Случилось это осенью в конце октября. Утром пронзительный блеск солнца разлился по всей округе. Заиграл на блёстках инея, чуть тронувшего остатки поникшей травы, поднял сонных уток над тёмною водою пруда и, плеснув синевы в глубь небес, бросил в неё чёрную россыпь сварливых ворон.
Их крики и гвалт разбудили Листика. Какое-то время он, не открывая глаз, машинально слушал их сплетни, потом чуть приоткрыл свои веки. Так и есть. Ночь унесла соседей слева и справа. Поднял глаза. Только ветки. Только голые дрожащие ветки…
Печаль поразила его в самое сердце. Где Листичка, где его любимая подружка… Ещё вечером они тревожно следили за тем, как порывы ветра, под крики и плач, срывали и уносили их родных и друзей. Как они, отчаянно цепляясь за жизнь, кружились в последнем хороводе, теряли остатки сил, и обречённо падали на жухлую траву.
Ему вспомнились первые дни своей жизни, когда, разорвав треснувшую кожицу почки, он просунул головку в узкую щель. Яркий сноп света ослепил его, в ноздри ударил терпкий запах народившейся жизни. Листик вылез из распавшейся почки, и задохнулся от солнца, от счастья, от восторженных криков ярко зелёных младенцев.
Их было много. Кричали и слева и справа, сверху и снизу. Поминутно лопались почки, и большая белая берёза медленно покрывалась нежно- зелёным пушком.
Тут-то Листик и увидел впервые Листичку. На соседней ветке, почти касаясь его, с тихим шорохом лопнула почка. Зелёная маковка, а затем и головка на длинной шее, показались в открытом проёме. Два изумруда с любопытством уставились на него. А он утратил дар речи. Ведь женщину Листик увидел впервые…
Придя в себя, он прошептал: « Я, Листик»…
«А я, Листичка»… - улыбнулись изумруды.
«Я видел, как Вы появились на свет»…
«А я рада, что родилась рядом с Вами»…
Так завязалась их дружба. Листик не расставался с Листичкой, ведь веточки, на которых родились они, росли совсем рядом. Днём они, вместе с соседями, обсуждали разные новости, и, со смехом, рассказывали весёлые истории. По утрам умывались росой, а когда начинал идти дождь, наступал «банный день». Так, в шутку, называли они дождливые дни.
Когда дул северный ветер, старались прижаться друг к другу, чтобы было теплее. Когда припекало солнце, сонно дремали. Смеркалось. Листик желал Листичке спокойной ночи, бережно опускал её ладошку в свою, и они закрывали глаза.
Конечно, не всё и всегда было гладко. Комары досаждали назойливым писком, толпились бестолковые мошки, больно задевали крыльями птицы. Но, всё это были мелочи жизни.
А вот тлю, майских жуков и гусениц листья смертельно боялись. Настоящие бандиты и убийцы! Они поедали листочки. Ели… живых! И нельзя было от них убежать – мама-берёза крепко привязала детишек к себе.
К счастью, судьба хранила молодую пару. Безмятежно прошли май, июнь, и июль. Листик с Листичкой набрали силу, жизненный опыт и мудрость. Наступил август. Как-то, Листик заметил в зелёных кудряшках Листички желтоватую прядь.
«Ты что, красила волосы?»… - удивился он.
«Старею я, милый, вот что» - грустно улыбнулась Листичка – присмотрись-ка к другим»…
И, правда, у многих собратьев тоже появились жёлтые пряди. Мало того, в жёлтый цвет окрасились и руки и ноги. Да и мама-берёза начинала пестреть. Жёлтые пятна появились и в её пышной зелёной кроне.
А тут ещё и сарафанное радио разнесло неприятную весть. Будто бы, самые первые листья видели странного старца. Тёмно-коричневый, иссохший до невозможности лист уверял, что родился ещё в прошлом веке. Пережил весь зелёный народ, живший на маме-берёзе, пережил страшный холод и голод, и утратил смысл жизни. Через несколько дней он исчез.
Этот рассказ оставил неприятный осадок. С некоторых пор Листик стал замечать перемены в себе. Он начал желтеть и худеть, раздражаться и брюзжать по пустякам.
«Боже, да ведь я настоящий старик… - однажды воскликнул он про себя – а как же Листичка»…
А Листичка, и пожелтев, не утратила своей красоты. Жёлтый цвет был ей явно к лицу. Ностальгия появилась в их долгих беседах: как молоды мы были… Промелькнул сентябрь, с его «бабьи летом», побежали-полетели деньки октября.
Погода испортилась. Дул северный ветер, секли мелкие острые капли дождя. К вечеру он, вроде утих, но настроение у обоих было неважным.
Вяло пожелав Листичке спокойной ночи, Листик забылся тревожным сном…
Он ещё раз огляделся. Никого. Один, он один остался у мамы-берёзы. Её последний сынок. И снова печаль навалилась на сердце: Листичка, Листичка, как же ты могла уйти без меня …
Листик стал вглядываться в разбросанные по траве жёлтые пятна. Кое-кого он узнал. Вон, знакомая с третьей ветки налево, вон её соседка, а вот и сосед, висевший прямо над ним… В глазах зарябило. Он наклонился и… свет померк в его глазах. На траве, почти под ним, лежала Листичка. Его родная Листичка лежала и глядела на него.
Он закричал изо всех сил, что любит её, что не может без неё жить… Но голос его, как и у всех листьев, был тих и похож на шорох. Листичка не могла разобрать его слов, и только виновато улыбнулась ему. Беспомощная и нежная…
И тогда Листик начал молиться. Он молил Вышние Силы, чтобы поднялся ветер. Он молил ветер, чтобы тот забрал его у мамы-берёзы. Он молил свою маму, чтобы она не держала его…
И, откуда-то взявшийся ветер, легонько обнял Листика и мягко оторвал его от ветки. Листик, почувствовав свободу, начал медленно и плавно кружиться и потихоньку терять высоту, не спуская с Листички глаз. Вот она уже близко… Вот она совcем рядом… И Листик мягко опустился на траву рядом с любимой… Тютелька, в тютельку…