http://www.proza.ru/2015/07/08/522
Пересуды об Кирилле и Даше закончились так резко, будто их обрезало. Не сами по себе, конечно.
...Во дворе автобазы, где работал Кирилл, собирался народ - как всегда будничным утром, когда вот-вот должен был начаться рабочий день. Начальство, бухгалтерша, бригадиры проходили в контору, а рабочие останавливались переброситься словом, выкурить папиросу перед тем, как сесть за баранку. В стороне собирались женщины-полеводы - их должны были увезти на поле. Ну, то есть, ничем это утро не отличалось от прочих, когда лето, солнце и начало погожего дня.
До тех пор, пока не подошел слесарь Костя по прозвищу Шалый - известный лентяй и балаболка. Перездоровавшись со всеми, он попросил закурить, и Кирилл протянул ему пачку. Костик вытянул из нее папироску, и тут, явно не кстати, ему взбрело в голову побалагурить.
- Кир, я вас видел вчера вечером!
- Ну и?
- Да вот думаю, надо мне тоже какую-нибудь меленькую завести. Ее и уговаривать не надо - взял в охапку и клади под любой куст, - заржал Костик.
Он и понять ничего не успел, как оказался намертво зажат где-то под мышкой у Кирилла. Руки оказались прижаты к бокам так, что ребра трещали. Абсолютно обездвиженный, Костик мог только взывать к разуму Кира.
- Эй, пусти! Чего ты! Раздавишь же, медведь!
Кирилл будто и не слышал голоса, верещавшего у него за спиной. Он дернул замок-молнию на ширинке Костиковых штанов и стащил их до колен вместе с трусами.
- Да ты сдурел что ли?! - не на шутку забеспокоился Шалый. - Эй, мужики! Да помогите же!
Но помогать никто не торопился - мужики были ошарашены и только глядели с изумлением. К тому же Кир пробормотал:
- Не надо, сам справлюсь…
Подхватил Костика, прошел несколько шагов до забора и там отпустил - голой задницей в густые заросли дикой крапивы.
Костик заорал благим матом и вскочил как ошпаренный. Двор взорвался хохотом.
- Ну, Кир… Ну ты придурок… - чуть не со слезами причитал Шалый, спешно приводя себя в порядок. - Я же пошутил!
Кирилл отвернулся от него и, глядя на мужиков, сказал:
- Если узнаю про кого, что об нас с Дашей шутит - голову сверну.
Несмотря на всеобщее веселье (кроме Костика, конечно) слова Кирилла прекрасно расслышали. И смех как-то потерял характер дарового развлечения. Над Шалым еще посмеивались, но уже кто-то кашлянул смущенно, кто-то, глядя на Костика, с осуждением покачал головой, кто-то хлопнул по спине:
- Брось, Кир. Костик-то известный мудрец.
Впечатление же у зрителей осталось неизгладимое и, такое большое, что просто распирало каждого изнутри. То есть было совершенно необходимо поделиться им с кем-то еще. Таким образом, очень скоро всё село потешалось над незадачливым балагуром. А в деревне - известно, об любом человеке или событии судачат до тех пор, пока не найдётся что-нибудь на замену, тогда длинные языки стремительно переключаются на новую тему.
Как бы то ни было, а c тех пор прекратили вить сплетни вокруг Даши и Кирилла.
Людские пересуды, они похожи на стихийное бедствие - приходят никого не спрашивая, оставляют за собой разрушения большие и малые; если от них и не обрушиваются дома, то в сердцах человеческих, порой, не меньшие потрясения происходят - кто был втянут в подобный катаклизм, тот знает. И так же, как существует око тайфуна, точно так же внутри сплетен и злословия нередко образуется зона мнимого покоя - люди, невольные герои молвы, могут очень долго даже и не подозревать о том, как все знакомые и незнакомые на сотни ладов перемывают им косточки.
В таком оке тайфуна некоторое время пребывала портниха Мария, чьи золотые руки деревенские бабы оценили очень быстро. Уже после истории с Костиком Шалым она узнала новость, о которой успело посудачить все село, и до Марии докатилась уже в самую последнюю очередь.
Сообщила ей об этом одна из клиенток, явившись за своим заказом. После последней примерки остался сущий пустяк - пуговицы пришить, только что принесенные заказчицей. Мастерица пустячную работу доделывала, да развлекала гостью разговорами. Та и спроси: "Что, - мол, - много ли несут шить?"
- Работы хватает, только поворачивайся. Да где бы времени еще хоть маленько бы взять. И так хоть спать совсем не ложись. Вон три отреза еще не тронутые лежат - два платья и юбка.
- У тебя, Мария, вон какая помощница в доме! Как ни увижу - то в огороде копается, то воду с колодца несет, то в магазине встретишь, хозяйка да и только.
- Это правда, Дашуня у меня умница, вся моя радость в жизни.
- А уж приветливая, уважительная - всегда поздоровается, всегда с улыбкой, встретишь - аж на душе радостно. А что работы много, это хорошо, тебе сейчас, Мария, никакая копейка не лишняя.
- Ну, копейки-то лишней у нас нет и не было никогда, - засмеялась портниха.
- Да оно и у всех так, а только тебе теперь приданное для дочки готовить пора.
- Ой, - отмахнулась портниха, - до приданного нам еще далеко.
- Ну не скажи! Тут зарекаться не надо, когда невеста в доме. Да еще когда такой кавалер обхаживает - глазом не моргнешь, как они это дело мигом порешат.
- Какой еще кавалер? - нахмурилась мать.
- Да будто не знаешь, - недоверчиво махнула на нее рукой заказчица. - Завидный кавалер, не какой-нибудь завалящинький. Кирюха, правда, избалованный маленько, так это бабы же сами и виноваты. Но он парень добрый, не обидит. Наоборот, ты погляди, как за Дашутку стоит - прям стеной каменной. Уж я так смеялась над Костькой! Поделом ему, дуролому, - и видя, что Мария слышит об этом впервые, с радостью и красочно описала происшествие на автобазовском дворе.
Заказчица ушла, довольная обновой, не подозревая, какую бурю посеяла в сердце Марии.
Отношения матери и дочери нельзя было назвать особо доверительными. Не то чтобы Даша преднамеренно что-то скрывала от мамы - ей и скрывать было нечего, просто по характеру она была такая: то ли сильно самостоятельная, то ли не любила попусту языком молоть, но никогда у них не случалось разговоров типа: "Ой, мама, у нас в классе такой мальчик, такой мальчик!.." Если мама спрашивала - Даша охотно рассказывала ей о классе, об учителях и одноклассниках, но случалось такое нечасто. Может, мать и сама немножко виновата была - вечно занята, когда не на работе, так если не у печки, то за машинкой. Дочка вот, на глазах - здоровенькая, веселенькая, что еще надо?
Но оказалось, что дочка-то - молчала, молчала да и, не сказавшись, выросла. И ухажера себе завела, тихоня. Да кого! Никого другого, как Кирюху, которого бабы уже по всем крымам-рымам провели! А теперь он Даренку приглядел! Теперь из-за него ее имя на каждом углу склоняют! И она ни слова матери, ни полслова! Да в кого она такая скрытница уродилась?!
Такое внезапное прозрение оказалось для Марии очень неприятным и даже болезненным. Об Кирилле, она, конечно, уже слышала немало, сама же и расспрашивала баб, повстречав его как-то на улице - не заметить такого богатыря было нельзя. Рассказы о нем не шибко ее затронули - ну, поулыбалась, покачала головой, да и все. Что ей чужая жизнь? У парня своя мать есть, пусть ее заботит. При случайной встрече с Киром скорее любовалась им, чем вспоминала слышанные россказни… И вдруг оказалось, что все это имеет столь близкое отношение к ее Даше!
Чем больше Мария думала об том, на что открыли ей глаза, тем больше негодовала.
http://www.proza.ru/2015/07/08/893