Молчаливые стражи резных ворот, суровые и статные воины, завидев Фэнг Лея и Кианга, приближавшихся к резиденции Правителя, крепче сжали рукояти алебард. После исчезновения Ксинга, Джинг Гуо распорядился усилить охрану внутренних покоев и внешнего периметра дворца. Общая нервозность сказывалась и на жителях города. Обыкновенно бурлящая жизнью площадь перед дворцом пустовала. Ни шатров торговцев сувенирами, ни бродячих акробатов, которые еще недавно танцевали в шкурах священных драконов, ни верещащих от восхищения ребятишек. Никого. Площадь больше походила на внутренний двор городского морга. Лишь небольшие пылевые вихри и обрывки бумаги, поднимаемые ими в воздух, оживляли эту безжизненную картину. Приблизившись к стражам, Фэнг Лей достал из походной сумки свиток со свисающей нефритовой печатью и, развернув, подал его старшине охраны в шлеме с чеканным танцующим тэнгу. Коснувшись свитком закованного в броню лба, старшина пробежал взглядом письмена и, с поклоном передав его Фэнг Лею, четко и громко отдал команду страже «Гости Его Величества!». Воины мгновенно убрали убрали оружие, освободив проход и, распахнув двери.
Миновав врата, они вышли на обширную площадь, на противоположном конце которой возвышалось величественное здание дворца Джинг Гуо. Нефритовый дворец располагался на берегу небольшого озерка и славился своим садом, к которому вела сеть нескольких закрытых от непогоды галерей. Владелец Цветочного павильона Вэйшенг несколько раз в год снаряжал экспедиции в загадочные уголки Пяти Королевств, привозивших растения самых немыслимых форм и расцветок, за что снискал благосклонность Джинг Гуо. Была у Сада еще одна особенность. Он служил местом упокоения почившим представителям Нефритовой семьи. В самом дальнем углу сада, примыкающему к крепостной стене, находились склепы с останками предков, выстроенными вокруг небольшой кумирни. Раз в год, все здравствующие члены семьи отправлялись на семейное кладбище, чтобы принести жертву Светлым Богам и помянуть предков, испросив у них мудрости и терпения, после чего шествовали через весь город, подавая милостыню и помогая нищим и убогим. Так продолжалось столетиями…
Фэнг Лей и Кианг пересекли дворцовую площадь и, приближаясь к входным воротам, услышали воздушные звуки арфы и нежный женский голосок, доносившийся со второго этажа. Видимо, страсть к музицированию не оставила принцесс даже в столь тяжелые для семьи времена. Миновав безмолвную стражу, друзья прошли внутрь дома и, ожидая, пока их пригласят на аудиенцию к Правителю, присели на скамье у небольшого фонтана, наслаждаясь прохладой. Подошедший дворецкий с поклоном принял свиток с печатью Джинг Гуо, сообщил, что Правитель предается созерцанию в саду и пригласил их следовать за собой. Идя по многочисленным галереям, петляющим то вправо, то влево, Фэнг Лей вспомнил, что строители дворца руководствовались течением энергии и естественными препятствиями, которые они включили в структуру строений. Сама природа как бы придавала устойчивости дому, в котором люди с уважение отнеслись к великому архитектурному началу природы. Наконец, внезапно, стены расступились, и друзья замерли, пораженные открывшемуся сказочному виду на озеро с плавающими утками-мандаринками и плескающимися огромными карпами, в обрамлении плакучих ив и разбросанными то тут, то там, беседками для чайной церемонии, мраморными скамейками для отдыха и созерцания воды. На одной из скамеек, спиной к вошедшим, сидел Правитель Нефритового Города. Дворецкий, тихо приблизившись к нему, что-то прошептал и остался стоять, склоненный. Прошло некоторое время, прежде чем Джинг Гуо встал и, отдав какие-то распоряжения слуге, развернулся к своим гостям. Друзья увидели статного пожилого человека, с умным, решительным лицом и сетью глубоких морщин в уголках пронзительных глаз под сдвинутыми седыми бровями. Но Кианга поразило не это. Ему казалось, что он видит Ксинга, только без шрама и постаревшего на несколько десятков лет….