Василий Сторманов, обладатель роскошных густых бровей, не знал о тайной жизни своих любимиц. Каждую ночь, когда он спокойно засыпал в своей широкой двухместной постели, давая организму отдохнуть перед очередным рабочим днём, они улетали с его лица и сквозь приоткрытую форточку устремлялись в ночное небо. Форточку Василий на ночь всегда оставлял приоткрытой, чтобы, как это советуют правила гигиены, давать возможность проветрится воздуху своей небольшой уютной квартирки. Даже зимой, в лютый мороз, он обязательно оставлял хотя бы маленькую щёлочку, предварительно поставив около своей кровати обогреватель, чтобы не простыть. Он жил один, поэтому никто не мог проследить за ночными похождениями его пышных бровей. Неудивительно, что им было очень легко улетать по ночам от своего хозяина.
На следующее утро Василий просыпался ровно в семь двадцать, чтобы к девяти быть на рабочем месте. Сорока минут было вполне достаточно, чтобы принять душ, позавтракать и одеться, а оставшийся час отводился на то, чтобы добраться до работы. От одной до десяти минут уходило у него на ожидание автобуса, ещё семнадцать минут автобус шёл до метро. Затем три минуты на эскалаторе, восемь минут на первом электропоезде до пересадки, три минуты на пересадку, ещё шесть минут на второй электричке, три минуты подъёма на поверхность – итого двадцать три минуты в метро. Офис, в котором он работал, находился в двух минутах ходьбы от метро, так что обычно он приходил минимум за восемь, а максимум за семнадцать минут до начала, в зависимости от времени ожидания автобуса. А когда коллеги видели его с утра, то удивлялись, как же бодро и свежо выглядит его лицо! По сравнению с их лицами, вымотанными постоянным недосыпом и отвращением ко всему окружающему, оно выглядело так, будто он только что вернулся из отпуска, а особенно его украшали брови, бодро приподнятые над ясными серыми глазами. Они словно сияли, свисая густыми чёрными колосьями на виски за уголками глаз и тонкой прострочкой срастаясь на переносице. Ещё бы: после таких ночей, которые проводили они на просторах ночного города, трудно было не светиться здоровьем и оптимизмом его шикарным бровям!
Что же делали они, когда Василий, как обычно, ровно в двенадцать выключал свой ночник и переворачивался на правый бок, чтобы заснуть? Брови спешили к своим – к другим бровям, слетавшихся со лбов многих людей в разных концах города в давно известное им место. Это был так называемый Насест – заброшенная голубятня в одном из самых обычных дворов, удачной плотной застройкой скрытая от посторонних глаз. Там они могли, просочившись через толстые ячейки сетки, курлыкать друг с другом до рассвета, рассказывая подробности из жизни своих хозяев, рассуждая о перспективах на будущее и просто дурачась. Появление бровей Василия всегда сопровождалось бурными аплодисментами (вернее, глухими хлопками бровей друг о друга, которыми они заменяли аплодисменты, ведь у бровей нет ладоней).
- Привет, Додхан! – говорили они ему (Додхан – так звали брови Василия в кругу его друзей). – Что интересного сегодня?
- Здравствуйте, ребята! – отвечал Додхан. – Представляете, сегодня он наступил в лужу у метро! Когда возвращался с работы. У поребрика была глубокая лужа, а он её не заметил – смотрел только вперёд!
- Ха-ха-ха! – смеялись брови. – Вот растяпа!
- А мой хозяин утром перепутал в ванне тюбики и пытался почистить зубы кремом для рук! – говорили другие брови. – Он постоянно умывается с закрытыми глазами по утрам, иногда даже свет не включает! Вот и сегодня в темноте схватил не тот тюбик.
- Вот это да! – удивлялись третьи брови. – Но это хотя бы безопасно! А вот меня сегодня ударило током! Представляете, он полез распутывать провода, ведущие к маленькой лампочке на таком гарнитуре на кухне… Она погасла из-за того, что был слабый контакт… И он полез туда рукой, не глядя…Я даже встал дыбом! Это так неприятно…
- Не переживай, - утешал Додхан. – Зато он, по крайней мере, тебя не выщипывает.
Брови пускали волну охов и перешёптываний в такие моменты. Выщипывание – это самое страшное, что могло с ними случится. Говорят, когда брови лишаются срединного треугольника, - разделяются посередине на две отдельных дуги - они уже никогда не могут летать, и лишь только вяло стонут на лбу у хозяина по ночам, не в силах оторваться от его кожи. Злейшим врагом всех бровей был Пинцет – злобная, безжалостная машина, о которой боялись даже упоминать на Насесте.
После того, как брови обсудили все происшествия из жизни их хозяев, они часто вылетали за пределы голубятни и начинали носиться по городу, играя друг с другом. Они устраивали гонки от одной крыши до другой, играли в догонялки, шутливо задирали друг друга, весело кружились в прекрасном ночном вальсе. Иногда они стучались в окна квартир и, сдержанно хихикая, ожидали пробуждения хозяев. Когда им удалось заставить очередного мужика в белой заляпанной майке отодвинуть штору, чтобы заспанными глазами посмотреть на причину своего ночного беспокойства, они сразу же с едва слышными тонкими визгами разлетались, чтобы не попасться на глаза нежелательному свидетелю. Потревоженный ими житель протирал глаза, прикладывал ладони к окну, пытаясь разглядеть, кто разбудил его в столь поздний час. Не находя ответа, он махал рукой, списывая всё на надоедливых голубей или ворон, и ложился спать дальше. И хорошо, что он не видел, кто на самом деле потревожил его сон – последствия такого открытия могли быть очень опасными как для бровей, так и для него самого.
После ночных гонок и танцев некоторые брови сразу разлетались по домам, чтобы успеть прилипнуть к лицам хозяев до того, как они проснуться, а некоторые возвращались ещё ненадолго на Насест. Там они болтали о жизни, иногда выпивали капли дождевой воды с сырых стен (что действовало на них очень одурманивающе, поэтому они делали так нечасто), а потом приводили себя в порядок, расчёсываясь перед очередным днём.
Приходя домой после долгих часов насыщенного труда, Василий первым делом мыл руки, а затем поливал свою любимую герань, стоявшую на подоконнике в коричневом глиняном горшочке с двумя чёрными полосками. Это была герань разновидности Sanguineum, выращенная самим Василием из семян, приобретённых им на базаре несколько лет назад. Ему нравилось думать, что он создаёт нечто живое, и поэтому он всегда с особой заботой ухаживал за ней. На подоконнике не было места другим цветам, кроме неё – герань в гордом одиночестве целыми днями взирала на панораму двора.
Всё было хорошо, пока однажды не случилось страшное. Проснувшись одним серым пасмурным днём и подойдя к зеркалу, Василий не увидел на лбу своих роскошных бровей…
***
Как только это произошло, Василия тут же охватила паника. Он метался туда-сюда, не зная, что делать. Неужели в таком виде ему придётся идти на работу? И как же на него посмотрят теперь люди? Эти мысли едва ли не сводили с ума. Впрочем, вскоре ему удалось вернуть самоконтроль – таким людям, как Василий, немыслимо терять его на долгое время. Он знал надёжный способ обрести самообладание в таких ситуациях: для этого ему нужно было сесть на стул с ровной спинкой, положить руки на колени, а затем сделать своеобразное дыхательное упражнение: семь раз быстро вдохнуть и выдохнуть, а восьмой вдох растянуть на семь секунд и в течение восьми секунд выдыхать. Тогда беспокойство сразу отступит, и можно будет вновь собраться с мыслями.
Это и проделал Василий, когда обнаружил исчезновение бровей. По истечении процедуры он взглянул на часы и увидел, что осталось лишь семь минут до восьми утра, так что ему срочно надо выходить, если он не хочет опоздать к началу рабочего дня. Сегодня он должен был заканчивать важный доклад, с которым выступит завтра на одном не менее важном собрании. Начальство возлагало на него большие надежды. Рассудив, что всё равно утром решить проблему уже не удастся, а на работе сегодня отсутствовать ни в коем случае нельзя, Василий оделся и, набравшись смелости, вышел на улицу без бровей.
На работе его внешний вид произвёл небывалый фурор. Сотрудники долго не могли приступить к своим обязанностям, так как столпились вокруг Василия и с недоумением рассматривали его лицо, лишённое своей главной изюминки.
- Боже мой, как так вышло?.. – удивлялась Светлана, секретарша с большой булавкой в кармане пиджака.
- Этого быть не может! – восклицала Валерия с красными волнистыми волосами из отдела кадров.
- Куда они делись? Куда они делись, чёрт возьми?.. – интересовался Аркадий – близкий коллега Василия по его отделу, всегда носивший одну и ту же джинсовую жилетку.
- Я не знаю! – сокрушённо отвечал наш герой. – Я проснулся – а их нет! Я ничего с ними не делал…
Коллеги переглядывались, не в силах поверить его словам.
- Да ты, наверное, сошёл с ума, - бормотала Людмила Владимировна, чьи обязанности в фирме трудно было определить. – Может быть, напился вчера, сбрил их и не помнишь? А ведь раньше ты никогда не позволял себе алкоголь…
- Да что вы такое говорите! – вспылили Василий. Он был приверженцем здорового образа жизни и, разумеется, его очень сильно задевали такие домыслы.
Круг людей внезапно разомкнулся, чтобы пропустить начальника. Петрович в сопровождении молодого ассистента поспешил поинтересоваться предметом всеобщего внимания.
- Что тут такое… Ух!.. Ну и ну… - он потёр лоб, моргая заспанными глазами. – Зачем же ты сделал это, Вася?
- Я ничего не делал, клянусь вам, Андрей Петрович! – воскликнул Василий. – Я совершенно не понимаю, как это произошло! Я проснулся, подошёл к зеркалу – а их нет. Я не знаю, что делать!
- Мда, бывает так, что не помнишь, что сделал с собой прошлым вечером, - хихикнул ассистент, выпячивая свои лошадиные зубы. Василий посмотрел на него, злобно сдвигая брови (вернее то, что должно было быть ими).
Начальник вздохнул.
- Ну что ж, действительно бывает. В конце концов, работать это тебе не мешает?
- Мешает? Нет… - задумчиво пробормотал Василий.
- Кстати, как там твой доклад? Будет готов к четвергу?
- К четвергу? Да… - Василий прикинул и решил, что и вправду, к четвергу вполне можно было бы успеть.
- Ну вот и отлично! – начальник хлопнул в ладоши. – Тогда приступай, я очень надеюсь, что ты нас не подведёшь. А вы? Что встали? – он обвёл недовольным взглядом собравшихся. – До обеда здесь будете стоять? По местам, хватить глазеть на него!..
Коллеги разошлись по своим столам, уткнувшись в мониторы. Василий налил себе кофе из автомата и тоже приступил к своей деятельности, пытаясь отвлечься от сегодняшнего происшествия. Но всё же что-то не давало ему покоя. Время от времени он ловил на себе беглый взгляд коллег с соседних столов, обзор с которых, к сожалению, не был полностью закрыт полупрозрачными ширмами, разделявшими места – они стояли поперёк кабинета, так что люди с соседнего ряда вполне могли его видеть. Василий отводил взгляд обратно в монитор и вздыхал, пытаясь сосредоточиться, но мысль о том, что его бровей нет на месте, всё же никак не позволяла ему обрести спокойствие.
***
за пять дней до этого…
Пятничной ночью Додхан, как всегда, вылетел в окно и обосновался на Насесте. Он прилетел рано – Василий заснул около десяти, и, хотя климатически ночь уже полностью вступила в свои права, на сумрачных голубиных жёрдочках ещё не было никого, кроме него. Додхан уселся в одиночестве, осматривая окружение: качающиеся тени тополей на фонарном свету на стене создавали схематичные изображения невиданных чудовищ, которые то ли дрались друг с другом, то ли активно жестикулировали в немом разговоре. Додхан улыбнулся: ему нравилось сидеть одному в темноте, как когда-то нравилось и его хозяину – до того, как он не стал автоматически засыпать при выключении света и потому не любил исчезать из-под покрова ламп.
- О, Додханчик! Как дела, дорогой?
Прилетел Руф – брови тучного банкира с юго-запада, говорливый и степенный тип, всегда лезший вперёд на их собраниях. Они поздоровались, крепко обнявшись правыми волосатыми дугами.
- Отлично, Руф! А где все остальные? Я хочу полетать!
- Как? Ты не знаешь?
- Что?
- Сегодня летать не будем. У Марлы проблемы – её прижали кредиторы.
Додхан изумлённо приподнял одну бровь. Перспектива лишиться сегодня свежего, исцеляющего ощущения полёта сегодня явно не радовала его.
- Что с ними не так?
- Она заигралась в казино. Теперь они трясут из неё деньги, хотя она утверждает, что дело пахнет дымком.
Додхан взъерошился и зафырчал. Это был далеко не первый случай на его памяти, когда брови позволяли облапошивать себя мошенникам из банды, державшей казино в паре километров от Насеста. Несчастные приходили туда, полные сладких надежд лёгкой наживы, а уходили разбитые и подавленные, обобранные до нитки. Они были очень наивным народцем, эти брови, и некоторые беспробудно верили, что когда-то им удастся обрести лучшую жизнь, чем пребывание почти весь день на лбу своего хозяина с обязанностью выражать все эмоции его лица. Они думали, что, накопив достаточно средств, можно выкупить себе свободу и заниматься полётами не только по ночам, но и при свете дня. Решение они видели в рулетке, чем пользовались злоумышленники. Их было немного среди бровей, но они доставляли очень много проблем.
- Вот уж что! Подумаешь, какие-то гады решили поживиться! Ей нужно просто забыть о них, и всё.
- А ты всегда такой смелый, Додхан, - ухмыльнулся Руф. – Разве ты думаешь, что это так легко? Ты, видимо, плохо знаешь этих ребят…
Брови Василия замолчали. Они нахмурились, пытаясь войти в положение товарища. По правде говоря, особо этого у него не получалось – впрочем, не следовало подавать виду.
Послышался шум. Снаружи десяток пар бровей, свистя и переговариваясь, подлетали к решётке. Додхан расслышал всхлипывания.
- Не плачь, Марла, пожалуйста!- прорезался сквозь темноту голос Дреди – симпатичных тонких чёрных бровей, принадлежавших какой-то студентке гуманитарного факультета, жившей в общаге в одном из пригородов. Общежития не располагают к здоровому сну, поэтому Додхан видел её здесь нечасто. – Мы обязательно что-нибудь придумаем! Мы сможем решить вопрос!
- Решить вопрос! – язвительно проклокотал голос Мадвига – моноброви молодого юриста, также хорошего приятеля Додхана. – Давай, пойди к ним и скажи им всё! Я бы понаблюдал за этим.
Дреди ответила ему раздражённым фырканьем.
- Марла, в любом случае, у тебя ещё есть два дня, - глухим басом зарядил Брайан – седые брови, принадлежавшие одному серьёзному, влиятельному чиновнику. – Ты ещё можешь поговорить с ними. Они – дрянные типы, но вряд ли полностью лишены милосердия. Ты точно можешь рассчитывать хотя бы на скидку.
- Скидку… Хлип! – Марла утирала блестящие от бровных слёз волоски посередине. Додхан увидел, как Дреди и Брайан проводят её через толстую ячейку, поддерживая с двух сторон. – У нас нет сейчас и гроша! У Анастасии Ивановной финансовые затруднения, ей не платят зарплату, а все накопления ушли на дочкины протезы! Я не смогу расплатиться, даже если они скостят мне семьдесят процентов.
Наступило молчание. Кто-то печально вздохнул. Мадвиг с ухмылкой перешёптывался с толстыми рыжеватыми бровями мастера-такелажника с верфей, обсуждая трудность сложившейся ситуации.
- Так что, вы предлагаете скидываться? – вдруг взорвал тишину Додхан. Все сразу замолчали и уставились на него.
- Похоже, это лучшее, что мы можем предпринять, - сказал Брайан после паузы. – Всем ясно, с чем мы имеем дело.
Брови снова зашептались. Руф недовольно поморщился и отвернулся. Додхан услышал, как он тихо прошептал: «Чёртов энтузиаст …»
- Я не знаю, - сказал Додхан как бы невзначай. – Я предлагаю поговорить с ними.
- Это не поможет.
- Всем вместе.
По Насесту прокатился удивлённый гул. Все снова устремили своё внимание на него.
- Ты предлагаешь налететь на них? – сказал Брайан с презрением.
- Почему нет? – воскликнула Дреди. Её тонкие, выщипанные по краям, на не в центре волосатые дуги приподнялись острыми треугольничками. – Их всего трое, из них один – с помятой дугой. Мы не должны позволять всякому сброду обирать себя! Все вместе мы сможем показать им их место.
- Я согласен, - кивнул Додхан.
- Безумие! – Руф коряво хихикнул. – Давайте вести себя, как цивилизованные создания. Ведь мы принадлежим важным людям – учителям, врачам, инженерам, депутатам.. Вот ты, Марла, хотела бы, чтобы твоя хозяйка, заботливая и добрая мать узнала, что её брови участвуют по ночам в уличных боях?..
- О каких уличных боях ты говоришь, Руф?! – удивился Додхан. – Мы просто явимся к ним с разговором. Всё может кончится мирно. Лично я бы тоже не хотел ни с кем воевать.
- Ты правда думаешь, что они выслушают нас и одобрительно кивнут? Я иногда поражаюсь твоей беспечности…
Брови загудели. Некоторые смеялись, другим показалась серьёзной затея Додхана. Дреди перекрикивала всех, призывая к бою.
- Послушайте, послушайте… Тихо! – Брайан повысил голос так, что он зазвучал будто из вековой тубы. Брови сразу замолкли. – Эта идея имеет право на жизнь, как и все остальные, но! Если разговор и должен состояться, то не сегодня и не завтра! У Марлы в запасе два дня, и совершать налёт можно будет только непосредственно в день выплат. Можно учесть предложение о всеобщем давлении на гнусных гадов, но пока воплощать его в жизнь глупо!
Брови заохали, одобряя слова Брайана. Додхан замолчал, пытаясь вглядеться в их глаза. Все они кивали друг другу, поворачиваясь вокруг своей оси, и, казалось, почти никто не был против. Дреди, между тем, хмуро смотрела вниз.
- Раз так, то рано пока заморачиваться! – крикнул Додхан. – Сегодня можно ещё успеть полетать! Я уверен, и Марле это пойдёт на пользу.
- Марла, как ты? – спросил Брайан, поворачиваясь к расстроенным, опущенным светлым женским бровям. Марла сглотнула воздух, стремясь не расплакаться снова.
- Нормально… Да. Да, я считаю, сегодня было бы неплохо полетать.
- Тогда что мы ждём? На воздух! – победоносно воскликнул Додхан и взмыл с жёрдочки к решётчатой крыше, через которую, заглушая электрический свет на стенах, посылала свой мягкий и холодный сырный свет луна. Она вышла из-за облаков и теперь безраздельно правила миром.
Брови, немного погодя, с нерешительностью стали взлетать вслед за ним. Вскоре туча из двух десятков пар пышных дуг со свистом и гиканьем отделилась от пыльной решётки.
***
Обед прошёл быстро и молчаливо. Василий сидел в стороне, нервно пожёвывая сухую гречу, исподлобья поглядывая на тайком обсуждавших его коллег. Он видел их смешки и недоумённые лица, и от этого ещё больше съёживался, утыкаясь снова в тарелку. Закончив, он быстро пошёл к своему компьютеру и уставился в монитор. Проект оставался недописанным. Стремясь изо всех сил не выглядеть растерянным, он начал водить мышкой по экрану, периодически тарабаня по клавиатуре.
- Всё в порядке? – озадаченно спросила Светлана, проходившая мимо, когда он в очередной раз рисовал узор курсором между холмов на рабочем столе. Василий вздрогнул от неожиданности.
- Да, отлично, - сказал он и открыл случайный документ. Светлана ободряюще улыбнулась и пошла дальше. Василий вздохнул.
Он сидел так ещё час-два, что-то настойчиво печатая и щёлкая мышью. Когда стрелки часов приблизились к заветной цифре шесть, он быстро собрал вещи и молча пошёл домой.
- О, Вася! – воскликнул Петрович, встретившийся ему на пути. – Ну что, как проект? Закончил?
- Да, всё, - тихо сказал Василий и проскользнул мимо.
Придя домой, он стал открывать ящики и шкафы, бегло осматривая содержимое, будто стремился обнаружить пропавшие брови там. Вскоре, поняв бессмысленность этой затеи, он пошёл ужинать и сразу улёгся в постель. В этот раз, когда он выключил ночник, ещё не было и десяти часов вечера.
Спал он плохо. Возможно, это был первый раз за много лет, когда он ещё не видел десятый сон в то время, когда часы давно перевалили за полночь. Он ворочался в постели, совсем позабыв про свою стандартную позу на правом боку – столь необходимую, чтобы избавить от лишних нагрузок сердце – и пытался устроиться так, чтобы побыстрее расслабиться и уснуть. А ведь когда-то в эти ночные часы жизнь его выглядела совсем по-другому… Но Василий давно забыл эти времена. Теперь, помимо беспокойства из-за доклада и попыток выяснить причину отсутствия бровей, ещё одна мысль не оставляла его: он всё время чувствовал на себе чей-то взгляд, пристально следивший за ним непонятно откуда. Он поднимал одеяло, включал свет и осматривал комнату, но, разумеется, не находил никого – он и сам знал, что никого здесь ещё быть не может. И ложась обратно в кровать, он не подозревал, что на карниз его форточки, как всегда, слегка открытой, вскарабкивались его брови, садившееся на холодное древко, чтобы смотреть на его попытки заснуть.
Следующий день был солнечный и морозный – наступала зима. Асфальт покрылся узором из тонких скользких линий, по которым проезжали его каблуки, когда он со своим портфельчиком спешил к автобусной обстановке. В другой раз, возможно, он бы порадовался наступлению своего любимого времени года, глубоко вдохнул бы грудью похолодевший бодрящий воздух и провожал бы на ходу взглядом кроны безмолвно стоявших тополей, но сегодня ему было не до этого.
Он почему-то проснулся очень рано – около шести часов утра, когда было совсем темно. Придя на кухню, он заварил себе кофе и долго задумчиво пил его, а когда он закончился – включил телевизор и уставился в экран. Скучный документальный фильм расслабил его и помог на время уйти от суровой реальности в жаркую саванну, где львы в замедленной съёмке преследовали антилоп, чтобы впиться когтями в их бёдра. Иногда ему даже казалось, что они вот-вот выпрыгнут из экрана и набросятся на него, но он быстро отгонял эти мысли, мотая тяжёлой головой. В семь двадцать звон будильника перенёс его из Африки обратно в свою квартиру, и он стал собираться в том же режиме, что и всегда.
Собрание совета директоров проходило не в его офисе, а в другом здании, расположенном в трёх кварталах от него, и ему ни в коем случае не следовало опаздывать туда.
Он вышел из метро и сначала по привычке пошёл налево. Тихо выругавшись, он сменил направление и пошёл на нужную улицу. «Чёртова администрация!» - бормотал он про себя. – «Нет, чтобы быть в одном здании с нами!» Разумеется, ему было неприятно идти ещё несколько лишних сотен метров до работы. Прибыв к нужной двери, он поднялся на третий этаж.
- И вот тогда я такой… О, что, ещё один пришёл? Ну входите, входите! – сказал седой мужчина в синем пиджаке, разговаривавший о чём-то с другим седым мужчиной.
Василий вошёл и со стуком опустил свой портфель на пол. Вокруг длинного овального стола в кабинете были рассажены важные шишки, глядевшие на него серыми, морщинистыми глазами. Стулья с алюминиевыми рамами были обиты серой тканью. Гудела газовая лампа.
- Разрешите представить вам, мой коллега, старший сотрудник отдела учёта овец, Василий Сторманов, - объявил Петрович, поднявшийся с одного из стульев. Василий сглотнул.
- Сторманов, значит, - синий пиджак пометил что-то в блокноте. – Ну что, как обстояли дела с овцами в этом квартале?
Василий помолчал немного, уставившись в точку на стене. Затем он неуклюже расстегнул свой портфель, подняв его на изгиб локтя, и вывалил из него на стол кипу бумаг.
- Вот…
Синий пиджак вопросительно приподнял бровь. Женщина напротив него улыбнулась.
- Что вы можете сказать об этом? – спросил Петрович.
Василий поднял один из листов и стал читать.
- М-между пятой и шестой неделями количество о-о-о… овец увеличилось на пять процентов…. Между седьмой и восьмой неделями, количество овец… увеличилось на два процента…
- В секторе Б, - добавил Петрович, пригладив двумя рукам волосы со лба на затылок.
- Да, - выпалил Василий. Наступила тишина.
- Ну и какой мы из этого можем сделать вывод? – нетерпеливо спросил синий пиджак.
Василий дрожащей разгрёб бумаги и достал один лист.
- В… Вот, - он подвинул лист к нему. – На этом графике мы можем видеть… Можем видеть…
- А что мы на нём можем видеть? – спроси пиджак, поднимая на него недоумённый взгляд.
- Ничего! – вскрикнул Василий. – Я его не доделал!
По кабинету прокатился ох.
- Но скоро доделаю, обещаю! Это всё брови! Исчезнувшие… Испарившиеся чёртовы брови!
- Да, мы заметили, - сказал пиджак со смешком.
Петрович поднялся со своего места и прошёл к нему.
- Пойдём, - он спешно вывел его из кабинета. За спиной Василий расслышал нарастающие смешки.
Он поставил его спиной к стене, пытаясь заглянуть в глаза. Василий напряжённо ловил воздух ртом.
- Что такое, Вася?! – стал допытываться начальник. – Мы же оба знаем, что овцы – это твоё!
- Это всё брови! – простонал Василий. – Я не знаю, куда они подевались! Я правда не знаю… А вы мне все не верите!..
Он беззвучно всхлипнул, будто готовясь разрыдаться. В последнее мгновение Вася вспомнил, что мужчинам плакать нельзя и сдержал накатывавший к горлу комок.
- Так, - сказал Петрович. – Мне всё равно, сам ты от них избавился или кто-то тебе помог, но я скажу лишь одно: тебе срочно нужно их вернуть. Без бровей ты – не ты, Вася. Они нужны тебе.
Василий отдышался и снова напряг лицо в привычной строгой ответственной мине. Теперь на него вновь можно было смотреть с восхищением.
- Да, - произнёс он. – Ты прав. Они нужны мне.
- Отлично, - сказал Петрович. – Я дам тебе сегодня отгул. Попытайся скорее вернуть свои брови. Не только ты – мы все этого ждём.
Василий кивнул. Давно он уже не получал отгулов и, видит бог, потратить это время нужно было с пользой! Он попрощался с начальником и спустился вниз, чтобы начать поиски.
***
Едва брови, поднятые Додханом со своих жёрдочек, почувствовали свежий запах ночного неба, они сразу забыли обо всех проблемах и закружились в безумном вихре воздушного танца. Давно они не летали так, как в ту ночь: брови ускорялись в пике и меняли направление у самой земли, чтобы снова взмыть вверх, искусно лавировали между лесом антенн на крышах, скользили по изгибам чаш телевизионных тарелок и с дополнительным ускорением отрывались от них. Додхан, счастливый, что ещё два дня ему не предстояло встретить на своём пути никаких забот, порой просто разгонялся и врезался в жёлтую кладку кирпичей, смешно кувыркаясь после этого в воздухе, изображая потерю сознания.
- Додхан, ты в порядке? – кричала ему Дреди.
- Да, всё хорошо! Кстати, ты водишь!– восклицал Додхан и толкал её, передавая роль водящего в воздушных пятнашках бровей.
Брови так заигрались с догонялками, что разлетелись кто куда, и Брайану пришлось приложить немало усилий, чтобы вновь собрать их вместе.
- Товарищи, будьте благоразумны! – кричал он. – Мы же не хотим никого потерять… Где Марла? Куда она делась, а?..
Марла нашлась под карнизом крыши, хихикавшая в объятиях двух подружек. Они спрятались там от Мадвига и его рыжего друга, норовивших их запятнать.
Додхан подлетел к ним, растолкав остальных бровей.
- Все наверх! – огласил он. – Хоровод!
Брови заголосили, заполнив двор смесью множества разнообразных писков и чирикающих клокотаний, эхом разливавшихся по всей округе. Они вылетели из-под карниза и присоединились к остальным, всё ещё игравшим в догонялки над крышей.
- Хоровод! Хоровод!
Несомненно, брови любили водить хороводы – в этом чувствовалось что-то особенное, когда кольцо из поющих бровей крутясь вокруг своей оси, плыло над городом, порой опускаясь почти к самой бетонно-асфальтированной поверхности, попадая даже в поле зрения одиноких ночных пешеходов, не способных, правда, верить своим глазам. Иногда хоровод водился в два кольца – внутреннее крутилось в одну сторону, а внешнее – в другую. Это требовало особого мастерства. Додхан вздумал устроить сегодня нечто подобное.
- Два кольца! Делаем два кольца! – прокричал он. Двое прохожих – парни в лёгких спортивных костюмах, похожие сверху на два готовых к взлёту истребителя с полосками по краям, подняли головы, услышав писклявое клокотание. Стая чёрных силуэтов проплыла над ними. «Какие шумные,» - синхронно подумали они.
- Я веду внутри! – Додхан шлёпнул по плечу двух ближайших товарищей, заводя круг. Они последовали за ним паровозиком, обраставшим всё новыми и новыми вагонами и, наконец, замкнувшимся в окружность.
- Погоди!.. – крикнул Руф. – Из центра все - наружу!
Он выгнал всех зазевавшихся внутри первого круга и начал вести второй – на несколько сантиметров шире в диаметре. Мадвиг, Брайан и хохотавшая на лету Марла последовали за ним. С небольшими заминками круг замкнулся – им удалось.
- Да!!! – пророкотал Додхан. Брови закричали длинными высокими трелями, стараясь попасть в унисон. Двойное кольцо поднялось чуть выше прялась от света фонарей и поплыло над городом, медленно ускоряя вращение.
- Быстрее! Ещё быстрее! – верещал Руф.
- Подожди! – Додхан делал плавные движения левой дугой, дирижируя хороводом. Кольца потихоньку вращались всё быстрее, слегка изменяя форму, как фигура на гончарном круге – лететь вперёд и по кругу одновременно было непросто. Додхан разводил дуги шире, давая сигнал «стоп», когда внутреннее кольцо приближалось по форме к овалу.
- Вот так… Уу-хууу!
Хоровод набрал приличную скорость и летел над городом, как невиданный портал в другие миры. Он выглядел прекрасно, и жаль, что никто из людей не мог его видеть. Впрочем, брови не сильно грустили из-за этого – они смеялись и кричали, гордые конструкцией, что им удалось создать.
Земля внизу закончилась, сменившись водной гладью – они пролетали над рекой. Додхан скомандовал снижаться, и они опустились почти к самой воде. Река была неспокойна и исходила волнами на ветру. Шипучие брызги то и дело долетали до кого-то из участников хоровода, вызывая взрывы смеха. Совсем скоро река покроется шершавой жижей первого льда, который затем срастётся в тонкую корочку, но пока у неё было время поштормить.
- Берег! – воскликнул Брайан, увидев впереди гранитный порог.
Брови завизжали и лишь в последний момент успели взмыть вверх, избегая встречи с камнем. Кольца хоровода при этом чуть разорвались, но вскоре восстановились вновь в немного изменённом составе. Брайан оказался во внутреннем круге, прямо перед Додханом.
- Ха-ха!.. Как же круто! – оставив серьёзность, воскликнул он.
Хоровод пролетел над верхушками деревьев в парке, затем полавировал между четырёхскатчатыми крышами домой. Видя, что брови устали, Додхан стал думать, как лучше закончить полёт. Впереди возник высокий собор с тремя огромными крестами на куполах, и он придумал.
- Внимание! – закричал он. – Видите церковь? Разделяемся о верхний крест!
Брови вновь заголосили, предвосхищая разъединение. Они не сразу сменили направление.
- Что ждём? Направо! – закричал Додхан и первым подался к кресту. Внешний круг отпрянул от него, взяв курс наверх и направо, внутренний последовал за ним, набирая скорость вращения.
Крест приближался стремительно, и вместе с ним нарастал шум трелей бровей.
- Готовимся! – Додхан занял место прямо по курсу на крест. – Все, кто правее меня – направо, кто левее – налево!
Хоровод столкнулся с верхней частью креста и разорвался на четыре дуги, смешавшиеся в чёрные тучи. Некоторые зазевавшиеся брови столкнулись с позолоченным железом, но быстро пришли в себя и, смеясь, полетели к остальным. Их хохот звучал высоким и отрывистым писком в ночной тишине, напоминая трели первых модемов, пытающихся поймать сигнал. Собравшись вновь, брови переводили дух.
- Уфф… Это был лучший хоровод в истории! – восхищалась Дреди.
- В этом городе уж точно! – гордо сказал Додхан.
- Надо связаться с Москвой, спросить, когда у них в последний раз было два кольца, - заметил Брайан.
Придя к мнению, что вряд ли это было недавно и в следующий раз, наверное, будет нескоро, брови поняли, что устали и пора возвращаться по домам. Додхан хотел сначала собрать всех на Насест, но товарищи, не слушая его, разлетаясь, ссылаясь на скорое приближение утра.
- До завтра, Додханчик! – крикнул Руф, уносясь в ночную даль. Брайан сделал прощальный жест правой седой дугой и тоже улетел. Вскоре остались только он и Дреди.
- Ты был сегодня молодцом, - улыбнулась она. – Ты должен знать: если даже никто не согласиться с тобой налететь на тех ублюдков, я полечу с тобой!
- Да ладно, сущие пустяки, - смутился Додхан. – Я уверен, всё обойдётся без этого.
Дреди обняла его правой дугой, прощаясь до следующей ночи. Ей действительно следовало спешить – студентка, владевшая ею, просыпалась рано, а до открытой форточки на кухне её общежития отсюда было довольно далеко, так что её нужно было лететь очень быстро.
- Пока! – крикнул Додхан ей вслед. Повисев немного в воздухе, он отправился домой.
Как ни странно, на следующую ночь на Насест не явилась ни Дреди, ни большинство других знакомых бровей. Наверное, дело было в субботней ночи – хозяева, должно быть, решили не спать допоздна, и у бровей просто не было возможности их покинуть. Не было и Марлы – она наверняка пыталась собрать деньги, чтобы оплатить свой долг. Из друзей Додхан встретил на Насесте только Брайана и Мадвига, и они неспешно болтали полночи на разные отвлечённые темы. Проблема Марлы беззвучно висела в воздухе, но никто почему-то не поднимал её, предпочитая отводить взгляд, когда разговор заходил о казино.
(...)