Степан Степанченко уже давно не улыбался. Сначала, после того, как кинул своего шефа и сам стал редактором газеты. Улыбаться было не положено по чину. Начальник должен иметь вид занятой и всегда недовольный, чтобы у подчиненных от одного вида темнело в глазах и пересыхало в горле. Потом это вошло в привычку, стало фирменным стилем, вместе со свитером и привычкой засовывать в карманы руки. К тому же это прибавляло загадочности, которой Степану так не хватало поначалу. А после улыбаться уже не было причин.
Он начал свою журналистскую карьеру прыщавым лейтенантом в на рубеже 90-х, когда понял, что армия вот-вот начнет воевать, а войне, глядишь, и убить могут. Вместе с другим лейтенантом Игреком Тазиным, они решили, что пора на гражданку. Пройдоха Игрек присмотрел только что рожденную демократическую газету, куда требовались журналисты, пришел сам, а потом привел за руку и Степу.
Редактор газеты, местный журналистский авторитет Кольчугин, принял «товарищей офицеров», помог им побыстрее уволиться из Вооруженных Сил и завалил работой. Дел тогда и вправду было невпроворот, рушился советский строй, нарождалась новая демократическая Россия.
В отличие от бывшего сослуживца, человека импульсивного и по своему честного, Степан, имевший в характере все качества «щирого хохла» быстро прижился в коллективе и скоро стал правой рукой редактора. Он много писал, на разные темы, но если бы сейчас кто-то попросил вспомнить хоть один материал за подписью Степанченко, никто, даже самый завзятый любитель прессы, с задачей справиться бы не смог. Статьи Степана Степанченко были сплошь проходными, прочел и забыл.
Но такие люди очень нужны в журналистике, они не имеют принципов, за деньги готовы писать о чем угодно. Степа, в отличие от Игрека Тазина, который разругался с половиной города и уехал на родину, несколько лет подвизался на вторых ролях, ждал своего «звездного часа» и, наконец, дождался.
В середине 90-х на исполнительного журналиста обратили внимание финансовые круги, близкие к местному строительному олигарху и предложили Степанченко возглавить новую медиа-структуру, подконтрольную группе лиц.
Так появился еженедельник «Прицел». Название было говорящим. Новое средство массовой информации было нацелено против Кольчугина и его издания. Необходимо было убить популярную газету, разоблачавшую махинации влиятельных лиц, в том числе близких к олигарху- покровителю Степанченко.
С собой Степа увел добрую половину из прежней редакции, соблазнив высокими зарплатами. Среди них была и Мадина , девочка на побегушках, ведущая рубрики вопрос — ответ: « Позвоните Мадине». Такие люди тоже нужны в журналистике: послать, узнать, настрочить, облить, обмазать, ну и конечно, собрать нужную информацию.
-Она же дура!- говорил Степе опытные товарищи.
-Ну и что, зато не подлая,- парировал редактор «Прицела».
И началось... Медиа война длилась доброе десятилетие и закончилась поражением Кольчугина. Тот, к тому же запутался в бабах, детях от разных женщин и самое главное-потерял интерес делу. В конце концов он уехал из города, породив слухи о близкородственном браке.
Степа торжествовал, теперь он главное медийное лицо их областной столицы. Старая партийная газета не в счет. Её никто не читает. Зато все новые демократические идеи теперь прочно связаны с «Прицелом».
Учредители тоже были довольны. Дали денег на собственную типографию, а это несколько миллионов, помогли открыть радиостанцию. Так Степан стал медиа-магнатом.
Собственный процент в активах, выторгованный у учредителей в качестве «интеллектуального вклада», представлял весомую цифру и давал ему необходимую финансовую самостоятельность.
На личном фронте тоже дела шли неплохо. Первая жена с ребенком пошла по боку, нашлась новая - журналистка из уважаемой еврейской семьи, ничего что с «прицепом», пасынок Степе не в тягость. Юдифь его понимает и поддерживает, а вместе - они не только «сладкая парочка», но и ударный кулак: Степа с газетой, Юдифь с радио и интернет-проектами. Создали целый холдинг, жизнь, как говорится, наладилась.
Газета «Прицел» орган умеренно оппозиционный, позволяет себе регулярно критиковать власть, но очень аккуратно. Здорово это у них получалось. Как бы все в рамках «свободы слова», а в каждом номере закавыка против правительства или близких ему структур, когда местного, а когда и выше. Все как у Кольчугина было в девяностых, когда его газета свергла и отправила на нары самого губернатора. Только у Степана все тоньше и аккуратнее, безопаснее для себя любимого.
Народ читает, радуется, какой Степанченко крутой оппозиционер. Того люди не знают, что случилось все это не просто так. Время от времени заходил к Степе «дядька» в хорошем костюме. Прямых указаний не давал, но советовал, кого можно трогать-кого нет. Откуда «дядька», никто не знал, приближенные к руководству говорили, что из какой то «конторы мониторинга общественного мнения». Степан находил с ним общий язык, соблюдал, что называется, баланс интересов.
«Дядька» тоже помогал редактору, особенно по части разного рода разоблачений. Благодаря ему Степа знал наперед, какую сенсацию готовит на очередном брифинге Следственное управление и кем в данный момент недовольны в правительстве.
Однажды Степан понял, параллельно можно вести свою игру, не только подыгрывать кому следует, но и свое мнение иметь. Для этого газетный формат не годился, в вот интернет-самое то. Так родился персонаж, ненавистный большей части городских жителей, но нежно любимый редакцией холдинга «Прицел»- Отто Тимманен. По легенде этот «эстонец», жить не может без сайта «Прицела» и комментирует все без исключения публикации. Да еще как комментирует: зло, хамски, с звериной ненавистью ко всему русскому. Благодаря Отто осмелевшие хозяева исторической застройки, наплевав на охранные обязательства, допустили пожары в своих домах. Город утратил ценные памятники, а Отто дал комментарий: «кому нужны эти развалюхи, надо строить новые дома из современных материалов». Казалось, что чем хуже в городе дела по части охраны исторического наследия-тем лучше для Отто, которого раздражало все русское без исключения.
Народ писал письма в редакцию, требовал лишить права голоса зловредного «эстонца», но Юдифь, ссылаясь на «свободу слова» продолжала регулярно публиковать провокационные комментарии злого тролля. Деятельность Отто доставляла Степану неслыханное удовольствие. Он давно понял, что ненавидит эту посконную «Рашку», где нет европейского лоска и порядка. Но здесь большие возможности для бизнеса и приходится терпеть. «Чем больше бардака- тем лучше»,- рассуждал Степан. Он уже подумывал о том, чтобы купить землицы на берегу Азовского моря и когда нибудь удалиться от дел в собственном поместье. Сам то Степан парень с Херсона, российское гражданство ему нужно для дела, а душа она там, в степях Таврии...
И вдруг на Украине переворот. Степан всем сердцем «за». «Украина-це Европа». Принялся Степан, как мог поддерживать «нэньку», а «Рашке» ненавистной гадить, уже не по мелкому, а со всей серьезностью.
Но ошибся хлопчик, не было такого указания - поносить федеральную политику и сомневаться в легитимности власти. Ему раз пальчиком погрозили-не понял, два-предупредили-обиделся.
«Как же так, я же Степан Степанченко, главный оппозиционер нашего города, да что там, города- региона. Меня даже в столице читают».
Это Степку и подвело. Кому надо прочитали, позвонили, дали указания.
Степан любил информационную травлю, был в этом деле большим специалистом, но не думал, что это так больно, когда травят тебя.
А дядька с «конторы» ему и говорит: «не послушался - сам дурак». Что тут началось! В один момент Степанченко превратился в изгоя, который к тому же еще и жулик. Всплыли какие то темные делишки с благотворительностью, куда то запропастились несколько миллионов рублей. Люди, расписывались за деньги и ничего не получали. Кто-то вымазал Степану дверь в новой квартире, совсем как той невесте в старину, когда после свадьбы выяснялось, что девственности нет и в помине.
За год из преуспевающего бизнесмена Степа превратился в затравленного зверя. Где уж теперь улыбаться, когда кругом враги, ходи да оглядывайся. А на горизонте маячит уголовное дело, не просто хищение, хищение у неизлечимо больных людей. Позорная статья. Кажется, что выхода нет, кругом обложили!
Дядька из «конторы» позвонил как всегда, неожиданно, и лаской в голосе посочувствовал Степану. «Есть одно предложение»,- сказал он серьезно,-можем обсудить».
Они встретились в дешевой кафешке на углу и никто бы не подумал, что два мужика говорят о чем то серьезном.
-Дело прекращаем, вы продаете, заметьте, продаете, а не отдаете нам газету и еще кое-что по списку и... скатертью дорога.
-Вы полагаете, другого пути нет?- настороженно спросил Степа.
-Это вопрос решенный, нужно ваше согласие, чтобы процесс пошел, дело немалое, передел информационной собственности.
-Я могу подумать?- спросил Степан с отчаянием глянув на собеседника.
-До утра, если вам так нужно посоветоваться в вашей Юдифью,- улыбнулся «дядька из конторы»,- она женщина тертая, все понимает, думаю, что возражать не станет.
Прошло еще полгода. Скандал с присвоением средств больных как бы сошел на нет, газета по прежнему выходила, но уже без явной критики федеральной политики и вдруг, как гром среди ясного неба - Степанченко продал свою долю в издании и покидает пост главного редактора.
Как? Почему? Все же проблемы решились и Степан снова пользуется уважением! Что же теперь будет? А ничего, у «Прицела» теперь новый хозяин, структура близкая к органам власти, а редактором назначили, кого вы думали? Ту самую Мадину, которая не подлая... Несколько лет она просидела в помощниках депутата и теперь рвалась на руководящий пост.
В пятницу Степан в последний раз подписал номер в печать, со следующей недели в «подвале» уже не будет его фамилии, сменилась целая эпоха в городской медиасфере. Когда то он с удовольствием дожимал Кольчугина, теперь другие с удовольствием дожали его. От этого на душе у Степанченко было противно.
Конечно, отступные дали хорошие, хватит и на дом в Ницце и на остров в Эгейском море. Но это не радовало Степана, ведь у него отняли самое главное-возможность манипулировать сознанием читателей, без которого он теперь просто «богатенький Буратино», каких много. Теперь у него не будет отвязного Отто, который издевался над местными патриотами, он не сможет влиять на умы городской интеллигенции, объясняя им, что Майдан на Украине - это всего лишь воля народа и скоро надо ждать Майдан в Москве. И, наконец, он не сможет больше выразить самого себя. Нет, конечно сможет, но отставной генерал будет интересен разве что журналисту Шабашкину, без устали разоблачавшему городские и областные власти. Его руками Степа немало всего сделал.
Журналист- человек честный и наивный, что думает, то и пишет. Не случайно народный депутат, шеф честной Мадины, выиграл у него дело о клевете. И все знали, что Шабашкин прав, но никто не заступился, Степа тоже, хоть и давал регулярно высказаться оппозиционному автору на своем сайте. Тоже знаете ли-оппозиционность, дать слово изгою...
Теперь все это заканчивается. До пенсии Степану еще далеко, а на душе- как будто последний день. «Ах зачем он пошел попрек интересов власти, разве так плохо было слыть официальной оппозицией»? Степанченко закрыл глаза. Он представил утро понедельника и Мадину в кресле главного редактора. Такой судьбы своему детищу он не желал даже в кошмарном сне.
«Все, что вы делали при Степаненко- забудьте,- почудился ему голос Мадины,- теперь у нас новая редакционная политика».
За окном шел дождь, гремели раскаты грома, молнии били куда то в цель и вдруг все стихло...война стихий в природе закончена.
«Ты проиграл, Степа, - услышал он другой голос, и узнал его, это был голос редактора Кольчугина,- в свое время ты никого не жалел и сейчас должен понять, горе побежденным. Добро пожаловать в наш клуб бывших ответственных работников. У нас здесь все в прошедшем времени, настоящего, и тем более будущего- нет. Зато столько воспоминаний, можешь садиться за мемуары, хотя тебе противопоказано, вдруг по итогу публикации еще какую растрату найдут, воспоминания надо писать с чистой совестью.»
-Степа, я купила билеты в Андалусию, вылет в понедельник, нечего грустить, надо собираться! -Юдифь, как всегда, была настроена позитивно,-Представляешь, говорят король Испании в пятнадцатом веке выгнал из Андалусии всех евреев. Вот будет номер, если мы купим там дом и вернемся, как это у них называется, Реконкиста?
-Реконкисты» не будет,-возразил Степан,- я никуда не поеду.
В этот момент он вдруг понял, как одинок, что на самом деле ему никто не сочувствует, у всех свои интересы и в этом потоке желаний его сомнениям места нет. Воистину - горе побежденным.