Ч. 4. Гл. 1. Обет забвения

Алена Ушакова
Часть 4.  Седьмая сказка. Начало

Обет забвения

Ветер ласково потрепал по щеке. Резко пахнуло сосной. И Женя открыла глаза. Красное солнце путалось в кронах деревьев. Где-то далеко на востоке умирал день, но светило все не смело распрощаться с ним. Девушка лежала в густой  траве, та больно кололась и заглушала все звуки.

- Женька,  ты как? – вот и этот возглас утонул в зелени, как в болоте.
Девушка попыталась приподняться. Это оказалось совсем не просто. Все тело ныло, мышцы рук и ног сковала странная усталость. Страшно болела голова. «Вот интересно, кто меня побил и зачем?» - эти мысли потекли лениво.

- Женя, вставай! - над девушкой склонился Трофим, подал руку, помог подняться на ноги и отряхнуться от травы.
- Нам пора спешить, - деловито сказал он. – Здесь рано, уже в шестом часу вечера темнеет.

- А ты откуда  знаешь? - удивилась Женя.
Трофим улыбнулся:
 – Я здесь родился…

- Где мы? – у Жени в тревоге и страшном предчувствии сжалось сердце.
Трофим был скуп на слова:
- Не на Земле.

Неподалеку в  траве ничком, как-то по-сиротски лежала Людмила Павловна.
- Что с ней? – спросила Женя.
- Она… сейчас проснется… - Трофим присел около женщины на корточки и нежно дотронулся до волос мышиного цвета.

И Женя вспомнила. Не Методическая завша, а странная непостижимая Сказочница, таинственная Сочинительница, автор ее сказочных наваждений, грозная Повелительница бабочек – вот кто она такая. Это по воле Людмилы Павловны они оказались в этом лесу. Фиолетовое свечение Звезды сотворило чудо. И скромный филолог, заведующая методическим кабинетом превратилась в неземную диву.

Людмила Павловна с трудом приподнялась на колени. Женю удивило, с какой заботой и с каким трепетом Трофим помогал женщине, как держал за руки, заглядывал в глаза и спрашивал:
- Как вы себя чувствуете, Эли? Вы не поранились?

Поразительно, но сейчас в облике Людмилы Павловны ничего не напоминало Повелительницу бабочек. Растрепанные волосы, потерянное выражение лица, смятая одежда – для законченного образа Методической завши не хватало только огромных очков.

Опираясь на руку Трофима, Людмила Павловна озиралась, явно пугаясь прекрасному лесному пейзажу из травы, сосен и умирающего солнца.
- Что… что случилось? – еле слышным голосом спросила она девушку и юношу. – Светлова… Трофимов… Где мы?

- «Трофимов»? О, Боги – повелители истины, что я слышу! – в отчаянии воскликнул юноша.
Недоумевала и Женя. В этой испуганной женщине, казалось, не осталось ничего от таинственной Сочинительницы, так изменившей ее жизнь в последние месяцы.

- Разве, мое имя – Трофимов? Вы вновь забыли меня… и себя? - Трофим в крайнем замешательства отступил назад.

- Голова, странно кружится голова, - шептала Людмила Павловна. – Странно, все странно…
- Что все это значит? – потребовала ответа Женя.
В этот момент к Трофиму вновь вернулась решимость.
- Хранительница, где твоя Звезда? – обратился он к Жене.
Девушка принялась лихорадочно вспоминать события последних минут (или часов?). После их таинственного и непостижимого прибытия в этот мир она и не вспомнила о  чудесном подарке.
- Я потеряла… кажется… я потеряла  Звезду, - чуть не заплакала девушка, бросившись искать артефакт в траве.

- Ты меня удивляешь, Хранительница! – возмущенно воскликнул молодой человек.
Женю поразил его высокомерный и повелительный тон. Так не похоже на ее недавнего приятеля, пятикурсника Трофима! Как привыкнуть к мысли, что Трофим – это вовсе не Трофим?

- Звезда – не обыкновенная брошь, чтоб ее можно было потерять.
- Откуда ты знаешь? – вновь удивилась Женя.
- Я достаточно долго… наблюдал за тобой, чтоб понять, - холодно ответил Трофим.

- Наблюдал?
- Прости, милая девушка, но не надеешься же ты, что я был всего лишь твоим  преданным  поклонником?

 Женя даже покраснела от обиды. Вот так - дружишь с человеком, дружишь, уважаешь, считаешь  классным парнем, испытываешь угрызения совести от того, что не можешь ответить взаимностью на нежные чувства, - а он, бац! и не влюблен, бац! и не друг, а так – наблюдатель!

- Я тебя сразу приметил. Ты была такой же чужой в этом мире, как и я, как и Эли.
 - Я была  чужой? – еще больше обиделась Женя.

- Противостоять обету забвения невозможно,  - Трофим тяжело вздохнул, - мне могло помочь только  чудо. Этим чудом оказалась ты, Евгения Светлова, и твоя Звезда.
 Людмила Павловна в продолжении этого разговора безмолвно переводила взгляд с одного на другого из своих спутников, ничего, казалось, не понимая.
Не обращая внимания на пребывающую в расстроенных чувствах девушку, Трофим подошел к женщине, вновь взял ее за руку и заглянул в глаза.
- Обет забвения лишил вас памяти, мое величество!
Людмила Павловна боязливо косилась на бывшего студента, бросая на Женю жалостливые взгляды. Ей, верно, причудилось, что молодые люди ссорятся из-за нее, такой незаметной, ничем не примечательной особы.
- Сила обета столь велика, что, и покинув мир чужой, вступив в родной, вы не помните себя.
- Хранительница!
И Женя, и Людмила Павловна вздрогнули от этого последнего вскрика. Нежный голос их спутника в один момент приобрел повелительные резкие нотки.

- Посмотри на меня, Евгения! – теперь Трофим взял за руку девушку. – Посмотри в мои глаза… Уныние и разочарование – не те чувства, которые должны владеть Хранительницей могущественного источника энергии.

Юноша властно обхватил девушку за плечи, притянул к себе.
Женя попыталась вырваться, но безуспешно. Железная хватка бывшего приятеля  поразила своей жестокостью.
Людмила Павловна в ужасе вскрикнула:
- Что вы делаете, Андрей?
- Пойми, Евгения, ты не маленькая, беспомощная девочка! Ты могущественное, неизмеримое по силе существо! Тебе равной нет в этой Вселенной! – не унимался Трофим.
И вдруг смягчился, улыбнулся, совсем как раньше.
- Женька -  Королева раскопа, Снегурочка… - шептал Трофим, в глаза смотрел так, что девушка испугалась, как бы вдруг в любви не решил признаваться. – Вспомни. Принцессу Анну вспомни… Королеву Марию…
Женя закрыла глаза, и вот, кажется, из далекого мира Франции пришли к ней на помощь бывшие владелицы Звезды - величественная Мария, печальная Анна. В эту же секунду ладонь ….ощутила тепло.
- Звезда вернулась – явилась к тебе! – восторгу Трофима не было предела. – Иначе и быть не могло…

Девушка открыла глаза, и вновь, как и в первый раз, ее поразило мягкое фиолетовое свечение неизвестного камня в звездном обрамлении.

- Мое величество, - обратился Трофим к Людмиле Павловне, - обратите свой взор к Звезде и… вспомните… вспомните, что зовут меня не Трофим, а Элькуйн. Вы звали меня…

Людмила Павловна, также как и Женя, глаз не могла оторвать от фиолетовой Звезды. Сиреневатые тени блуждали по ее лицу.
- Я звала тебя Эль, - тихо проговорила она.
- А вас зовут Элькуэньйя, я звал вас Эли. Вы помните?
- Я не знаю, - Повелительница бабочек устало приложила ладони к вискам и тяжело вздохнула.
Жене показалось, что волосы этой странной женщины вновь разлились каштановой волной, скрыв мышиный блеск, но в глазах по-прежнему отражалась печаль.
- Я не знаю, - продолжала та, которую Эль называл Эли. – Я помню тебя, мой мальчик, мой спутник, помню. Ты всегда напоминал мне кого-то… очень близкого, верного, настоящего друга. Я удивлялась, где могла видеть тебя раньше. Так странно, все странно…
- И ты мне памятна, девочка, - теперь Повелительница бабочек обратилась к Жене. – Я много думала о тебе. Ты оживала в моих сказках. Такой, как ты, должны быть Аленушка, Марьюшка, Золушка, Спящая красавица, все эти чудесные сказочные девы. Мне нравилось думать о них и… о тебе. Мечтать. Мечты так сладостны в одиночестве и печали. Мне все казалось, что новая сказка приоткроет завесу над тем… что я забыла.

- Вы придумывали сказки о других, но не могли вспомнить свою, - Женя взяла Повелительницу бабочек за руку.

- Ты права, девочка. Я вспомнила моего бедного глупого мальчика. В нашу последнюю встречу он принял из моих рук стакан киселя, сваренного из сонной дурман-травой. Я думала, ты забудешь меня, Эль.
- Я не забыл, - ответил тот.
И Жене почудился блеск слез в его глазах.
-  Ты всегда был славным мальчиком, - Повелительница бабочек вдруг улыбнулась. – Вы с братом были такими славными мальчуганами, когда вас подарили нам с сестрой в услужение, такими милыми.
- Представь, Хранительница, мальчуганам было всего по пять лет, - обратилась Эли к Жене.
Но Трофим…, ах, нет, Эль от этих слов почему-то помрачнел.
- У нас еще будет время освежить ваши воспоминания, Эли, - воскликнул он. – А сейчас нужно спешить.
- Куда спешить? – удивилась Повелительница бабочек.

- Ночь скоро вступит в свои права, ночлег под сенью этих деревьев не принесет вам радости, мое величество, - ответил Эль.
- Хранительница, надежно спрячь Звезду, - обратился он к Жене. - Наш путь лежит в придорожную корчму, где будет много любопытных глаз.

- В какую корчму? – забеспокоилась Эли.
- Ту самую, что много лет назад на обочине Синей дороги открыл наш добрый друг Борн.
- Кто такой Борн? Мне ничего не говорит это имя, - Повелительницей бабочек вновь овладела грусть, граничащая с паникой.
- Вы вспомните это имя, Эли, так же как вспомнили мое, - сказал Эль.
- А почему дорога называется синей? – полюбопытствовала Женя.
- Потому что ведет к Синему замку.
Между тем Эль уже шел вперед, продираясь сквозь заросли травы и ориентируясь на солнце, стремительно клонящееся к закату. Его спутницам ничего не оставалось,  как следовать за ним. Перспектива встретить сумерки в этом странном чужом лесу не прельщала ни  Эли, ни Женю.
Скоро женщина и девушка, которым показалось, что спутник, верно, хочет их бросить в этой чаще, взялись за руки. Они шли, почти бежали и, наконец, настигли Эля.
- Тро… Эль! Стой! – закричала Женя.

И тот остановился, давая спутницам отдохнуть. Повелительница бабочек прислонилась к стволу сосны и устремила свой взгляд на крону дерева. В отличие от Жени она, казалось, совсем не устала. Эль был также сдержан, но его взгляд не скрывал восторженной радости, когда останавливался на Эли. Женя, как совсем недавно в методическом кабинете, почувствовала себя третьей лишней и решила прервать затянувшееся и тяготившее ее молчание.

- А почему… замок называется синим? – спросила она.
- Потому что в замке живут две Синие принцессы, - спокойно и бесстрастно ответил Эль.
- А почему принцессы… синие? У них кровь голубая или… кожа? – рассмеялась Женя.
- Они не синие, – Эль тоже улыбнулся, растопив холодок сдержанности. – Они носят этот титул – Синих принцесс, потому что мир, который подарил нам это великое чудо, скрывается где-то в синеве неба.
- Они инопланетянки? – теперь Женя была всерьез заинтригована.
- В нашем мире так не говорят. «Инопланетянки» - чужое слово из твоего мира. Его я уже начинаю забывать.
Повелительница бабочек молчала, всерьез интересуясь только своей сосной, и не было ей никакого дела до каких-то непонятных Синих принцесс.
- Синие принцессы… они правят нашим миром уже много лет, - теперь Эль был задумчив.

- А королей и принцев в вашей сказке почему нет? – усмехнулась Женя.
- Королям и принцам не сравниться с принцессами в величии и волшебстве. Только благодаря их необыкновенным способностям наш мир крепок своим благополучием.

- И что же это за великолепные дивы? – удивилась Женя. – Какие они – эти Синие принцессы?
- Смотри! – Эль указал на Повелительницу бабочек. – Одна из них перед тобой!
Женя вскрикнула от неожиданности, а Эли, когда поняла, что речь идет о ней, заметно вздрогнула.
- Три года прошло с того дня, когда одна из Синих принцесс покинула наш мир, - рассказывал Эль. – И, как совсем недавно твоему миру, Женя, моему - грозила опасность гибели.
- Что же с вами случилось,  Эли? – теперь свой вопрос Женя адресовала Повелительнице бабочек.

Но женщина молчала, то ли с памятью своею, то ли с беспамятством не сумев справиться.
-  Всему виной забвение… - грустно проговорил Эль.

А Эли бесстрастно подтвердила:
- Я наложила на себя обет забвения!

- Обет воздержания, безбрачия, молчания… А обет забвения… Разве такой бывает?
- Бывает. Когда память убивает и нужно забыть…