в конце девяностых. Он потом все время порывался зайти к ней как-нибудь, поблагодарить, о себе рассказать, но почему-то так и не дошел. Наверное, стесняется. А мне вот потом приходилось немало с ней работать, и было много совместных подопечных. Но не могла же я начать с ней разговаривать о нем?Очень хотелось бы ее увидеть!
Первым обрел дар речи Эли и осведомился об имени мужа.
Вопрос долговременности памяти социальных работников – вопрос тонкий.
Кого-то они помнят всю жизнь, и трепетно хранят эти воспоминания, а которого забывают сразу же, намертво.
- Эли просиял сразу же, как только я назвала имя. Эдна же полезла в компьютер, но спустя пару минут с досадой констатировала факт того, что тогда еще не было электронного оборудования в отделении, и весь учет велся в записях и бумагах.
Эли разгорячился, напоминал, что они еще называли его «яф-юф»*, такой высокий, как «дугман»* и кудри длинные до плеч. И что был чуть ли не самым молодым из их контингента! Временами пропадал – потом снова выныривал. Лия его все время искала через других бездомных, сотовых телефонов у бездомных тогда ещё не было.
- Ну да, я им напомнила, что Лия возила его на своей машине оформлять пособия, и в поликлинику, у него был абсцесс на кисти руки. А потом оформила ему лечение заменителем героина в клинике «Иссур». И спустя года два, после того, как он познакомился со мной, он ушел из клиники незаметно, как впрочем и всегда. Нырнул куда-то и пропал с их глаз. А... да, кстати, я тогда еще секретаршей работала, о социальной работе даже и не помышляла!
- Хочу тебе сказать, - заключила свой рассказ она, - эта Эдна была растрогана до слез:- Видишь, все-таки и наши ребята тоже поднимаются, Эли! Мы сидим тут и думаем, что это тотально. А на самом деле – это всего лишь отдельный период в жизни человека, и у него есть жизнь до нас и после нас тоже. Когда они пропадают, мы почему-то решаем, что они умирают где-то под забором. Но ведь по сути мы ничего о них не знаем. А некоторые вон все-таки поднимаются со дна!
****
Спустя пару недель подруга получила по почте официальное письмо с гербом Тель-Авива на конверте.
Его смысл гласил, что, несмотря на ее выдающиеся способности, администрация отделения по работе с бездомными нашла ее кандидатуру не подходящей для вакантной должности соцработника отделения.
- А что ты хотела? – резонно заключила я, - Они испугались, что ты переспишь со всеми их бомжами!
Я выиграла наше пари, но мне почему-то совсем не радостно от того, что она провалила это собеседование.
------------------------------------
* яф-юф - красавчик (сленг на иврите)
* дугман - манекенщик