http://www.proza.ru/2015/07/13/654
Утро облегчения не принесло. Болела голова - ну, это уж чисто небывальщина. Кирилл с трудом мог бы припомнить, когда у него вообще голова болела. Но в мыслях, тем не менее, прояснело. Вчерашнее казалось дурным сном, да только Кир давал себе отчет - не сон это. И так же твёрдо он знал сегодня - не было у него вчера ничего с Елецкой. И не пьян он был, по крайней мере, не настолько, чтоб валяться на полу и потом не помнить, что творил. Что было в коньяке? Он стоял, приготовленный заранее, как часть разыгранного спектакля под названием "Ты меня изнасиловал". Но зачем понадобилось это Елецкой?
Кирилл уже быстро одевался.
Нет, стоп. Она ведь тоже этот коньяк пила… Хм-м-м… Да, а почему обязательно в коньяк что-то подмешивать? Можно в стакан заранее положить. Она ведь не попросила его налить, сама похромала. "Нога… - Кирилл помотал головой. - Ой, дура-а-ак!.."
В Доме Культуры суетилась родня молодожёнов, вот-вот начнут собираться гости продолжать гулять свадьбу.
Завклубом был у себя, пришел поглядеть, всё ли благополучно в его ведомстве.
- Привет, Кира! Ты ни рановато к продолжению банкета явился? Сказали, народ к десяти пойдёт.
- У тебя вчера тут коньяк стоял. Где он?
- Так это ты двери мне "починил"? Ты сдурел что ли?
- Как сломал, так и сделаю. Я тебя про бутылку спрашиваю!
- Ты чего орёшь-то? Дуролом! Про бутылку у тебя как раз надо спросить!
- Она тут оставалась.
- Ну, - завклубом развел руками, - я тогда не знаю. Нету, сам видишь. Вместе со стаканами унесли. Я думал, может, пустую запнули куда в угол. Не-а, нету нигде.
- Вот чёрт! - выругался Кирилл. - А откуда она взялась?
- Да от свадьбы в подарок принесли.
- Кто?
- Это, убей, не помню. Шум, суета, молодожёны как раз приехали. Не помню.
- Чего ж ты домой не забрал?
- Слушай, - рассердился завклубом. - Ты чего пристал, как банный лист к заднице? Прям допрос тут мне устроил! Я, может, обязан тебе отчёт давать, как и чего я делаю?! Высадил двери, устроил, понимаешь, проходной двор из моего кабинета и погляди на него - кум королю! Похмелиться пришёл! Вон, иди, похмеляйся, чо ко мне-то?
Кирилл вышел из клуба и остановился, его лихорадило. Это было странное ощущение нетерпения: вроде бы ему необходимо было что-то сделать, вот сейчас, немедленно. Как будто он забыл о страшно важном… Ах, если бы он мог прочесть свои смутные беспокойства! Может быть, шестое чувство подсказывало Кириллу, что как раз в эти минуты он более всего нужен Даше! Но Кир мучительное своё состояние объяснил ситуацией, в которую попал нелепейшим образом, осознанием, что спектакль свой Алька ещё не доиграла, а финал его Кирилл предугадать не мог. Он обрадовался, когда заметил девчонку, идущую мимо Дома Культуры - она была в той же группе самодеятельных артистов, что и Даша, и Кир заторопился её окликнуть.
- Танюшка! - Девушка обернулась. - Вы когда приехали?
- Да вот, только что.
- А вчера почему не вернулись?
- Да там неразбериха какая-то получилась. Мы думали пораньше выступить - какое там! У них в девять только собрание началось. Вот и оставили нас ночевать.
- А Дашуня…
- Она домой пошла.
Кирилл, стараясь ни о чём не думать, пошёл к дому Даши. Он не знал, что скажет ей, и скажет ли. Он не мог думать об этом разговоре, придумывать слова и фразы… он просто хотел увидеть сейчас Дашу, это было крайне нужно ему, и он шёл к ней. А что будет потом… Кир почему-то был уверен, что глядя в Дашины глаза, он поймёт, будет знать, как и что надо сказать ей.
Но дома Даши не оказалось.
- Нет, Кирюша, не приехала ещё. Я уж что-то тревожиться начала.
- Они приехали, я сейчас Танюшку Суркину видел. Она сказала, что Дашуня домой пошла.
- Приехали, ну, слава Богу! А то мне как-то не по себе стало, всё утро только в окошко и выглядываю. Ты куда, Кира? Да подожди, она вот-вот подойдёт. Наверно, остановил кто-нибудь по дороге.
- Я лучше встречу.
- Ну, как хочешь. Тогда вот что… Я обещала Любаше-фельдшерице платье сегодня доделать и сразу принести. Это её наряд на второй день свадьбы, на сегодня то есть. Раньше-то никак не получилось, столько заказов к этой свадьбе было! Так я к Любаше, а ты Дашуньке скажи, где я. Я мигом, туда и обратно.
Он так и не узнал, каким образом Елецкие перехватили Дашу по дороге, кто это был и что говорил ей, но Даша вместо дома оказалась у них. Ох, да наверняка не потребовалось каких-то невероятных ухищрений. Скажи ей, что Алька при смерти и хочет, чтоб её Даша причастила, Дарья и тогда пошла бы, хоть и в растерянности, но ни единый миг не помышляя, что её ведут в западню.
Она этого не поняла и тогда, когда увидела Аллу с красными глазами, в слезах, а мать её, улыбчивая миловидная женщина - это с ней Даша встретилась на улице, - обернулась разъярённой бабой.
За вся свою жизнь, пусть и не такую уж долгую, Даше ни разу не пришлось выслушивать оскорбления. Детские дразнилки были самыми "страшными" её оскорблениями. И вот сейчас на неё обрушилась чёрная чудовищная площадная брань, нелепые, ошеломляющие обвинения сыпались с двух сторон. "Гадина" и "дрянь" оказалось самым ласковым, что нашлось для неё в словарном арсенале Елецких. Суть же их криков сводилась к тому, что в результате неправильного Дашиного поведения с известным кобелем Кириллом пострадала Аллочка, подвернувшись ему в недобрую минуту. Паршивка трясётся за собственную невинность, а платить за это пришлось Аллочке!
Даша стояла посреди комнаты, белая, как лист бумаги, одеревеневшая, оцепеневшая, а её хлестали чёрной бранью, называя всё скабрезными именами, а она и слов-то таких прежде не знала, не слышала. И они звучали тем ужаснее, что выкрикивали их женщина и девчонка, с лютой злобой, брызжа слюной в лицо!.. Она уже была пришиблена, раздавлена, а они всё били и били, упиваясь властью над жертвой, её безропотностью и беззащитностью, сладостной и столь долго жданной местью. И слова их уже почти не доходили до её сознания, и сквозь звон в ушах она почти не слышала их… Эти короткие минуты, растянувшиеся для Даши в вечность, были самым жестоким уроком за всю её жизнь.
…А потом резкий запах нашатыря вернул её к действительности, и Даша услышала брезгливый голос:
- Пошла вон, сучка!
http://www.proza.ru/2015/07/13/790