ГЛАВА 6
«ПРАВД МНОГО - ИСТИНА ОДНА»
"Хотящие спастись не обращают внимания на недостатки ближних, но всегда смотрят на свои собственные и преуспевают. Таков был тот, который, видя, что брат согрешил, вздохнул и сказал: "горе мне! как он согрешил сего дня, так я согрешу завтра". Видишь ли мудрое настроение души? Как он тотчас нашел средство
избегнуть осуждения брата своего? Ибо сказав: "так и я завтра", он внушил себе страх и попечение о том, что и он в скором
времени может согрешить,— и так избежал осуждения ближнего".
(Авва Дорофей)
В сельце Юзинка стоит храм. И когда Николай Иннокентьевич проведывал свою старушку мать, жившую в родовом имении, то всегда посещал его. Построенный из красного кирпича, с медными куполами, внутри он весь светился белизной стен, которые вбирали в себя лучи солнца, струящиеся через высокие узкие окна под главным куполом, и излучали преобразованный мягкий и теплый свет во внутреннее пространство. Нейтральный белый фон стен позволял полностью сконцентрироваться на образах. Земсков очень любил прийти задолго до начала службы и побыть в молитвен-ной тишине, в которой слышалось лишь потрескивание свеч, да лампады у икон напо-минали о главном — о духовной работе души. От распятия он всегда подходил к иконе Казанской Божьей Матери, возле которой долго молился до начала службы. А сегодня, после вчерашней беседы у Заянчицких это особенно было необходимо.
Когда началось богослужение, Николай Иннокентьевич, вначале исповедовавшись, весь отдался песнопениям и действам, наслаждаясь и купаясь душой в этой чистоте, возвышенности и гармонии. В таком состоянии он мог находиться часами, что и делал ранее, пока настоятель отец Никодим не объяснил ему, как важно во время службы трудиться сердцем и разумом. Вот и сейчас Земсков все слышимое соотносил с собой, со своей жизнью в настоящем, со своими мыслями, старался сделать выводы и не потом в неопределенном будущем, а уже сейчас измениться.
Причастившись и прослушав проповедь, он дождался отца Никодима, получил благо-словение и, будучи приглашен, отобедал в большой, но уютной трапезной. После они вышли во двор храма и сели на лавочку в тенистом уголке под раскидистой яблоней.
— Ну, рассказывайте, с чем пришли, Николай Иннокентьевич?— спросил священник, как всегда, с добротою и вниманием глядя на него.
— Был вчера у знакомых на даче, отец Никодим. Глава семейства — доцент, куль-турный человек, и супруга под стать ему. Имеют дом в Москве, большую дачу в живо-писном месте, достаток, прекрасных детей, получающих лучшее образование… И откуда столько неприятия, даже можно сказать революционности, желания все поменять, пе-ревернуть на иной лад, копировать «идеальный», по их понятиям, Запад?
— Разрушительное начало… Оно наблюдается сейчас, в той или иной степени, во всех сферах жизни людей. И революционеры — оттуда же. От них требуется отринуть все законы и приличия, мораль и нравственность. Если верующий, многого не прини-мая в этом мире, несет в него любовь и доброту, собирая, прежде всего, сокровища для своей будущей небесной жизни, то для революционера существующий мир — абсо-лютный враг, который должен быть непременно разрушен. И люди, не разделяющие его взглядов,— враги. Ден-но и нощно в нем живет одна мысль, одна цель — беспощадное уничтожение всего старого!
— Сатанизм, бесовство, отец Никодим?
— Совершенно верно, сын мой!
— И сколько слов по поводу гуманизма! А чуть встанешь на защиту нашего, рус-ского, народного — заявляют национализм, ни больше, ни меньше!.. Только свои взгляды считают единственно верными и хотят, чтобы все жили по их правилам.
— Да, оттуда и отношение к народу и стране, как к чуждому, или средству для достижения своих, антинародных, по своей сути, целей…
— Я понимаю, отец Никодим, что далеко не все у нас хорошо, а многое и плохо, честно говоря. Но нельзя же из-за этого ненавидеть Россию и народ вообще. Ведь именно в народных началах и нашей любви к России — залог ее настоящей и будущей жизни.
— Не только в том, что вы сказали, но, прежде всего, в Православии!
— Говоря о народных началах, я подразумевал и Православие, в том числе.
— Позвольте поправить вас — первым числом,— улыбнулся священник.— И очень прискорбно, что практически вся интеллигенция не понимает и не принимает всего того, о чем мы с вами сейчас говорим. В этом плане показательно отношение к роману «Бесы». Либеральная и революционная интеллигенция, а это в наше время синонимы, сразу отвергла роман, как антиреволюционный и антинигилистический…
После вчерашней грозы земля в тени была еще влажной, и множество дождевых червей шевелилось на дорожке. Стоял полдень, солнце было высоко в зените, и под его жаркими лучами от земли поднимались испарения. Словно сквозь зыбкую прозрач-ную кисею были видны деревья, кусты и прихрамовые строения. Было душно, но воздух был наполнен очень насыщенными, какими они бывают при высокой влажности, запахами земли, листьев, трав и цветов.
— Когда собственное "я" — центр мира и мера всех вещей,— продолжал отец Никодим,— когда эгоист думает, что весь мир создан для него одного, тогда все остальное для такого человека — вздор, и он на все согласен, лишь бы ему было хорошо… Это и есть бесовский эгоцентризм.
— В данном случае мы говорим не о личности, а об индивидуальности…
— А что вы понимаете под этими определениями, Николай Иннокентьевич?
— Я думаю, что индивидуальность — это, когда человек сам по себе и для себя. Личность же, безусловно, имея свое лицо, служит интересам общности людей, в которой живет.
— Но ведь и западники считают, что они служат интересам России? Наверное, здесь требуется уточнение: интересам, какой общности? Личностью является человек, который служит коренным интересам народа, прямо вытекающим из его традиций и веры.
— Согласен. И только он может задуматься о всеобщем, общечеловеческом. В противном случае это — либо самообман, либо прикрытие неблаговидных целей…— сделал вывод Земсков.
— Я продолжу вашу мысль: а цели эти — чтобы за наших людей думали другие, чтобы они жили под управлением других. А для этого необходимо искусить и затянуть в свои сети. Для чего используются, как писал Федор Михайлович Достоевский, самые низменные инстинкты, интриги, смуты, и кощунственное глумление над святынями. В толпу бросаются лозунги: «Нас обманули!», «Найди врага!», «Кто не с нами, тот против нас!», «Чем хуже, тем лучше!», «Разделяй и властвуй!», «Все позволено!», «Цель оправдывает средства!» и прочие. Для стремящихся к высокому и прекрасному — соблазнение идеей «всеобщего счастья» и обещание его любой ценой, вплоть до наси-лия. Это и искушение непереносимой для многих мечтателей мыслью о том, что они могут опоздать со своей деятельностью, и их могут не взять в светлое будущее. И даже чистейшие сердцем и простодушные люди, вовсе не будучи мерзавцами, могут быть обмануты и привлечены к самым пакостным и мерзким поступкам, чудовищным злодействам. А это вдвойне опасно, ибо превращает таких людей в бесноватых!..
Отец Никодим встал, опустил голову и, поглаживая рукой бороду, стал взад и вперед ходить возле лавочки. Земсков тоже поднялся. Он чувствовал волнение — уж очень важную тему они затронули.
— Опасно еще и то, что, разглагольствуя о светлом будущем, эти совратители, а по сути авантюристы и экстремисты, стремясь к личной и безграничной власти, не гнушаются безнравственными средствами, что, в конце концов, может привести ко всеобщему краху!..
— Да, отец Никодим, всякая революция — бедствие… А образ мыслей и действий революционеров всех мастей — логическое развитие идей беспредельного либерализма, духовного отца всех смут, в том числе и русских,— продолжил тему Земсков.
— Наша с вами задача — насколько возможно, через веру в Господа давать людям надежду единения с народом и Россией, а через них и с миром, чтобы спасти тех, кто еще не попал в эти бесовские сети и кто не до конца погряз в них. Через ду-ховное воспитание помочь им устоять, не дать окончательно пасть. Ибо благодаря твердости в вере, трезвости ума и невосприимчивости к плохому, духовному опыту и мужеству образуется человек как коренной народный тип. Вот из таких людей и дол-жен состоять народ, вокруг них и должна образовываться нация!
— Помочь людям, пока не поздно, сойти с пути беспредельного либерализма и встать на дорогу, ведущую к храму. Вы правы, отец Никодим, ибо больны не только одержимые — больна вся Россия. Симптомы этой болезни — атеизм и ненависть к стра-не. Помочь! В противном случае не миновать нашему народу и стране многих и многих бед.
— Я вот подумал: какое бы это было благо, если бы Господь даровал нам чудо, и «бесы» эти поняли, кем они ведомы и направляемы, и, как Степан Трофимович Верхо-венский из Достоевского во время предсмертной болезни, сказали: «…Это точь–в–точь как наша Россия. Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней,— это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века!.. Но великая мысль и ве-ликая воля осенят ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности… и сами будут проситься войти в свиней. Да и вошли уже, может быть!.. Это мы, мы… и я может быть первый, во главе, и мы бросимся, безумные и взбесившиеся, со скалы в море и все потонем, и туда нам дорога, потому что нас только на это ведь и хватит. Но больной исцелится и «сядет у ног Иисусовых»… и будут все глядеть с изумлением…»
— Какая у вас прекрасная память, отец Никодим!
— Помоги Господи, чтобы все, чем мы обладаем, наши знания и способности послу-жили на благо народу и стране, и чтобы Господь, видя движение людей к Его Истине, благословил нас и избавил от этой «чумы»! Народная мудрость гласит: «Правд много — истина одна». Истина — это Христос! Цель — исцелившаяся Россия у ног Христа! Только, благослови нас Господь, чтобы мы, рассуждая о негативных явлениях в сегодняшней жизни, не осуждали и не осудили заблудших братьев наших, на какой бы стадии падения они не находились.
— Господи, благослови!.. — взмолился Земсков в ответ на слова священника, и они оба почти одновременно осенили себя крестным знамением.
© Шафран Яков Наумович, 2015