Отец стоял перед ней, облачившись в свой лучший костюм по случаю поездки в город. На ногах красовались начищенные до блеска дорогие туфли, в отполированной поверхности которых Джейн разглядела свое отражение. Аккуратно зачесанные на бок волосы делали его моложе лет на пять. Отец умел произвести впечатление, когда того требовал случай.
- Я жду тебя в столовой, - произнес он. – Позавтракаем и едем. Поторапливайся, у нас мало времени. Нужно успеть заключить договор до обеда.
- Но, папа, который час? - заспанным голосом спросила Джейн.
- Уже девять, - ответил он и быстрым решительным шагом вышел из комнаты. Джейн, потягиваясь и зевая, переоделась в чистые джинсы и теплый вязаный свитер. Утро было по обыкновению холодным. Ветер за окном усилился, просачиваясь сквозь оконные щели. Но, несмотря на это, в доме стало значительно теплее после того как отец подключил отопление.
В подвале находился отопительный котел, старый и ржавый, видимо прежние хозяева совсем им не пользовались и отапливали помещение только камином. В подвале было много вентилей и очень сыро. Для подачи воды в котел отец повернул один из вентилей и разжег под бойлером отсек для газа. После несложных манипуляций по трубам побежала чуть теплая вода, которая постепенно нагрелась до более высокой температуры.
Джейн спустилась в столовую. Через десять минут наспех позавтракав овсяной кашей с теплым молоком, нацепив пальтишко и миниатюрные резиновые сапожки, они с отцом катили по мокрому блестящему асфальту в город. Через несколько сотен метров они проехали через огромную грязно-белую арку, нещадно загаженную голубиным пометом, на которой возвышался серый облезлый щит. На нем черным курсивом значилось:
«ЭЛЬСЬЕЗА
Добро пожаловать».
Мало-помалу кустовые деревья по бокам, тянувшиеся всю дорогу за автомобилем стали редеть и город со своими каменными сводами воочию предстал перед глазами девочки. Изящные улочки были пустынны и необычайно тихи, лишь изредка вдалеке мелькали одинокие фигуры прохожих. Что касается автомобилей, их старый фордик был единственной машиной на широком, испещренным огромными лужами, проспекте. Мощенная булыжником дорога вела в самое сердце города, по бокам которой тянулись магазины, парикмахерские, салуны, таверны и прочие питейные заведения. Вдалеке, где-то в самом центре Эльсьезы, возвышалась старинная каменная башня с огромным циферблатом, минутная и часовая стрелка которого застыли на отметке «2:34». Дома были кривыми, застывшие в причудливых формах, они словно тянулись к небу. Своими фронтонами они напоминали маленькие средневековые дворцы. Несмотря на всю красоту, их безнадежно настигал упадок.
Отец после продолжительной езды по городу, негромко выругался, он не мог найти нужную улицу. Увидев вдалеке полную женщину с маленькой собачкой на поводке, он словно расцвел:
- Давай спросим вон у той дамы. Возможно, она-то нам и подскажет.
Фордик, бесшумно подкрадываясь, настиг ее могучую спину. Женщина была закутана в прозрачный дождевик, который визуально делал ее еще шире, из-под которого пробивались полы ее темного пальто. Отец, повысив голос, чтобы заглушить шум непогоды, опустил стекло:
- Доброе утро. Вы не подскажите, где я могу найти пересечение улицы Росс и двенадцатого авеню?
Женщина неожиданно вздрогнула. Черный кожаный поводок с тихим плеском шмякнулся прямо в центр огромной лужи. Собака, почуяв свободу, с громким лаем кинулась прочь.
- Виола! – Закричала женщина, брызгая слюной. - Что вы наделали! Моя детка… Виола вернись!
Бросив на отца взгляд, полный ненависти и презрения, она бросилась вслед за собакой. Отец покатил дальше.
- Пап, давай нагоним собаку, - предложила Джейн.
- Вот еще, - недовольно пробурчал отец, - стану я гоняться за глупыми моськами... Она сама виновата, что воспитала такую бестолковую псину.
- Смотри, наша улица! – Джейн указала на потертую табличку на углу соседнего здания, на которой было написано «Двенадцатое авеню», рядом через дробь стоял номер дома. Быстро сориентировавшись на местности, отец через несколько минут подъехал к невзрачному, покрытому облупившейся серой краской, кое-где размытой от дождя, зданию. Было странно видеть, что фирма, занимающаяся ремонтом и отделкой не в состоянии привести в порядок собственный офис. Уж не работают ли здесь шарлатаны, подумала Джейн, но оглядевшись по сторонам, заметила, присмотревшись, что все здания вокруг находятся в таком же жалком состоянии.
- Жди в машине, - бросил отец, выходя из автомобиля. Через минуту он скрылся за дверью.
Дождь барабанил по крыше фордика, по его стеклам и капоту. Джейн казалось, что еще чуть-чуть и увесистые капли оставят на них вмятины, а то и дыры – с такой силой они разбивались об автомобиль. Девочка стала озираться по сторонам. Удивительно пустынно на улицах. Тягостная до безумия атмосфера пугала, давила на грудь, сдавливала все внутренности и вырывалась наружу тяжелыми выдохами. Джейн хотелось выскочить из машины и бежать, бежать не оглядываясь, бежать, куда глаза глядят, прочь отсюда. Лишь бы не сойти с ума в этом богом забытом месте.
Неожиданно из-за поворота выпрыгнула какая-то фигура. Дождь застилал стекло, и Джейн с трудом могла разобрать в ней ребенка. Он пробежал по тротуару рядом с отцовским фордиком и скрылся в соседней улочке. Джейн вышла из автомобиля и, посмотрев за угол на быстро удаляющуюся фигуру, побежала следом. Но преследовать бегуна оказалось не так-то просто. Вскоре потеряв его из виду, девочка испуганно поняла, что заблудилась. Ее окружали бесчисленные здания. Одинаковые на вид, словно клоны, они казались жуткими великанами. Джейн прошла мимо заброшенного киоска, надпись на котором зазывала «Свежие новости из первых уст! Покупайте наши газеты!». На забитой глухим железом витрине кто-то нацарапал гвоздем неприличное слово. Заглядывая в окна соседних домов, она с удивлением заметила, что все окна беспроглядно зашторены. Наверно, людям настолько опостылел дождь, что они предпочли попрятаться у себя в квартирах, занавесив все окна шторами, чтобы как можно реже видеть ужасающую непогоду.
Свернув в очередной проулок, и не найдя в нем отцовского фордика, она подумала, что безнадежно затерялась. Джейн блуждала по городу, разглядывая фасады, арки и мостовые, попадавшиеся ей на пути, как вдруг ее глазам предстал тот самый бегун, из-за которого она попала в передрягу. Это был мальчишка немногим старше ее. Согнувшись в половину своего роста, он жадно дышал, изредка сплевывая на землю. Увидев Джейн, он с интересом взглянул на нее.
- Привет, я Кристофер - бросил он, приветливо улыбаясь. Следом же удивленно добавил: - Что ты здесь делаешь? Взрослые не отпускают детей одних на улицу.
- Джейн, - представилась девочка. - Я потерялась и ищу дорогу назад. Мне нужно успеть пока не вернулся мой отец, иначе он мне задаст. Что это у тебя? – Джейн указала на красивую шкатулку, которую мальчишка держал в руках.
- А, это…. Это я одолжил. Взял взаймы у друга, - запинаясь, пролепетал он.
- И поэтому ты так стремительно убегал, что даже пятки сверкали? – Засмеялась Джейн.
Мальчик состроил кривую ухмылку и недобро поглядел на нее.
- Ты что следила за мной? – Спросил он с одышкой. - Ну ладно, ладно…. Я украл ее. Но обещаю поделиться, если ты меня не выдашь.
- Я не интересуюсь краденным. – Ответила девочка, поежившись от холода. За время блуждания по городу она промокла до нитки. – Просто покажи мне дорогу до пересечения улицы Росс и двенадцатого авеню.
Мальчишка согласился, и они неспешно побрели по закоулку, вдоль которого тянулся ряд гастрономических магазинов с блестящими витринами, на которых красовались различные блюда. На одних стояли ровные горы всевозможных фруктов, на других на золотистой бумаге расположились копченые и маринованные рыбы, завершали картину аккуратные ряды ливерных колбас.
- А что в шкатулке? – Спросила Джейн, глядя на аппетитную баночку соленой икры на прилавке.
- О, это очень редкая и дорогая вещица. Я выкрал ее в старинном музее прямо из под носа смотрителя! – Горделиво воскликнул парень, открывая резную шкатулку. Джейн не поверила своим глазам! На затянутом красным бархатом дне лежало точно такое же зеркало, какое она вчера нашла в коробке с игрушками в своем новом доме. Знакомый витиеватый узор, та же ажурная ручка, да и красивую серебряную оправу она точно не могла спутать. Единственное, ее зеркало было треснуто, а это совершенно целое.
- Не думаю, что оно действительно редкое, - протянула девочка, когда они пересекали полосу зеленых насаждений, которые от обильных дождей завяли и понуро склонялись над тротуаром. – Вчера у себя дома я нашла точно такое же.
- Думаю, ты ошиблась. Зеркал, сделанных из серебра пруд пруди, а мое уникальное. – Похвастал Кристофер.
Быстро же оно стало твоим, подумала Джейн.
- И почему же ты его украл?
- Моя семья еле сводит концы с концами. На днях, ко всему прочему, сестренка стала совсем плохая. Семье нужны деньги на лекарство, иначе она помрет. Из-за всегдашнего дождя многие заболевают, - и полушепотом испуганно добавил: - А некоторые, говорят, сходят с ума.
Они вышли на широкую мостовую. Тут и там пестрели огромные лужи, издалека похожие на небольшие прудики. Вот и верный фордик, мокнет, приветливо зазывая в теплый салон.
- Мне пора, вон наша машина. Спасибо за помощь, - промолвила Джейн, она уже всеми мыслями была в автомобиле. Направившись к фордику, она вдруг остановилась и добавила: - Мне жаль твою сестренку.
Мальчик уныло кивнул, развернулся и скрылся в соседней в арке. Джейн же проследовала к автомобилю и с ужасом заметила, что отец сидит в салоне. Сквозь залитое струями дождевых потоков ветровое стекло, она отчетливо видела, насколько он зол. Дверь распахнулась, и он с силой втащил ее на сидение.
- Чем ты думала?! – Отец был в не себя от ярости. – Шляться по незнакомому городу! Да еще в такую погоду! Вымокшая до нитки! Ты могла заблудиться, заболеть и бог весть еще что!
- Пап… - начала было Джейн.
- Еще одно слово и ты просидишь у себя в комнате целый день! – Рявкнул отец, заводя мотор. Он нажал кнопку на приборной панели, и дворники бешено заходили, облегчая им видимость. За все то время, что они ехали, Джейн видела на дорогах и улицах всего пару-тройку жителей, которые мелкими перебежками входили и выходили из магазинов, маленьких лавочек и салунов и в таком же темпе с громоздкими пакетами и сумками в руках старались как можно скорее вернуться в салоны своих автомобилей.
Мало-помалу улочки стали рассасываться, а аккуратная брусчатка сменилась серым в выбоинах асфальтом. Снова по бокам замелькали низкорослые деревья, за которыми гигантскими масштабами раскинулись пепельно-серые поля. Поля были размытые, безжизненные, испещренные огромными водоемами грязно-зеленого цвета с бесконечными камышовыми зарослями.
Всю обратную дорогу Джейн с отцом провели в молчании. Когда они подъехали к воротам, отец все еще находился в плохом расположении духа. Джейн снова обратила внимание на тишину возле дома, казалось даже ветер вдруг умолк навсегда.
Отец сменил гнев на милость, как только они вошли внутрь:
- Удивительно! Здесь я чувствую себя гораздо лучше. Словно вмиг поменялась обстановка… - Задумчиво произнес он. Переобув лакированные туфли, нещадно наследившие в прихожей, на домашние тапочки, отец пошел мыть руки чтобы, как он сказал, «сварганить» что-нибудь на обед, упомянув о том, что надо бы нанять кухарку.
Джейн же упала на диван. Странно, но она тоже чувствовала, что в доме ей гораздо легче. Она не сердилась на отца, она знала, он не накричал бы на нее, если бы не пробыл в городе так долго. Девочка взглянула на часы-куранты и у нее отвисла челюсть. Пять часов вечера! Джейн задумалась. Стараясь вспомнить все до минуты, она проводила в голове не сложные подсчеты. Разложив всю поездку на составные части, она пришла к выводу, что отсутствовали они не более трех часов, но если верить курантам, их не было дома ровно восемь! Джейн вскочила с дивана и пробежала в столовую, чуть не поскользнувшись на мокром полу. Маленькая стрелка настенных часов с кукушкой несколько минут назад перевалила за отметку с цифрой пять. Но может кто-то в их отсутствие забрался в дом и нарочно переставил стрелки на пять вечера?
Джейн в тот же момент взлетела по гранитной лестнице, минуя один лестничный пролет. Наспех открыв дверь своей комнаты, она распахнула шкаф, нащупала зимнее пальто и отыскала в его кармане свои давно забытые наручные часики: «17:10». «Что за фокусы?» - подумала девочка. Вряд ли злосчастный взломщик мог знать об этих часах – она сама пару минут назад вспомнила, где месяц назад оставила подарок отца на прошлый День рождения.
Джейн спустилась вниз, собираясь поведать об этом отцу, если он еще сам не успел заметить, но к своему очередному удивлению, отец вместо того, чтобы возиться на кухне с обедом, теперь уже, скорее всего ужином, преспокойно спал в гостиной на диване, на котором несколько минут назад сидела Джейн.
А как же ужин?
Только она задумалась, стоит ли будить отца хотя бы для того, чтобы тот переодел костюм – ведь останутся ужасные складки, а хорошего утюга, вернее сказать, просто утюга здесь вероятнее всего нет – как в тишине снова услышала, отчетливо услышала, гудок машиниста. Девочка подбежала к окну, но он, словно мираж, снова обманул ее, а может это воображение ее обманывает?
Джейн пожалела, что отец ничего не слышал, чтобы проверить, кажутся ей эти странные гудки или нет. Что ж он спал…
***
Картофель все падал и падал…
Джейн уже пятнадцать минут отчаянно билась с большими, просто гигантскими клубнями, пытаясь очистить с них кожуру, но безуспешно: в стеклянной миске лежали две относительно очищенные картофелины. Ну кто виноват, что тебе всего двенадцать лет? Что маленькие детские руки не в состоянии удержать одновременно огромный клубень и не менее огромный нож? Ко всему прочему с потолка непомерно валилась штукатурка и летела прямо в чашку. Так что девочке приходилось проделывать одновременно две работы: пытаться готовить ужин и счищать скорлупу с овощей.
- Ай, - вскрикнула девочка. Порезав палец, она поставила жирную точку в этом поистине нелегком деле. Оставив продукты и всю кухонную утварь на столе, Джейн вернулась в гостиную. Отец мирно посапывал, и она легла рядом. Через несколько минут девочка забылась крепким сном. Ей снилось, как отец стучится в дом, гул его ударов нарастает, и девочка бежит отворять дверь, у порога она вдруг останавливается, вспоминая, что он всегда открывает своим ключом. Стоило ей об этом подумать, как стук внезапно прекратился, и дверь тихо открылась. На пороге стоял отец. Он улыбался ей странной жуткой улыбкой, какую она никогда у него не видела. Это была чужая улыбка. Но отец словно читал ее мысли: его губы тут же растянулись в такой знакомой и теплой отцовской ухмылке. Джейн подумала, что некто выдает себя за него, а существо в свою очередь подумало, что притворяться больше нет смысла. Оно потянулось к лицу и стянуло с себя маску. Джейн вскрикнула от того, что предстало ее глазам.
Что-то громкое, наверно, биение настенных часов в столовой заставило Джейн проснуться. Она встала, протерла глаза – ровно восемь. Девочка взглянула на отца: спит как младенец. Джейн решила не будить его, тем более костюм уже весь изъеден складками.
Решив немного почитать перед сном свою любимую книгу «Предание венских бардов», припрятанную в нижней части письменного стола, она поднялась по лестнице и очутилась в темном коридоре, по сторонам которого раскинулись резные массивные двери. В коридоре царил полумрак, и жуткий холод пробирал до костей: ледяной, пронизывающий ветер врывался в коридор через настежь открытую балконную дверь. Осторожно закрыв ее, Джейн направилась в свою комнату, но на пол - пути остановилась: там, в дальнем конце коридора кто-то стоял. Она видела лишь тень в темноте, чей-то смутный силуэт, и этот силуэт был темнее ее и отчетливо выделялся на черном мерцающем фоне.
Мурашки побежали у девочки по спине, рука сама потянулась к выключателю и, осветив помещение, она тихо вскрикнула. Она увидела мальчика примерно одного с ней возраста, но мальчик был не настоящим, даже не призраком, он был как будто из старого черно-белого кино, и казался чьим-то воспоминанием. Мальчишка, казалось, не замечал ее, пройдя мимо, он открыл дверь, ведущую в комнату Джейн, и скрылся за ней. «Может, я все еще сплю? - подумала девочка и, повернув дверную ручку, вошла следом. – Конечно сплю, такого не бывает в действительности… Но таинственный локомотив, которого вроде и нет, но одновременно есть, необъяснимый непрекращающийся дождь, разные временные пространства и, наконец, странная тишина, казавшаяся результатом отсутствия всех звуков – ведь все это тоже нереально, по-детски выдумано, такого не бывает»
Все эти мысли кометой пронеслись у нее в голове, но стоило ей зайти в комнату, как они внезапно оборвались. Она очутилась в комнате совсем не похожей на ее собственную, словно попав в чье-то давно забытое прошлое. В прошлое мальчика, сидевшего на красивом велюровом ковре. Все вокруг выглядело старым забытым кинофильмом, словно кто-то извне вращает для Джейн бобины кинопроектора. Вся комната была заставлена той же мебелью, но выглядела она на несколько десятков лет моложе: шкаф стоял здесь совершенно целый без противно скрипящих, вечно открывающихся створок, письменный стол, доставшийся Джейн куском старого дерева на четырех расшатанных ножках блестел безупречно отполированной поверхностью, на стенах висели аккуратные изящные полочки, заставленные всевозможными книгами, сувенирами и цветочными вазами. Возле детской кроватки с широким балдахином стоял ночной столик, на котором покоилась оплывшая свеча в серебряном подсвечнике.
Мальчик сидел спиной к Джейн, рядом стояла коробка, по всей видимости, он хранил в ней игрушки. Мальчишка держал в руках плюшевого кролика и крутил его в разные стороны. Джейн подошла на шаг ближе и потянулась к нему рукой. Но как только она сделала выпад в его сторону, он внезапно заговорил:
- Отойди от меня.
Джейн замерла, так и оставшись стоять с протянутой рукой. Ее сердце бешено колотилось, она силилась ответить хоть что-нибудь, но не находила слов и просто молча глядела на него во все глаза. Неожиданно он развернулся и посмотрел в ее сторону, но взгляд его, казалось, был направлен сквозь нее. Внезапно сзади раздался голос, тихий и спокойный, но, тем не менее, не лишенный властной нотки:
- Ты не должен так со мной разговаривать Джеймс, - Джейн, вздрогнув, отскочила в сторону. Сквозь нее, смотрела другая черно-белая фигура. Это была женщина средних лет безупречно ухоженная, но неизбежно стареющая. – Ведь я твоя мать…
- Я больше не хочу быть твоим сыном! - злобно бросил мальчишка.
- Немедленно прекрати разговаривать со мной в таком тоне! – Приказала женщина. Ее голос звучал неукоснительно, и хотя, она не повышала голоса, он был холоден как лед. – Оставь свои капризы. Миссис Хэффер ждет внизу. Сию минуту спускайся. И переодень рубашку: эта чересчур старомодна для такого случая.
Женщина развернулась на каблуках и вышла. Джейн было ясно как день, что перед ней тот самый пропавший мальчик, много лет назад живший в этом доме, а та строгая женщина его мать. Но почему вдруг она увидела его прошлое, вернее его часть, оставалось для нее загадкой.
Джейн внезапно захотелось выскочить из комнаты и немедленно рассказать все отцу, как вдруг увидела нечто такое, отчего ее ноги приросли к полу. Мальчик придвинулся к изголовью своей кровати и вытащил из-за пазухи небольшое зеркальце, то самое зеркальце, которое на днях выбросила Джейн вместе с изветшалой коробкой игрушек. Мальчишка заглянул в зеркало и произнес:
- Она хочет отправить меня в Блеквеллскую школу, но мне только двенадцать, мне рано еще в Блеквелл! Я знаю, туда принимают с четырнадцати, я слышал, как она говорила с отцом и с этой Хэффер. Она хочет пристроить меня за деньги… Помоги мне сбежать отсюда.
Джейн не поверила своим глазам: неужели мальчик не в себе и разговаривает сам с собой? Если так, то наверно, этот Блеквелл никакая не школа, а психиатрическая лечебница и вся эта легенда придумана для отвода глаз. Но не успела она выйти из раздумий, как в зеркале раздался другой голос, очень низкий, шипящий с маленьким тяжелым придыханием. Голос словно отскакивал от зеркальной поверхности.
- Есть… один способ… Но… боюсь… обратно… ты уже не вернешься… - Прошуршал жуткий голос, томно растягивая слова. Джейн стало не по себе, да что там говорить: она просто умирала со страху. Столь леденящим душу голосом в фильмах, которые она когда-то смотрела, говорили только змеи или… Джейн сейчас же бросилась к мальчишке и заглянула в зеркало. В его гладкой зеркальной поверхности она увидела непричесанную голову мальчика, детскую кровать с изящным балдахином и… огромного черного паука, сидевшего в центре паутины, сплетенной в самом углу у изголовья кровати.
Это был тот самый паук.
Джейн оглянулась, думая, что ее обманывают глаза. Но нет, в углу действительно сидел паук, скрытый от посторонних глаз. Но этот пук молчал, когда тот, что был в зеркале, говорил:
- Я… расскажу тебе… все… что знаю… а пока… иди вниз… Делай… что тебе велено… и очень скоро… ты отсюда уйдешь…
Джейн резко развернулась и выбежала из комнаты. Сердце бешено колотилось и, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Джейн не могла поверить, что жуткий голос принадлежал тому самому пауку, которого она приютила у себя в комнате.
Джейн сбежала по лестнице так стремительно, что ступени подозрительно заскрипели и заходили ходуном, предупреждая об опасности: они были очень ветхими. Девочка пронеслась через всю гостиную, невольно сбив несколько ведер. Отец все еще спал. Будить, не будить? Решив, что сделает это позже, она открыла тяжелую входную дверь и выскочила на улицу. Обогнув дом и пробежав еще несколько метров, она настигла ряд невысоких зеленых контейнеров. Как хорошо, что мусор увезут только завтра! Джейн стала доставать мешок за мешком и вываливать содержимое на пожухшую сырую лужайку. Уже около девяти, довольно темно. Сквозь серые необъятные тучи чуть-чуть виден желтый кусочек луны, но от этого не светлее.
Наконец, вывалив третий по счету мешок, она нашла то, что искала. Среди кучи старого тряпья, уродливых в тусклом лунном свете игрушек, пустых бутылок из под молока, рассыпанной штукатруки и прочего хлама лежало зеркало, оно было слегка надтреснуто. Схватив его, она вбежала обратно в дом, набрав изрядную порцию ледяной воды за ворот, которая ручьями стекала на облезлый вздутый паркет: Джейн выбежала в одном свитере, едва успев переодеть обувь. Так же быстро она взлетела по лестнице, мельком бросив взгляд на отца.
Сколько можно спать?
Джейн вошла в свою комнату. Она была такая же, как и прежде. Мальчишки не было. Наверное, воспоминание оборвалось, как только она выбежала в коридор. Что ж, не стоило так быстро убегать, ей ужасно, больше всего на свете, хотелось знать, чем кончился разговор многолетней давности. Мальчика не было, зато был паук, тот самый паук, которого Джейн по своей глупости приютила у себя. Он сидел там же, где и прежде, хотя Джеймс прятал его у изголовья кровати. Джейн осторожно подошла к нему, заглянула в его четыре пары глаз. Паук был действительно необычным, она не замечала этого раньше. Его глаза были живые, реагировали на каждый звук и шорох, казалось, он был наделен разумом. Сколько раз она чувствовала на себе его взгляд, чувствовала, что он действительно ее слышит, что он ее понимает.
Джейн встала к нему спиной, присела, точно так же как делал это мальчишка и, с каким-то странным чувством заглянула в зеркало. Она сидела так несколько минут, молча, вглядываясь в отражение паука, не решаясь заговорить. Наконец, она произнесла:
- Здравствуй.
Ответа не последовало и Джейн начала чувствовать себя неловко. Она сама до сих пор не могла понять, с кем в действительности разговаривает, то ли со своим отражением, то ли с пауком. Если бы отец увидел сейчас эту сцену, он счел бы ее умалишенной.
Паук молчал. Он даже не смотрел в ее сторону. Джейн повторила:
- Здравствуй! Я Джейн. А как зовут тебя?
Бесполезно. Он молчал.
Джейн разозлилась, вскочила на ноги и бросила зло:
- Ну, тебя! Тогда завтра тебя здесь не будет!
Она бросила зеркало на тумбочку и легла спать. На следующее утро Джейн проснулась позже обычного. Первое, что она увидела, открыв глаза – крошечный краешек солнца, отчаянно пробивающийся из-за туч. Его косые лучи заглядывали в комнату, принося с собой крохотную частицу тепла и света. Дождь на улице сливался с таким редким солнечным светом и уже не казался унылым, опостылелым до ужаса. Вскоре из-за огромной тучи проглядывала уже добрая половина масляно-желтого светила. Джейн встала с кровати и подошла к окну. При ярком солнечном свете окрестный пейзаж казался еще красивее: и редкие деревья и скованное тонкой кромкой льда озеро и посеревшая от вечных дождей лужайка и далекие тянувшиеся к небу холмы.
Но к полудню солнце снова скрылось за тучами, оставив после себя огромную радугу, которая вскоре, тоже исчезла, забрав с собой последние лучики тепла, света и угасающей надежды.
Джейн сидела у себя в комнате и рассматривала картинки в книге. Отец внизу беседовал с работниками ремонтной фирмы, с которой заключил договор на следующие полгода. Через какое-то время загудел, ломая барабанные перепонки, перфоратор, а снаружи сквозь глухой стук дождя о подоконник доносился гул отбойного молотка. Очередные грандиозные восстановительные работы начались!
Около дома стоял фургон, и рабочие то и дело бегали к нему, перетаскивая все необходимое оборудование в дом. Через несколько минут к дому подкатил большой груженый строительными материалами автомобиль и работники забегали в два раза быстрее, занося в дом мешки с цементом, гипсокартон, новые паркетные доски, материалы для кровли и облицовки и прочее сырье для работы.
Джейн порой хотелось, чтобы отец работал в обычной пыльной конторе, а не занимался подобным делом. Но что-либо говорить ему, означило ничего не говорить. Он находил в этом свою радость, новый дом после старого, очередной кусок развалины.
Джейн отложила книгу. На обложке был изображен горбун, отвратительный на вид, но с добрыми глазами и очень печальным лицом. Она уже много раз перечитывала «Квазимодо», и каждый раз находила в прочитанном новый смысл. И каждый раз ей было его бесконечно жаль. Но она была так на него похожа! Он был заперт в старом соборе и от одиночества разговаривал с голубями, изредка залетавшими на его крышу, она же была заперта в этом доме и тоже находила отдушину в подобных разговорах, но с другими собеседниками. У Квазимодо не было друзей, у нее их не было тоже. Невозможно обзавестись друзьями при постоянных переездах. Она отличалась от Квазимодо лишь отсутствием горба на спине, но какой ой этого толк, если она, так, же как и он одинока? А отец? Чем он отличается от его дядюшки? Лишь тем, что не заковывает ее в кандалы и не бросает в колодец?
Джейн больше всего на свете хотелось, чтобы что-нибудь, что угодно нарушило привычный ход событий. Поэтому она снова взяла зеркало в руки, посмотрела в его отражении на паука и тихо произнесла:
- Кто ты?
Паук пошевелился, уставился на нее. Но вот он задвигал жвалами, и жуткие шипящие звуки полились из его челюстей:
- Я… Арахносссссс… Я живу здесь уже пятьдесят лет…
Джейн сильнее сжала зеркальную рукоятку, так что у нее побелели костяшки пальцев. Голос шел из зеркала, сзади себя она не слышала ни единого звука.
- Н-н-но ведь пауки не умеют разговаривать, разве нет? – запинаясь, выдавила она.
- Ты права… мы, пауки не наделены речью. Я тоже не умею говорить… Посмотри на меня, мой рот закрыт…
Джейн резко оглянулась, раньше, чем паук закончил шипеть. Действительно, его челюсти были плотно сжаты и не издавали ни звука.
- Ты удивлена? Ты держишь в руках зеркало… с помощью которого можно видеть то, что нельзя видеть и говорить с тем с кем нельзя говорить…
- Но как такое возможно? – Нахмурила брови Джейн, понизив голос. Сзади за дверью послышались шаги. Вероятно, отец прошел мимо, направляясь в ванную комнату. Невдалеке хлопнула дверь. Послышался шум воды из крана. - И откуда тебе про него известно?
- Мы, пауки, древнейшие существа на планете, не подчиняемся людям… Но так ты проявила ко мне милосердие… и не стала лишать жизни… Я расскажу тебе, то что знаю сам… Много-много лет назад, когда я был еще в яйце… в мире случился конфликт… и мы, пауки, стали свидетелями того, что мир уже никогда не станет прежним. Нас, как одних из мудрейших и зловещих существ, стали склонять на свою сторону. Кто-то подчинился и ушел. Их превратили в нечто чудовищное и сделали слугами. Я же остался здесь.
- Куда они ушли? Что это за место? – Спросила Джейн. У нее в голове вертелись тысячи вопросов, и она не знала какой из них задать первым.
- Мы называем его – Погибель душ…
- Погибель душ? Ты хочешь сказать, что все, кто попадает в это место, погибают? – Взволнованно произнесла девочка.
- Хуже… - только и ответил паук.
- А про какой конфликт ты упомянул? – Сыпала вопросами Джейн.
- Неблагодарность… И, как следствие, наказание и проклятие, вот все что я могу тебе поведать.
- А как же мальчик? Зачем ты отправил его туда? Ты же знал…
Паук в отражении блеснул глазами. Его жвалы задвигались быстрее:
- Он сделал свой выбор. Он уехал… Уехал на поезде…
- На поезде?- Переспросила Джейн, - что это за поезд?
Неожиданно звук воды в кране со стороны ванной комнаты усилился, и Джейн отчетливо услышала, как отец зовет ее по имени, пытаясь перекричать шум напора. Сунув зеркало под кровать, она поспешила на голос. Заглянув в ванную, ее глазам предстала следующая картина: отец отчаянно сражался с лопнувшим краном, одной рукой пытаясь его заткнуть, а другой, вытирая с лица, застилающие глаза потоки воды. Ванную наполнял терпкий аромат отцовского одеколона.
- Джееейн! – Вопил он, - неси ящик с инструментами! Внизу, в шкафу, на верхней полке! Быстро! Чертов кран затопит весь дом!
Джейн бегом пустилась вниз, но пробраться к шкафу в гостиной было затруднительно: рабочие сняли почти весь паркет и сдвинули мебель в дальний конец комнаты, так что шкаф стоял прижатый со всех сторон диваном, викторианским столом и кучей стульев. Девочка попыталась протиснуться к шкафу и достать заветный ящик, но тут неожиданно, то ли от поднявшейся пыли, то ли от ударивших в голову благовоний отца, у Джейн закружилась голова, и все потонуло во мраке.