УКАЗ
После похорон Конюха долго искали вора, но так и не нашли. По описаниям очевидцев, это был какой-то сопляк-цыганёнок с серьгой в ухе. Смерть Конюха омрачила Праздник Кувалды. Многие винили Лжеца в гибели горемыки.
Жизнь города быстро вернулась в прежнее русло. Ничто не могло нарушить заведённого порядка. Жёны рожали, мужья работали – но даже когда «оттопыривались» на хмельных мальчишниках, загородных дачах, развлекались «на стороне», или лечились от запоев, то всегда были, как бы заняты ответственной работой. Серьёзное выражение лиц никогда не озарялось улыбкой. Тяжёлое бремя забот сваливалось на них постоянно и сопровождало до конца дней. Даже любовь сделалась несносным бременем, но понятие долга ценилось превыше всего. Горожане думали, что в этом заключается настоящая «правда жизни».
Бредни Лжеца о какой-то неведомой Истине возбуждали всеобщую неприязнь. Чем настойчивее он призывал к «возвышенному и прекрасному», тем ожесточённее становилось к нему отношение «большинства». Некоторые слова, упоминавшиеся им чаще других, казались дерзкими, опасными для общества. При полном одобрении жителей, Отцы Города издали указ, запрещающий такие слова. Указ гласил:
«Заткни глотку и вырви язык, если хочешь уцелеть! Никогда более не произноси хулительные лже-слова: «Истина», «Красота», «Разум», «Справедливость», как и другие с тем же смыслом. Всяк да устрашится и не упомянет запрещённые слова, ибо будет сурово наказан и выброшен за городские ворота. Признай свою вину публично! Покайся, пока жив!! Возмездие идёт по пятам!!!»
Одновременно с указом вышло распоряжение об усилении охраны городских границ. Город стал «особой засекреченной зоной».
Нововведения Начальников не прошли даром. Даже смельчаки, в речах которых нечаянно прорывались старые слова, боязливо оглядывались по сторонам в страхе быть услышанными.
- Фу, до чего это уродливо и гадко! - брезгливо отворачивались горожане, случайно зацепившись взглядом за что-нибудь красивое. Они настолько привыкли себя дурачить, что совсем перестали замечать Прекрасное. Безобразие и Уродство превратились в идолов поклонения.
Вечерами Лжец выходил на крышу свой мастерской. Сюда слетались птицы со всех окрестных домов. Лжец научился понимать их язык, подолгу вёл с ними беседы.
Но была среди них Голубка. Она не походила на обычную птицу. Серебристые пёрышки, как зеркало, отражали небо и облака, переливаясь всеми цветами радуги. Умные изумрудные глазки, светились как диковинные звёздочки далёких миров. Голубка залетала в окно и садилась на мольберт, показывая хозяину, что у неё есть для него что-то особенное. Лжец очень дорожил такими минутами и с беспокойством поглядывал в окно, когда подруга долго не появлялась. Но как светилось его лицо, когда она вновь усаживалась на своё привычное место. Лишь ему она поверяла сокровенные тайны. Их никто не должен был слышать, даже другие птицы. Внимая тихому воркованию, Лжец бережно водил кистью. Единственные свидетели – холст и краски умели хранить молчание. Красота рисунка, казалось бы открытая для людского зрения, превращалась в неприступный бастион. Неведомые моря и земли пугали своей загадочностью, ускользая за грань примитивного разумения.
Продолжение следует...
http://www.proza.ru/2015/07/04/1598