Начало http://www.proza.ru/2015/07/02/1497
Ч е л о в е к в к е п к е:
48. И в окружении многочисленной стражи привели его на суд.
49. А стража состояла из безусых и глупых парней, которые
после каждого слова добавляли ругательство,
50. чтобы некогда было вспомнить, что когда-то их называли
прачкиными детьми
51. и что они прятались среди грязных телег или в развалившихся
сараях и там плакали от унижения.
52. И были минуты, когда они ненавидели своих матерей.
53. И были другие минуты, когда свои слёзы они прятали в
большие материнские руки, пропахшие чужим мылом и
чужой стряпнёй,
54. большие, измождённые работой руки — словно маленькие
ветхие церкви,
55. где ни поп уже не служит молебен, ни верующие не светят
вербу;
56. только бог иногда спускается и плачет
57. в развалинах этих рук.
( Пауза.)
58. И судьи, как только он вошёл, наклонились друг к другу и
стали перешёптываться.
59. И его спросили: вас много?
60. И никто не знает, случайно или в ответ
61. тот, кого они спрашивали, взглянул на толпу за окном.
62. И судьи воскликнули: на что ещё нам свидетелей?
63. И вспомнили, что когда-то, много лет назад, это уже было
сказано;
64. и нашёл на них великий страх.
С а м ы й с т р а ш н ы й и з в с е х:
Живу день за днём -
утехи любви, угрызения совести, исполненье желаний, -
но всё не колеблясь я отдал бы за пустяк,
доступный даже козявке:
я мог бы и покойной матери плюнуть в лицо,
чтоб только прославиться! Слава -
ты слаще любви, дороже богатства, радостней детства, -
тебе сестра только вечность!
П о э т:
О безбрежные ночи земли, несть вам числа, несть вам
конца и начала,
ночи самых глухих одиночеств и острой причастности к миру,
ночи, когда нам понятны все тайны вселенной и даже мы сами,
ночи, когда вдруг находятся внезапные выходы из тупиков.
О вы, ночи детства, когда добрый ангел нашёптывал
нам всевозможные бредни во сне,
и вы, ночи юности, полные трепетного предощущенья,
и ночи, пролетающие, как само счастье, и ночи
безутешных наших обид, когда отворачиваясь от людей,
мы ищем спасенье в объятиях бога, -
о ночи, дайте мне выплакаться на вашем плече,
мои старшие сёстры, ночи!
Ночи всевидящие, словно угадывающие нас,
никуда от которых не деться, как от острого, почти
режущего взгляда больного ребёнка,
и ночи, исполненные мужества и простоты, как подвиг
мифического героя, и ночи,
когда тебя поднимает волна, быть может, важнейшего
в жизни решенья,
один только миг, чтоб исполнить его, и вдруг ты
робеешь и дрейфишь,
и уже до конца твоих дней несвершённый этот поступок
болтается рядом, как парализованная рука, -
о ночи, дайте мне выплакаться на вашем плече,
мои старшие сёстры, ночи!
Ночи триумфа, когда средь песен и пенящегося вина
с каждой чашей душа твоя полнится пониманьем
всей безнадёжности при помощи маленьких слов
передать величие несказанного. О безбрежные ночи земли,
несть вам числа, и, о Поэзия, ты ничтожное, смертное семя
вечного времени!
(Старик с большой бородавкой на носу выходит и
садится на пороге. Спускается ночь.)
С т а р и к:
И вот я сижу теперь тут, на этом пороге,
прямо перед вечностью. И от грехов и от добродетелей
меня отмыло время,
и сижу я, немощный, позёвываю среди мух и воспоминаний,
безмятежный и отрешённый, как действие, которое
давным-давно свершилось,
и за ним следует тишина, и ничто и никто не в силах,
чтобы оно было свершено,
и моя старая-престарая, бесконечно усталая душа лишь
смутно догадывается
об ужасном, что меня ожидает.
(Через мгновение он засыпает. Пауза. Женщины
одна за другой становятся на колени.)
Ж е н щ и н ы:
Земля — это наша подушка, мы прислонялись к ней и мечтали,
отягощённые ожиданием и девственным молоком.
Земля — это наша кровать, на которой нас обнимали мужья,
чтобы с течением времени возродиться в образе малышей.
Земля — это нам отведённое счастье и неотвратимая
наша могила.
Земля — это наши горючие слёзы: откуда бы иначе
взялись эти реки?
Земля — это наша земля.
М у ж ч и н ы:
О, да будьте вы благословенны, дни испытаний!
Вы, распахнувшие перед нами просторы улиц, когда
перед нами захлопывались все двери,
научившие нас и тогда всё помнить, когда уже все
о нас позабыли,
убедившие нас, что ежели зло и добро — это божья десница
над миром,
справедливость — это лицо человеческих множеств,
отражённое в нашей душе. О дни испытаний,
вместо мёртвого камня иллюзий вы вложили нам в руку
святой хлеб действия.
Вроде женщин, что берут наше временное наслаждение
и возвращают нам наше вечное продолжение.
Вовеки будьте вы благословенны!
(Между тем женщины поднимаются.)
П о э т:
Потому что горе, бескрайнее горе людское возвышает
тебя над собой
до иллюзии, до сумасшествия, до пророчества, и ещё выше -
до справедливости. Ты трепещешь от древних воспоминаний,
ты видишь, как из бездны времён волна за волной,
поколенье за поколеньем
бьют в подножие мира, чтобы омыть, омолодить этот мир.
И кончики твоих пальцев взбухают и начинают болеть,
будто это не пальцы,
а утробы всех матерей, и понятными делаются тебе
родовые схватки вселенной, чтоб родился наш мир,
и земли, чтоб родился один колосок,
и всей вечности, чтоб родилась одна песня.
Ч е л о в е к в к е п к е:
65. И дни прошли быстро. И наступил для него последний вечер
на земле.
66. И прислонился он к маленькому зарешеченному окну и стал
смотреть вниз, на город.
67. А потом взглянул вверх, на небо, где зажигались звёзды.
68. И его охватила безмятежность. И отлетели все тревоги,
коими он был одержим много лет.
69. И как в детстве, когда кто-то протягивал ему руку или
утешал его, к горлу подкатил комок.
70. И он прошептал: товарищ!
***
Продолжение http://www.proza.ru/2015/07/14/324
На фото: актёр театра Владимир Козлов (Камерный театр, Тольятти 1976 г.)