Скакалка для проказниц из Нориджа

Рисунок господина Киндинова

Автор Тристан.  Скакалка для проказниц из Нориджа.
Зеркальный перевод-стилизация

В рассказе есть сцены жестокого обращения со школьницами. Кому читать такое не нравится - нажмите крестик в верхнем правом углу экрана.

С огромной благодарностью за помощь
Господину Белякову

Вы скажете, в двадцать первом веке порка не метод воспитания? Слава Богу, в доброй старой Англии родители придерживаются прямо противоположного мнения! Сейчас пройдет угар выхода из ЕС и порку восстановят и в государственных школах! Ничего плохого в порке нет! По себе знаю!
 Сечение использовалось в различных школах Великобритании, пока не было запрещено в государственных школах перевесом всего в один голос при голосовании в парламенте в 1987 году, но, слава Богу, частных школ тогда этот запрет не коснулся и мы пережили тяжелое воспитательное безвременье!

Во времена доброй старой Англии одной из самых популярных книг   был «Роман о наказании», впервые вышедший в 1866 году с восемью цветными литографиями Дагдейла.
В нем повествуется об ученице Бельведера, училища для юных аристократок. Автором книги был Джордж Сток, отставной лейтенант королевской гвардии. Он высказываел любопытное утверждение о том, что женщина, секущая другую женщину, также получает удовольствие и возбуждается.
«Как правило, женщины редко бывают готовы прибегнуть к розге. Одни слишком мягкосердечны, другие - стеснительны, но, если уж начинают пороть, они не знают меры в жестокости и дают волю страсти».
Наивный лейтенант! Впрочем, его книга пылится в шкафу в моем директорском кабинете. Что касается меня - так отведала розог достаточно, хоть и воспитывадась к конце 20 века. При этом готовила нас,провинившихсягрешниц, к порке учительница, а розгу брал покойный директор. Мир его праху! Его нет, а порядки в шашей школе остались! Но хватит о наших порядках! Мне пора работать!
***
Я смотрю с кафедры в глаза детей, моих детей! Детей, которых родители лучших семейств графства Норфолк доверили мне на воспитание.
Будьте, уверены, я оправдаю их высокое доверие. Не даром моя школа считается одной из самых лучших в восточной части Англии.
Ну вот, теперь, когда мы так наскоро познакомились, позвольте мне продолжить школьное собрание: мне надо озвучить все свои обычные объявления собранию, затем сделать многозначительную паузу. Шестьсот девочек в холле знают, чего можно от меня ожидать - я всегда приберегаю плохие новости на конец выступления.
Эти юные соплюшки в возрасте от восьми до тринадцати лет понимали, что если я становлюсь серьезной в конце собрания, значит, кого-то из них обязательно выдерут!

Разумеется, вся моя педагогическая работа строится в рамках закона и школьных правил.
Англия - страна традиций: самый знаменитый «палочник», возглавлявший Итон с 1809 до 1834 г. доктор Джон Кит, который за один только день собственноручно высек розгами 80 мальчиков, отличался добрым и веселым нравом, воспитанники его уважали. Кит просто старался поднять ослабленную дисциплину, и это ему удалось.
Филипп Берригэн, католический священник, преподававший в высшей школе святого Августина в Новом Орлеане также поддерживал телесные наказания.
Берригэн говорил, что телесные наказания сохраняют массу времени преподавателей, которые были бы в противном случае потрачены на поддержание дисциплины с помощью наблюдения за «арестованными» классами или за выгнанными из класса (но не из школы) учениками и на связанную с этими наказаниями бюрократию.
– Юные леди, - начала я, добавив в голос металла, - у нас в шестом классе складывается очень неприятная ситуация, и сегодня я намерена положить ей конец!
Я глянула на маленькие личики, выжидающе взирающие на меня. Сейчас я кажусь им царем и богом в юбке, которая знает все их секреты и видит насквозь!

Хорошее приобретение – камеры видео-наблюдения. Администрация школы не тропится говорить девушкам об их существовании. Они наивно ищут среди себя доносчиков и предателей. Конечно, у меня есть и такие, как же без них? Ну да об этом вопрос отдельный. Теперь надо грамотно выждать паузу, а потом…
– Двое учениц нашей уважаемой школы решили заработать хорошие оценки противозаконным способом! Вместо того чтобы сидеть за учебниками и тетрадями, они похитили экзаменационные листы из учительской. Кроме того, у них хватило ума воспользоваться школьным ксероксом и раздать их другим девочкам!

Теперь в огромном зале при желании можно было бы услышать и падение бумаги.
К сожалению, все впечатление было испорчено мухой, жужжащей как бомбовоз и в бессильной злобе бьющейся о стекло. Ненавижу мух!
– Разумеется, виновницы уже поняли, кого я имею в виду! Итак, я решила дать им шанс встать, повиниться перед всеми вами, и явиться в кабинет для наказания.
Не скрою, они получат порку такой серьезности, какой давно не было у нас в школе! За что, спросите Вы? Экзаменационные задачи придется переписать! Сами понимаете, теперь несколько учителей проведут бессонные ночи, чтобы все переделать и составить новые листы.

Второй вариант: они могут подождать, и я сама я назову их по именам! Но тогда выход один: исключение из школы, а всех, кто листы читал, придется выпороть!
По залу раздался тихий ропот. Я поняла, что копий оказалось больше, чем предполагалось. Фактически придется перепороть два класса! Тут надо сказать, что наша школа для девочек со времен основания, славилась строгой дисциплиной и высоким уровнем знаний. Раньше сюда попадали дети только привилегированных семейств, но потом, появились дети без гербов, но с родительскими деньгами. Удивительно, как я сама сюда попала!
Многие наказываемые воспринимали, да и воспринимают, порку как законную расплату за проигрыш, за то, что не удалось обмануть учителя, и одновременно – как подвиг в глазах одноклассников.
С провинившимися ситуация сложнее: семьи родовитые, но обедневшие, учатся на грант от правительства, и исключение было бы равносильно потере денег и перспектив.

В свое время моя мама недоедала, лишь бы дочка могла учиться в этой школе, я была молода, не понимала, что мамины поистине героические усилия и школьные розги на скамье от рук директора дали мне путевку в жизнь.
Мое предложение об исключении выглядело равносильно предложению умереть, да и круговая порка вряд ли устроила бы всех остальных, поэтому я была уверена, что обе девчонки согласятся на порку скакалкой.
Я также не особенно хотела избавляться от этой парочки - в общем-то, они были хорошими девочками и неплохими спортсменками, которые совершили большую, но не роковую ошибку. Кроме того, государство не раскидывается грантами и мне, как заведующей школьными финансами это хорошо известно.

Была пауза, затем движение где-то в задней части холла заставило нескольких младших девочек обернуться. А вот и первая!
Селина, хорошенькая с веснушчатым носиком и непослушными каштановыми волосами девочка, первой поднялась и направилась к дверям, стараясь не смотреть по сторонам.
«Что ж, одна есть. Попалась! Жаль, что видеоизображение не дает четкости, но узнать виновницу можно! Посмотрим, встанет ли вторая!»
Мои ожидания оправдались: побужденная мужественным поступком подруги Перги, хорошенькая белокурая леди, надежда всей школы по плаванию, - пониже ростом, чем Селина, но точно так же хорошо сложенная для своего возраста, последовала за нею.

И снова по залу прошел тихий ропот. Сейчас две воспитанницы избавили от порки почти сорок человек. Я догадалась правильно: обе выбрали шанс претерпеть боль, чем столкнуться с последствиями исключения, кроме того, сегодняшняя порка повысит их рейтинг в глазах подружек. Как говорят в варварской России: за одну выпоротую двух невыпоротых дают.
– Рыжая настоящая Ирландка! Завидное мужество! В нашем графстве много народу с примесью ирландской крови. – Хотя я сердилась на них, я была горда, что моя землячка пожелала, смело встретить заслуженное наказание. Белокурая девушка из Лондонского предместья тоже заслужила уважение, но это не значит, что я отменю решение о наказании. Выскочек из Лондона с детства не люблю! Впрочем, за мужество они маленькое послабление все же получат!

«Честно, меня может понять тот педагог, что поднялась, как и я, из самых низов и только прилежанием, не без помощи розог, конечно, заслужила право преподавать в элитном учебном заведении, а потом и занять пост директрисы! Сейчас в моих руках окажутся попки самых известных в графстве фамилий! Я не посрамлю славы нашей школы, и не буду торопиться!»
Я не стала прерывать собрание или поручать вести его другому учителю. Это не педагогично! Спокойно, будто бы ничего особенного не случилось, огласила оставшихся объявления на этот день, затем распустила школьниц по классам.
«Вот близится час моего блаженства! Розга в руках плебейки будет воспитывать хоть и обнищавших, но аристократок!»

Я решила заставить провинившихся потомиться ожиданием в моем кабинете, и медленно выпила чашечку кофе в учительской, поставить в дамской комнате настоящие бирманские колокольчики. "Бирманские колокольчики" - это две, соединенные друг с другом небольшие серебряные сферы, внутри коих находятся заветные шарики. В спокойном состоянии такие "колокольчики" ничего особенного из себя не представляют. Но стоит поместить его себе в непоказуемое место... Это подарок моего любимого мужа, чтобы было веселее проводить воспитательный час.
Вот и все готово! Можно спуститься в комнату для наказания. Уж сегодня я полакомлюсь. Впереди меня ждут два вкусных пирожных. Уж я сумею растянуть удовольствие, как истинная англичанка! Только надо переодеться в более удобную одежду.

Дзинь-зинь! – я чувствую, как колокольчики тихо стукаются один об другой, пока я спускаюсь вниз по лесенке. Эту дивную игрушку привез муж из Индии, чтобы я не скучала, пока он отсутствует. Как будто бы я скучаю! Впрочем, от подарка я не оказывалась и пользуюсь им, время от времени. Я отворила тяжелую полуподвальную дверь. Старые кованые петли противно скрипнули. Этому скрипу не один десяток лет. Что ни предпринимала школьная администрация – петли все равно скрипели! Что видели эти створчатые своды – не знает никто. Археологи говорят, что этот подвал остаток прежнего здания возрастом не меньше 500 лет. В детстве я думала, что по подвалу ходит привидение.
Шаг и дверь с таким же скрипом захлопнулась.

Итак, сейчас в нашем подвале разыграется старая как мир трагедия: воспитание нерадивых девчонок. Сейчас не имеет значения, голубая или плебейская кровь течет в их жилах. В свое время все английские короли и принцы крови ощутили на себе всю пользу строгого воспитания. Даже мой любимый Томас Мор сек дочерей розгами из павлиньих перьев, чем же наш колледж хуже?
Для девочек небольшого роста рядом стояла скамеечка. Этот пони сменил старую деревянную скамью, на которой еще мне приходилось вертеться по молодости лет.
Свой срок в спортзале он уже отслужил, а в этом подвале он еще постоит! Ритуал порки отработан до мелочей. Наказываемая должна раздеться и лечь животом на коня, спустив по бокам руки и ноги. Таким образом, чтобы попа стала доступна для болезненных ударов. Декорации в полном порядке, правда на сегодня школьного "пони" я оправила в отставку: сегодня на него только сложат одежду, а в свое время... В общем сегодня мне послужит скамья!
 Вот они, два моих пирожных на сегодня. Стоят в форменных клетчатых юбочках, и стараются не смотреть в мою сторону. Одно с белым кремом, одно с коричневым. Ну, люблю я пирожные, хотя это уже сказывается на моей фигуре. Ничего, от такой диеты, что будет у меня сейчас, только похудеешь!
–   Ну, что стоим? Раздевайтесь! – Приказываю я. – Одежду на "пони". Скамья вас заждалась!
–  Да, мэм! – хором отвечают девочки.

Пирожные вылезают из магазинной упаковки. Нет ничего трогательнее детского стриптиза, когда он исполняется перед поркой. Грудки у них совсем маленькие, а вот тела за лето вытянулись, подросли. Еще не девушки, но уже и не маленькие девчонки. Вкусный, извините за кулинарное сравнение возраст! В раздевалке для спортивных тренировок совсем не то!
К сожалению, все заканчивается быстро. Две пары форменных юбок в темно-синюю клетку аккуратно сложены и на козле, том самом, на котором я в вое время много слез пролила. Рядом аккуратно положены форменные кофточки. Рядом с ними трусики. Одни бледно-голубые, другие темно-зеленые. Белые носки я разрешаю оставить.

С кого начать? Вот вопрос! Оба пирожных вкусны, но каждое по-своему. Слева от моего стола, стоит Селина, справа Перги. Две голых пирожных, как принято по школьным правилам для особо серьезных наказаний. Девочки, стоят, смотрят в пол, покорно ждут своей участи. Но я не тот осел, что не мог выбрать, из какой копны поесть!
Хороший у меня тут стол. Старинный, широкий, из плотно пригнанных досок, застеленный зеленым сукном. Иногда я им тоже пользуюсь для наказаний, но самое главное, что, сидя за ним, можно сунуть руку под юбку так, что со стороны никто ничего не поймет. Впрочем, девочкам не до изучения старинной мебели они-то знают, что возражения, уговоры или попытки сопротивления только ухудшат их судьбу, которая всецело находится в моих руках!

Пока я так рассуждала, внизу моего живота потеплело. Колокольчики продолжают мерно стучать, напоминая, что надо приступать к трапезе.
- Динь-зинь! – я села на стул, чтобы слегка успокоиться. Осталась одна возможность слегка оттянуть удовольствие: заглатывают пирожные целиком только дикие варвары в снежной России. Мы англичане, лакомимся: не торопясь, обстоятельно, маленькой ложечкой. Не так уж много ударов я могу выписать этим девчонкам, но сделаю их так, что у них навсегда отпадет охота воровать из учительской.
На загорелых с лета телах белеют следы от трусиков и купальников. Еще девочки, хоть и вытянувшиеся за год. Пройдет не так много времени, и эти бутоны начнут распускаться. Я не всегда раздевала провинившихся полностью, оставляя эти меры для крайних случаев, и то, что эти двое без подсказки сняли даже трусы, демонстрировало, что они готовы были принять и покориться такому суровому наказанию и понимали серьезность правонарушения. Короче, стол накрыт, пора приступать!

– Ну-с, юные леди, – я встала с кресла, шагнула к старинному шкафу и открыла его, рассматривая набор воспитательных инструментов, – сейчас приступим к разбору полетов. У нас тут есть розги, – я выбрала одну, по толще, и рассекла ей воздух, – пожалуй, слабовато!
– А может, трости?
Трость хороший инструмент для таких вкусных пирожных, но не сегодня!
Я выбрала бамбуковую, и попробовала ее. Та издала громкое гудение, и дважды я врезала по подушке на сиденье, просто чтобы немного показать моим вкусным "пирожным" этот инструмент в рабочем состоянии.
Эффект не заставил себя ждать: при каждом звуке девочки вздрагивали в ожидании того, что должно произойти. Будучи не раз пороты, обе они знали по опыту, что им будет совсем не до смеха.
– Я решила, что ремень тоже слабоват для вашего поступка. Однако я оставлю его для штрафных санкций! Согласны?
– Да, мэм!

Привычный ответ. Чего и следовало ожидать. Девочки знают, что за нарушения правила поведения во время порки или подготовки к ней полагаются дополнительные удары. Наконец, я сделала выбор: спортивная скакалка – вот лучший инструмент для воспитания девчонок! На своей шкуре знаю, что чем гибче инструмент порки, тем более физически чувствительно само наказание. Впрочем, многое зависит от продолжительности экзекуции и амплитуде размаха.
В свое время мне не раз и не два приходилось испытывать скакалку на своем теле, и я знала, что это орудие доставит юным созданиям громадную боль, дабы их хозяйки усвоили урок.
– Так, девочки, подойдите сюда!
Теперь можно рассмотреть пирожные поближе. Девочки подошли, чтобы встать передо мной, нервно прикрываясь спереди руками: грудки-то явно набухли, пока я тут выбирала инструменты. Ни одна не смогла посмотреть мне в глаза - обе внимательно изучали темный ворс ковра на каменном полу.

Ковер – приобретение администрации школы, чтобы девочки не морозили ног на каменных плитах в этом помещении. Здоровье воспитанниц – одно из нерушимых принципов школы! Поэтому я разрешаю оставлять носки.
– Прежде чем я начну, юные леди, – мне пришлось выступать и в роли прокурора, и адвоката и исполнителя, – можете вы придумать хоть одну причину, по которой не должна вас наказывать или облегчить вашу участь?
– Нет, мэм! - произнесли обе, помотав головами.
– Очень хорошо, что вы в полной мере осознали вину.
Я решила начать с белого пирожного.

– Перги, ты будешь первой. Скамья ждет!
Перги послушно прошла к старому деревянному, обшитому кожей, пони.
Перги понимала, что сопротивление может только ухудшить и без того тяжкую участь. Однако ей было страшно: икры несчастной мелко вздрагивали. Она вытянулась на скамье, взявшись руками за ее ножки. 
Пирожное вблизи оказалось таким сладким, что я поймала себя на мысли, а не поцеловать ли мне эту попу перед поркой? Однако, я директор и должна держать себя в руках. Мое место мне слишком дорого чтобы потерять его вот так!
Нежный белый зад был полностью открыт для скакалки. Она несколько секунд дрыгала ногами, затем замерла неподвижно, ее крепкие ноги высоко держали нежную на вид маленькую попку.

– Ну, раз вы осознали свою вину, будет вам послабление… Небольшое!
Я подошла   ремень, закрепленный у скамьи снизу под брюхом. Пенни зажмурилась от страза: она знала по рассказам подруг, что ремень застегивается лишь при самых суровых наказаниях. Думаю, ее ожидания полностью оправляются! Пристегнуть ее за поясницу широким ремнем – минутное дело. Теперь она подготовлена к наказанию. Пирожное лежит на блюде и покорно ждет, пока его скушают!
Вторая девочка, Селина, с ужасом смотрела за приготовлениями. Пройдет не так много времени, и она займет место наездницы. В чем тут послабление, спросите вы? Да ремень не позволяет девочке соскочить со скамьи раньше срока, что карается дополнительной порцией ударов, причем ни в этот, а на следующий день. Фактически ослушнице придется внести две порки, а не одну.
– Селина, пожалуйста, подай мне скакалку! – Приказала я и протянула руку
Мое темное пирожное прошло обратно к столу, взяла инструмент наказания, и передала ее мне с почтением, обычно предназначенным для ценных религиозных предметов.

– Ну, приступим! – Я взяла скакалку, пропустила ее через кулак и постучала петлей по заду Перги, наблюдая, как на нем выступает гусиная кожа. – Селина, считай удары! И не вздумай отворачиваться!
Дзинь-дзинь! – Колокольчика внутри меня уже разогрели мое местечко так, что откладывать трапезу нельзя. – Хороший все же у меня муж, впрочем, рога ему идут, но это к делу не относится. Как будто мне не приходится носить аналогичного украшения!
– По проступку и воздастся! – я сделала полшага назад, сильно хлестнула девочку, так чтобы конец скакалки, движущийся наиболее быстро, вошел в контакт с телом и задержался там при завершении удара. Перги всхлипнула и дернулась от боли.
– Раз! – сказала Селина.
Глаза моей помощницы блестели. Она стояла, с явным интересом следя за реакцией подруги. Дзинь-дзинь! Я сделала паузу, давая боли реально спасть, затем нанесла следующий удар, прямо под первым. Я подождала очередного «Дзинь-дзинь!» и только после второго удара колокольчиков продолжила.
– Когда я выбирала место для нового удара, посередине белых ягодиц показалась белая петля, быстро ставшая красной. Реакция девочки оказалась той же, и теперь у нее было две петельки, одна прямо под другой.

– Два! – Четко произнесла Селина.
Я продолжила сечь Перги в той же манере - медленно, аккуратно продвигаясь вниз по небольшому заду и очень припечатывая петлей скакалки по выдающейся обнаженной мишени.
– Ау! – Девочка не смогла сдержать крика.
Неучтиво, но правилами не возбраняется и не штрафуется.
Давненько я так не лакомилась. Девочка вздрагивает, дрыгает ножками, но уставом это не запрещено. Вот если она согнет их в коленях, тогда получит штрафной удар. Тоже с руками. Ими можно шевелить, но нельзя прикрывать попу!
Крики девчонки сменились жалобным стоном.

Уголком глаза я заметила, что Селина уже осторожно потирает свой собственный зад в ожидании поменяться местами с подругой.
Отчитав пять ударов, я перешла с другой стороны скамьи, чтобы поровну разделить наказание между половинками. С каждым новым ударом мужество покидало Перги. «Неужели мне достанется пирожное без взбитых сливок, думала я? Я заставлю ее прикрыться руками! Есть у меня коронный удар, который не так легко выдержать. Сама сколько раз нарывалась по молодости лет!»
Дзинь-зинь!
Хорошо, что прокладка в трусах толстая. Протекла бы уже давно!
Хотя Перги вздрагивала и отчаянно сучила ногами и плакала от мучительной боли, она не осмелилась прикрыть попу руками.
Теперь надо снова выдержать паузу. Как минимум, три дзинька. В конце концов, школьное наказание – не инквизиторская пытка. Я откровенно любовалась этой небольшой девочкой, стоически выставляющей свой голый зад для строгого внушения. Девочке надо тоже дать передышку и позволить выровнять дыхание.
– Отдохнула, Перги?

– Да мэм! – Голос полон слез.
Я продолжила сечь, безжалостно обрабатывая, несмотря на крики девочки, самую нижнюю и чувствительную часть попки. Комната наполнилась воем Перги, и методичными щелчками скакалки по голым ягодицам.
Я нанесла девятый удар прямо по складке, где попка переходит в ноги, заставив наказанную девочку зареветь, затем я выдала еще один точно по тому же месту.
«Коронный удар не сработал! – похоже, я старею! И одышка появилась. Говорил мне муж, не злоупотребляй сладким! Уже 54 размер по европейской шкале носишь! Да я с детства такой была. Пончиком дразнили!»
Дзинь!
Я увидела, что ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не прикрыться руками. Все же рано о себе плохо думать. Положив руку на спину Перги, я подняла скакалку и хлестнула по диагонали через все десять полос, потом дала ей несколько секунд поизвиваться, а сама снова поменяла позицию. Если она выдержит последний удар, пирожное останется без крема. Посмотрим!

– Мама! – Комната наполнилась отчаянным визгом.
Перги мотала головой в разные стороны как сноровистая лошадка, закусившая удила, но руками не прикрылась. Даже обидно, что все так быстро кончилось!
– Перги, с тебя пока хватит! – Я расстегнула привязной ремень. – Селина, твоя очередь! Пожалуй, убери с пони  вашу одежду!
Пожалуй, пони сегодня мне тоже послужит!
Перги не сразу смогла встать со скамьи, и мне пришлось подать ей руку.
Оказавшись на ковре, Перги несколько раз присела, а потом затанцевала по комнате, подвывая и крепко держась за наказанное место.
- Смирно! - Я приказала остановиться и сделала шаг назад, чтобы издали оценить нанесенный моей рукой рисунок.
Десять петель вздулись на попе практически не оставив белой плоти между рубцами, а две пересекли ее крест на крест. Воспитательная дюжина! Достаточно.
«Надо же, выдержала без штрафа! Честное слово, я была худшего мнения об англичанках из предместья Лондона!»
А между тем у меня между ног разгорался пожар, да и второе пирожное ждало свое очереди.

– Надо сказать, – я вытерла платком пот со своего лба, – Вы, Перги выдержали наказание как истинная леди! А теперь руки на затылок.
Я взяла из ящика стола ампулу с хлорэтилом, отломила кончик, и направила струю охлаждающей жидкости на попу Пеги, ну за одно и чуть-чуть между ног.
– Хватит орать! – приказала я и велела повернуться ко мне лицом. – Руки можешь опустить.
Девочка только сейчас вспомнила о стыдливости и поспешила прикрыть руками низ живота. Ничего, хлорэтил сделает свое дело и к моменту выхода из этой комнаты ни одна проверочная комиссия не скажет, что директор проявила излишнюю строгость. А разумная предосторожность никогда никому не вредила.
– Селина, ты готова?
– Да мэм, – девочка лежала на кобыле, свесив руки и ноги.
– Перги, теперь твоя очередь считать! Впрочем, сегодня я разрешаю вам потирать свою попу! Вы с достоинством перенести порку и заслужили эту маленькую награду!
Без дополнительного приглашения Перги схватилась обеими руками за промороженные ягодицы и принялась осторожно их массировать.

Настал черед второго лакомства. Я снова перевела внимание на Селину, что легла ивотом на пони. Широкий кожаный ремень, что закреплен как подпруга, лишил ее возможности двигаться. Выдающаяся попка была чуть больше, и более пухлой, чем у подруги, но выглядела ничуть не менее нежной.
Дзинь-зинь! Снова подавляю желание поцеловать! Чего целовать воровок! Неслыханная педагогическая дерзость! Я тут воспитывать приставлена!
Я не стала затягивать с началом порки Селины, и угостила девушку двумя ударами в той же манере, как и в случае с Перги.
Впрочем, девочка с первого удара отчаянно завизжала.
– Раз! Два! Три! – Перги считала удары, продолжая тереть свою попу.
«Нет, рано я решила, что старею! Девчонка капитулировала!» На четвертом ударе Селина не смогла противостоять желанию согнуть ноги в коленях и прикрыть попу руками. Она, правда, быстро убрала руки, и вытянулась, как положено, но порядок был нарушен.

– Селина, вы знаете, что сейчас за этим последует? Перги, неси ремень со стола!
«Есть на моем пирожном взбитые сливки! Вот сейчас я полакомлюсь, как следует!»
– Да, мэм! Простите меня, мэм!
– Без лишних слов я отложила скакалку и взяла у Перги кожаный ремень. Хороший, проверенный в деле воспитательный инструмент. Особенно хорош, когда им бьют поверх трости или скакалки. Я сложила его вдвое, и шесть раз, в ритм со своими колокольчиками, хлестнула по нежной обнаженной плоти.
Каждый раз, когда ремень жалил травмированный зад, Селина сучила ногами и отчаянно мотала головой, пытаясь избежать укусов ремня, но руки держала, как положено. После первых шести ударов я снова остановилась. Я сотворила аналогичный узор на ее беззащитной попке, оставив нижнюю четверть ее голых ягодиц для следующей сессии порки.

Закончив, я заставила Перги отнести ремень на стол, вновь взяла скакалку и выдала Селине два своих фирменных удара по складке под ягодицами.
Комната снова огласилась жалобным воем и снова ноги согнуты в коленях.
Ну что же, по терпению и награда!
После воспитательной дюжины с расцветкой ремнем двумя безжалостными диагональными ударами, попа смотрелась пятном из клубничного цвета с разводами из черники.
Несколько перестаралась! – решила я и вновь открыла ампулу хлорэтила, не спуская девушку с пони. Заморозка, попавшая точно между ног, заставили девочку отчаянно заорать, но она удержалась на месте. Еще немного и ягодицы покрылись белым инеем. Жаль, ненадолго!
У них холод, а у меня пожар. Тут никакой хлорэтил не поможет. И муж далеко, и любовники не близко. Придется помочь себе самой! При них? Да! И здесь! Пока я не разрешила ей встать.
– Вы можете встать! – По моему слову она вскочила, схватившись за болящую задницу. Я-то знаю, сейчас ей кажется, что попку просто порвали на части!
Я позволила девочкам потереть болезненные зады, поставила их в угол, спинами ко мне, а сама устроилась за столом. Надо еще и о себе подумать. Наконец-то я могу помочь себе под юбкой и остудить весь пыл мой души и жар тела. Что сказать, давненько я так не лакомилась.

Как приятно делать это, когда перед тобой два юных свежевыпоротых пирожных, стоят голые и тихо плачут от боли и обиды, а ты, такая строгая и властная, сидишь и ласкаешь себя, да так, что девочки, если и обернутся – ничего не поймут!
Под аккомпанемент девичьих слез самое приятное чувствовать себя женщиной и директрисой одновременно.
Только ставшее вдруг тяжелым и прерывистым дыхание могло бы меня выдать, но девочкам не до того, как дышит их директриса. Им бы справиться со своей бедой!
Еще немного и все… Пожар начинает стихать. Незаметно убираю мокрые колокольчики в ящик стола.

Затем получила от двух плачущих подружек твердые обещания никогда не обманывать снова, позволила одеться, и отправила их в спортивный зал. Я хотела, чтобы остальные девочки хорошо разглядели последствия от наказания за обман.
Колокольчики, вытертые и завернутые в специальный футляр, заняли место в моей сумочке. Честное слово, приедет муж – устрою ему такую оргию, что он позабудет всех своих временных женщин!

* Хлорэтил – применятся в спортивной медицине как местное охлаждающее средство при травмах и ушибах.
* Джон Кит (John Keate) (1773–1852 
_________________