…Григорий вошел в номер, включил телевизор, но совершенно не мог вникнуть в суть происходящего на экране.
- Я очень хочу ее увидеть! – взволнованно сказал он вслух.
«Лично Марии я сообщу важную для нее новость, которая явилась одной из основных причин моего приезда в Киев. Не так просто было добиться пересмотра судебного дела ее отца, Костовских Павла Яковлевича», - вспомнил он, наконец.
Само собой появилось активное желание действовать. Он снял телефонную трубку, позвонил в Киевский комитет государственной безопасности и попросил коллег заказать ему билет на самолет первым утренним рейсом в столицу Эстонии – Таллин.
***
К обеду следующего дня Григорий Николаевич Вертий уже подъезжал к местечку Куремяэ, что на эстонской земле. Дорога была хорошая, машин мало. Местность напоминала родное Приазовье. Справа, местами, в каких-то запрудах рос камыш. По обочинам дороги песок чередовался с ракушечником, что указывало на близость моря.
Впереди, среди равнины, показался высокий зеленый холм. Таксист сообщил ему, что на этом холме и расположен православный женский монастырь, который ему нужен. По мере приближения к холму стала заметна невысокая «крепостная» стена, которая, вероятно, опоясывала всю территорию монастыря, расположенного на холме.
Такси остановилось на взгорке около широко раскрытых монастырских ворот, рядом с асфальтированной площадкой, на которой стояли экскурсионные автобусы.
Пройдя через ворота, Григорий неожиданно увидел прямо перед собой величественный православный храм с пятью зелеными куполами. После путешествия на такси по довольно пустынной, мало живописной местности, большое и красивое здание главной монастырской церкви его очень сильно впечатлило.
«Лепота! Действительно лепота! По-другому не скажешь!» - подумал он, невольно любуясь Храмом.
Как скучна и монотонна была бы вся прочая архитектура на земле, если бы не было церквей с куполами, мечетей с минаретами, грандиозных католических соборов, уникальных храмов всех религий мира, где представлен гений человечества всех времен в области архитектуры, скульптуры, живописи, иконописи, мозаики, резьбы по камню и многого другого. Как бы нищи и убоги были люди без этого неподдельного исторического наследия! Не говоря уже о главном, о том великом духовном предназначении, которое в Советском Союзе, к сожалению, всячески замалчивается и принижается.
- Такова наша советская действительность. А жаль! - констатировал Григорий Николаевич, замерев перед грандиозным строением.
Нежная травка на земле, клейкие листочки на деревьях и кустах здесь только появлялись, в отличие от Киева, где зелень уже везде бушевала, цвели каштаны и весенние цветы. Ну, а в столице казачьего края, в родном Краснодаре, сейчас стоит настоящее лето!
«Велика наша Советская страна! Велика и прекрасна!» – про себя порадовался Вертий.
Из раскрытых дверей церкви доносилось необычайно чистое хоровое женское пение. Поднявшись по каменным ступеням на порог, Григорий оглянулся вокруг. Ему стало хорошо и покойно, как будто он здесь уже не в первый раз. Высокое небо было чисто голубым, без единого облачка. Ни малейшего ветерка! От огромных деревьев на площадке перед храмом лежали причудливые, неподвижные тени.
Шла обеденная служба. Григорий Николаевич никогда не был в монастыре и даже не знал о том, что в монастырь можно вот так свободно пройти постороннему человеку. В церкви он бывал только в раннем детстве.
Поэтому, забыв перекреститься, он осторожно вошел в храм и стал с краю, у дверей. Все пространство внутри было заполнено стоящими людьми, а стены по кругу, к самому куполу поразили его волшебными росписями. От окладов икон шло теплое, золотое сияние. Перед иконами на высоких подсвечниках мерцали горящие свечи, поэтому лики святых казались живыми. Пахло ладаном. Женские голоса, высокие и пронзительно-нежные, звучали в дивной гармонии друг с другом. Казалось, что пение это льется откуда-то издалека, сверху, с самых небес.
«В самом деле, благодать!» - подумал он, невольно улыбнувшись. Ему стало очевидно, что, перешагнув порог церкви, он очутился совсем в другом мире. Этот мир был ему незнаком. Совсем неведом.
Дослушав пение, еще немного постояв, он тихо вышел из церкви и пошел разыскивать гостиницу.
В гостинице его встретила администратор в монашеском одеянии, женщина пожилая, но с внимательным взглядом по-детски голубых глаз и здоровым румянцем на щеках. Она нашла в списках проживающих фамилию Марии, назвала номер ее комнаты и сообщила, что сейчас почти все паломники находятся на службе в главной монастырской церкви.
Григорий Вертий заказал себе место в гостинице на сутки, которое к счастью для него, сегодня утром освободилось, а с завтрашнего дня уже было кем-то забронировано. Условия жизни в монастырской гостинице резко контрастировали с киевским отелем, но это ему было совершенно не важно.
Он оставил свой портфель в комнате и вышел на улицу.
Обеденная служба, между тем, закончилась, и народ «выпустили» из церкви. В прозрачном весеннем воздухе далеко и звонко зазвучали голоса многочисленных экскурсантов, паломников. Среди них бросались в глаза инвалиды и больные дети с родителями, приехавшие сюда, вероятно, в надежде на исцеление.
В сторону служебных помещений монастыря, не глядя по сторонам, торопливо пошли монахини и послушницы, старые, молодые и даже совсем юные. На них были длинные черные одежды и закрытая черная обувь.
К гостинице тоже шли люди. Григорий внимательно вглядывался в проходящих мимо него, немного волнуясь, стараясь издали узнать Марию.
И, наконец, он увидел ее. Он узнал бы ее и среди миллиона женщин. Он бы никогда ни с кем ее не перепутал.
Мария шла, не торопясь, рядом с высоким, сутулым, седовласым мужчиной. Они о чем-то оживленно разговаривали, жестикулируя и время от времени останавливаясь. Григорий не сводил глаз с Манечки, но она его не замечала.
«Ничто не может стереть с нее эту родной Кубанью данную красу,- взволнованно отметил он про себя. – Ни годы, ни беда! Ведь уже за сорок! Сколь многого удалось ей достичь за эти долгие двадцать лет! Непостижимая женщина, хотя… Для мужчины любая женщина непостижима. Это я теперь знаю точно. А уж такая, как Мария, тем более».
Григорий, будучи в двух шагах от своей первой любви, откровенно и пристально ее разглядывал, чем вызвал удивление ее спутника, а она, подбирая какие-то слова, что-то тому говорила, даже не поворачивая головы в сторону рядом стоящего мужчины.
Высокая статная, с тонкой талией. В черном облегающем батнике, в черной юбке клиньями из легкой ткани. Нежно-фисташковый шелковый платок с кистями, незабвенный подарок Дарьи Митрофановны, уже был спущен с головы на плечи. Ее роскошные темно-русые волосы были строго зачесаны назад, собраны в тугой хвост и охвачены широкой, круглой заколкой. Ниже заколки они свободно лежали на спине…
- Манечка! – окликнул ее Вертий, видя, что она вместе со своим спутником уже прошла мимо него.
Мария оглянулась, и быстрый взгляд незабываемых глаз цвета старинной бирюзы мгновенно проник в самое сердце Григория. Несколько секунд она вглядывалась в лицо незнакомого мужчины, окликнувшего ее, а затем, как тогда, после войны, бросилась ему навстречу. Она крепко обняла его, прижавшись щекой к его лицу, не скрывая своей радости.
- Гринечка! Гриня! Откуда же ты взялся? Боже мой! Вот так встреча! Как я рада тебя видеть, как рада! Да как же ты здесь оказался?! – изумленно вопрошала она.
- Оказался! По случаю!- улыбаясь, отвечал Григорий.
- Ну и чудеса!- радовалась Мария, окидывая его взглядом с ног до головы. – Ты очень изменился, Гриня. Такой представительный номенклатурный работник! И эта седина…Она тебе к лицу!
И тут же Мария спохватилась:
- Познакомься, Гриня, это Курт, он из Германии. Я потом расскажу тебе его историю.
Она обратилась на немецком языке к своему спутнику, и тот, крепко пожав руку Григорию, произнес: «Курт».
Они познакомились, обменявшись дружелюбными взглядами. Далее Мария взяла ситуацию в свои руки:
- Гриня, попозже ты мне подробно расскажешь, как ты здесь оказался! Нам с тобой есть о чем поговорить, не так ли?!- засмеялась она. – Только сейчас, с дороги, тебе надо подкрепиться. Я поведу тебя в монастырскую трапезную, там здоровая, вкусная еда, вот увидишь! – глаза ее радостно блестели тем неповторимым серо-изумрудным блеском, который Григорию, видно, никогда не изжить из памяти своего сердца.
После обеда, который сопровождался взаимными вопросами и ответами, Мария повела своего давнего товарища и дорогого земляка «с экскурсией» по территории монастыря.
- Сколько лет мы не виделись? Двадцать?! Больше? Не обижайся, что я тебя сразу не узнала! Ты очень возмужал!
- А тебя, Манечка, годы не берут! Все такая же красавица!
- Да берут, Гриня, берут! Еще как берут! Совсем покоя нет, нет покоя! Только здесь мне и хорошо, в этом дивном месте, в этом монастыре. Кстати, называется он Свято-Успенским. Хочешь, немного тебе о нем расскажу?
- Да. Интересно узнать о месте, куда ты меня заманила! – засмеялся Григорий.
- Так уж и заманила! О такой легкой добыче я и мечтать не могла! – в тон земляку ответила Мария.
- Так вот, основан монастырь в 1891 году. Принадлежит русской православной церкви, хотя и на территории Эстонии. Никогда не закрывался, даже в годы Отечественной войны здесь ежедневно правились службы. Монахини круглосуточно молились о вышней помощи Красной Армии.
Место расположения монастыря считается священным. По преданию Пресвятая дева Мария при жизни побывала в этом месте, проповедуя учение своего сына. Как утверждают здешние экскурсоводы, это одно из немногих мест на Земле, где лично ступала ее нога после земной смерти Иисуса Христа. Удивительно, если учесть то, что Иерусалим или Эфес, где она жила, территориально находятся очень далеко от этих мест! Возможно, ее «пребывание» здесь надо понимать не буквально, а образно.
По легенде, спустя восемнадцать столетий после святого посещения, здесь произошло следующее. Среди ветвей молодого дуба, росшего на этом безлюдном холме, местными охотниками была найдена икона с образом Богородицы. Ныне это главная храмовая икона «успение Богородицы». В месте «обретения иконы» и был основан Свято-Успенский монастырь, затем сооружена церковь.
- Манечка, что значит «обретение»? Откуда там, на дубе, взяться этой иконе? Ты действительно веришь в такую сказку?- заволновался Григорий, считавший, что такие убеждения нормальным людям кто-то насильно внушает.
- Ты знаешь, Гриня, верю. Во все времена, с начала жизни людей на Земле, среди них были более осведомленные, более знающие. Интуитивно люди отличали таких знающих от себе подобных, считали их «посланными». Они, якобы, рождались с определенной миссией для помощи землянам, внешне ничем не выделяясь. Многие из них были наделены разными талантами: провидческим, музыкальным, поэтическим или талантом художника. При этом они имели истинную, живую веру в Бога.
В минуты молитвенного или творческого экстаза такие живописцы запечатлевали явленные их воображению святые образы красками на доске. Понимая значимость своего творения, они оставляли его там, где подсказывало ощущение. Выбранное место, чаще всего, не было случайным, и здесь нет никакой мистики. Поэтому именно тут этот храм, этот монастырь и в нем - главная храмовая икона «Успения». Я думаю, нет на Земле ни одного случайного храма.
Нам очень трудно это понять, Григорий Николаевич! – резко повернувшись к Григорию и озорно заглянув ему в глаза, сказала Мария.
- Трудно в это поверить, Манечка, хотя хотелось бы! А понять и совсем невозможно.
- Знаешь, Гриня, история человечества говорит о том, что в незапамятные времена люди прежде всего пользовались интуицией, а потом разумом. Мы этот дар утратили. Согласен?
- Вполне может быть! Очень даже согласен! – засмеялся Григорий, боясь, что она прекратит свой рассказ. Ему было невыразимо приятно видеть ее, слушать интонации ее голоса. Он глубоко не вникал в суть ее рассуждений, машинально поддерживал беседу, понимая, что главный разговор впереди.
Мария продолжила:
- Успение - означает кончину, преставленье, смерть. В данном случае Богородица преставилась, умерла, одновременно возродившись к жизни в другом, духовном мире. Но ее вышнее покровительство и помощь людям на земле остались навсегда.
Монахи считают, что, именно благодаря защите Матери Божьей, в войну фашисты не смогли уничтожить этот монастырь, хотя на это был дан личный приказ Гитлера. Несколько месяцев налетали сюда эскадрилья за эскадрильей, сбрасывали множество бомб, но ни одна из них не попадала по цели. Летчиков охватывал мистический ужас. Тебе это подтвердит Курт. Он – бывший немецкий летчик, который непосредственно участвовал в этих бомбежках. Впервые приехал сюда, как и я, три года назад.
Ему не давало покоя это таинственное место, которое, несмотря на точные указания на картах и приборах самолета, было неуловимым. Вокруг территории монастыря сплошные воронки от авиационных бомб, теперь это круговая сеть «искусственных» прудов, где монахини успешно разводят рыбу!
Кстати, Курт здесь в прошлом году крестился. Третий год он перечисляет сюда денежные пожертвования, так как является очень состоятельным человеком. Экскурсоводы рассказывают о нем всем, кто сюда приезжает.
Григорий вспомнил о своем знакомстве с Куртом, и ему стало не по себе:
- Говоришь, Курт лично бомбил? Вот ведь как! На место преступления потянуло?!
- Нет, совсем другое его потянуло, Гриня. Покаяние. Он – думающий человек и достоин прощения. А проклятия заслуживают правители, которые затевают войны.
Во все времена вечное проклятие правителям, которые затевают войны!- повторила она слова, сказанные когда-то впервые у братской могилы, где был похоронен ее Любимый. Иван Саенко. Ее Ванечка.
«Не убий» себе подобного, так как уже одно это ведет человечество к началу конца. Курт теперь это тоже понимает.
- А как же «не убий» для нас, советских воинов? – спросил Григорий.
- Вы защищались от нападающего зла. Это обязанность человека. Поэтому вы и победили,- убежденно сказала она.
Мария и Григорий подошли к очень старому, сильно разветвленному дереву с могучим стволом. На его ветках были навязаны бесчисленные разноцветные ленточки.
- Вот это по преданию и есть тот священный дуб, где была найдена икона.
От дерева веяло такой древностью, что оно казалось бутафорским, как декорация в театре. Листочков на ветвях еще не было. А может, и вообще, их уже не было? Григорий представил, как в развилку между густых ветвей молодого дуба неведомый художник прячет до поры свое творение.
- А что, Манечка, посланники эти и сейчас среди нас живут? – с доброй иронией спросил Григорий. Он был счастлив теперь видеть и слышать ее, быть с нею рядом. Ее ответы были такие искренние и эмоциональные, что казалось, она не слышит подвоха в его словах.
- Конечно, живут, Гринечка, - в тон ему ответила Мария. – Иначе мы все давно были бы в полной тьме.
- И как же их узнать этих «посланных» людей, которым, якобы, дано знать больше, чем другим?
- Да очень просто, Гринечка! Внимательно смотреть, слушать и размышлять с чистым сердцем! Вот и все! Я лично в этом убеждена, хотя многие люди отметут эту мысль «с порога».
- Значит, они точно есть и в наше время? – настаивал Григорий.
- Они были во все времена, и наше время, я думаю, не может быть исключением. Прежде всего, для нас, христиан, это пророки Ветхого Завета, потом Иоанн-Креститель, Николай-чудотворец, Сергий Радонежский. Серафим Саровский и очень, очень многие другие.
Причем, у всех народов есть «свои» Святые посланники. Слово «святость» в славянских языках происходит от слова «свет». При жизни все они, как правило, подвергались гонениям правителей, которые боялись потерять власть над людьми. Святыми их признавали, чаще всего, только после смерти. Святые помогали и помогают людям обрести духовное зрение, найти точку опоры для достойной жизни на Земле.
Григорий согласился признать тех Святых, которых назвала Мария, но все они представлялись ему в каком-то давно прошедшем, сказочном прошлом.
- Все наши Святые незримо с нами, - сказала она, словно, угадав его мысли, - и помощь Всевышнего через них идет к тем, кто ее всей душой просит. Так говорит батюшка на проповеди. Только мы эту помощь редко принимаем. Постепенно люди отрезали себя своим безбожием от всякой помощи свыше. Вот монахи, иноки, и молятся за всех нас. Старая русская пословица гласит: «Свет инокам – ангелы, а свет мирянам - иноки».
-Почему же тогда светлые иноки ходят в черных одеждах?- спросил Григорий.
-Иноки, или монахи, навсегда отрекаются от земного мира, лежащего во зле. И черные одежды – это постоянное напоминание об их «смерти для мира» с его грехами.
- Манечка, но на помощь людям приходит наука. Наши ученые достигают высот все в новых и новых областях. Мне ли говорить тебе, доктору медицинских наук, об этом?!
- Знаешь, Гриня, многие науки так занаучены, что являются достоянием только узкого круга ученых, между тем истина в любой, особо гуманитарной области знаний, проста и естественна. И она не требует «зашифрованного» многословия. Только образованные всезнайки чаще всего презирают простоту. Точно так же, как и многие «верующие» люди, быстрее поверят в противоестественные чудеса, во что-то кем-то раз и навсегда придуманное, чем в то, что законы Природы едины с Божьими законами. И представь себе, Гриня, я знаю лично таких ученых, которые считают, что Богопознание с естествознанием должно быть единой наукой. Это приблизило бы людей к истине, их мысли и дела перестали бы идти против Воли Божьей.
- Манечка, мы с тобой сейчас на территории монастыря, хотя до собственной жизни этого монастыря нам, как небу до земли, так? Но есть вечные вопросы, которые волнуют и обычных людей, так? По твоему выходит, что Иисус Христос – тоже «посланник»? – осторожно спросил Григорий.
- Гриня, батюшка говорит, что истина приоткрывается только тем, кто ее серьезно ищет. Среди современных священников есть настолько образованные и осведомленные люди, что не боятся отвечать ни на какие вопросы прихожан. На проповеди к ним люди едут с самых дальних мест.
- И что же тебе отвечали на «мой» вопрос?
- Отвечали, что законы Божьи одни для всех! Только все «посланные», приходящие на Землю во все времена, были из духовной сферы, родственной людям. А Иисус Христос – единственный посланник, бывший на Земле, из самой высокой, Божественной сферы.
Понимаешь, суть любого человека на Земле – духовна, в том числе и «посланного», а суть Иисуса – божественна. Он - непосредственная частица Бога-отца, конечно, «отца» не в земном понимании. Он – Часть, непостижимого земным разумом, Целого, которая после смерти земного тела, возвратилась к Отцу. К «Единому Богу Отцу, Вседержителю, Творцу неба и земли, видимым же всем и невидимым». Эти слова из главной православной молитвы «Символ Веры».
Марии впервые в жизни захотелось поделиться с другим человеком своим восприятием Святой Троицы, которое сформировалось у нее в тяжелейший период ее жизни, когда она пребывала в неволе, в «заключении». Она была тогда совсем юной, открытой, неопытной.
Непереносимые унижения и насилия сломили ее. Она превратилась в «доходягу», ее насильно кормили в лагерной больнице. Но нашлись добрые люди, которые попытались приобщить ее к Молитве. Она выучила «Иисусову Молитву» - «Отче наш». Много раз она повторяла ее про себя, но все эти повторения были мертвы. Почему?
Это беда не одной Марии, а и миллионов других людей. Теперь ей это понятно, а тогда?
Тогда ей было двадцать лет. Она выросла в семье советских коммунистов-атеистов, для которых никаких религий просто не существовало. Школьные общественные дисциплины год за годом убеждали детей в том, что все, связанное с христианским учением – это «мракобесие и пережитки прошлого».
Невыносимо было душе ее в таком духовном вакууме переносить испытания. Казалось, что жизнь не имеет больше смысла.
С радостью, по крупицам, стала она впитывать знания, получаемые от людей, верующих в Бога. И люди эти были не слепо верующие, а убежденные в своей вере, убежденные в реальности Единого Бога и его Всемогуществе. И это несмотря на то, что были лишены возможности на долгие годы, а то и навсегда, войти в Храм, поставить свечу Спасителю и замереть в благодарении.
Мария вспомнила слова старого профессора, потомственного дворянина, которому пришлось доживать свой век в должности обычного хирурга в центральной больнице лагеря «Нагорный»:
«Господь дал человеку душу и разум, чтобы он в святом образе Сына, который конкретно пребывал на земле, мог ощутить непостижимого для него Бога-отца. Отец-Вседержитель един в своем триединстве: Отец, Сын и Святой дух.
Я молюсь Сыну Божьему, Иисусу Христу – Любви Божьей!
Я славлю Дух Святой, Иммануила, – Волю Божью!
Любовь и Воля, как «две руки» единого Бога-отца! Вот так я осознаю Святую Троицу. Может быть, мое осознание станет тебе понятно когда-нибудь, дорогая моя сестра милосердия!
И еще запомни, Мария: образ Сына Божьего запечатлен людьми, а Бога-отца никогда никто не видел и не увидит, так как он не доступен сознанию и разуму земного человека и пребывает ВНЕ ПРЕДЕЛОВ своего Творения».
-Очень впечатляет. Честно говоря, я никогда всерьез об этих вещах не задумывался. Ты вправе счесть меня невеждой,- смущенно сказал Григорий Николаевич.
-А помнишь, Гриня, как Алеша, сын нашего гривенского батюшки, говорил нам в рождественскую ночь у реки: «Иисус Христос принес на Землю бессмертную частицу Любви Бога-отца». И только через много лет, в неволе, я узнала, что эта частица Любви заключалась в новой заповеди людям: «Любите друг друга!» И это не мистика.
А от Святого Духа, то есть от Воли Божьей, происходит и все человечество. Поэтому суть его духовна, и, закончивший свой земной путь человек, как всем известно, «испускает Дух». И это для меня тоже не мистика, так как на руках у меня в лагерной больнице умирали десятки узников. Молодых и старых… Человек чаще всего, очень зримо действительно «испускал дух», когда кончалась предсмертная агония. Когда заканчивался его земной путь…
«Запомни, Мария,- еще и еще раз повторял мне мудрый человек, спасший от смерти сотни страждущих жизней, будучи невинно осужденным, - мистикой увлекаются невежественные люди, далекие от Истины. Очень трудно тебе сейчас, а ты терпи! Пусть это будет тебе за все! Учись смирению, то есть, следуй Воле Божьей, и все у тебя образуется, все будет хорошо. Но никогда не путай смирения с тупоумием, с унынием, с отсутствием личного отношения к происходящему».
Она смотрела теперь на Григория и вспоминала, каким любознательным и вездесущим был он в школьные годы! Не могли же эти черты совершенно исчезнуть?! А сейчас он живет, поглощенный своей работой, вероятно, не задумываясь о сути своего бытия. Ей стало жаль его, точно так же, как и ему в этот момент было жаль ее. Он думал:
«Такая красавица и умница, живет одна, лишая себя земной любви, земного счастья! Как жаль! Углубляется в такие немыслимые дебри! Эх, как жаль! Как жаль!»
- Представляешь, Гриня, сказала она,- что было бы, если бы люди на Земле тогда, две тысячи лет назад, приняли и исполнили заповедь Сына Божьего, полюбили бы друг друга?! Никогда бы не было этой бесконечной череды войн, не было бы места бесконечно умножающемуся злу, воцарился бы настоящий рай на Земле! С этой миссией и приходил к людям Иисус. И страдал на Земле оттого, что понял: люди не живут по Закону из десяти заповедей, данных Богом Моисею. Они настолько низко пали, что к их душам ему не достучаться.
И, конечно же, не «просто так» остались Его ученики. Они понесли Живое учение по Земле. И тысячи людей пытаются его познать.
Но с тех пор человечество еще дальше ушло по ложному пути: даже представить, что все люди на Земле с любовью относятся друг к другу, просто невозможно! А ведь должно быть так…
- Может и должно, Манечка, только наше время можно, наоборот, назвать временем нелюбви.
- Вот-вот, очень точно. Время НЕЛЮБВИ. И это страшно, - сказала она.
- Но ты же соблюдаешь эту заповедь?! Манечка, значит, ты и меня тоже любишь?- сделал Григорий неожиданный для себя самого вывод. Они оба рассмеялись.
- Как же можно не любить защитника Отечества, ответственного работника, который заботится о безопасности людей. Как не любить тебя, человека доброго, неравнодушного, который нашел меня за тысячи километров от родной земли!- весело отпарировала Мария.
Манечка, выходит, мы с тобой не случайные люди в монастыре? Мы с тобой соблюдаем Новую заповедь Иисуса Христа: «Любите друг друга»? А уж как я ее свято соблюдаю всю свою жизнь, ты себе даже не представляешь!- тихо закончил Григорий, радуясь тому, с какой благосклонной улыбкой она его слушает.
Он был благодарен Марии за ее проповеднические речи, которые неожиданно и так естественно подвели его к объяснению с ней, на что просто так он бы никогда не решился. Как не решился бы сказать ей и о том, что предала его Лариса, женщина, которой он долгие годы дорожил и гордился. И, что очевидно для него, как далеко в нравственном отношении Ларисе до нее, Марии, по определению не способной на предательство.
Ни одной женщине на Земле до конца своих дней он теперь не поверит! Ни одной. Ни одной, кроме Марии. Он понимал, что ее верность и преданность погибшему возлюбленному, их однокласснику Ивану Саенко, достойна восхищения.
-Нужно было отступиться от нее, прожить двадцать лет после войны, чтобы еще раз удостовериться, что лишь Мария – судьба моя,- думал с грустью Григорий.- А я ведь еще босоногим казачком знал это. Только нет таких слов, чтобы ей теперь рассказать обо всем…
- Они спустились к подножию холма, как раз к святому источнику, испили ледяной родниковой воды. Она была очень вкусной, утоляющей жажду. Рядом, в большой глубокой купели с головой окунались и плескались экскурсанты и паломники, хотя время для купания было еще раннее. Зачерпнув пригоршней воды, Григорий с удовольствием освежил свое лицо, разгоряченное их взаимным признанием в любви!
Монастырские послушницы, набрав воду из родника, друг за дружкой несли в руках тяжелые ведра по крутой тропинке наверх. Коромыслами женщины в этих краях, наверное, не пользовались.
Григорий и Мария, поднявшись вслед за ними, не торопясь, пошли дальше по территории монастыря.
Григория впечатлили огромные круглые поленницы дров в несколько человеческих ростов, заготовленные монахинями на зиму.
- Как же они зимой берут дрова из этих поленниц? – удивился он. – Снизу нельзя, а до верха даже с двух лестниц не дотянешься.
- Вот ты вечером за ужином об этом кого-нибудь и спросишь, - улыбнулась Мария.
Вдоль дорожек росли первые весенние цветы. Все склоны холма были усажены розами, на которых между шипами уже сплошь набухли почки.
- Через пару недель здесь все заполыхает весенними цветами. А летом и до самой поздней осени будут радовать людей невообразимой красоты розы. В монастырь, оказывается, их присылают с разных уголков планеты. Каких тут только нет сортов! А благоухание этого розового царства стоит над всем холмом и встречает гостей еще при подходе к центральным воротам!
Они уселись отдохнуть на удобную деревянную скамью.
- Григорий, а теперь, пожалуйста, расскажи мне о своей жизни, своих успехах. Очень любопытно. Что Кубань наша матушка? Если бы ты знал, как я ее люблю! Она в моем сердце всегда, днем и ночью.
- Почему же не приезжала столько лет? Неужели не скучала?- с укоризной произнес Вертий.
- Очень скучала, Гринечка! Да, видно, время не пришло…
Григорий немного помолчал и сказал:
- Я приехал сообщить тебе, Манечка, тоже о деле прошлом, но очень важном для тебя. Это одна из причин моей командировки в Киев. Дело в том, что твоего отца, Костовских Павла Яковлевича, реабилитировали. Я сам участвовал в пересмотре его дела. Он оправдан и признан невиновным.
Мария долго молчала, потом сказала:
- Гринечка, спасибо тебе! Спасибо! Ты знаешь, я никогда, ни одной секунды не сомневалась в том, что мой отец невиновен… - в глазах ее заблестели слезы.
- И еще, Манечка, - продолжил Григорий. – Пересмотрено и твое дело. Суд тебя оправдал на все сто процентов. Следствия тогда, в сорок втором году, по делу, фактически, не было. Вместо суда, приговор вынесла, так называемая «тройка». И приговор вынесли как дочери врага народа. Самые главные документы вообще не были рассмотрены. Первый – показания людей, которые тебя нашли, а второй – подробное заключение врачей. Чудо, что тебя вообще тогда спасли…
- И это все папа с мамой! Это они наградили меня завидным здоровьем. Столько раз должна была бы умереть, но не умерла... Я благодарна тебе, Гриня, так как сама я в ваши структуры обращаться никогда бы не стала.
- Я знал это. И для меня было делом совести восстановить честное имя вашей семьи, Манечка, которую знала вся станица. В том числе и мои родители, и я. Теперь оно восстановлено. В станице многие довольны тем, что правда выходит наружу. Смело приезжай! – закончил Вертий свое сообщение.
- Спасибо тебе, Гриня, мне так важно это знать… Ты настоящий друг. Скажи только, пожалуйста, если знаешь, где и когда умер папа? Он умер?
- Нет, Манечка, он погиб. А точнее, его расстреляли весной 1941 года. И твоя мама об этом, по-видимому, знала. Тебя она пощадила и не сообщила о его гибели. – ответил Григорий.
О подробностях «Дела» Костовских Павла Яковлевича, которые были ему известны, в данной ситуации говорить было неуместно.
Марии теперь стали более понятны те далекие довоенные события. Каково было матери переживать эту беду одной?!
- Бедная моя мамочка! Царствие ей небесное! Она ведь любила отца больше жизни…. А тут еще я, «не оправдавшая ее надежд»…. Знаешь, Гриня, навсегда осталась в памяти картинка, как в последний миг расставания, когда меня увозил «воронок» от больницы, она улыбалась мне…
Она, не верующая в Бога, знала, что упадок духа для человека сродни смерти, и эта ее улыбка вспоминалась мне в самые трудные минуты моей жизни.
Манечка быстро отвернулась в сторону от Григория, но тут же справилась с собой.
- Но теперь они с отцом довольны мной, я знаю это точно! Поэтому они так редко мне снятся. Но если снятся, то всегда вдвоем.
Собравшись на вечернюю службу, Мария пригласила Григория с собой. Он не возражал, благо двери церкви открыты для всех. Закрыв глаза, он снова слушал дивное церковное пение чистейшими женскими голосами, изредка наблюдая за всеми ритуальными действиями служителей и паствы. Он мало что понимал в происходящем, но лишним здесь себя не чувствовал.
В церковь Покрова на Зарубовке он ходил когда-то со своей матерью, будучи совсем малолеткой. Но помнил причастие! Вскоре церкви не стало. После окончания школы была война… За прошедшие же десятилетия дальнейшей жизни побывать в церкви или в каком-то другом храме ему не довелось. Таковы реалии советской жизни.
- Как хорошо, что двери Храма открыты для любого человека, к которому пришло желание однажды перешагнуть его порог,- думал он. Его охватило такое спокойствие, какого он давным-давно не испытывал. Он ни о чем не думал и совсем не понимал песнопений батюшки, которые звучали на красивом, древнегреческом языке. И время службы прошло так быстро, что он его даже не заметил.
Боковым зрением он изредка наблюдал за Марией, стоящей справа от него. Вся эта сторона справа, до самой стены, была для него пронизана теплом присутствия необычной женщины, которое он чувствовал всем своим существом. Он видел светлый шелк шали на ее темных волосах, красивый изгиб бровей, чистые черты ее лица. Легким движением руки она крестилась там, где было надо, негромко подпевала хористкам, чьи голоса лебединой песнью звучали с высоты. На ее лице Григорий видел светлую радость от совместной молитвы с другими людьми.
Служба закончилась.
Выходя из храма, задержавшись на крыльце, Григорий испытал одно из тех красивых состояний, которое каждый человек, хоть однажды, переживает в своей жизни и запоминает его навсегда. Он поддерживал Марию под локоть, как жених поддерживает невесту, выходя на порог после венчания, после ликующего гимна любви: «Многая, многая, многая лета!» И чувства того воображаемого жениха вдруг стали сейчас ему близки и понятны…
Нечто подобное пару раз в жизни было с ним и раньше. И оба эти раза были связаны с Марией.
- Манечка, почему духовный обряд в храме называется «службой»? Служба - это обязанность, повинность, а верующие люди ходят в церковь, вероятно, по зову души?
Пожав плечами, она ответила:
-Я думаю, что службой является деятельность служителей церкви. Они служат своей пастве. Как учитель ведет урок в школе по известному ему плану, так батюшка ведет «службу». Только в школе дети получают знания для ума, а пришедшие в храм - для души. Может быть, есть какое-то более правильное объяснение, но я понимаю так.
После ужина они снова пошли по территории монастыря. Вечер был тихий и по-весеннему прозрачный.
- Ну вот, Гринечка, ты и попробовал знаменитый монастырский салат. Незаменимая еда в пост, да и не только.
- В самом деле, очень вкусно, хотя я не гурман.
- Запомни его рецепт и передай дожидающейся тебя жене: свекла, чернослив, курага и измельченные грецкие орехи. Заправляется растительным маслом. Украшение домашнего праздничного стола! Нравится всем! Салат называется «Монастырский».
- Для начала я его сам приготовлю!- сказал Григорий, не «заметив» упоминания о жене, и продолжил:
Знаешь, Манечка, если сильно себе внушить, то и в самом деле покажется, что на этом зеленом холме с пятиглавым храмом и впрямь какая-то необычная атмосфера. Как будто попал в другое измерение!
- Да ничего не надо внушать! Это лишнее, Гриня. Атмосфера тут и впрямь не такая, как в городе. Закроешь глаза, и кажется, что плывешь среди облаков. Ты это поймешь позже, когда уедешь отсюда. Это ощущение обволакивающего нежного воздуха остается в памяти навсегда. И еще здесь так спокойно, как нигде. Как бывает, наверное, только в монастырях. Иногда хочется широко раскрыть глаза, вглядеться и что-то увидеть в этом воздухе, но, к сожалению, мы видим только то, что можно увидеть земным зрением.
Григорий все время внимательно и незаметно наблюдал за Марией. Ему было интересно все: как она говорит, идет, жестикулирует, реагирует на окружение, как живо меняется мимика на ее выразительном, светлом лице.
Как всегда: живая, умная, веселая, распахнутая навстречу жизни всей душой! Ему было легко и хорошо рядом с ней, хотя он постоянно чувствовал ее природную своенравность. Григорий понял, что Мария стала человеком мудрым, опытным, пройдя многие этажи и коридоры своей карьеры, поднявшись к высокой власти, к какой только могла подняться женщина ее уровня и профессии.
И одновременно она была человеком такой интуиции, которая была абсолютно непонятна Григорию. Мария обезоруживала его простотой и ясностью своих убеждений, хотя раньше о чем-либо подобном он и говорить бы ни с кем не стал. Если бы его коллеги и подчиненные узнали о том, что он присутствовал в церкви от начала и до конца на вечерней службе и вышел оттуда в приподнятом настроении, то решили бы, что его срочно нужно показать психиатру! Он сказал об этом Марии, они рассмеялись, и Мария сказала:
- Что ж, Гринечка, когда-то надо начинать искать дорогу к Храму!
После того, как Вертий коротко рассказал Марии о себе, о том, что, к сожалению, уже нет в живых ни его родителей, ни Саенко, они оба пригорюнились. Дарья Митрофановна Саенко ушла раньше всех, хотя была моложе мужа на двадцать лет. Не в радость была ей жизнь без сына, потеряла она к ней интерес и умерла.
- Знаешь, Манечка, пенсии у стариков-колхозников такие мизерные, что оскорбляют само человеческое существование. Двадцать восемь рублей в месяц, а самая большая – тридцать девять! Меньше студенческой стипендии! И это при стаже работы в сорок-пятьдесят лет! Чтобы похоронить одинокого пенсионера народ скидывается всем миром по копейке. Держатся только те, кому помогают дети. А ведь в городе у рабочих и служащих хорошие пенсии, на них можно хотя бы прожить.
О рабочем классе государство худо-бедно думает, а колхозников за людей не считает. Покорный у нас народ, загибается себе «втихую» от тоски и пьянства. И тянет лямку на земле из последних сил. Молодежь из станиц и хуторов бежит в город. А кто завтра будет хлеб сеять? Кто обиходит кормилицу землю и обеспечит пропитание разрастающихся городов?
- Да, Гринечка, крестьяне у нас во все времена и поныне – люди второго сорта! А кушать, между тем, хотят все и каждый день! И кто же, из «власть держащих», не знает, как тяжел труд на земле, как далеки условия жизни колхозных тружеников от городского комфорта? И все знают, что земля – самое большое наше достояние. Она не должна зарастать колючками и бурьянами, чтобы на нее зарились наши недруги: мол, ни себе, ни людям! Полмира мог бы кормить Союз и за счет этого сам процветать. А недра его, далеко не бесконечные, можно и поберечь на будущее.
- Вот здесь я с тобой полностью согласен, - воскликнул Григорий. - Ты знаешь, какой преступный идиотизм творится сейчас на Кубани! Лучшие черноземы, где выращивалась уникальная в стране пшеница, заболачивают и превращают в рисовые чеки, так как рис растет в воде. Под рис вырубили даже Лебединский сад!
Помнишь, Манечка, как школьниками мы собирали там урожаи вишен, яблок? А уж химических удобрений в эти рисовые чеки сыплют с самолетов тоннами на сотни километров вокруг! Уже есть данные о резком увеличении онкологических заболеваний. А ведь рядом основные здравницы страны – Черноморское и Азовское побережья!
- Ты переполняешь чашу моего терпения, Гриня, по поводу нарастающего людского идиотизма. Вот и поэтому я здесь! Когда человек не в силах что-то изменить, то ему хочется от всякого безобразия убежать!
Люди мнят себя всезнайками, а, между тем, губят Землю. Это по их вине предсказуемо меняется климат, нарастают катаклизмы на всех континентах. Пройдет несколько десятилетий, и природа окончательно перестанет терпеть уничтожение и насилие над собой. Она будет в обратном действии разрушать неправедно содеянное человеком, вместе с ним самим. Помнишь из школьной физики о законе противодействия?
И, чему люди совсем не придают значения, считая это делом личным, так это своим черным мыслям, заведомо неправедным делам, блуду, стяжательству, зависти, ненависти – всякому злу. А это отрицательная энергия могучей силы, которая не дает Земле быть в гармонии с Миром, ставит преграду Свету, устремленному на Землю. Поэтому и торжествует Мрак на Земле, торжествует сейчас во всем.
И если над человечеством обрушится все мироздание, то это произойдет исключительно по его собственной вине, - взволнованно закончила Мария свой эмоциональный монолог.
- Но ты же не станешь отрицать, Манечка, что и сейчас на свете немало праведных людей?- возразил Григорий.
- Стану, Гриня! В созданном нами мире нельзя быть по-настоящему праведным человеком. Вот и поэтому я здесь! Но тот, кто каждый день хотя бы старается быть праведным, должен отмежеваться от зла. Он может спастись сам и помочь тем, кто достоин Спасения.
- Манечка, для меня так абстрактно звучат твои слова о Спасении, - извиняющимся тоном произнес Григорий. - От чего конкретно спасаться?
- Прозорливые люди говорят, что грядут немыслимые перемены, в том числе, и для народов Советского Союза. И эти перемены только приблизят нас и наших детей к нежелательному финалу. Хочется верить, что этот финал не станет тотально катастрофическим.
- Ученые тоже говорят об этом, но, якобы, до предсказанных катастроф еще многие и многие тысячи лет, - заметил он.
- Нет, не тысячи! Это те ученые, которые убаюкивают себя и других, но есть и другие ученые, к счастью. И процесс так называемого Суда, о котором говорится в Библии, УЖЕ идет по всей Земле. Это естественный процесс, и только слепые его не замечают.
- Вообще-то, Манечка, я с этим, пожалуй, соглашусь. Действительно, то, что происходит с природой и людьми во всех странах, можно назвать Судом,- согласился Григорий.
- А еще недавно, Гриня, сначала зарубежные ученые, а затем и наши, заметили приближение к Земле Звезды или Кометы, подобной Вифлеемской. В рассказе Священной Истории повествуется о том, как восточные мудрецы, волхвы, нашли новорожденного Спасителя именно по такой Звезде. Древние мудрецы хорошо знали звездное небо, а также помнили обетование пророков. И когда на небе появилась новая, не видимая ранее, яркая звезда, они поняли, что произошло событие, описанное в древних книгах. По звезде они нашли Марию с Младенцем, «поклонились ему, падши», и, как Богу, преподнесли «богатые дары».
Недавно, я услышала по телевидению, в программе «Время», о появлении новой, пока никому не известной Звезды или Кометы. Она направлена в сторону Земли. Ничего подобного не было со времен событий в Вифлееме. Первые ее непосредственные воздействия уже отмечены за последние годы. Она несет неслыханные перемены, сила ее направленной на Землю энергии вздымает воды, несет климатические изменения, сотрясает Землю. Постепенно, по мере ее дальнейшего приближения, мощнейшее излучение охватит всю Землю.
И для оставшегося в живых человечества, а это и печально, и радостно одновременно, наступят годы духовного просветления, так как ядро Звезды, как когда-то и Вифлеемской, заряжено высокой духовной энергией. Многие люди сейчас невольно ощущают страх перед этими событиями.
Могучие киты, например, большими группами выбрасываются из океана на берег и погибают. Ученые предполагают, что под воздействием особой энергии этой звезды, киты теряют ориентацию.
- И что же советуют ученые, философы или священники? Кого же пощадят сии грозные Божьи лучи в уже наступивший
Судный «день»? - изрек Григорий, и Мария, конечно же, почувствовала фальшь в его голосе.
Но она уважала Григория, по-своему любила его, как памятную частицу своего детства и юности. Она хорошо понимала его недоумение в связи с тем, что она третий год проводит свой отпуск при монастыре, убегая от мирской суеты и неправедности жизни. Еще большее недоумение у него вызывало, вероятно, ее восприятие мира, ее мятущаяся душа, ее самобытная вера в Бога, ее предощущения будущего.
Никогда и никому Мария не навязывала своих глубоко индивидуальных взглядов и убеждений. В этом плане она была абсолютно закрытым человеком. Более того, она всегда считала, что человек, стремящийся к познанию вечных истин, ответы на все свои вопросы должен находить сам.
«Сейчас, при монастыре, с другом детства можно поделиться самым сокровенным, можно и поговорить, и пофилософствовать! Он должен что-то вынести из этой экзотической для него поездки, раз на нее решился. Даже, если она укрепит его прежнее собственное мировоззрение», - думала она.
Она знала, что ее речи кажутся ему абстрактными и надуманными – это естественно. Но если из всего им услышанного западет ему в душу хоть крохотное, маковое зернышко истины, как она ее ощущает, то оно обязательно укоренится и пустит ростки.
Ее вера была искренней, светлой и оптимистичной. Она верила в Спасение! Она верила в то, что могучие духовные силы людей Доброй воли проснутся и заставят их измениться!
- Не постигнут беды, Гринечка, только того, кто способен в радостном трепете обратить к Богу исполненный истинной веры и Любви взор!- спокойно сказала она.
- Манечка, я очень хочу тебе верить! Но неужели так просто избежать грядущих бед?- удивился Григорий, недоверчиво глядя на нее.
- Просто?! - ее глаза стали строгими, как у учительницы на экзамене, щеки загорелись румянцем. – От рождения каждый человек наделен могучей духовной энергией. То, что ее еще никто не измерил на земле, говорит лишь о том, что не все дано измерить человеку. И даже из того, что дано, далеко не все еще им измерено.
Обладая активным состоянием этой энергии в своем земном теле, каждый человек мог бы в радостном ликовании встречать излучения «Вифлеемской» звезды, которая несет очищение и возрождение на загубленную Землю, он бы не нуждался ни в каком спасении, не подлежал бы никакому суду.
Только люди в своем подавляющем большинстве не пользуются этой духовной энергией. Многие вообще отключили ее своим зло направленным рассудком. И надеются только на свой «гениальный» ум и «сверх» интеллект, которые бессильны перед данными испытаниями, относящимися к совершенно ДРУГОЙ природе…
Люди сузили свой мир только до того, что видят и слышат, и добровольно лишились заключенного в самих себе могущества. Бредут по жизни и бормочут: рок, судьба, карма…Мы перестали быть хозяевами даже своего собственного тела.
- Горе нам пока что! – закончила Мария свой «ликбез» для Григория. Пока что! Но мы обязательно проснемся! Однажды нас разбудит колокольный звон! – засмеялась Мария и, обняв Вертия, игриво посмотрела ему в глаза.
- А как же люди верующие? Уж им- то точно не страшны Судные лучи, Манечка!?
- Спасение людей «верующих», Гриня, в Слове Божьем, если они строят свою жизнь по этому Слову, а не просто талдычат молитвы монотонно и бездумно с утра до вечера. Настоящим верующим, которые живут по Слову Его, то есть по заповедям Божьим, не страшны никакие излучения.
- Я думаю, Манечка, что, кроме «верующих», у нас в стране и заповедей божьих-то никто толком не знает. Вот, я перед тобой! Кое-что осталось с детства, насильно вдолбленное родителями. И все, - сказал он с сожалением.
Единственное, что он уяснил себе из слов Марии: для Спасения нужно всего лишь обратить к Богу открытый взгляд, исполненный истинной Веры и Любви.
- Но как стать обладателем такого взгляда? Манечка – мудрость ты моя! – воскликнул Гриня.
- О-о-о! Дай мне поучить тебя, Гринечка! – засмеялась она.- Я думаю, ни в каком обозримом будущем твоим духовным образованием никто не займется! В церковь же, а тем более в монастырь, ты, едва ли, когда-нибудь еще попадешь. Только здесь уместны дружеские нравоучения!
Но, знай, я делюсь только с тобой своими далеко не бесспорными познаниями. Сомневаешься, проверь их! Лично я никогда не беру на веру чужие убеждения, даже если им доверяет весь мир! Я полагаюсь всегда только на свой собственный опыт, а потом радуюсь, находя ему подтверждение.
- Но все же, как насчет «взгляда», Манечка?!- шутливо прервал ее Григорий.
- Хочешь стать обладателем взгляда, исполненного Веры и Любви?! Ну, что ж, запоминай!- с веселым вызовом произнесла Мария.
« Для начала надо пожалеть и полюбить всех людей на Земле! Это не трудно! Ты только подумай, что их всех ждет?!
А они в ответ пожалеют и полюбят тебя. Знаешь такую заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя»? Так вот, самое трудное – возлюбить самого себя!
Возлюбить не свое тело, а Того, человека духовного, каковым ты есть по сути. Позволь ему проснуться! Разбуди его! Избавь его от смертельного сна. И ты ощутишь дарованную тебе от рождения волю для принятия твоих личных решений. И тут же проснется твоя Совесть!
Когда ты станешь жить по совести, то обязательно почувствуешь себя другим. Ты, как бы, сам в себе родишься заново! И к этому другому у тебя возникнет искреннее уважение, восхищение и, наконец, любовь! Невольно ты перенесешь отношение к себе на отношение к своим ближним.
Ты с радостью простишь им то, что они НЕ ТАКИЕ, какими ты хотел бы их видеть. Тебе станет очевидно, что несовершенство людей временно: все они идут по одной земной дороге, только находятся в разных уровнях этого Пути.
Так постепенно и незаметно ты и станешь обладателем взгляда, исполненного Веры и Любви!»
…Мария привела своего спутника в монастырскую библиотеку. Это было место в монастыре, где она проводила много времени. Она показала Григорию редкие исторические и религиозные книги. На столах также лежали свежие журналы, причем не только на русском языке. Мария пояснила ему, что монастырь выписывает много журналов, в том числе и зарубежных. Журналы не только религиозной направленности, но и в помощь по хозяйственной деятельности, цветоводству, садоводству и другие. Несмотря на свои основные задачи и обязанности, обитатели монастыря должны знать о реально происходящих событиях в большом мире. Здесь тоже есть образованные люди, неравнодушные к тому, куда несется человечество в конце двадцатого века.
Выйдя из библиотеки, которая уже закрывалась, они пошли в сторону ворот и продолжили свое взаимно интересное общение. Григорий осторожно взял Марию под руку.
- Манечка, в Киеве я так быстро подружился с твоей Кирой, как будто давно ее знал! У тебя и должна была быть именно такая дочь: светлая, умная, жизнерадостная! Я ею просто очарован. А уж ваш Ванятка - это вообще сокровище!
- Спасибо тебе! Действительно, Кирочка и Ванятка – мои бесценные сокровища. Разве они не достойны спасения?! А все мои малютки, которых ты видел в детском Доме? А все те, кто честно отдал все силы служению Родине, подарил будущее своим соотечественникам, а теперь забыт ими в своей убогой, нищей старости? – вопрошала Мария.
- Конечно же, достойны! И не только спасения, но и лучшего отношения государства. – поддержал ее Григорий.
-Знаешь, Гриня, я не могу смотреть в глаза нашим сельским старикам. Они с детской чистотой и надеждой в слезящихся глазах вопрошают к нам:
«Люди! Где ваша совесть? Не унижайте нас, будьте справедливы! Не за горами ваша собственная старость!»
Помню простые и очень верные слова, принадлежащие, кажется, нашему Пушкину: «Память и уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости».
Хочется сказать нашим законодателям, создающим одни законы для людей, другие для себя: «Вам доступно все. Вы купаетесь в роскоши. Но, по Пушкину, вы – дикари, товарищи! Дикари! Я вас жалею и люблю, потому что к ответу призоветесь скоро, хотите того или нет! Торопитесь исправить то, что еще можно».
- Манечка, я согласен с тобой, я понимаю твое неравнодушие и ответственность за все на свете, но в монастыре эти проблемы не решить.
- Их никто не решает и в миру! – возразила Мария. - Десятилетиями рапортуют о повышении пенсий на какие-то жалкие проценты, которые выражаются в копейках, не меняя сути дела.
Добрым намерениям и делам тут же ставится заслон. Никак не наступает перевес, которого так все ждут. Поэтому, чтобы сохранить душевное равновесие и выжить, я и ушла от общественной деятельности, от политики и от большой медицины. В моих руках сейчас конкретное и нужное дело, которое я выполняю с чистым сердцем: я главврач Дома ребенка.
Но сейчас такое время, когда нелепо прятаться и отсиживаться в своей раковине. Не получится! Как и многие другие люди, я чувствую приближение глобальной беды. И вся суета-маета людская мне кажется такой абсурдной. Только в большинстве своем мы не понимаем, что нам грозит. Решением правителей и правительств губится природа, ведутся войны. Сильные мира сего под какую- то, только им слышную дуду, тупо пилят сук, на котором сидят ВСЕ.
И, заметь, ничто земное уже не остановит их! Сколько бы ни вопили такие обычные люди, как я, и даже просветленные, даже «посланные», даже «призванные»! Как и в былые времена – это одинокий «глас, вопиющего в пустыне».
Гениальная техника, уникальные средства коммуникации, изощренное оружие уничтожения – это то, в чем люди действительно преуспели. Но все эти достижения мертвы сами по себе, поэтому они не спасут людей от неминуемых испытаний, а могут лишь приблизить их.
- Но Бог должен спасти свое Творение, так ведь, Мария Павловна?!
-Бог никому ничего не должен, друг ты мой! Единожды создал он свои совершенные законы для нашего мироздания. И с тех пор в великой гармонии, как единый часовой механизм, оно живет и постоянно находится в развитии. А все, что этому развитию мешает, эти законы нарушает, само себе подписывает приговор, будь то человек или космическое тело...
…Гринечка, мне кажется таким очевидным то, что людям в духовном плане надо срочно возвращаться к тому, от чего они так далеко ушли, и, не медля, спасать место своего обитания – Землю, а также, самых слабых на ней: стариков и детей.
- Даже если это очевидно, Манечка, разве те, кто ворочает миллиардами, откажутся добровольно от еще большей наживы?
- Нет, не откажутся! Без духовного преображения, прежде всего, сильные мира сего никогда не откажутся от обогащения, всевластия и диктата, а также от подчинения и уничтожения не согласных. Держа весь мир в своих руках, объявив себя верхушкой «цивилизованного» общества, они волокут человечество в пропасть!
Мне кажется, что на нынешнем уровне духа и миропонимания политические лидеры, полностью зависящие от «денежных мешков», не способны договориться между собой даже под угрозой собственной погибели.
-Да и Бог бы с ними!- подхватил Григорий ее мысль,- но в руках этих правителей и «денежных мешков» жизнь всех жителей Земли!
-Вот, Гринечка, теперь мы с тобой обо всем и договорились! – обрадовалась Мария.
- Нет, пока не обо всем! Отпускное время, проведенное тобой, Манечка, в этом светлом месте, помогло тебе обрести равновесие, пережить свое бессилие в борьбе с несправедливостью. Конечно же, помогло укрепиться духовно, так ведь? А теперь, в самый раз вернуться на родину, на Кубань-матушку! Ты тоже должна возвратиться к тому, от чего так далеко ушла! Начни с себя, Манечка! Согласна?
- Согласна, Григорий Николаевич, согласна! Твой приезд меня взбудоражил. Действительно, в зыбкие моменты своей жизни хорошо возвратиться к истоку! Вдохнуть воздух родины. Как в песне: «Воздух Родины, он особенный, не надышишься им!»
Они вышли за монастырские ворота и пошли вниз по дороге. Площадка для экскурсионных автобусов в этот вечерний час была уже пуста. Вечер был необычайно тих. Издали Григорий увидел знакомого немца, идущего по дороге им навстречу. Он рассмотрел теперь, что это пожилой человек, худощавый, сутулый, но подтянутый и энергичный. Немец слегка поклонился им и сказал по-русски: « Добрый вечер!»
Они ответили на его приветствие, и Мария стала что-то говорить ему по-немецки. Григорий понимал только отдельные слова.
- Я коротко рассказала Курту о твоем боевом пути в годы войны, - объяснила она Вертию.
Курт отвечал Марии, глядя на ее спутника, так как, видно, слова его были обращены к нему.
Мария перевела:
- Курт говорит, что наши дети и внуки никогда не должны воевать. Немцы и русские обязаны дружить и объединять все народы Европы. У них достаточно для этого воли, силы и умения не зависеть от других.
Он говорит, что вы, участники страшной войны, в ответе за мир в будущем. Из поколения в поколение надо передавать весть о том Зле, которое бессмысленно унесло миллионы жизней. От этого Зла до сих пор содрогается вся Вселенная!
- Я согласен, - сказал Григорий, с некоторым удивлением слушая эмоциональный перевод его речи.
Мария в конце добавила, что Курт прощается с нами, завтра рано утром он уезжает. И еще, он говорит, что наши дети уже без предубеждения подают друг другу руки, а вот тебе, Григорий, это не просто… Не просто их простить.
На что Вертий ответил:
- Повинную голову меч не сечет. Так считают казаки, да и все русские люди. Поэтому, до свидания! – и Григорий первым протянул Курту руку. - Если не возражаете, то я могу вам составить компанию в поездке до Таллина.
И уже вполне дружелюбно, условившись о совместном отъезде из монастыря завтра рано утром, они разошлись с Куртом в разные стороны.
Пройдя еще немного по дороге вниз, Григорий и Мария повернули назад. Пора возвращаться в гостиницу.
- Скажи мне, Мария Павловна, в чем сила молитв верующих, если все равно идет Суд?- вернулся Григорий к их незаконченному разговору, незаметно взяв Марию за руку.
- Какой же ты конкретный, цепкий кагэбэшник! Извини!- удивленно сказала Мария, резко остановившись, но руку не отняла. – Силу молитвы людям не измерить, как и силу духовной энергии – она беспредельно велика, поэтому за ней спасение многих и многих душ. Это понимают все религии мира.
Посмотри на мусульманских паломников в Мекке: мольба миллионов людей в одном порыве! Какая сила! А молитвы в бесчисленных монастырях и монастырских подворьях, в православных церквях, в храмах всех вероисповеданий по всему свету! И все это в один общий энергетический поток с Земли к Свету…Он непременно обернется помощью в обратном действии. Мы уже говорили с тобой об этом, Гринечка.
Знай, я действительно испытываю искреннюю потребность помогать людям. Эта потребность зародилась в суровых сибирских краях, а может быть и раньше. Я люблю людей, я их жалею, особенно стариков и сирот. И я верю в силы своей души, поэтому мне так отрадно молиться в храме вместе с другими. А дома, в уюте и обманном благополучии, в общественном идиотизме и вопиющей несправедливости во всем я просто не нахожу себе места. Теряю покой, размениваясь на необходимые по жизни мелочи, а, значит, теряю и драгоценное время.
Как говорится, неправдою жить не хочется, а правдою – не можется! Вот и думаю я, что дальше так существовать не имею права. Я понятно говорю? Скажи, Гриня, если бы ты меня не знал, слушал бы все это?
- Понятно говоришь, Манечка! Но, кроме тебя, честное слово, я бы никому не поверил и никого бы не слушал! – осмелел Григорий.
- Вот-вот! Так и Сына Человеческого не услышишь и не поверишь ему! – засмеялась Мария. А ведь он уже на Земле, может быть и в нашей стране!
- Да что ты такое говоришь?! – изумился Григорий.
- Точно также, в приснопамятные времена, все знали о приходе Мессии, ждали его, но когда он, наконец, пришел, не приняли его. Почему? Потому что своим учением он посягнул на власть фарисеев и книжников. Они не приняли Его, не желали слушать: чему, мол, может научить их сын плотника?! Они настроили народ против Него.
Представляешь, самого сына Божьего власти объявили преступником и богохульником, заклеймили морально, затем воспользовались услугами, так называемого правосудия, по человеческим законам, чтобы убить Его!
Вот поэтому важно, Гринечка, Что человек говорит, а не - КТО он такой. И оценке подвергай то, что говорят, а не тех, кто говорит!
«А мне важно, Манечка, кто ты такая, даже если бы ты не произнесла ни одного слова за весь день!» - с грустью подумал Григорий о своем.
Они подошли к зданию гостиницы. Мария неожиданно резко сменила тему их беседы.
- Что я тебе сейчас покажу! - сказала она, открывая свою сумочку. Я тебе говорила, что на 9-е мая ко мне в гости приезжала племянница Ванечки Саенко Людмила с братом Вячеславом. Вот, посмотри, она подарила мне фотографию гривенского школьного оркестра 1965-го года выпуска. Вот он расположился на школьном крыльце! Посмотри! Ну, точно как наш, довоенный!
- Да, это было ровно двадцать пять лет тому назад! Сразу вспоминаются наши вальсы и кадрили на вечерах… Странно, чем больше проходит времени, тем явственнее эти воспоминания, живо откликнулся Григорий. – Только одеты оркестранты по новой моде!
Григорий и Мария наперебой стали вспоминать, кто у них в оркестре играл на аккордеоне, кто на трубе.
- А помнишь Васю Гаевского, нашего лихого барабанщика? Он старше нас был года на два.
- Да помню, Манечка. Вася Гаевский не пришел с войны. Геройски погиб. А я не так давно видел в Гривене его сына. Он родился перед войной. Очень на него похож, я, прям, как будто Ваську увидел живого! Такой же кудрявый! Зовут, представь себе, Василий Васильевич Гаевский! Окончил московский авиационный институт. Работает наш казачок на Космос! Живет в Москве.
- Гриня, возьми эту фотографию себе на память.
- Нет, не возьму, Манечка, сохрани ее пока у себя. А то ты так говоришь, как будто мы больше и не увидимся, - улыбнулся Григорий.
Перед тем как разойтись в разные половины гостиницы, он поцеловал ее руку и, не отпуская, тихо сказал:
- Манечка, у меня давно не было такого счастливого дня. Я не прощаюсь с тобой…
- Я тоже рада… Несказаннно рада нашей встрече! – откликнулась Мария.
Оставшись наедине сама с собой в небольшой монастырской комнате, она пыталась осмыслить события прошедшего дня. Сначала она не могла понять причину нарастающего недовольства собой. Она не понимала людей, которые стараются активно навязать другим свои идеи и убеждения. А сама?! Такая неуместность! Все равно, что взять и раздеться перед посторонним человеком. Что подумает о ней Григорий? Даже с самой дорогой своей подружкой, дочерью Кирой, она никогда не облекала в слова свои интуитивные помышления или случайно полученные знания.
- И чего раздухарилась? Откуда взялась эта словоохотливость? – удивлялась она сама себе. Хотела размягчить душу человека железной профессии? Зачем? Его-то в монастырь привели точно не духовные поиски. И приехал он сюда не вдруг. Ему было чем меня порадовать. Какой же он молодец!
Сердце Марии горело искренней благодарностью Григорию за реабилитацию. Она никогда даже не мечтала об этом. У нее в руках теперь бесценные документы! Никто больше не посмеет оскорбительно сказать или написать о ней или об ее отце. Когда киевские журналисты вытянули на свет божий ее давно забытую судимость, ей нечем было крыть! Это был безответный удар в спину. Ее богатая, насыщенная событиями жизнь сразу наполнилась пустотой. Все вокруг стало плоским и унылым. Охватили усталость и беспокойство. И только здесь, в Пюхтице, обрела она покой.
Но неожиданный приезд Григория нарушил ее состояние умиротворенности и философских исканий, вернул к действительности.
- Хорошо это или плохо? – волновалась она.
Вновь всплыли все ее неразрешимые проблемы, ее жизненные ценности, лопнувшие, как мыльные пузыри. Она вспомнила, какому кардинальному изменению подвергла многолетние отношения со многими людьми. Всю себя она посвятила медицине и не могла смириться с тем, что и эта область на глазах становится обезличенной, технократической и коррумпированной.
Врачей «достали» липовые социалистические обязательства с липовыми процентами «передовиков». Денежные подачки медицинским подразделениям в виде квартальных премий за «победу в соцсоревнованиях» вызывали недовольство всех не победивших, так как тут и речи не могло быть об объективности. Учитывались плановые, внеплановые и сверхплановые исследования, операции и мероприятия. Процент «эффективности» определяли по специальной формуле, которая кем-то все время менялась… Исписывались горы бумаг, тратилось рабочее время и нервы людей, которых и без того замучила писанина. Все в ущерб непосредственной работе с больными. А ведь речь шла о больных детях!
- Почему люди, попадающие во власть, тут же забывают о том, что они пришли туда, чтобы служить интересам каждого отдельно взятого гражданина и всем вместе взятым? И, в первую очередь, того, который не может побеспокоиться о себе сам?
Но большинством «народных избранников» движет раздутое самомнение, собственная карьера и слепая жажда власти. Об ответственности они тут же забывают, демонстрируя показную активность, стараясь при любой возможности засветиться в прессе или на телевидении.
- И как возможно было такому человеку, как Григорий, добиться профессиональных успехов в «Органах»? – не понимала она теперь. «Органы» в ее представлении – это отдельное государство в государстве, которое не подчиняется даже Первому лицу.
Такое мнение в разные периоды своей жизни она слышала от очень серьезных и осведомленных людей. - Искренний, открытый, импульсивный! В нем так много, оказывается, от того Грини, который родом из их общего детства. Да, настоящие люди есть везде, только, наверное, еще не пришло их время.
Она почувствовала, что Григорий тот редкий мужчина, которому можно не просто доверять, а всем сердцем безоглядно верить. Любимая женщина такого мужчины никогда не будет ощущать себя потерянной, ничтожной, бесправной и одинокой.
- Повезло его жене Ларисе: за таким мужем, наверное, можно пойти хоть на край света с закрытыми глазами,- подумала она. Но только в том случае, конечно, если есть любовь. Но есть ли она?
После войны Григорий горячо пытался убедить ее в своей первой любви, которую он пронес через всю войну. Теперь, с высоты прожитых лет, Марии было ясно, что Любовь не бывает ни первой, ни последней. Любовь – это самая великая эмоция, которая, как награда, приходит к редкому человеку. Еще реже эта награда бывает взаимной. Она не имеет конца и остается с человеческой сущностью даже после его смерти. С незапамятных времен человечеству было известно, что любовь бессмертна. Этот факт отражен в великой поэзии разных времен, а также в народных песнях и сказаниях, в том числе, и казачьих.
А первой, второй, третьей… и последней бывает влюбленность – прекрасное, но, к сожалению, конечное и не бессмертное чувство, которое людям так хочется принять за любовь. Мария встречала и даже близко знала таких людей, способных на многократные влюбленности. Их постоянно прельщала обманчивая новизна. В результате они всегда страдали, но еще больше заставляли страдать других, тех, которых они в очередной раз «разлюбили».
Мария долго не могла успокоиться и заснуть. Привыкшая всегда надеяться только на себя, в глубине души, как любая женщина, она очень нуждалась в защищенности… В конце концов, ей пришлось себе признаться, что второй раз Григорий Вертий оказался в ее жизни не случайно.
…Разобрав постель, Григорий подошел к открытому окну своей маленькой кельи. Он чувствовал себя помолодевшим лет на двадцать! Ему захотелось, чтобы быстрее прошла эта необычная ночь… Если прошедший день – не сон, то завтра утром он увидит Ее, Манечку Костовских – любовь своего детства, юности и, наверное всей жизни…
«Нужно действовать, - думал он, - нужно решительно и круто менять свою жизнь! Глядишь, и все вокруг изменится к лучшему, обретет потерянный смысл…»
В эту минуту ему казалось, что он способен повернуть вспять реки и сдвинуть с места самые высокие горы! Он даже усмехнулся, представив себя со стороны: настолько чужды были ему такие ребяческие фантазии...
За окном сгустился невесть откуда взявшийся туман. В падающем из окон здания свете воздух казался сотканным из мельчайших капелек воды. На загадочный монастырский холм вместе с туманом опустилась великая музыка молчания, полный покой, абсолютная неподвижность… Казалось, что время почти остановилось. И все же жизнь вокруг так прекрасна, так осязаема, что ее можно коснуться…