Жила некогда на свете одна принцесса. И наградил ее Господь красотой невиданной. Такой, что взглянув на нее, теряли разум славные рыцари, влюблялись без памяти и готовы были жизнь отдать за один лишь благосклонный взгляд красавицы.
Но холодна и жестока принцесса, не жила любовь в её сердце. Насмехалась она над несчастными воздыхателями и придумывала для них условия невыполнимые, такие, что и жизни недолго лишиться. Только не трогало это бездушную девушку, подумаешь, поклонников еще предостаточно.
Не устоял перед ее чарами и славный рыцарь Гевениор. Преклонил перед ней колено и молвил жарко:
— О, прекрасная принцесса Велида, дама моего сердца, молю, не гоните прочь. Ради вас, на последнем турнире победил я двадцать достойных противников, одного за другим, выиграл главный приз, дабы возложить его к вашим ногам. Прошу не будьте так жестоки, как в прошлый раз, когда стоял я под балконом два дня и две ночи, но так и не дождался ответа!
Зевнула лениво красавица:
— Сэр Гевениор из Окландира, как же вы надоели мне. Неужто посмели явиться с какой-то жалкой побрякушкой? Сундуки моего батюшки ломятся от золота и драгоценных камней. Тоже мне подвиг — одолел двадцать рыцарей, такое может свершить любой.
— Но, чего тогда жаждет ваше сердце? — в отчаянии воскликнул Гевениор. — Лишь намекните, и клянусь Господом нашим, я обойду всю землю, одолею всех воителей, чудовищ и колдунов этого мира, но добуду это.
«Чтобы такое попросить, чтобы подольше не видеть тебя?» — усмехнулась девушка.
— Знаю я, чего не хватает мне. Итак, сэр рыцарь, желаю я получить веер из перьев златохвостой птицы Силин. Коли добудете, обещаю смягчиться и даже поднести вам мой платочек, если нет — не смейте больше появляться.
— Клянусь своим мечом и честью, что не буду знать ни сна, ни покоя, пока не раздобуду для вас веер, — воскликнул рыцарь, поклонился низко, поспешно вскочил на коня и помчался прочь.
Много чужедальних земель объехал юноша и везде о невиданной птице спрашивал, только никто не смог ему дороги указать. Опечалился славный рыцарь и подумал, что посмеялась над ним коварная Велида, отправила искать то, чего и на свете нет.
Случилось въехать ему в дремучий лес, где само солнце сквозь крону пробиться не может, а доброму коню прохода нет. Хотел назад повернуть, да заблудился — стеной стоит непроходимый лес, ни травинка не шелохнется, ни листик.
«Видать судьба моя такая — сгинуть в этой чаще», — решил Гевениор, расседлал коня, в плащ завернулся, и спать лег. И приснилась ему принцесса. Будто сидит она в своем замке и горько плачет. А он стоит рядом и не может найти нужных слов, чтобы ее утешить. И от сна грустного пробудился рыцарь, глаза протер и вздрогнул. Действительно плачет кто-то. Рядом совсем. Встал Гевениор и осторожно на звук двинулся.
Все громче плач, поспешил славный рыцарь, бросился на помощь несчастному и вдруг провалился в яму. Стены у западни высокие, края гладкие — не выбраться. А над ямой злобный хохот раздался.
Поднял юноша голову. Видит страшилище жуткое стоит. Смеется и говорит:
— Какие же вы люди глупые! А особенно рыцари! Всегда на выручку другим спешите! Не с руки мне с тобой биться, меч у тебя больно длинный! Подожду, пока ты от голода и жажды ослабеешь, а уж потом тебя съем.
— Кто ты, чудище коварное? — вскричал рыцарь. — Не рано ли хвалишься? Как бы не подавиться!
— Зовут меня Хранк. Я кобольд — плакса. Слышал о таких? Ты пока в яме поскучай, а я твоим мерином займусь. Конь у тебя хороший — мне надолго хватит!
— Не смей! — встревожился рыцарь. — Остановись, Хранк!
Да только кобольд рассмеялся и исчез. А в отдалении верный конь заржал. Да так испуганно и жалостливо, что холодной льдинкой застыло сердце в груди Гевениора.
Нет большего богатства для рыцаря, чем верный конь. Закричал в отчаянье юноша и вверх по гладким стенам полез. Оскальзывается, падает, но лезет упрямо. Тем временем ржание коня в сдавленный хрип перешло. Подстегнуло это рыцаря, метнул он меч в край ямы, уцепился за него руками и, режа пальцы, наверх выбрался.
Опоздал. Лежит мертвый конь. А над ним кобольд стоит, и с окровавленной морды кровь на траву капает.
Взвыл от ярости Гевениор и выхватил меч.
— Вот теперь, чудовище нечестивое, ответишь за злодеяние своё! — воскликнул герой. — Как пролил ты кровь верного друга моего, так и я сейчас…
— Нет, — взвизгнул кобольд и закрыл уродливую голову руками. — Молю, не губи меня, не со зла убил я коня твоего, всего лишь голоден был. Что хочешь, сделаю для тебя, хочешь злата серебра или камней драгоценных?
— Тьфу, до чего же ты противен мне, меча поганить не хочется кровью мерзкой, — рыцарь бросил меч в ножны. — Впрочем, и от такого нечистого создания польза, может быть. Коли поведаешь мне, Хранк, где сыскать можно птицу Силин, сохраню тебе жизнь.
— Возможно, ты имел в виду «сирина»? Нет? — кобольд нахмурился, — Хм-м-м, о такой тварюшке я не слыхивал, но есть одно существо, мудрость коего намного превышает мою собственную. Пушистый Клубпорот криворотый, он тьму тем веков живёт, каждую былинку в этом мире знает. Провожу я тебя, славный рыцарь к нему, если уж Клубпорот не поможет, знать, и не существует птицы упомянутой.
Что оставалось сэру Гевениору? Только кивнуть.
И вот отправился рыцарь, следом за чудовищным синекожим проводником, в лес. Всё гуще и гуще ветви деревьев переплетались меж собой, корни норовили уцепиться за ноги, но путник, стиснув зубы и рукоять меча, упорно шёл вперёд, прорубая себе путь. И вот, уж и темнеть начало, когда узрел Гевениор среди листвы красные огоньки. Ещё через несколько ударов сердца раздались деревья в стороны, и вышли путники к луже чёрной большой, поверхность её ряской зелёной подёрнулась и коряга какая-то торчит. А в воздухе над болотцем огоньки летают, адские светлячки.
Опустился Хранк на четвереньки, подполз, поднял камень и швырнул в корягу, потом поспешно пал ниц. Забурлила лужица, пошли круги в разные стороны. И родился вздох внутри болота.
— Зачем разбудил меня, кобольд-плакса?
— Прости, владыка болотный, не один я пришел, а с человеком по имени Гевениор…
— Пустое, прошли те времена, когда почитал я людей изысканным блюдом. Ныне стар я и немощен. Убей его сам.
— Прости, владыка. Силен этот рыцарь. И не я, а он мог забрать мою жизнь, но сжалился надо мной. А взамен, пообещал я помочь ему найти волшебную птицу Силин.
Заколыхались от хохота темные воды, разошлись в стороны и, вынырнуло на поверхность невиданное чудище. Всё черным мхом поросшее, так что и ног не видно. Среди мха глаза, как факелы горят, а под глазами пасть огромная кривая. Дохнуло чудище на рыцаря смрадом, а из пасти лягушки в разные стороны попрыгали.
Передернуло славного рыцаря от великого отвращения, но вида не подал, и поклонился низко твари болотной.
— Давно я так не смеялся, — тряслось от хохота чудовище, — чтобы человек по своей воле нечисть миловал. Видно сильно изменился мир за последние столетия. Говори, человек, чего тебе надобно.
Рассказал Гевениор о своей беде. Ухмыльнулась болотная тварь:
— Есть такая птица на свете. Только какой мне резон за просто так волшебные тайны выдавать? Давай, рыцарь, меняться? И тебе польза и мне развлечение…
Смутился Гевениор:
— Я бы с радостью, но мало у меня вещей для обмена. Есть кошель, но в нем лишь несколько медных монет. Есть плащ алый, но порван изрядно. Есть еще оружие, копьё, щит, меч и кинжал. … Скажи, что возьмешь за вести о Силин?
— Погоди про птицу — о ней потом потолкуем. За кошель дам тебе склянку волшебной мази. Даже мертвого оживить может. Вижу, руки твои изранены — потри их моей мазью.
Потер изрезанные пальцы рыцарь удивительной мазью — чудо, будто и не было ран глубоких.
— За плащ дам тебе шапку-невидимку. Сдвинешь её на затылок и станешь для всех невидим. За кинжал рыцарский — пожалую волшебным гребнем. Коли придёт беда какая — кинь его на землю и помощь тут же явится. Вместо щита вот тебе рукавицы, наденешь и обретёшь силу тысячи смертных, на копьё я сменяю эти сапоги — скороходы, шаг сделаешь, в раз тысячу миль минуешь, второй — десять тысяч, а третьим весь мир вокруг обойдёшь. Вместо меча получишь арбалет, что не знает промаха.
— Да чтобы я меч свой на это оружие горожан променял? — возмутился Гевениор. — Ни один рыцарь не отдаст благородный клинок за лук или арбалет, кои есть орудия труса или простолюдина!
— Не горячись так, храбрец, — Клубпорот усмехнулся. – Ты ведь не с драконом воевать собрался. Силин птица особенная: коли угрожает ей беда какая — превращается немедленно в клубы дыма. Обычным оружием её не ранить. Лишь чудесный болт с золотым наконечником, что сверкает в полёте, подобно яркому солнцу, может поразить это чудесное создание, ибо Силин от света слепнет и замирает, не в силах пошевелиться и не успевает превратиться в дым.
— Это всё чудесно, но молю, достопочтенное чудовище болотное, развей мои сомнения, зачем тебе менять мои жалкие вещи на могущественные артефакты? — рыцарь нахмурился.
— Да просто всё, недоверчивый ты мой, — криворотый рассмеялся. — Предметы, что я дал тебе, не так уж и могущественны, лишь однажды помочь могут, а потом превратятся в самые обычные вещицы, твоё же оружие и плащ я, силой моего колдовства, преображу в истинные артефакты, что цены в этом мире не имеют. Где мне в лесу добыть настоящие предметы, изготовленные кузнецами-людьми? Только выменять у таких простаков, как ты. Если гребни, сапоги, рукавицы мне и кобольд принести может, снимет с тел жертв своих, то оружие просто так в руки не дастся.
Нахмурился Гевениор, однако сдержал гнев и произнёс не то, что собирался:
— Помянули вы, достопочтенное чудовище о некоем болте с золотым наконечником, коим можно сразить Силина. Поведайте, как раздобыть его можно?
— Не простое это дело, не всяк и управиться может, — болотная тварь поморщилась.
— Хранится он в волшебной пещере, называемой Домом Гливиска, по слухам обитают в ней самые опасные и отвратительные чудовища нашего мира. Коли сумеешь одолеть их всех, а так же миновать ловушки коварные, отыщешь чудесный артефакт. Я расскажу, где находится пещера, а так же птица, коей так желаешь ты завладеть. Только дам совет один, самый важный — не слушай пения Силина, ибо сердце твоё размягчится, и не сумеешь выстрелить в неё.
— Ну, я своё обещание выполнил, теперь и прощаться пора, — Хранк кивнул довольно. — Удач вам, достопочтенный сэр.
— Даже и не надейся, нечисть, — остановил кобольда Гевениор. — Пока перья не добуду, не отпущу тебя. Не хватало ещё, чтобы ты вновь за старое взялся. Пока не станешь существом добрым и честным, не отпущу ни на шаг. А попробуешь предать, так живо отправлю прямёхонько в ад!
Поклонился рыцарь низко Клубпороту, собрал дары его, погрузил на кобольда, а сапоги на ноги натянул, ухватил людоеда за шиворот. Шагнул раз, шагнул два и очутился возле огромной скалы, вокруг, куда не посмотри — пески — пески — пески, пустыня какая-то. А сапоги волшебные расползлись вдруг, развались на части. Как назад, домой возвращаться, неведомо.
Ничего не оставалось, как обследовать скалу и вот обнаружилось в ней отверстие, чуть больше кроличьей норы. Недолго думал Гевениор, натянул волшебные рукавицы и обрушил удары могучие на твёрдый камень. Сотряслась скала, побежали по ней трещины, а рыцарь поспешно начал расчищать проход, и не успокоился, пока дыра не стала достаточной, втолкнул в неё наш герой кобольда и скользнул следом, да как вовремя! Рукавицы-то распались на малые тряпочки, а выход, аккурат за спинами путников, обломками скалы завалило, только и успели они отбежать подальше.
— Хорошо хоть шапка невидимка нам пока не нужна, — рыцарь вздохнул. — И так темно, хоть глаз выколи.
— К счастью для вас, мы, кобольды, подземные жители, — отозвался Хранк. — В темноте я вижу не хуже, чем днём, к тому же наделён острым обонянием и тонким слухом, со мной не пропадёте. Ну, что, в путь?
Возможно, синекожий действительно обладал упомянутыми достоинствами, однако работе ратной обучен не был, когда раздался свист громкий, не успел вовремя уклониться, если бы рыцарь его не толкнул в сторону, нашёл бы смерть свою в начале пути. Стрела стукнулась о стену, отскочила, не причинив никому вреда.
– Ну, вот и начинается, – Гевениор скрипнул зубами.