рассказ из книги "Вокализ"
Нина Михайловна шестнадцать лет работала в Консерватории администратором. Должность то громкая, а по сути в её обязанности входило следить за порядком в зале, точнее, в определённой части зала, и таких администраторов на каждом концерте было несколько.
Начинала она с балкона, как все, потом перешла на первый амфитеатр, потом на второй, а сейчас работала уже в партере - рассаживала посетителей, следила, чтобы не было шума, особенно на детских концертах, продавала программки.
И хотя работа, на первый взгляд, была несложная, домой она приходила уставшая, но каждый раз, помолившись иконе Пресвятой Богородицы, думала:
"Какое же счастье, что я работаю в Консерватории!"
Была она невысокая, стройная, хотя немного полноватая, что совсем не портило её, с темными, гладко зачёсанными назад и собранными в пышный пучок волосами, сероглазая и миловидная.
Часто после концертов одинокие мужчины предлагали проводить её до дома, а некоторые приходили в консерваторию по нескольку раз только чтобы увидеть её, поговорить, а там... там уж как получится.
Нина Михайловна никогда не была замужем и детей не имела.
В 41-м проводила на фронт своего Алешу, любили друг друга, а в начале 42-ого пришла похоронка. И с тех пор красивая, молодая, полная жизни и энергии, женщина отказалась от семейной жизни и вообще от встреч с мужчинами. Возможно, это покажется кому-то удивительным, но так было.
Первые два года после войны Нина работала на обувной фабрике и жила в крохотной комнате в коммуналке. Там, на фабрике, её, молодую, исполнительную, тихую и приметила начальница цеха, у которой дочка недавно родила двойню, она и уговорила Нину стать няней для своих внуков. Через три года Нина перешла в другую семью, тоже няней, потом в третью, так продолжалось ровно десять лет.
Когда умерла её родная тетя, Нине, как наследнице, досталась небольшая однокомнатная квартира рядом с Консерваторией.
Так она стала работать администратором в Консерватории.
Работу свою Нина любила, тщательно одевалась в нарядную, рабочую форму - длинная бордовая юбка, бордовый жилет, белоснежная блузка, аккуратная причёска и немного духов. Она была очаровательна.
Незаметно летели годы, Нина Михайловна жила всё также одна, в той же скромной, но всегда чистой и уютной квартире. Появились седые волосы - время, годы.
Но она жила радостной и счастливой жизнью, и об этом никто, никто не знал и даже не догадывался, никто не знал о её большой и настоящей любви - любви к музыке.
Незаметно для себя, находясь на концертах, где выступали известные музыканты - исполнители классики, Нина Михайловна полюбила классическую музыку так сильно, что не могла прожить без неё ни дня, и у себя дома, занимаясь домашними делами или отдыхая, она слушала и слушала любимые произведения. У неё обнаружился музыкальный слух, и часто она напевала понравившиеся произведения.
Среди них было одно, особенное, которое поражало её прямо в сердце. Слушая его, она то умирала, то возвращалась к жизни, то возносилась к небесам, то падала, падала, падала... то качалась на волнах счастья и томилась от неизвестной, сладкой и мучительной любви, и потом целый день едва заметная улыбка сияла на её лице.
Это был Концерт № 2 для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова - грандиозная, гениальная, волшебная музыка, будто сами звёзды спустились с небес и подарили её великому композитору.
В тот день к Нине Михайловне подошла её начальница с неожиданной просьбой - заменить заболевшую гардеробщицу.
- Ниночка, только один вечер, ну выручи!
- Да я же расположения вешалок, номерков не знаю.
- Это так просто, пойдем!
Иногда бывают такие просьбы, что отказать просто невозможно.
Посетители стряхивали снег с шапок, шуб, пальто у входа в Консерваторию - на улице царила метель, белые хлопья снега валились с неба на притихший, вечерний город как потоп. Нина Михайловна быстро справилась с нахлынувшими посетителями, развесила одежду, потом присела отдохнуть - все же зимние вещи тяжёлые.
Она задумалась:
"Кто сегодня играет? А во втором отделении?"
Ей показалось, что кто-то прошёл в раздевалку. Она встала, и тут на неё вышел высокий, белобрысый парень, он нёс в руках шикарную женскую шубу.
- Добрый вечер, Нина Михайловна! Взял шубу жены, ей что-то нездоровится, домой пойдём, к сожалению. Вы что, не помните меня?
- Нет, - неуверенно произнесла Нина Михайловна.
- Я из мастерских, недавно устроился. А вас я хорошо знаю.
И парень исчез.
"Я не спросила, как его звать, - с тревогой подумала Нина Михайловна. - Господи, он и номерка мне не дал! Где же висела эта шуба?"
Она так разволновалась, стала ходить между вешалок, ничего не помнила, ничего. Накапала сердечные капли, выпила, села на стул и стала ждать окончания концерта.
К ней подошла статная, хорошо одетая дама и протянула номерок.
Нина Михайловна отправилась к вешалке, но на данном номерке было пусто, она вернулась к женщине:
- Простите, на вашем номерке нет пальто.
- Какое пальто! Я вам сдавала шубу, дорогую шубу из норки. Как так? Вы ответите.
Потом была милиция, свидетели. На суде Нина Михайловна как смогла описала высокого, белобрысого парня. Но такого в мастерских консерватории не оказалось.
Адвокат был государственный, бесплатный, может быть, не очень старался.
Нина Михайловна стояла, опустив голову, и думала, что смотрит по телевизору знакомый детективный сериал, который скоро закончится.
Прокурор просил три года, но учли безупречное прошлое и дали два.
В женской колонии Нина Михайловна шила телогрейки. Материал был толстый, работать с ним было с непривычки тяжело, на руках появились кровоточащие мозоли. Но потом, постепенно и руки привыкли, и Нина Михайловна, кажется, приняла случившееся как должное.
Через год её навестила коллега по работе, сказала, что администратором ей уже не быть, но уборщицей в туалете, наверное.
- Хорошо, - тихо ответила Нина Михайловна.
Прошло ещё три месяца. До окончания срока оставалось немного, как вдруг Нину Михайловну вызвал начальник колонии - речь шла о досрочном освобождении.
- Вот ваши благодетели, поручители. Входите!
И в комнату вошёл... Вошёл тот самый высокий, белобрысый парень, который якобы работал в мастерской, а с ним совершенно незнакомая, ярко и вульгарно накрашенная женщина.
- Что с вами, Нина Михайловна? Вот вода, выпейте. Вы знаете этих людей?
Что она могла сказать? Что это тот парень, который унёс дорогую шубу? Разве были свидетели на её стороне?
- Извините, можно я выйду, что-то голова закружилась.
- Хорошо, поправляйтесь, завтра продолжим. Вас проводить?
- Нет, нет.
В отделении она упала на свою койку.
"Боже мой, мой Боже, чего они хотят, что задумали? Вдруг заставят делать что-то ужасно плохое? Кому сказать, как доказать? Я не справлюсь, не справлюсь... Как я устала, Господи!"
Она никуда не пошла, не пошла и на ужин, лежала, отвернувшись лицом к стене.
- Нина, чем-то помочь? Хочешь чая? Я свежий заварила, карамельки есть, - спросила соседка.
- Спасибо, полежу.
Окно перед койкой Нины Михайловны выходило на улицу. Падал снег, вечерело, густой, синий сумрак заплывал в комнату.
Она смотрела на поднимавшуюся метель и слышала, слышала... отчетливо слышала Второй Концерт Рахманинова, и те же, знакомые до последней ноты, волны счастья и покоя поднимали и уносили её в тишину и далёкую, недоступную высь.
Утром соседка обнаружила, что Нина Михайловна мертва.
Её открытые глаза смотрели в окно, будто она услышала что-то.