Эндрю отменил встречу на четверг, оплатив оставленное ему время, выразив сожаление букетом, отправленным в коробке от известной фирмы. Кремово – лимонные ирисы лепестками прильнули к белоснежному батисту бумаги, задыхаясь в истонченном аромате карамели. Чуть позже Мегги получила сообщение от Джошуа, что он так же отменяет свидание, сославшись на работу над диссертацией. Для Мегги стало открытием новость о его записи в тренажерный зал.
Назвать Джошуа привлекательным мужчиной можно было, лишь огласив весь список прилагательных, подводя черту под очевидным - он мог быть кем угодно, но не сексуальным. Конечно, у него были свои поклонницы и умная мисс Мегги понимала, почему эти пчелки вьются над ее бочонком меда. Самой активной была секретарша мисс Валери, свободная для отношений девица и откровенная вруша. Дитя восточных эмигрантов была готова на многое, что бы пустить свои коготки в благодатной почве, апеллируя к нежным фразам о понимании мужского одиночества, сакральности женского чрева, воспевая будущее и совместное потомство с навыками опытного рекламного агента. В перерывах между высокими целями мисс Валери перебивалась случайными связями , благоразумно утаивая их от возможных претендентов на ее тело и душу. Мегги была не менее цинична. Привлекательную для неискушенного женскими интригами мужского ума корыстную Валери она держала на отведенных её положению возможностях.
Сейчас ей было удивительно другое - совпадение обстоятельств и внезапное желание Джошуя привести себя в надлежащую форму. Пухлый живот юриста давно требовал жестких тренировок, по толстым ляжкам и мягким ягодицам не мешало пройтись тяжелым кожаным ремнем. Сонное мясо людской плоти, как таявший холодец, теряло всю свою привлекательность. Злые сомнения вонзились иглами в Мегги : « Почему не она, а иные обстоятельства вдруг подвигли увальня Джошуа на кардинальные изменения в себе?» События последних дней были красноречивы, а нежные ирисы тлели перед ней в подарке, иссыхая в агонии.
Субботним днем мисс Мегги осталась наедине с собою. Туманы сползли по теням на асфальт, солнце шаловливо выглянуло в город, птичий щебет за окном иногда прерывался звуком сработавшей сигнализации. Вытянув ноги на диване, Мегги листала журнал с утренней почты. Легкая волна пробежала по ее почти обнаженному телу. Она спустила трусики и развела бедра, жадно и откровенно, как ненасытная львица ощеривает пасть перед добычей. Вздернула и развела пальцами половые губы, лаская себя все глубже и сильнее. Дыхание изменилось, Мегги застонала от удовольствия, не прерывая движения. Сжимая колени и сползая вниз, она снова разводила бедра, дергаясь от болезненных прикосновений, что выворачивали ее тело сладкими разрядами. Ей некого было стесняться, выдохнув, Мегги отпустила оргазм в протяжном стоне.
Влажная и опустошенная , в изящной откровенности бесстыдства, вытянув руки и сжав пальцами молчание, женщина теряла нити прошлого и будущего. Острое понимание, что она живет лишь раз и не по своим правилам, взорвали ее мозг . Прильнувшая к одиночеству, Мегги чувствовала себя вином со вкусом божоле, легким соцветием ароматных фруктов и спелой вишни. Собранная, настоянная и игривая как аромат, которого еще не коснулось время, мрак хранения и печать опыта. Мегги была готова сорваться навстречу губам, что высушат ее бокал до дна, нуждаясь в любви и внимании, готовая склонить покорно голову, млея от прикосновений. Под темными ресницами сомкнутых глаз проснулся океан.
В понедельник , к утреннему кофе, на рабочий стол Мегги легли фиалки от Эндрю. Кто-то легким движением свыше сбил привычный ход стрелок людских ожиданий.