Подруги

                Судьба – необходимое следствие действий,
                действия – следствие страстей, страсти –
                следствие характера.
                Г.Э.Лессинг



                1. Прогноз прорицательницы


    Светлана, Галина и Антонина – подруги с детских лет. Они учились в одной школе с первого по одиннадцатый класс. Закончили школу хорошо, а Светлана даже с золотой медалью. Всем им прочили большое будущее, которое они должны были создать своими собственными руками. Выходцы их семей среднего достатка, они привыкли к скромному, даже аскетическому по нашим временам образу жизни. То есть к тому, что новое платье шилось к новому учебному году, выпуску или новому сезону, что новое пальто – это перелицованное мамино старое, что пища в доме обычно простая – каши, оладьи, супы, иногда тушёная картошка с мясом, а по праздникам – салат-оливье с колбаской, селёдка под шубой и пирог с вареньем. Конечно, бывали исключения и подвижки то в лучшую, то в худшую сторону, но, как правило, всё было примерно так.
    Девочки не роптали, потому что знали: просить у родителей, что-то требовать, устраивать истерики – бесполезно, всё останется по-прежнему, потому что взять больше было неоткуда, семейный бюджет строго распланирован от получки до получки. В трёх семьях росло ещё по одному ребёнку – на два-три года поменьше, так о чём могла идти речь? Правда, за хорошую учёбу - поговорив на родительском собрании, что ли - родители после десятого класса ни с того, ни с сего (разговора дома не было) стали выдавать им понедельно карманные деньги. Было их не много, но, тем не менее, хватало для того, чтобы лишний раз сходить в кафе, побывать на приличной дискотеке или в кино и не жаться в школьном буфете.
    Девочки уже заметили, что многие их сверстницы живут совсем другой жизнью, что за ними в школу приезжают парни или молодые мужчины на иномарках, что они одеваются так, как им и мечтать нельзя, а некоторые уже посещают дорогие салоны и пользуются всеми благами, предоставляемыми косметологией.
    Но они не завидовали, нет. Они просто знали, что надо что-то менять. Жить за счёт кого-то они не хотели – не так были воспитаны - но иметь блага всё же хотели.
    Оставалось только одно – вгрызаться в науку и, получив диплом специалиста, делать карьеру, чтобы впоследствии занять высокооплачиваемую должность. Только так они представляли свою дальнейшую жизнь.   

    Вот прозвенел последний звонок, отгремели выпускной бал в школе и застолье в ресторане – и девочки оказались перед проблемой выбора: куда пойти учиться. Престижные вузы, куда они стремились раньше, либо стали коммерческими, либо на бюджетные места формировался огромный конкурс, и их поступление туда было под вопросом, несмотря на отличные аттестаты и даже медаль.
    - Ну, Светка, ты-то с медалью, пройдёшь, а что с нами будет – неизвестно, - пошёл разговор после подачи документов в приёмную комиссию.
    - Смотрите! Сауна! И какой-то салон при ней.
    Девушки посовещались, скинулись и пошли в баньку, заскочив заранее в магазин и взяв парочку бутылок пива и солёных сухариков. Оттянулись по полной! С непривычки или от сильного разогрева в глазах стало двоиться. А в это время к бассейну подошли три красавицы в бикини. Сели на барьерчик и говорят:
    - Какие у тебя красивые волосы! А грудь! Какая упругая…
    Одна дотрагивается до груди Тони и целует её в губы. Две другие стали так же обхаживать Галю и Свету. Девушки сначала удивились, подумав сквозь дымку лёгкого головокружения, что дамочки из салона при сауне подвыпили, но потом все трое резко вскочили, и Галина сказала:
    - Вы обратились не по адресу. В такие игры мы не играем.
    В ответ на этот возглас, раздался вкрадчивый голос подошедшей женщины в шёлковом кимоно:
    - Девчонки, зачем вы пристаёте к нашим клиенткам без их желания? Моника, ты, как всегда, это затеяла? Или ты, Фатима? Марш в салон, друг другом наслаждайтесь и ждите других посетительниц, поблагосклоннее.
    - Девушки, - теперь она обратилась к подругам, - я вижу, вы чем-то озабочены. Не смогли расслабиться? Может, вам на картах погадать? Таро не лгут. Не хотите узнать, что ждёт вас в ближайшем будущем?
    Девочки переглянулись. Они знали, что их одноклассницы частенько обращались в гадальные салоны, не считая это чем-то из ряда вон выходящим.
    - Меня зовут Глория. Я давно работаю в этом салоне и считаюсь лучшим специалистом. Вас как зовут? – обратилась она к Светлане.
    - Света.
    - Ну, вот с тебя и начнём. Ты, - разложив карты и манипулируя ими, сказала Глория, - учиться будешь. Там и встретишь своего суженого. Ваши судьбы сольются, а рождение ребёнка укрепит отношения. Но молчать я не буду и скажу: с мужем твоим случится что-то трагическое.
    Галине хозяйка предрекла хорошего мужчину, но он не будет свободен.
   -  Его жена нанесёт тебе вред.
    Антонине Глория посулила богатую жизнь, хотя для этого и будут преграды.
    - Мужчина, которого ты полюбишь, будет хорошо к тебе относиться, на руках носить.

    Глория, выглянув окно, посмотрела вслед уходящей троице. Она знала, с какими чувствами они покинули её салон.
    Подруги же, выйдя из салона, дали себе слово никогда не посещать ни это заведение, ни ему подобные. Как бы прочитав их мысли, Глория тихо изрекла себе под нос:
    - Погодите, красавицы, не делайте поспешных выводов. Вы пока не знаете, что всюду по жизни с вами будет идти ваша судьба. Возможно, вы ещё будете искать встречи со мной. А хлебнёте вы достаточно!


                2. Светлана и Галина. Начало пути


    Если другие девушки всерьёз восприняли прогноз Глории, то Светлана пропустила его мимо ушей и даже потом не вспоминала. Она была материалисткой до мозга костей и весьма скептически смотрела на подобные вещи.
    Светлана с первой попытки поступила в МГИМО. Она была счастлива и горда собой: быть переводчиком при делегациях, а в перспективе и более серьёзная работа в МИДе – это так интересно! А уж как были довольны её родители, говоря: «Пусть хоть дочка вырвется из тисков нужды! Жизнь дорожает, средств не прибавляется, а Светочка, если сможет закончить, уже не станет копейки считать, как мы».
    Ободрённая родительскими наставлениями и собственными мечтами, Светлана со свойственной ей усидчивостью приступила к усвоению программного материала. В науку она буквально вгрызалась, но это было ей в радость – она всегда получала от учёбы огромное удовольствие. С большим трудом ей всё же удавалось выкроить пару-тройку часов в выходные или по вечерам, чтобы посвятить их своим подругам.
    Успешно сдав первую сессию, она поехала на горнолыжный курорт где-то в Кабардино-Балкарии – деньги на такое дорогостоящее мероприятие нашлись неожиданно: их подарила родственница из Белоруссии, папина двоюродная сестра. У неё было большое хозяйство, но не было детей. Двоюродная тётка  очень любила Свету и гордилась её успехами. Раньше она часто встречалась со своей подмосковной роднёй и даже просила родителей Светланы отпустить её пожить с ней на её ферме под Бобруйском, но безуспешно. 
    Светлана, заядлая спортсменка, была очень рада такому неожиданному подарку. На эти деньги она и смогла приобрести весь необходимый инвентарь горнолыжника и недорогой тур на Северный Кавказ как раз на время студенческих каникул. Всё это она восприняла как дар небесный: так сбывалась её вторая мечта.
   
    Галина попыталась поступить на экономический факультет в Плехановку, но нужного количества баллов не набрала. Она не принадлежала к тем людям, которые легко смиряются с неудачей и считают, что нужно плыть по течению. Наоборот, она была уверена, что любой человек – сам кузнец своего счастья и творит свою судьбу. А чтобы творить, нужно что-то делать, предпринимать какие-то шаги. И она решила посещать лекции по экономике в этом же вузе, чтобы на следующий год повторить свою попытку.
    Что касается внешности, то ей надо было приложить минимум усилий, чтобы сразить наповал любого понравившегося ей молодого человека. Но ей не нравились парни с дискотечных тусовок - Галя считала, что ей нужен человек постарше, яркий, самодостаточный, который послужил бы для неё своего рода жизненным трамплином. Она искала такого человека – и нашла.
    Это был тридцатичетырёхлетний руководитель модельного агентства Олег Гринин. Галина познакомилась с ним случайно в небольшом ресторанчике на Старом Арбате, забежав туда наспех перекусить, и своей непосредственностью, прелестной улыбкой, раскованностью сразу понравилась ему.
    Узнав, что девушка хочет стать экономистом, он сказал, что постарается помочь ей. Не страшно, если она начнёт учёбу не в Плехановке, а в менее престижном вузе, зато в этом году, а не в следующем. То, что не с 1 сентября, а позже – это тоже не страшно. Если она согласна, то он сможет реализовать такой вариант.
    Так встретились два человека, готовые любить, так как были сотканы из страстей, которые вытекали из незаурядности их натуры и сильного характера.   
    Олег, действительно обладавший большими связями, сделал для Галины всё, что пообещал, – к тому же место в вузе было ещё и бюджетным, только без стипендии в первый год обучения.  Галина влилась в группу студентов в конце октября и быстро наверстала своих однокурсников.
    Искромётность Олега, его обязательность ошеломили Галину. Она дала ему согласие поучаствовать и в его модельном бизнесе – кого-то заменить, выступить иногда на подиуме, попозировать фотографу, что явилось очень кстати для более чем скромного бюджета девушки. Однако объём этого сотрудничества оказался намного выше, чем предполагалось, что, впрочем, не отражалось на учёбе Галины.
   У Олега хватало красивых моделей, но вот позирующих девушек, у кого были бы совершенными и лицо, и фигура, и тело, и умение подать себя, раскрыть через фото душу, - таких было раз-два и обчёлся. В этом смысле Галина оказалась находкой и для него.
    Работая с ней, он начал ощущать, как девушка постепенно овладевает его воображением. Галина, успевшая полюбить Олега, чувствовала себя счастливой. У неё горели глаза, и без того прекрасные. Их взор был направлен на него, и она чувствовала, как возникающее изнутри желание только лишь от мысли быть с ним, распирает всё её существо.
    Это случилось через две недели после их первой встречи. Олег первым подошёл к ней в студии и положил руки на её бёдра. Потом нашёл губы…
    … Когда он закончил, она безвольно лежала на имитации леопардовой шкуры, на которой позировала. Олег, сдерживавший себя до этого, просто не выдержал, когда фотограф, вёдший съёмку, отпросился на часок по семейным делам. А теперь, опустившись перед Галиной на колени, он сказал:
    - Стань моей, пожалуйста.
    Галина молча кивнула в ответ. Но Олег смалодушничал: храбрый по натуре, он не смог сказать этому нежному цветку, который только что сорвал, что он уже четыре года как женат на женщине, сделавшей его тем, чем он был сейчас, – богатым и известным директором популярного модельного агентства.   


      

                3. Нападение на Галину


   Ольга Петровна Ланская, сорокалетняя женщина, «выпестовавшая» Олега, как ни странно при разнице в возрасте в шесть лет, была счастлива с ним. Олег был порядочным человеком, что является редкостью в наши дни. Так, по крайней мере, полагала она. Как мужчина он вполне удовлетворял её, порой ей казалось, что она даже любила его. Прервав беременность при первом замужестве, она больше не могла иметь детей, хотя и мечтала об этом. В последнее время она с возрастающим интересом читала статьи о суррогатном материнстве. «Надо говорить с Олегом, решила она. - Сегодня – обязательно, тянуть дальше нельзя».   
    Она ждала Олега в розовой спальне, облачённая в изысканное бельё от кутюр, но его всё не было. Выпив бокал уже согревшегося шампанского, она подумала: «Однако мальчик выходит из-под контроля», и тотчас же позвонила Игорю Горяеву, старому приятелю, а ныне её помощнику в щепетильных делах. Звонить было нужно, потому что Олег опаздывал домой уже на час – а у них было обусловлено время его возвращения, - и мобильный телефон его был отключен, второй раз за последнее время.
    Некоторое время назад Ольга предложила Игорю сменить свою однокомнатную квартиру на двухкомнатную, окна которой как раз выходили на фотоателье Олега.
    - Игорь, дорогой, если тебе не трудно, выгляни в окошечко и посмотри, горит ли свет ещё у Олега в ателье.
    Игорь выполнил столь несложное задание и, продолжая смотреть в окно, ответил:
    - Горит, Олечка, горит.
    - Спасибо, солнышко, теперь я спокойна.
    Но на самом деле мадам Ланская была взбешена, она была в ярости: «Щенок! Выкормыш! Наверняка он там с кем-то».
    Через полчаса она уже поднималась по лестнице в ателье. Игорь отпер не сразу. Оттолкнув его рукой, она прошла в офис, потом в студию. На леопардовой шкуре возлежала прекрасная девушка. Девушка смешалась и быстро поднялась, а взбудораженный Олег отошёл в сторонку, чтобы привести себя в порядок.
    Разъярённая женщина, потерявшая мечту заиметь ребёнка от суррогатной матери, схватила хлыстик, валявшийся на полу, и принялась хлестать Галину по полуобнажённому телу. Закусив руку, так как всё поняла, девушка не издала ни звука, что ещё больше распалило мадам Ланскую – она безжалостно полоснула Галину ещё три раза по лицу. Когда Олег подбежал, на лице девушки уже сияли три красных следа. Он страшно закричал и, повалив жену на пол, стал её душить.
    Ольга была сильной женщиной. Она вырвалась из рук Олега и побежала по лестнице к выходу, где её ждало не отпущенное сразу  такси. Олег подошёл к Галине и прижал её к себе.
    - Прости, - сказал он, я не знал, что она такое чудовище. А то, что не успел сказать, что женат, то что бы это изменило? Разве ты отказалась бы от меня?
    - Нет, не отказалась бы. Ты мой любимый, самый лучший.
    Олег принёс тазик с тёплой водой, осторожно промыл раны и наложил на них пластыри. Галина оделась.
    Завтра утром я отвезу тебя к «пластикам». А сейчас едем в гостиницу. Я не вернусь к ней, разве что за личными вещами.
    Пластический хирург обнадёжил обоих: операция сложной не станет, последствий не будет. Так на самом деле и произошло.
    Галина и Олег больше не расставались друг с другом. На время они сняли квартирку в одном из спальных районов Замоскворечья.
    - Ничего, поживём в однокомнатной пока, а когда маленький появится – расширимся.
    На том и порешили.
    Галина только улыбалась: Олег впервые упомянул о малыше, а ведь он, действительно, может появиться как плод их любви, большой и яркой.    


                4. Антонина. Перед лицом Красоты


    Антонина после окончания школы мечтала только о карьере актрисы. Она отдавала себе отчёт в том, что на вступительных экзаменах будут оценивать не её внешние данные, точёную фигурку, высокую грудь, выразительные глаза цвета спелых оливок и русые волосы до пояса, а умение импровизировать, артистические данные, степень владения художественным материалом и умение преподносить его, то есть ораторские способности. Поговаривали, что теперь требуют даже большего.
    Понимала Антонина также и то, что в театральном мире, как и в мире кино, у неё нет ни родственников, ни знакомых, а это означало, что рассчитывать можно только на себя. Она взяла в библиотеке несколько книг для подготовки о том, как стать актёром, об искусстве перевоплощения, об ораторском искусстве и системе Станиславского. Тоня добросовестно штудировала их.
    Чтобы никто не мешал, она уехала к бабушке в деревню, где протекала речка, был чудесный сад, паслись коровка, куры с утятами и поросёнок Борька. Бабушке Епистимье Фёдоровне было 68 лет, но с хозяйством она ещё справлялась, так как жила в спокойствии и уединении. Родители Тони предлагали ей продать всё и переселиться к ним, но бабушка отказалась наотрез, прибавив, что воздух города – пусть это и райцентр в Подмосковье – вреден для её лёгких и сердца.
    Антонина с утра уходила на речку, гоняла там гусей, а потом, устроившись поудобнее в траве-мураве, извлекала знания из учебников. Когда становилось жарко, шла в воду, переплывала речку в чём мать родила, ибо место было глухое. Да и кто сюда придёт – в деревне всего несколько обитаемых домов, а люди в них живут почтенного возраста, моложе пятидесяти и нет никого. Остальные кто на учёбе, кто на работе, кто и вовсе уехал, продав избу на дрова. Так что бояться ей было некого.
    К обеду Тоня шла домой, если дождик не прогонял раньше, обедала, спала с часок, а потом продолжала заниматься. Выходных здесь у неё не было. Так что и в это воскресенье она пошла на речку с двумя книгами.
    Вчера прошёл дождик, поэтому она взяла с собой одеяло, чтобы постелить на траву – роса-то, может, и высохла, но земля сыровата. Антонина немного позанималась, но что-то сегодня её клонило ко сну. Она сидела над книжкой в полудрёме. Чтобы прогнать сон, пошла в воду. Скинула сарафанчик – и подскочила вверх от холода: вода ледяной показалась, но потом окунулась и поплыла. Чем глубже, тем теплее водица была. Приплыла назад – и ну кувыркаться, крутиться, брызгаться.
    - Эй, девушка, ты так всех уток пораспугаешь, - раздался весёлый голос, - а я к бабушке на утку с яблоками приехал.
    Антонина вздрогнула и посмотрела на берег. Там стоял чёрный «джип», а рядом с ним молодой мужчина лет тридцати пяти-шести в белом спортивном костюме и с купальными принадлежностями в руке.
    - Дай, думаю, на своё любимое место прокачусь, а тут девица-красавица. Вот так сюрприз!
    Заметив, что Тоня не выходит из воды, отступив в более глубокое место, он крикнул:
    - Выходи, дурёха, я отвернусь, а то, не ровён час, закоченеешь.
    Сказал – и, действительно, ушёл за машину.
    Антонина стала крадучись выбираться из воды: «Если выглянет – опять бултыхнусь». Он не выглядывал. И только тогда, когда до сарафанчика оставался один шажок, подал голос:
    - Ну, что, оделась? – и вышел из-за машины.
    Испуганная окриком, Антонина встала как вкопанная во всей своей красе. Невозможно описать взгляд, которым он охватил её взглядом – от лица до кончиков пальцев на ногах. Это было восхищение, смешанное с удивлением в сочетании с желанием немедленного обладания. Впервые так смотрели на неё. Антонине никогда не забыть этого взгляда.
    Неожиданно пришедшая слабость подкосила ноги незнакомца и, если бы не стоящая рядом машина, он наверняка упал бы на колени перед лицом самой Красоты. Пока он приходил в себя, Антонина быстро оделась и попыталась убежать.
    - Нет! – закричал мужчина. – Вы слышите, не смейте!
   Она остановилась, поражённая.
    - Чего я должна «не сметь»?
    - Уйти сейчас, исчезнуть из моей жизни, - тихо ответил он, - я ждал вас всю жизнь.
    - Но вы же видите меня первый раз!
    - Это неважно. А, впрочем, как вас зовут?
    - Антониной.
    - А меня Глебом.
     - Красивое имя.
    Он подошёл поближе. Одетая в сарафанчик, она уже не боялась.
    - А вы давно на берегу?
    - С утра. Пора домой, бабуля заждалась.
    - Можно я вас подвезу?
   - Сама дойду, здесь недалеко. Но если хотите…
   - Садитесь, пожалуйста, - и он раскрыл перед ней дверь салона.


                5. Нечаянное похищение


   Антонина забрала с травы одеяло и книги, села в машину. Чувствовалось, что её соседство волновало Глеба – он заметно нервничал. Антонина делала вид, что не замечает этого.
    - А вот и бабушкин дом. Остановитесь.
    - Да-да, сейчас. – Антонина не заметила, как он заблокировал двери. Глеб и сам не понял, зачем он это сделал. Его душа металась в попытке найти выход из создавшегося положения. Он не мог, категорически не мог выпустить сейчас Антонину. Поэтому он произнёс первое, что пришло ему на ум:
    - А хотите, я вас прокачу немного?
    - Вообще-то мне домой пора. Ну, ладно, прокатите.
   И джип рванул с места по грунтовой дороге, вздымая пыль. Вначале он балагурил, но потом сделался серьёзным и замолчал.
    - Глеб, давайте разворачиваться, нам пора.
    - Сиди, девочка, и молчи. Глеб не виноват, что сегодня повстречал тебя. Это вышло случайно. Но увидев тебя, я уже не смогу отдать тебя больше никому. Люди в этом мире не встречаются случайно. Или в тебе моя судьба, или во мне – твоя. Или же это общая наша судьба. Я полюбил тебя с первого взгляда, ты уже моя. Ты не сможешь уйти от меня. Я ни за что тебя не отпущу. – И он рывком притянул её к себе, остановив машину. Антонина заплакала. – Не бойся меня: я буду любить тебя так, как никто не полюбит. Я обеспечу тебе достойную жизнь. Ты будешь жить в роскоши и красоте. В доме всегда будет играть музыка, в оранжерее – цвести цветы. Ты будешь гулять по аллеям парка, слушать пенье птиц и наслаждаться шумом водопада.
    - Но мне надо учиться. Я хочу поступать в ГИТИС.
    Глеб засмеялся.
    - При твоей красоте учиться? Давай я в двух словах обрисую твою будущую жизнь. Сначала годы изнурительной учёбы. Потом подмостки, пыль, наложение и снятие грима, окрики режиссёров, через пятнадцать лет твоя кожа станет дряблой, через двадцать – морщинистой. И вечное заучивание ролей. Если ты талантлива – ты будешь востребована. А если нет? Это поймут сразу. А потом – забвение. Это самое страшное для актрисы. Я знавал красивых девочек, которые от сидения за компьютером наживали болезни позвоночника,  становились инвалидами. Моя тётя-учительница тоже стала инвалидом по позвоночнику только потому, что часами просиживала за проверкой тетрадей, подготовкой к урокам, собраниям и открытым мероприятиям. Тяжёлая работа старит, детка, а порой и уродует, даже души. Она не для тебя. Твоё предназначение – любить и быть счастливой. Ты, наверно, проголодалась? – вдруг завершил он свою пространную тираду.
    Он открыл маленький холодильник, битком набитый деликатесами. Антонина, действительно голодная после купания, с аппетитом съела пару бутербродов.
    - Ну, теперь отвезёте меня к бабушке?
    - О-о! Да ты ничего не поняла… Ты думаешь, что я сказку тебе рассказывал? Только вперёд!
    И он опять рванул с места.
    Они мчались на бешеной скорости.
    - Мы едем ко мне, дорогая. Тебе понравится, вот увидишь. Не захочешь – отвезу назад, хорошо?
   - Хорошо, - тихо ответила Тоня. 
   Она устала и хотела спать, она уже почти засыпала. Он посмотрел на бутылочку колы в её руке и усмехнулся: снотворное подействовало, девочка была в его руках. «Пожалуй, это самая красивая девочка в моей коллекции. Давно же мне не приходилось играть с такой лапочкой! – мысленно торжествовал Глеб. – Шикарный трофей везу я из деревни, в которой не был двадцать лет. Придётся встречу с бабушкой отложить пока. А ведь хотелось… Помню, как в детстве она кормила меня варениками с вишнями да пирогами с капустой. Какое славное время было тогда! Без тревог, без сомнений, без насилия над собой и другими. Жили бедно, но честно, дышали свободно, по ночам от звонков не вздрагивали… Да, жаль…»
    Он и потом приезжал к бабушке, старшеклассником. Она была ещё крепкой хлопотуньей. Медком побаловала, пельменей тогда налепила. Теперь вот писала, что плоха стала, повидаться хочет, а тут такое!..


                6. «Лесная резиденция»   


    Нет, упустить такой шанс Глеб не мог. Он даётся раз в жизни. «Какая девочка! А говорит как! Голос приятный, бархатный».
    От тряски она слегка уронила голову на его плечо, и Глеб вёз её теперь бережно. «Сразу видно, что чувствительная. Опыта в амурных делах, конечно, нет, но ведь придёт! Надоели эти всезнающие девицы…» Вот девочки в его коллекции ещё не было, а в том, что Тоня ещё не была с мужчиной, он был уверен.

    Глеб вёл машину уже пять часов. До его «Лесной резиденции», построенного в позапрошлом году в лесу под Тверью замка, оставалось ещё 90 километров.   
   Он был расположен в живописном месте у излучины Волги, реки, которую он любил больше всех других водоёмов мира, вместе взятых. Только в её водах он мог раскрепоститься, сбросить маску и стать самим собой. А ещё в своей «Лесной резиденции», точнее, в рабочем кабинете и в спальне – во всех других местах на нём эта маска была.
   «Человек с двойным лицом, - обратился он сам к себе, - что хочешь ты получить от этой девочки? Любви? А сможешь ли ты добиться любви от пленницы? Однако, попробую, я же мужчина. Кто-то мне говорил, что «мужчина» - от слова «может». Я многое могу. Значит, и с ней смогу… Я сделаю её счастливой. Не исключено, что и женюсь на ней – ведь ничего более прелестного я ещё в жизни своей не видел».
    Он положил руку чуть повыше её колена. Рука слегка дрожала. Как же он хотел её – и удивлялся при этом собственной выдержке.

    А вот и поворот с шоссе, за ним – просёлок, ведущий к усадьбе. У Глеба были квартиры в Москве, Калуге, Твери, но только здесь он чувствовал себя в безопасности. За границу он, как многие, совершенно не стремился. Съездить по делам или как турист – пожалуйста, но жить – увольте!
    Замок был построен «под старину», представляя собой сооружение с донжонами, имитациями бойниц и другой атрибутикой средневековья. Вокруг территории был забор, смонтированный по последнему слову техники и электроники. Внутри постоянно жили три охранника – два по территории, жившие в отдельном флигеле, а третий ночевал в самом доме. В ещё одном флигеле жили управляющий Дима, он же повар, его старинный кореш, отошедший от дел, и его жена с дочерью, также работавшие в замке по хозяйству. Постоянного садовника не было, но Дима приглашал надёжного человека из ближайшего посёлка для работ, которые оплачивал на месте - цветники не были главным достоинством «Лесной резиденции». А главным была сама природная зона, где стояла крепость Глеба.

    В замке в последнее время жил и ещё один человек, его друг Костя, которому в перестрелке раздробили ногу и который теперь проходил своего рода реабилитацию в поместье Глеба. Он и был мозгом полукриминальной группировки, связанной с торговлей лекарственными препаратами, содержащими наркотики, а также спайсами. Костя, старый товарищ по лихим 90-м, и помог Глебу переориентировать свой бизнес на это весьма доходное занятие.
    Константин сам был талантливым инженером-химиком, а Глеб по специальности – журналистом. «О чём писать-то будешь? – спрашивал он когда-то сам себя. – О развале Союза? Так всё сказано уже. Афган? – Забыто уже. Чечня? – Оскомину набила. В Прибалтику лезть тоже не стоит, там всё сложно очень. О бандеровцах - по телевизору показывают. Коррупция, преступность – опасно. Крутой ты, - продолжал думать Глеб о себе в те годы, - но тебе не нужно уподобляться ни крупным публицистам – таланта не хватает – ни папарацци, которым и нос могут оторвать. А вот Костя молодец, за ним и идти надо».
    Сейчас мудрый Костя, его ровесник, ездил по дорожкам небольшого парка в коляске.

    Охранники открыли ворота, Глеб въехал на территорию и остановился у крыльца. Антонина, наконец, проснулась.
    - Я что, заснула? – промурлыкала она сонным голосом.
    - Так, пустяки. Часика два проспала.
    - Как! Мы ехали целых два часа? Где мы находимся?
    - Давай, Тонечка, обо всём потом. Я устал, есть хочу. И ты, наверно, тоже. Я теперь – под душ, смывать с себя дорожную пыль. Милости прошу к нашему шалашу! – и он театральным жестом указал на ступени лестницы, вёдшей к парадному входу.   
   Двери распахнулись и автоматически съехались у них за спиной. Тоня диву далась, глядя на роскошь, окружившую их. «Кто он, мой похититель, откуда это всё и чего мне ждать от него?» Только теперь она поняла, что культурно похищена. Поняла она также и то, что похититель нравится ей.


                7.  На лыжном курорте


    В горнолыжном комплексе Светлана познакомилась с профессионалом-горнолыжником, который тренировался здесь перед какими-то международными соревнованиями. Комната Дмитрия была через одну по коридору от её.
    Сначала между ними возникли дружеские отношения. Оба вместе катались на лыжах – для Дмитрия это была разминка, а для Светланы – пик возможностей. Она с детства ходила на лыжах и каталась с невысоких подмосковных горок, и уроки мастера оказались настоящим подарком для неё.
     Дмитрию было 28 лет, но обзавестись семьёй он пока не успел. Целеустремлённая студентка из Москвы очень понравилась ему, и он понял, что их дружеские отношения перерастают в нечто большее. Любовью он это ещё не назвал бы, так как любовь, по его разумению, требует проверки на прочность, но глубокую симпатию к юной москвичке он уже испытывал.
    Однажды они поехали покататься на более сложный спуск, чем тот, на котором познакомились. Солнце слепило глаза даже сквозь тёмные очки. Обсуждая какую-то интересную тему, оба весело смеялись.
    - Смотри, Света, какое великолепие! – Уже несколько дней, как они перешли на «ты». 
    Светлана посмотрела – и ахнула: лыжня проходила по крутому зигзагообразному спуску и уходила далеко-далеко вниз, в сверкающую даль снегов.
    - Попробуем? – спросил Дмитрий.
    - Конечно. Моё сердце уже замирает от предвкушения предстоящего драйва.
    Дмитрий оттолкнулся первым. Минута – и его красная шапочка скрылась за холмистыми снежными глыбами, а вслед за ним по крутому спуску понеслась Светлана. Ветер дул в лицо, перехватывая дыхание, скрип снега под лыжами волновал душу, как хорошая музыка. О таком спуске она и мечтать не могла. Она видела впереди всё ту же шапочку Дмитрия и его чёрно-белую куртку с надписью «Russia» и старалась не отставать, спускаясь по прямой, хотя Дмитрий ехал профессиональными виражами. «Хорошо идёт!» – думала она. Себя она оценить не могла, но если бы сейчас кто-нибудь видел её, то сказал бы, что уровень любителя она уже превзошла – уроки Дмитрия не прошли бесследно.
    Но что это, что? Она заметила, что Дмитрий, неожиданно подпрыгнув, исчез из поля её зрения. Быстро, но осторожно она продолжала спускаться, делая упор на палки. Через пару поворотов она разглядела Дмитрия, распростёртого на снегу. Он приподнял голову и крикнул:
    - Тормози, Света, тормози! Там, чуть ниже, прикрытый снегом валун. Иди медленно, увидишь его – обойди.
    Светлана так и сделала. Осторожно подъехав к Дмитрию, она увидела, что одна его нога находится в неестественном положении. Неужели перелом? Она кое-что понимала в этом. Нагнувшись над ним, она осмотрела ногу и поняла, что перелома, к счастью, нет, а  есть вывих и серьёзный ушиб. Она аккуратно развернула тело Дмитрия, отстегнула крепление с больной ноги и сняла лыжу, потом резко дёрнула её. Он не смог сдержать крик. В ноге что-то хрустнуло.
    - Пошевели ногой, Дима. Нормально?
    - Кажется, да.
    - Значит, точно вывих, и я его вправила. Давай тихонечко встанем и будем помаленьку двигаться вверх. К вечеру бы добраться.
   Она помогла Дмитрию встать.
   - Ну, что, чувствуешь боль?
   - Немного.
   - До свадьбы заживёт.
   - А до какой свадьбы, до нашей с тобой?
   Светлана улыбнулась:
    - А ты бы этого хотел?
    - Ещё бы! Так что, будем планировать?
    - Я люблю лето. Или раннюю осень. Деревья роскошные, море цветов, фрукты, - в тоне шутки ответила Светлана.
   - Будет тебе, дорогая, море цветов.
   - Но пока до отеля бы добраться, а то тьма накатит.
   Когда они доплелись до отеля, а в медпункте сделали перевязку, был уже поздний вечер, и им пришлось идти в ресторан, потому что все более дешёвые кафе были закрыты.
    - Эх, гулять так гулять! – воскликнул Дмитрий. Он был в приподнятом настроении, так как его падение неожиданно обернулось помолвкой, пусть и неконкретной. Он заказал шампанского, кролика в белом вине, всевозможные закуски и немного коньяка. Парочка нагуляла аппетит, поэтому поужинала с большим удовольствием. Потом они почти в обнимку двинулись наверх – Дмитрий ещё боялся ступать в полную силу, нога покрылась гигантской гематомой, и Светлана поддерживала его на ступеньках. На своём этаже Светлана сначала стала отпирать свой номер, но Дмитрий обнял её за плечи и проговорил:
    - Девушка, вы ошиблись номером, - и он с улыбкой указал ей на свою дверь.
    Этой ночью, познав друг друга, они признались во взаимной любви.
   По приезду домой они решили не афишировать пока своих отношений до подачи заявления. Светлана продолжала учёбу, Дмитрию пришлось сняться с ближайших соревнований, переключившись на тренерскую работу и подготовку к семейной жизни. Свадьбу решили назначить на август. Жить вместе они стали сразу – в маленькой квартирке Дмитрия.
    Светлана почувствовала себя в интересном положении задолго до свадьбы: уже к лету оба знали, что станут родителями двойни.


                8. Галина. Любовь и коварство


    Олег, совмещавший теперь работу штатного дизайнера по интерьеру в одной из ресторанных сетей и свободного живописца, имеющего своё ателье и постоянных заказчиков, поднялся и тихо, чтобы не разбудить Галину, вышел из квартиры. Они жили ещё в однокомнатной, но всего за полгода ему уже удалось собрать деньги на покупку более просторного жилья.
    Сама Галина, хотя и ни в чём не нуждалась, сдерживала порывы Олега к посещению дорогих ресторанов, выездам и тусовкам в компании более обеспеченных друзей и знакомых. Закончив второй курс экономического факультета, она намеревалась всерьёз добиваться диплома, если удастся избежать академического отпуска. Но она понимала, что шансов на это мало. ЭТО могло произойти в любой момент. Она вспомнила сегодняшнюю ночь и сладко потянулась на большой кровати, занимавшей львиную долю их единственной пока комнаты.
    Казалось бы, прошло уже времечко, но страсть Олега к ней не приутихла. Их любовь перешла на какой-то новый виток, более осознанный, яркий и глубокий.
    Вчера Олег пришёл домой усталый и после лёгкого ужина заснул прямо в кресле у телевизора. Галина не стала его тревожить и, подложив ему под ноги пуфик, накрыла тёплым пледом. Сама легла в кровать и быстро заснула. Ночью Олег проснулся и перебрался к ней. Он немного озяб и придвинулся к ней вплотную. Лишь только он это сделал, обоих словно пронзило электрической искрой. Позабыв обо всём на свете, сбросив все покровы, они любили друг друга неистово, с какой-то одержимостью.
    - Милая моя, - шептал Олег, - как я мог раньше жить без тебя?
    Галина хотела что-то ответить, но умолкла, оглушённая сладостью, словно острым мечом пронзившей её. Она закричала от этой невыносимой сладости, от его стремительного натиска и обрушившегося на неё потом полузабвения. Олег ласкал её, говорил слова любви, не понимая, что она отсутствует, что она находится в состоянии погружённости в себя, пытаясь понять, что происходит с её телом и сознанием. Она взлетела, а он и не заметил этого.
    Через несколько минут она вернулась «оттуда» и тихо прижалась к нему. Он молчал, поражённый её тончайшей чувственностью, эфемерностью и безумно притягательной силой.
    Засыпая, Олег успел подумать о том, что он ещё не встречал до Галины женщины, которую хотел бы постоянно. «Почему? – спрашивал он себя. И отвечал себе же, - потому что она создала особое царство – царство Нежности, Тонкости и Терпимости». Если бы он сейчас попросил её повторить, она не отказала бы ему, хотя полностью выдохлась, и он знал это. Нежность и терпимость – вот те качества, которые отличали его от прежних его женщин. Добившись ответа на своё «почему?», он улыбнулся и тут же заснул.
      А Галина думала о том, что скоро станет матерью: и то, что произошло сегодня, и то, что происходило постоянно с момента их встречи, говорило о том, как сильна их страсть, что они любят друг друга очень сильно, а такое не проходит бесследно. Она чувствовала, что в последнее время стала более спокойной, даже медлительной, что она избирательно подходит к еде, а раньше ела всё. А главное – она пока не говорила об этом Олегу – её вырвало пару раз на улице. Засыпая, она решила завтра же сходить в женскую консультацию.
    Поэтому, проснувшись утром, она не стала долго, по своему обыкновению, нежиться в постели, а быстро собралась, вызвала такси и поехала в гинекологическую клинику. Из неё она вышла ошеломлённая: у неё будет ребёнок, пошёл третий месяц.
    Галина отправилась к Олегу в мастерскую. Поднимаясь по лестнице на мансарду трёхэтажного дома, она совершенно не обратила внимания на корпулентную даму, стоявшую с сигаретой у открытого окна на площадке между этажами. А дама была на распутье – идти ли к Олегу или нет. И всё-таки, затушив сигарету, она собралась подняться к двери ателье, до которой оставался один лестничный пролёт, но в этот момент заметила поднимавшуюся Галину, которая спешила передать любимому радостное известие лично, не по телефону.
    Ольга Петровна поняла, что Галина – она узнала её – явно хочет сообщить Олегу что-то приятное, это было написано на её лице. Резко развернувшись, она изо всех сил ударила девушку ногой в живот. Галина вскрикнула, пошатнулась от боли и, утратив равновесие, рухнула вниз, покатившись по крутым ступеням. Мадам Ланская всё-таки сделала своё чёрное дело.
    Когда Галина докатилась до начала лестницы, она окончательно потеряла сознание. Жена (пока ещё) Олега, тоже быстренько сбежав с лестницы, перескочила через тело своей соперницы и, выбежав на улицу, быстро скрылась в ближайшем переулке.
    Когда над Галиной, начинавшей приходить в себя после падения, склонилось лицо Олега, услышавшего шум в подъезде, она успела прошептать: «Ребёнок!» - и вновь потеряла сознание. Олег пощупал пульс, и лицо его просияло. «Бьётся!» - сказал он себе с радостью и достал из кармана телефон, чтобы вызвать неотложку.



                9. Антонина и Глеб   


   
    Антонине показали её комнату. Это была современная спальня, рядом с которой имелась и ванная с душевой кабиной. Замок был деревянный, но она не могла понять, настоящие ли были брёвна, или имитация. С виду – всё, как в старину, а внутри современный дизайн со всеми достижениями комфорта первой четверти 21 столетия.
    Особо бросалось в глаза обилие разнообразнейших светильников – от встроенных в подвесные потолки  до напольных, торшеров самых невероятных форм, изящных бра по стенам, люстр и настольных ламп, сделанных из всевозможнейших материалов.  Антонина поняла, что хозяин, как минимум, неравнодушен к этим предметам интерьера, а не только освещения, а, как максимум, он  заядлый коллекционер.
    Но главное, что она поняла, - это то, что находится в доме не просто состоятельного, а очень богатого человека. Что делать и как вести себя здесь, она пока не знала. Но так как усталость и стресс давали себя знать, она решила не мудрствовать лукаво и вести себя естественным образом, а прямо сейчас принять душ и лечь в постель.
    Она с удовольствием легла на мягкую постель, сняв с себя всё, так как в комнате было душновато, а где находится кондиционер – в том, что он здесь есть, она не сомневалась, - не хотела спрашивать. Предварительно она повернула торчащий изнутри ключ, заперев комнату. Она не знала, что за широкой портьерой, на которую не обратила внимания, была другая дверь, ведущая в покои хозяина.
    Несмотря на отсутствие одежды на теле, девушка продолжала ощущать дискомфорт от духоты – дом ведь находился посреди леса, поэтому естественная вентиляция почти отсутствовала. Оглядевшись по сторонам, Антонина заметила какую-то кнопку. Нажав на неё, она ощутила лёгкий вибрирующий звук. Наконец-то! Она сама включила кондиционер, и в спальне сразу стало легче дышать, а телу потребовалось лёгкое покрывало, под которое она и юркнула, зябко передёрнув плечиками. Атласные простыни приятно холодили её. Немного понежившись в удобной постели, Тоня заснула.
    Глеб, приняв душ, заснул мгновенно: сказывался многочасовой автопробег. Но сон его длился только час, и, пока Антонина продолжала почивать, он занялся кое-какими бухгалтерскими подсчётами. Он пересчитал наличность в замаскированном в стене сейфе: в нижнюю часть его офисного кресла был вмонтирован небольшой пульт, позволявший на расстоянии не только открывать и запирать этот сейф, но и маскировать это место в стене раздвижными панелями. Глеб перепроверил и всю документацию – как бумажную, так и электронную. «Надо сворачиваться! – давно уже решил он для себя, а сегодня только утвердился в этом. -  Продолжать работать со спайсами с каждым днём всё труднее, с медикаментами тоже, лаборатории прятать всё труднее, усиливается контроль со стороны правоохранителей и законодателей, к тому же наседают откровенные бандиты. Дом, квартиры и имущество продаст брат по моей доверенности, а 75 процентов выручки переведёт мне на счёт, остальное будет ему выгодной комиссией».
    Первое время придётся пожить у тёти, которая жила в небольшом переулке где-то в районе Сокола (он редко бывал там в последние годы, чаще звонил ей, а также выплачивал тётушке вторую пенсию). Место было по московским понятиям глухое, там его никто не найдёт, только вот удобства не такие, к каким он привык. Старые советские «хрущёвки» пойдут под снос, наверняка, но когда – никто не знал. А обитатели квартальчика, в основном старики, вышедшие на пенсию ещё в прошлом веке, уже и не хотели никаких перемен. «Доживём на старом месте! - скрипели они, - Куда нам ехать-то, кроме погоста!» Всё это он знал из разговоров по телефону со словоохотливой тётушкой.
    Трёхэтажный дом, в котором жила тётя, стоял несколько поодаль в этом зелёном квартальчике, рядом был заброшенный сад с зарослями крыжовника. Именно там Глеб пару лет назад сам, в одиночку, закопал железный сундучок, в котором хранился основной его резерв – несколько килограммовых слитков золота, мешочек с необработанными алмазами и три миллиона долларов тысячными купюрами. Об этом кладе не знал никто, даже тётя, только он. Глеб, после того, как его предал единственный друг, усвоил мудрость: «Если знает второй, значит, знают все». Он отсёк от себя всех «вторых», работал в командах, с напарниками, но друзей не заводил никогда, и ни к одной из женщин тоже не прикипал. 
     И только сейчас, сидя в своём кабинете, он охватил голову руками: из неё не выходила эта нечаянно похищенная им девочка Тоня. Никого на свете больше не хотел он – только её. «Прикипел, всё-таки! - с досадой подумал он о себе. – А ведь нельзя было: одному уйти легче и затеряться тоже».
    Но ничего не мог он уже с собой поделать – уж очень сильна была магия её девичьего обаяния. Любовь к этому существу поразила его в самое сердце, и оно дрогнуло. 


                10. Антонина делает выбор


    Глеб встал, тщательно побрился, умылся, надел лёгкий костюм,  голубовато-бирюзовую рубашку, которая очень шла ему, и пошёл к ней. Антонина уже проснулась и лежала на кровати, листая какой-то журнал. От него не укрылось, что, бросив на него взгляд, она поспешила убрать с лица улыбку. «Ей понравилось», - подумал он и осмелел.
    - Как тебе спалось, Тонечка?
    - Очень хорошо. Спасибо. 
    - Ты, наверно, догадываешься, почему ты здесь.
    - Не совсем. Я, конечно, не маленькая и понимаю, что вы просто похитили меня. Если это так, то слишком дерзко. Меня, возможно, уже ищут.
    - Здесь – не найдут! – сказал он.
    - А если найдут?
    - Скажешь, что была у меня в гостях. Ведь скажешь?
    - Хорошо, скажу. А на самом деле, почему я здесь?
    И тогда Глеб подошёл к ней ближе и промолвил:
    - Потому что я полюбил тебя с первого взгляда и не в силах отпустить от себя.
    Антонина посмотрела в его глаза и поняла, что он не кривит душой.
    - Тонечка, скажи, а я хоть немного нравлюсь тебе?
    Тоня долго молчала, потом подняла на него влажные глаза и сказала:
    - Да.
   Он встал на колени, стал целовать ей руки и благодарить.
    - Тоня, так я могу надеяться?
    - На что?
    - Что мы будем вместе.
    Тоня молчала, потом ответила:
    - Глеб, прошло мало времени. Я не могу так быстро. Я не знаю.
    - Я тебя понимаю. Сейчас мне надо отъехать по срочным делам. Гуляй, плескайся в бассейне, читай, что найдёшь, смотри, что найдёшь. И решай. Я буду часам к восьми вечера.
    - А что мне нужно решать?
    - Согласна ли ты стать моей. Навсегда.
    - Но я не знаю вас.
    - Тебе сейчас это и не нужно. Тебе надо знать, сможешь ли ты стать моей возлюбленной. Потом я расскажу тебе всё о себе. О том, что я богат, ты, наверно, уже догадалась.
    - Конечно. Но для меня это не главное.
    - А я это понял. В общем, ты решай. Если в девять вечера ты постучишь в мою спальню и решишься в неё войти, я пойму, что ты говоришь «да», и тогда ты останешься у меня. Если не придёшь, то завтра машина, за рулём которой будет мой человек, отвезёт тебя на то самое место, где я тебя нашёл, и ты сможешь вернуться домой, получив от меня сувенир на память. За это я попрошу только одного: сфотографирую тебя прямо сейчас на мобильный. Тоже на память.
    Возражения не последовало, и тут же раздался щелчок.

    Тоня не отдыхала после отъезда Глеба: без него ей было скучно и неинтересно. Пообедав, она пошла в спальню и забылась в тревожном сне. Потом встала и начала приводить себя в порядок. Она решила остаться с Глебом. Она поняла, что он действительно любит её, хотя и предполагала, что у него не совсем чистое прошлое и настоящее, иначе откуда же такая роскошь повсюду и к чему такая конспирация. Но она видела и другое, не скрытое от неё, его лицо: благородство, уязвимость, даже какая-то детскость проглядывали на нём.
    Он был намного старше её, но говорил с ней, девчонкой, на равных, да и ей было с ним легко. Она поняла, что тоже не совсем равнодушна к нему, но как девушке ей было страшновато: у неё никогда никого ещё не было.
    Когда в восемь вечера она услышала под окнами тихий шелест мотора, а затем шаги по крыльцу, она вздрогнула: это он!
    Вот Глеб медленно проходит мимо её двери по коридору. Она тихонько приоткрывает дверь, чтобы в этом убедиться, и ахает: в напольной вазе у её двери стоит огромный букет полевых цветов. В нём письмо с надписью на конверте «С любовью!» и привязанная к стебелькам коробочка. Она берёт в руки букет и глазам своим не верит – здесь все любимые ею цветы. Как он угадал? Да он настоящий маг, этот Глеб!
    Ровно в девять она стучит в его дверь. Он в домашнем атласном халате идёт ей навстречу.
    - Переоденься ты тоже, любимая, - и показывает ей на коробку.
    Она открывает её и видит изумительное платье с молнией сзади, полуоткрытое, светло-голубого цвета. Она надевает его за ширмой. Глеб целует её в губы и приглашает к накрытому столику. Они пьют шампанское, едят фрукты и десерт.
    - Горько! – в шутку говорит Глеб и улыбается. Тоня встаёт из-за столика и сама подходит к нему, целует его в губы.
    Не отпуская её губ, он расстёгивает свой халат, а потом молнию на её платье. Темно. Они стоят в полумраке обнажённые. Глеб опускается на колени. Он находит то, чего жаждет. Тоня стонет от неиспытанных ранее ощущений…
    В эту ночь она становится «его маленькой леди» - по словам Глеба.
    Дальнейшая жизнь с ним напоминает Антонине сказку, всё задуманное он осуществляет.


                11. Светлана. Нокаут от судьбы


     Дмитрий был бесконечно рад тому, что Света родит ему сразу двух деток. Сама же Светлана была очень взволнована этим открытием.
    - Неужели ты не рада этому? – спросил её он.
    - Нет, я рада, но представляешь, какая нагрузка ляжет на меня? Дети, учёба и то, что я не смогу долго встать на лыжи – всё это, мягко говоря, печально.
   - Светочка, ну, о чём ты говоришь? Детей будем вместе поднимать. И ещё родители помогут. Возьмёшь «академ», подумаешь, год пропустишь, а потом няню наймём. С лыжами придётся потерпеть. Но покататься за городом или в парке – пожалуйста, только без риска.
    - Это неинтересно, - надула губы Светлана, - я люблю движение, мне нужен драйв. Тогда я как бы возношусь, это даёт мне колоссальный прилив сил.
    - Согласен. Кому, как не мне знать об этом! Но, родив детей, ты будешь – и я, конечно, - в ответе за них. Рисковать собой никто тебе не позволит.
    - А ты, Дима? Как же ты?
   - Я совсем другое дело. Для меня лыжи – это работа. А я должен буду много работать, чтобы ты и дети ни в чём не нуждались! – И он слегка щёлкнул её по носу.
    - Я всё равно что-нибудь придумаю, Дима, потому что люблю чудеса, сотворённые собственными руками. Люблю романтику, Ну, вот, как Ассоль, например…
    - О том, что ты натура романтическая, я давно знаю и не сомневаюсь, что в свой досуг ты сможешь вплести что-то волшебное и, одновременно, полезное.
   
     Свадьбу Светлана и Дмитрий решили не делать пышной – только в минимально узком кругу. Светлана уже не очень хорошо себя чувствовала: пошёл пятый месяц, и только её мама, не считая мужа,  знала об этом. Тем не менее банкет в ресторане прошёл на высоком уровне. потом продолжили дома, под Москвой.
    А через день Дмитрию надо было отправляться на крупные международные соревнования юношеских сборных – он ведь был одним из тренеров российской команды – поэтому их официально первую брачную ночь он сделал необыкновенной: в спальне горели свечи, благоухали цветы. Они стояли на пушистом ковре и смотрели друг на друга. Они уже вкусили «запретного плода», но глаза горели ярким огнём, как в первый раз.
    Потом они шагнули навстречу друг другу, поцелуй был долгим и страстным.
    - Хочу сознаться, дорогая, в одном маленьком грехе. У меня желание возникает всегда, при одной мысли о тебе, ты заметила?
    - Да, любимый. Со мной тоже происходит что-то подобное.
    После ещё нескольких поцелуев их тела сплелись, чтобы не расплетаться почти до утра. 
    Светлана отрешилась от всего. Её мужчина сотворил из неё женщину, способную самостоятельно справиться с самым сильным пронзительно сладким ощущением.
   
    А через день она осталась одна в пустой квартире. Она старалась не думать о Дмитрии, так как накатывали воспоминания, ей было дискомфортно, и непрошеных гостей приходилось с трудом загонять внутрь себя. 
    Помогла надвигающаяся зимняя сессия: готовиться к ней надо было несмотря ни на что. Сессия была сдана, как всегда, с блеском, а тут и Дмитрий должен был подоспеть из «своей» Словакии, где сначала проходили тренировочные сборы и обкатка трассы, а потом уже юношеский чемпионат Европы.
    После экзаменов Светлана начала готовиться к возвращению мужа и предстоящему появлению на свет малышей. Посещать лекции она решила почти до родов и только перед самой летней сессией уйти в «академический декрет». 
   - Ты будешь очень заботливой мамой! - говорила ей соседка, - Сколько уже навязано, и когда ты всё успеваешь? Ты же учишься.
    - Да, учусь. Но придётся делать перерыв – перед самой сессией. Жаль, второй курс не успею завершить теперь, придётся годик подождать.
    - А это что за чудо?
    Светлана с гордостью развернула свитер, который она готовила к возвращению мужа. Он был белоснежный, связан из тончайшей шерсти, в которую были вкраплены серебряные нити, образовав узор из снежинок.
   - Это чудо я сотворила для Димки, вложила в него не только труд, но и частичку себя.
    - Счастливый человек твой муж. Вот выбрал тебя – и не ошибся. Ты – главная победа этого спортсмена.
    - И наши будущие дети, - добавила Светлана.
   
    Светлана вернулась из прогулки по магазинам и с удивлением обнаружила дома маму, у которой были ключи от квартиры. Женщина была очень взволнованна.
     - Светочка, дорогая, крепись! – её голос дрожал. – Только что звонили из Министерства спорта. Дима вчера погиб. После соревнований, в ожидании автобуса, который должен был отвезти команду в Братиславу, он пошёл покататься неподалёку от отеля – и разбился, крепления подвели. Умер на месте. Завтра его привезут в Москву.
    Высказав всё это, мать горько заплакала. Светлана слушала её, стоя отрешённо у порога и не понимала, что такое говорит мама. Только слёзы матери вывели её из ступора. Не раздеваясь, она съехала спиной по стене и застыла на корточках.
    - Вызови скорую! – прошептала она.
    Мать не расслышала.
    - Скорую! – громче повторила дочь.

    Медики не запоздали. В больнице кровотечение было остановлено.
    Для Светланы начиналась совсем другая жизнь. «Она справится, сильная женщина», - глядя на неё, сказала завотделением, тихо закрывая дверь палаты.


                12. Встреча


    - Тебя не укачало, дорогая? –
    Над Антониной склонился чудь седоватый мужчина, державший на коленях спящую девочку лет пяти. Но ответа Глеб не услышал.
    - Дамы и господа! Просим проверить, у всех ли застёгнуты пояса. Лайнер идёт на посадку в аэропорту Шереметьево-2, - произнесла в микрофон стюардесса на русском, французском и английском языках.
    - У меня замирает сердце. Так бывает всегда, и на взлёте тоже, - смогла ответить Тоня мужу.
    Проснулась девочка, что-то спросила по-английски.
    - Катя, что я слышу? Почему ты не говоришь по-русски?
    - Прости, мама, это я спросонья, - ответила дочь на чистейшем русском.
    Глеб улыбнулся. Он переводил глаза с Антонины на Катю и думал: «В них моё всё».

    Антонина с Глебом, покинув Россию несколько лет назад, выбрали для постоянного проживания добрую старую Англию, которая оказалась и не доброй, и не старой, ибо англичан в ней заметно поубавилось, но связей Россией оба не теряли и не собирались терять.
    Тоня хотела, немного подтянув английский, пойти работать, но Глеб, приобняв её, возразил:
    - Ну, что ты, милая! Кто ж тебя отпустит на работу? У тебя её хватает и в нашем доме, прислугой командовать – это ведь тоже занятие не из простых. Ты же знаешь, что в деньгах мы не нуждаемся. У меня есть хороший бизнес здесь и в Бельгии, да и в России не всё брошено. Вклады хорошо пристроены – тоже на родине, и они работают и на нас, и на отечество, которое я так люблю. Так зачем тебе эта работа?
     Я – другое дело. Я мужчина и не могу не работать. К тому же любым, даже самым мелким, бизнесом надо руководить, а это само по себе большой труд. К тому же он затягивает. Я винт большого колеса, которое невозможно остановить. А выбыл из дела – колесо остановится, и многим это не понравится. Выходить из игры в её разгаре нельзя – только если она сама заглохнет. Ты же, Тонечка, работать не начинала, поэтому и теперь ни к чему. А скучно тебе не будет и дома.    
      Появится ещё ребёнок – хлопот  только прибавится. Я предпочитаю, чтобы моих детей – я всё ещё надеюсь на мальчика – воспитывала в основном ты сама. Гувернантки и няни – это только вспомогательный персонал, ими тоже нужно руководить, и это уже твой бизнес.
    Хочешь завести какое-то хобби – пожалуйста, всё, что угодно.
    - А можно, я буду ходить на бальные танцы?
    - Хм-м, странно. Зачем тебе это?
    - Красиво. Будут выступления, призы, поездки.
    - Ну, хорошо, я не возражаю, - ответил Глеб, но ему не слишком понравилась идея жены. Он до сих пор страстно любил её и боялся потерять.
    Ночью он любил Антонину как никогда за последнее время. Глеб брал и брал её с какой-то нервозностью и трепетом. «Что это с ним? - удивлялась жена. – Всё, как в первый год».
    - Дорогой, - спросила она, - ты чем-то взволнован?
    Глеб уткнулся в её плечо:
    - Ты, как всегда, угадала, любовь моя. Я не хочу твоих бальных танцев. Давай лучше пригласим преподавателя живописи, и он научит тебя писать картины. Кажется, тебе это нравилось когда-то?
    - Хорошо, Глебушка, я научусь.

    Сейчас, когда они подлетали к родной столице, она уже носила под сердцем второго ребёнка. Пол не был ещё известен – пошёл только третий месяц, но Глеб был счастлив, не сомневаясь, что это будет сын.
    Иногда Антонина ловила его взгляды, направленные на неё. Он откровенно любовался ею. В этом его взгляде было столько неистраченной любви, что она трепетала в предвкушении очередной ночи любви, наперёд зная, что такие ночи не повторяются никогда.
    Прикрыв глаза, она вспоминала ту встречу на речке и его взгляд, в котором было всё: восхищение, обожание, желание, изумление, растерянность и восторг. До конца жизни она не забудет тот взгляд.

    В этот свой приезд Тоня намеревалась пробыть в Москве пару недель. Стоял май, цветущий май. От запахов кружилась голова. Она так любила запах акации, сирени!
     Они должны были встретиться с родителями, и не раз. И с подругами она должна была встретиться после долгой разлуки. 
    Она знала о трагедии, случившейся три года назад со Светланой, и намеревалась оказать ей внушительную финансовую помощь с согласия Глеба. Антонина знала, что Света воспитывает двух мальчиков-близнецов, продолжает заочно учиться на четвёртом курсе, одновременно работая на дому белошвейкой.
    С Галиной она тоже собиралась встретиться – сначала вдвоём, а потом собраться и втроём.
    После нападения на неё бывшей жены мужа Галина долго лежала в больнице. Ей заменили сломанную бедренную кость и сделали пластическую операцию лица. Врачи приложили все усилия, чтобы спасти и ребёнка, мальчика, не отпустив Галину из больницы до тех пор, пока опасность для жизни недоношенного мальчика не минует. Сейчас ему было уже четыре с половиной года. Но рожать второго ей врачи не разрешили категорически – остались проблемы. Галина, единственная из трёх подруг, уже завершила учёбу, получив диплом экономиста и добившись от мужа права на работу по специальности.

    Тоня, всегда верная себе, осуществила давно задуманное – встретилась с теми, кто был ей близок и дорог все эти годы. Встречи с подругами были тёплыми и радушными. Она взяла с них слово при любых материальных затруднениях не стесняться обращаться к ней. Она пригласила всех троих вместе с детьми погостить у них с Глебом – как в Лондоне, так и на дачной вилле на острове Уайт.

    Через три, а не две недели самолёт уносил её с мужем, дочерью и будущим сыночком – узи в Москве показало это – в ставший тоже почти родным Лондон, где у неё было уже много друзей и знакомых, где зарабатывал деньги её дорогой супруг, вкладывая их затем только в российскую экономику.   



                19.03.2014