Предыдущая глава 3. Скука http://www.proza.ru/2014/12/14/1947
– Товарищ подполковник, наверное, комбриг едет!
Разгрузка шла полным ходом, когда из примыкающего к рампе леса появился «Уазик» командира бригады. Ловко объезжая многочисленные большие лужи, машина въехала на рампу и остановилась возле группы офицеров в тёплых танковых комбезах. От неё сразу отделился начальник эшелона – подполковник Кураев – и, подождав, пока из открывшейся дверцы «Уазика» вслед за блестящим хромовым сапогом покажется папаха, а затем и её хозяин, молодцевато вскинул руку к головному убору и четко доложил:
– Товарищ полковник! Дивизион завершил марш по железной дороге и занимается разгрузкой техники.
– Ну, здравствуй, Кураев! – полковник, выслушав доклад, опустил руку от папахи и, неспешно сняв новенькую меховую кожаную перчатку, протянул руку начальнику эшелона.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – Кураев с готовностью пожал руку комбригу и сделал шаг в сторону, пропуская командира.
Комбриг приехал из управления бригады, которое располагалось километрах в сорока от станции. Военный городок, где дислоцировался дивизион Кураева, находился недалеко от рампы.
Еще три воинских эшелона с другими дивизионами бригады следовали с полигона. Они прибывали с интервалом в сутки и на разные станции разгрузки, так как их места дислокации тоже находились далеко от управления.
Командир бригады, широко улыбаясь, поприветствовал командиров батарей, пожав руку каждому:
– Ну что, без происшествий?
– Так точно, – оживленно и чуть вразнобой отвечали офицеры.
– С погодой не очень-то вам повезло сегодня, ну да ничего, зато – дома!
– Мелочи жизни, товарищ полковник, на полигоне бывало и круче.
Ветер упрямо хлопал полами тёмной шинели комбрига. Шинель была добротной, с шёлковой подкладкой. Офицеры то и дело вытирали с лица влагу, приносимую хлесткими порывами ветра.
– Да, у вас все хорошо… пока, – слегка посуровел командир бригады, – как вам известно, учения завершаются, когда последняя машина станет в бокс, вам ещё разгрузиться надо, совершить марш в пункт дислокации, проверить и сдать оружие и документы. И меры безопасности никто не отменял. Так что попрошу… не расслабляться.
– Так точно! Товарищ полковник, все будет в порядке! Разрешите отпустить комбатов?
– Давай команду, пусть занимаются!
– Товарищи офицеры!
Комбаты, дружно козырнув, шустро разбежались к своей технике, на ходу поднимая высокие воротники курток – ветер и холодная морось давали о себе знать.
– А вот у Гришанова не все в порядке, – закуривая, продолжил комбриг, когда они остались вдвоем.
Гришанов был командиром «придворного» дивизиона, находившегося еще в пути. Так по армейской традиции называли подразделения, которые располагались при управлении.
– А что у Гришанова, товарищ полковник?
– Придавили на погрузке солдата. Погрузка ночью была. Метелица. Скопом толкали по платформе груженый прицеп, недоглядели в темноте и – прижали им парня к бамперу «Урала».
– Как, совсем?!
– Нет. Сейчас в госпитале, там же на полигоне, но в тяжелом состоянии. Ребра сломаны.
– И что теперь?
– Что, что… молиться будем, вот – что! Чтобы выжил и инвалидом не остался. А больше всех молиться – твоему другу Гришанову! Не выживет боец – дивизиону два балла, хотя отстрелялись на «отлично». Всё псу под хвост!
Гришанов с Кураевым были однокашниками и друзьями.
– Так он же в академию…
– Хрен ему теперь, а не академия! Мне тоже кое-что обещали, а одному дивизиону – «два», значит бригаде – не больше «трояка», – полковник крепче нахлобучил папаху, – и обещаниям всем – медный таз. Даже, если боец выживет, я сам твоего Гришанова лично на «прикол» поставлю. Чтоб служба медом не казалась.
– А что обещали, товарищ полковник, если не секрет? – спросил Кураев с любопытством, пытаясь отвернуться от мокрого ветра.
– Да, нет секрета. Обещали начальником факультета в N-ское училище. Есть у меня кое-кто… наверху. Надоели, Кураев, мне «тяготы и лишения». Это вы – молодые, а мне уж хватит метаться по полигонам, да медвежьим углам.
Последние слова были комбригу не свойственны и, скорее всего, являли «перепев» доводов его жены, подуставшей от походной жизни.
Комбриг закурил очередную сигарету:
– Так! Что тут у тебя с разгрузкой?
Неподалеку, на дороге вдоль леса, параллельно формировались две колонны техники – гусеничная и колесная. Машины под завязку были навьючены походным имуществом: чехлами и мешками с масксетями, печками, палаточными щитами и прочим хозяйственным хламом. Колонны пойдут по разным маршрутам: колесная техника – по шоссе, а гусеничная – через лесной массив по горбатому танковому маршруту.
Повсюду, стеля синие дымы, нетерпеливо взрыкивали двигатели машин. Самоходные установки медленно ползли по платформам, которые, качаясь, чуть переваливались на путях и ощутимо дергались под тяжестью и мощью машин. Из люков самоходок, ведомых старшими, торчали головы механиков-водителей в шлемофонах, глаза их напряженно следили за указующими движениями рук старших машин, словно привязанные к ним невидимыми нитями.
Кураев вспомнил, как на ежегодных сборах в армии им показывали разгрузку танкового батальона. Там никакой рампы не было. И батальон имитировала неполная танковая рота. Освобожденные от крепежа танки, тут же разворачивались на платформах на девяносто градусов и не съезжали, а буквально спрыгивали с них – без всяких старших машин. Платформы своими эволюциями живо напоминали при этом легкие речные баржи на зыбкой волне: казалось, что они вот-вот перевернутся. Но не переворачивались.
– Конечно, – расхаживая перед строем офицеров, говорил специалист из бронетанковой службы армии, – меры безопасности и все такое. Понятно. Но моя задача сегодня – показать вам, как должно все происходить в боевых условиях. Так было, между прочим, в прошлую войну – с платформы и в бой. Все решает фактор времени, если хочешь выполнить задачу и сохранить подразделение. Мы вам наглядно показываем, как это делается при разгрузке.
"Ага, счас! – подумал тогда Кураев, – буду я со всей дури грохать оземь свою драгоценную радиоэлектронику. Это вам не танк-болванка, кусок металла! Спрыгнуть-то можно, а как потом стрелять из техники, которая сразу превратится в десятки тонн "патефонных иголок"?
Все делалось сноровисто и толково, без задержек. У самой рампы тяжелые машины со скрежетом гусениц плавно разворачивались на платформе и съезжали на матушку-землю, сразу уверенно устремляясь в колонну, где каждый знал свое место.
Кураев, выкуривая одну за другой сигареты, которые прятал в кулаке от противного ветра, с удовлетворением наблюдал за действиями подчиненных. Первая батарея, вторая, третья, обеспечение, тыл... За долгую службу ему все это было знакомо во всех подробностях. Сейчас по одному ритмичному темпу разгрузки было понятно, что его вмешательства как командира сейчас не требовалось. За время, проведенное на полигоне, все получили отличные навыки.
– Кураев! Я поехал в бригаду, мне надо там быть к разводу. Приехали политработники из округа с проверкой. У тебя вроде всё отлажено, не буду мешать. Давай приказ на марш и – вперед. Не спеша! Осторожно. Когда будете на месте – доложишь оперативному дежурному: оружие, документы… Всё ясно?
– Так точно!
– Что планируешь сегодня?
– Технику поставим, что напомнили – исполним, помывку личного состава организуем. Далее отдых: праздничный обед у бойцов, вечером соберемся с семьями… Завтра обслуживание техники, ну и так далее…
– Утверждаю. Командуй!
Комбриг попрощался с Кураевым. С плотным звуком захлопнулась дверца «Уазика», заурчал двигатель и машина, качнув антенной - «куликовкой», уехала. Кураев задумчиво опустил руку от головного убора, машинально отметив про себя новенький прорезиненный тент командирской машины. Брезентовый тент на "Уазике" командира дивизиона выцвел и выгорел.
Кураев подозвал своего водителя.
– Начальника штаба – ко мне. Бегом.
– Товарищ подполковник, так вот он, сам идёт!
– Крутиков!
– Я!
– Закончили?
– Так точно. Разгрузочные команды закрывают борта платформ.
– Двигатели заглушить. Строй дивизион!
– Есть!
Вскоре, получив приказ на марш, инструктаж по мерам безопасности, дивизион мгновенно рассыпался на мелкие строи экипажей, которые ринулись к технике, где выстроились, каждый у своей машины.
– По местам! – громко скомандовал Кураев.
– По местам! – эхом отдались команды старших у машин.
Непродолжительное слаженное движение. Захлопали двери кабин и отсеков. Тишина.
– Заводи-и-и! – крутанул сигнальными флажками Кураев, который уже стоял в голове колонны.
Одновременно взревели двигатели в обеих колоннах. Все отработано до автоматизма.
Командир повел гусеничную колонну, Крутиков – колесную.
На удивление прекратились вдруг и ветер, и дождь. В непроницаемых до этого тучах появились яркие голубые прогалины, сквозь которые брызнули позабытые солнечные лучи, ослепительно отражаясь в стеклах кабин. Мрачная лесная хвоя вдруг стеснительно явила свой глубинный и мягкий изумрудный цвет.
Продолжение следует
Фото - из инета