Журнальный вариант ("Сибирские огни" № 07 - июль и № 08 - август 2015)
(Начало в "ЯКОВ и АННА – 1" - http://www.proza.ru/2015/07/18/248)
2 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
Анчик, здравствуй!
Вот я снова на сборах. Но теперь есть и большие отличия.
1. Мы на положении офицеров.
2. Нас не гоняют (пока что!).
3. Нас любят (пока что!).
4. Нас даже откармливают (в смысле — хорошо кормят).
5. Служим в этом году дольше, чем в прошлом (военная тайна!).
Анча вкусная! Анча сладкая! Анча милая! Анюточка! Как ты там одна-одинешенька среди толпы грубых н-ских мужчин? Надеюсь, все хорошо, ты по мне скучаешь. А я вот точно, без всяких сомнений, скучаю по моей Анютке! Курносой, милой и вредной. Как сдаешь экзамены? Пиши мне чаще! В самом городе я вряд ли буду (нахожусь далеко, на «точке», есть такое уединенное местечко), поэтому не смогу зайти в гости, как ты просила, к твоей школьной подруге Свете. И письма могут идти долго. Ты не сердись, служба есть служба.
Извини, что в прошлом году в письмах из армии я тебя мало целовал. Теперь я целую тебя много-много раз больше!.. Что, опять мало? Тогда — бесконечное число раз. Как, опять мало? Ну, знаете, уважаемая...
Я. Ш.
Наш адрес — на конверте.
4 июля.
Все гуляют, а я сижу и учу. Почему я должна терять время? Тем более что от тебя нет писем. И еще эти словеса: «Мужиков нельзя от себя отпускать… Мужики — кобели…» Галка о своих делах говорит, а мне нервы треплет. Зараза!
Вот опять ходила гулять без тебя. Прошлась по броду. И сразу домой. Нет, одной гулять нельзя. Сразу столько «любящих». Даже противно.
5 июля.
Пожалуй, первый раз я осталась дома одна (мама ушла к своей сестре ночевать, отец — к своей, Алька к друзьям. Они с утра что-то все разругались). Такой тишины наш дом не испытывал за все свое существование. Я хожу по тихим комнатам, смотрю в зеркало… и мне жалко себя. А ведь есть люди, которые вот так одиноки всю жизнь.
Не очень весело. Даже ужасно. Если бы не этот чертов экзамен, я бы легла в свою постель и отдыхала. Чувствую, что мне очень нужно отдохнуть. Я так похудела и осунулась, что даже боюсь показываться тебе такой: вдруг не понравлюсь. А я очень, очень хочу тебе нравиться. И больше никому! Вернее, нравиться-то всем, а быть — только с тобой. Иногда кажется, не хватит сил, когда закончатся экзамены и приедешь ты. Мне так будет хорошо и спокойно. А без тебя — скучно и обидно.
Милый! Я возьму отпуск на неделю раньше. И она будет только наша. В мире останемся только мы одни. Я буду очень любить моего Яшика. Так хочется отдохнуть душой от всего этого житейского смрада. Дай бог мне сил на оставшиеся четыре дня до проклятого последнего экзамена. Как трудно мне все дается в этот раз — и экзамены, и ожидание тебя…
8 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
Привет, Анча!
Вот прошла уже почти половина срока моей службы. Что ж, потерплю еще! А потом покатим с тобой на быстрокрылой «Яве» в сосновый бор, будем купаться, загорать, и я буду нежно целовать мою милую вкусную веснушку.
Сейчас нахожусь в гостях у Светланы. Когда вернулись с «точки», даже не предполагал, что нас будут так легко отпускать в город. Сейчас Света наденет свое лучшее, как она говорит, вечернее платье, и мы пойдем гулять по городу. Только не будет хватать рядом тебя — длинноногой Анчи на высоких каблучках и с тонкой талией. (Кстати, не знаю, как было раньше, но сейчас Светлана очень полная. Говорит, что это после родов.)
В ее семье приняли меня хорошо, у нее уже двое ребятишек. Передает тебе большой привет и говорит, что скоро сама напишет.
Анча, вот уже восьмое число, а от тебя еще нет писем. Мое первое послание ты должна была уже получить. Я очень жду писем. Мне без них скучно, да и вообще, черт побери, я соскучился по одной гражданочке из Н-ска! Курносой и вредной (я уже писал тебе об этом).
Я, наверное, смогу бывать в В-ске по субботам или воскресеньям, ходить со Светой (только со Светой) по городу и вспоминать Анчу.
Будь хорошей и хорошенькой.
И секретная часть: ц. к. Нет, Ц. К.! И опять Х. Т.!
8 июля.
В-ская область, в/ч 39939, Шварцману Я.
Хочу передать привет несчастному офицерику!
Этот офицерик после четырнадцатидневной службы все же вспомнил свою знакомую из Н-ска и решил бросить ей письмецо, которое вдобавок шло почти неделю. Не думаешь ли ты, что тебя будут ждать и печалиться? Все люди как люди: ребята, которые остались здесь, приезжают на субботу-воскресенье в город, а Костя, я слышала, появляется каждый день. Один ты (остальные такие же меня не интересуют) вырвался на свободу, уехал изучать далекие незнакомые края. Тебе, видно, уже все наскучило. Так можешь получить полную свободу в любую минуту, не буду держать. Валяй! Чтоб не переживать и не мучиться, отпущу с удовольствием. Познавай жизнь! Пожалуйста! После того, что я узнала о тебе, о твоих майских похождениях, я была готова сказать и сделать многое. Сейчас малость остыла, но надолго ли…
У меня все идет нормально, экзамены сдала, теперь я четверокурсница. После сопромата всей группой отмечали это событие в лесу, за парком отдыха. У нас, оказывается, очень хорошие ребята… Да, хорошие! Не треплют мне нервы, а, наоборот, ухаживают, говорят хорошие слова, хвалят меня. Теперь дружно собираемся на практику.
Надежду Степановну проводила на курорт, а маму положили в больницу на обследование, наверно, будут делать операцию. Но толком еще ничего не знаю. Теперь я осталась за хозяйку.
На улице стоит жаркая погода, только загорать, а я сижу на работе. Так вот пройдет лето, и я ничего не увижу. Наверно, возьму отпуск и уеду в Т-ск. Получила письмо от тетки: зовут, жениха мне подыскали. Вот! Галка скоро уедет с Эдькой на юг, и я вообще останусь одна. Что прикажете делать?
Косте и другим твоим ребятам даже не хочу показываться, каждый занят своим делом. Так что никого не видела, ничего не слышала и ничего не хочу знать.
Милых слов сегодня не получишь, а поцелуев — тем паче: нет настроения… да и не заслужил. Будет настроение — напишу лучше.
Все. До свидания.
Аня.
И вообще, если тебе некогда, можешь не писать.
По-моему, получилось очень глупое письмо. Но переписывать не собираюсь. Что получилось, то получилось. Как душа потребовала.
9 июля.
В-ская область, в/ч 39939, Шварцману Я.
Яшик, здравствуй!
Сердишься на эту гражданку? Не надо. Я согласна с тем, что я вредная и капризная.
Сейчас хочу написать тебе хорошее, ласковое письмо, но что получится — не знаю, вдруг опять что-нибудь взбредет — и напишу глупость.
Настроение у меня не очень хорошее. Сейчас была у мамы в больнице. Она лежит в онкологическом отделении. Вот и настроение такое.
А теперь напишу, чем я занимаюсь. Вечерами сижу и шью себе наряды: хочу выглядеть хорошо, когда ты приедешь. Ты бываешь в В-ске, посмотри в магазинах белые туфли на очень высоком и тонком каблуке — мне и Галке.
Один раз после работы ездили с Галкой и Эдькой в сосновый бор. Вот уж где накупались! Говорят, что я проплываю длинную дистанцию. Не то что ты, подводник! Ничего, Яшечка, теперь, когда я стала уверенней плавать, я и тебя научу. Что голову прятать в водичку, как страус в песок? От кого или от чего прячешься? Или опять шифруешься?.. Смеюсь я, Яшечка. Словом, приезжай скорее, научу свободно дышать в воде и без воды.
А вот у меня настоящая беда: поправляюсь плохо, а это главная моя задача на ближайшее время. И не загорела совсем, даже купальник нисколько не выгорел, а говорят, что он яркий.
Сегодня видела сон, будто бы целовалась с одним из наших выпускников, и вот уже целый день хочу целоваться по-правдашнему. Что делать? Ведь еще одна беда: не познакомилась ни с кем, а уже девятое число.
Яшик, ты обиделся, глупенький, я же пошутила! Ей-богу, в мыслях не было!
Я соскучилась, из-за этого ни к кому не хожу: придешь — там все парами. Обидно.
Яшик, а осталось уже совсем немного — двадцать дней. Нет, это очень, очень долго. Правда?
А теперь, так как я не умею «ц», то разрешаю это сделать тебе, и очень много раз. Во много раз больше бесконечности.
До свидания, Яшенька. Л. и С.
Аня.
10 июля.
В-ская область, в/ч 39939, Шварцману Я.
Яшик, милый!
Вот уже 10 июля, осталось совсем немного до конца твоей службы. Скорей бы. Почему-то от тебя совсем нет писем — всего лишь два. Может, потому что нет настроения отвечать на мои отвратительные послания?
В субботу ходили с Аликом на московский ансамбль-пантомиму. Концерт нам понравился. За неимением лучших партнеров, хожу с братом. Дожила...
В воскресенье всей родней выезжали отдыхать в сосновый бор. Маме стало немного лучше. Ей надо чаще бывать на воздухе. В нашем частном доме во дворе тоже воздух, но лучше в лесу.
В сосновом бору вспоминала тебя и наши поездки…
Неожиданно встретила Ка-Ка с какой-то девицей. Вот так он «служит». Немного поговорили. Сказал, что я очень хорошо выгляжу. Да, так и сказал: «Очень!»
Вот, пожалуй, и все новости последних дней.
До свидания. Целую очень крепко.
Аня.
Кстати, может, и ты, как твой близкий друг, не столько служишь, сколько дружишь? Так напиши, не секретничай. В долгу не останусь.
10 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
(На конверте рукой Ани проставлена цифра «1».)
Уважаемый товарищ Анюта!
Вы соизволили ответить на мое первое письмо. Вы обижаетесь, что «несчастный офицерик» долго не писал Вам писем. Какой сарказм и неуважение к воинскому званию. Однако уважаемый офицер начал писать Вам первое письмо почти сразу по прибытии на далекое от почты место. Но его тут же перебросили еще дальше. А там почты вообще нет. Вот и отправил письмо поздно.
10 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
(На конверте рукой Ани проставлена цифра «2».)
Уважаемый товарищ Анюта!
Ваше письмо от 8 июля я получил десятого числа. Как видите, почта работает отменно. Правда, не всегда. Второе письмо, отправленное из В-ска, Вы, видно, еще не получили в то время, а то бы не сердились на «бедного офицерика».
10 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
(На конверте рукой Ани проставлена цифра «3».)
Уважаемый товарищ Анюта!
Хочу поздравить Вас с окончанием третьего курса. Желаю Вам всего хорошего в учебе и в примерном поведении. Пусть осуществятся все Ваши желания. И пусть через три года наша страна получит еще одного знающего и умелого инженера, который 8 июля совсем зря сердился.
10 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
(На конверте рукой Ани проставлена цифра «4».)
Уважаемый товарищ Анюта!
Было трудно предугадать, где будет лучше — под Н-ском или под В-ском. Но поверьте слову «бедного офицерика», если бы он твердо знал, что хотя бы раз в неделю сможет видеть уважаемого (много-многоуважаемого) товарища Анюту, он бы не задумываясь остался в Н-ске. Не знаю, как товарищу Анюте, а ему было бы очень и очень хорошо с ним рядом.
10 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
(На конверте рукой Ани проставлена цифра «5».)
Уважаемый товарищ Анюта!
Что за странные басни Вы, видимо, слышали о моих скромных днях жизни в мае? Надеюсь, Вы меня знаете лучше, чем кто-либо, поэтому сердиться на меня нет никаких причин.
Вы говорите, что желаете покинуть пределы родного Н-ска, оставив «бедного офицерика» одного среди снующих машин, мотоциклов и мотороллеров. Это будет очень жестоко с Вашей стороны.
10 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
(На конверте рукой Ани проставлена цифра «6».)
Уважаемый товарищ Анюта!
Я требую (очень-очень прошу) не покидать пределы Н-ска. Да, требую, черт побери! Надеюсь, что мы будем вместе в жаркие августовские дни.
10 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
(На конверте рукой Ани проставлена цифра «7».)
Анюточка, ты поняла меня?!
Хочу хоть немного компенсировать недополученные письма, в которых я хотел сказать, что думал об Анче, скучал об Анче и очень хотел ее видеть...
Целую Анчу.
Целую милую.
Целую вкусную.
Целую сладкую.
Целую нежную.
Целую курносую.
Целую глупышечку.
Целую веснушчатую.
Целую вредную.
Целую хорошую.
Целую, целую и еще целую Анчу!
Я. Шварцман.
18 июля.
В-ская область, в/ч 39939, Шварцману Я.
Мой милый, хороший Яшик!
Сегодня получила от тебя массу писем. И твою загадку сразу разгадала. Ставлю пять за выдумку. Но ты был так подчеркнуто официален, что сбил меня с толку, и я не знаю, то ли писать «товарищу Яше», то ли любимому и родному Яшику.
20-го уезжаю на практику. Но ты мне все равно пиши. Когда приеду, мне будут очень нужны твои письма. Они вводят меня в равновесие. Правда, когда приходит письмо, я сначала сержусь на тебя, но после неоднократного перечитывания они мне начинают нравиться, и я понимаю, что такие добрые и секретно-стеснительные ласковые письма может написать только мой милый Шварцман.
Мой милый Шварцман скоро приедет, и все будет очень, очень хорошо. И я никуда не поеду из Н-ска, если он мне прикажет. Мне нравится, когда он приказывает и требует. И не оставлю его среди «снующих машин, мотоциклов и мотороллеров». Конечно! Шварцман стал частником. Он капиталист — владелец мотоцикла. Это тебе не хухры-мухры.
Яшик, ты не забудешь купить мне большой надувной мячик, который я видела, когда была в Сочи (если, конечно, он у вас там есть)? Будем плескаться с ним в речке. А потом сядем на него и поплывем далеко-далеко… Мы не упадем! Мы будем крепко держаться друг за друга. Правда?
Пусть написанное в седьмом письме осуществится на самом деле.
Целую крепко и нежно. Очень скучаю.
Аня.
19 июля.
г. Н-ск, Банный переулок, 21, Антоновой Анне.
Здравствуй Анчик-человек!
Надеюсь, ты получила все мои письма? Теперь ты чувствуешь, чем я здесь занимался все это время: писал тебе письма и скучал о... Н-ске.
А ты скучала об офицерике? И не просто об офицерике, а вообще, обо всем? Из твоих лаконичных писем только едва-едва виден намек на это тонкое обстоятельство. Но ничего! Дома разберемся: вот увезу тебя на мотоцикле за синие моря, за темные долы — и потребую ответа!
Вот уже и 19-е. Через одиннадцать деньков я смогу обнять самую курносую девочку на свете, самую вредную и веснушчатую, с тонкой талией, самую ехидную и самую вкусную.
Честное слово, я хочу скорей тебя увидеть, обнять…
Яша.
25 июля.
(Из неоконченного письма.)
Яшик!
Вот уже пятый день я на полигоне. Свободного времени совершенно нет. С утра до вечера бегаем по лесам и долам с рейками, вешками, нивелирами и теодолитами. Я никогда, пожалуй, столько не работала и не приносила столько пользы.
Вспоминаю тебя очень часто. Особенно вечером. Здесь очень красиво: бескрайние просторы и луна большая-большая. И звездное небо обнимает тебя и всю землю. Жалею, что мы редко бываем за городом, на природе.
Все ближе день твоего приезда. Встреча, как обычно, меня страшит. Почему-то кажется, что мы встретимся совсем чужими людьми, у нас будут разные взгляды.
Я так соскучилась. Пишу тебе — и хочется плакать… И вообще, оказывается, я мокроглазая. Девчонки бы не поверили.
Иногда мы в шутку пишем друг другу разные буквочки — ц. к., л. с., х. т. А зачем секретничать? Давай кричать на весь белый свет, что мы целуемся крепко, любим, скучаем и хотим друг друга! Нет, не для показа, а для самих себя. И сейчас, когда ты далеко, особенно хочется быть нежной и ласковой, совсем не грубить, что бывало с моей стороны за последнее время, не ссориться, а понимать и любить. Честное слово, я исправлюсь. И вообще, мне хочется так много тебе сказать…
25 января.
И вот пишу уже в новом году. Передо мной ишачок Яшутка и вот эта тетрадка. Игрушку ты подарил на Новый год.
Неужели… всё — игра? И шифровки — игра? И твоя выдумка с обилием писем — игра? И эта тетрадка — игра?
Нет, тетрадка не игра! Давно я не заглядывала сюда. Не потому, что мне нечего было сказать тебе. Просто некогда.
Что тревожит меня? Конечно, если бы ты действительно любил, то не отпустил бы на концерт. Разве можно соглашаться со всем, что я собираюсь делать? Полагаешься на мою совесть? Все правильно. Но, уверена, ты прекрасно понимаешь, что для оправдания своих поступков у меня найдутся весомые аргументы и факты. За время наших встреч ты предоставил их в немалом количестве. И вообще, пожалуй, научил оправдываться. И оправдывать.
Вот и сейчас есть предчувствие, что завтра ты придешь… и я в четверг не пойду на концерт. Мне совсем не хочется идти с ним. Если не придешь, значит, я обманула сама себя. Будет очень жалко и обидно.
Раньше все твои поступки я оправдывала. Ты был таким, каким я хотела тебя видеть, каким ты жил в моих снах и мечтах — добрым, любящим фантазером-романтиком. И если даже что-то не нравилось, я всегда защищала тебя. Но сейчас я переживаю такое время, когда ты выглядишь не таким уж хорошим, каким казался раньше.
Пусть этот поход в театр будет моим первым шагом к разрыву, который, как, видимо, ты считаешь, самому тебе сделать неудобно.
Мне надоела эта неизвестность, эти сплетни — кто кого и где видел, что слышал, все эти сомнения и умолчания.
С плохими мыслями я начала этот год. Чем все закончится?..
Чем ближе к завтрашнему дню, тем больше мне хочется разобраться в тебе и себе. Ты сомневаешься во мне? Ерунда. Ты отлично знаешь о моем отношении к тебе. Просто тебе самому нужно как-то оправдаться. По-моему, ты в чем-то путаешься. Сомневаешься, поэтому путаешься. Ищешь какую-то причину.
И еще… сомневается моя мама. Да-да, во мне сомневается. Я чувствую, что ей неудобно передо мной, так как она, видимо, не верит в мою любовь к тебе. Ей жаль меня, и она хочет как-то помочь мне.
Этот поход в театр не будет, конечно, моим первым шагом, а станет проверкой наших отношений. Я слишком дорожу ими. И в своих глазах, и в глазах других не хочу быть легкомысленной. Поэтому и не сделаю ничего такого, что стало бы причиной меня упрекнуть.
Единственное, чего я сейчас хочу, так это выяснить до конца наши отношения (если помнишь, мы встречаемся уже два года), а потом или положить им конец, или…
Если ты меня не л... (сейчас почему-то не хочу писать целиком это слово), мы разойдемся, как бы я ни переживала. Время сгладит все, останутся одни воспоминания. Потом будет легче. Но как сделать, чтоб «потом» пришло быстрей?
20 июня.
Сегодня ты делаешь последний шаг… и ты — инженер. Раньше об этом дне ты только мечтал. И вот он настал.
Почему-то все время кажется, что ты должен измениться. В нежелательную для меня сторону. Посмотрим. Вот приедешь со своих последних институтских военных сборов...
28 июня.
Сижу дома и пишу «шпоры» для завтрашнего экзамена. Почему-то вдруг именно сейчас, когда уже двенадцатый час ночи, мне стало грустно. Писем от тебя нет. Может, еще рано. Ты предупреждал, что будете служить где-то очень далеко и там может не быть почты. Выходит, можно вообще не ждать.
Интересно, как это твой друг Ка-Ка и в этом году остался служить недалеко от города? А ты опять убежал от меня.
Может, я не особенно-то жду твоих писем еще и потому, что не сильно скучаю… Мне кажется, что я даже отдыхаю от тебя. Мы порядком надоели друг другу.
Чувствую, что начну сейчас говорить грубости. Лучше займусь шпорами.
5 июля.
г. Н-ск, ул. Строителей, 7, Фёдоровой А. И., для Константина Колесова (лично).
Костя, привет!
Думаю, что ты частенько ночуешь дома. И, конечно, не один. А я, наоборот, захотел передохнуть от всех городских шумов, побыть в глуши и тиши. И мы, естественно, оказались «в тиши», но недалеко от города. И тут у меня такое произошло!.. Неожиданно. Позавчера и вчера. Ха, и сегодня по утрянке! Вот и не могу утерпеть, чтоб не рассказать. Словом, я за два дня — двоих…
Ну да! Познакомился тут с одним молодым офицером, а у него в городе подруга. Позавчера поехали к ней. А там — ее подружка. Остались… Подружка нажралась, лежала колодой. Даже противно стало.
Утром я сразу смотался в часть. И не зря! Там работает вольнонаемной одна блондиночка. Фигуристая! Ха, особенно сзади. Я, конечно, на нее оглядывался — и всё. Конкретных планов не было. Да и узнал, что она замужем (с парнями трепались).
И вот вчера утром возвращаюсь в часть, а она как ждала меня: приходи вечером, — и показывает на барак, что рядом с частью стоит.
Ну, у меня имелся запас жидкости. Брал с собой из Н-ска на всякий случай. И пригодился! Словом, как в сказке…
Ка-Ка, она такие фортели выделывала! Я даже не знал, что так можно… Приеду — расскажу. Признаться, я вначале даже немного растерялся, а она: «Не волнуйся, так тебе будет удобно и хорошо». Вот это женщина! И главное, все на свету! Да-да, не разрешала тушить свет. Я как вспомню… Вставала на коленки на край кровати, изгибалась…
Вот так-то! Не только ты такой шустрый. После внезапной блондиночки даже мысль пришла — где-нибудь комнатку снять. Хоть клетушку недорогую, чтоб тетю Шуру не смущать своими приходами. Вернее, чтоб самим не смущаться. А то Анютка всегда нервничает, и я начинаю злиться. И вообще, не могу до конца понять ее. Вернее, понимаю, что ей надоело так встречаться. Но мы правильно говорили: нам рано окольцовываться. Ха-ха, может, она чего-то другого хочет? Приеду — поддам и другого жару! Блондиночка научила! Главное, чтоб не захотела другого в мужском обличье. Пусть даже в мыслях. Не прощу! А то иногда треплет мое самолюбие и нервы…
Ладно, я так, не жалуюсь. Мне Анютка нравится. И настоящая жизнь только начинается! Ты вот уже давно свободная пташка — и от родительского ока далеко, и почти при своей хате. И я придумаю что-нибудь. Главное, чтоб родичи мою идею не пронюхали. Неудобно будет. Я не собираюсь крутить налево и направо. (Ты уж прости, что не по-товарищески. Ха!) Мне кажется, что если мы с Анюткой будем вместе чаще, то мысли о других могут особо-то не тревожить. Ну ладно, разберемся…
А блондиночка, оказывается, прощалась со мной: сегодня уезжает в какую-то командировку. Жаль. Хорошая училка!
А тетя Шура не читает чужие письма? Передавай ей привет.
Ладно, пойду спать. Устал. Ха-ха!
(Продолжение следует.) - http://www.proza.ru/2015/07/22/1663