Дети родившиеся до Великой Отечественной войны, или во время её, уже стали стариками. Они радуются правнукам, хворают и умирают. И с каждым днём их становится всё меньше. Растёт движение детей войны уговаривающих правительство предоставить им хотя бы минимальные льготы или надбавку к пенсии. Правительство и депутаты правящей партии отмалчиваются. Им, царящим на высоком Олимпе, нет дела на копошащихся где-то там там, внизу подножия их властительного великолепия, серой массы людишек. Они поддерживают их скромное существование, что бы они могли работать и трудом своим обогащать их. Работать и обогащать. Дворцы за границей и миллиарды в банках, вот настоящая цена их совести.
Под лучами телекамер они с показным рвением крестятся в церквах, но в суд небесный они не верят, а суд земной в их власти. Их настоящим увлечением стало воровство, умыкивание национального достояния в свои карманы.
На самой высшей точке Олимпа пребывает Президент. Иногда своими решениями он сиятельных воров огорчает и за то они его ненавидят и вредят ему тихой сапой. Так что в той безмолвно бурлящей каше мощных сил самой влиятельной, купленной обладателями золотого тельца, бюрократии совсем не до нужд народа и вовсе не до детей войны.
В 1944 году, зимой, в семье беженцев из Сталинграда родился мальчик. Долгий,мученический путь прошли родители младенца по заволжским степям, прежде чем оказались на родине главы семейства в селе Неткачи. Село это появилось у околицы обширной дубовой рощи во времена царствования Алексея Михайловича,когда нещадно притесняемые польскими панами украинцы бежали в пределы святой Руси православной. Сначала переселенцы жили в землянках, но построив церковь и ветряную мельницу с тали строить хаты, помогая друг другу. Местные жители, москали, называли переселенцев с пределов Речи Посполитой хохлами, а язык их хохлацким.
Неткачёвские хохлы приняли сталинградских беженцев настороженно, если не сказать враждебно. Здесь каждый жил обособленно, и благополучный глава семейства с равнодушием взирал на бедную родственницу,многодетную вдову погибшего на фронте солдата. Он, открутившийся от фронта имитацией язвы желудка и колхозным бригадирством,отрыгивая жирные щи говорил бедной вдове. просящей его о помощи: "Чого я тоби дам,я сам с жинкою голодаю". И конечно,появившихся в селе голодных чужаков из Сталинграда никто из сытых не хотел облагодетельствовать хоть скромным подаянием, а бедные и рады бы помочь, а нечем. С неким удивительным злорадством рассуждали о своём земляке неткачёвцы: "Вин утик колы мы тут колхоз строилы та на полях за палочки робылы, а вин в городе в шляпе по проспекам гуляв, а тэперь прыбиг . Хай тэперь жэвэ як хоче. Нам до ёго дила нэма".
...Вдова солдата,родственница бригадира, работая на колхозном току,что б спасти своих деток от голодной смерти, насыпала в карман фуфайка две горсти пшеницы. На неё тут же донесли работающие рядом односельчане. Ей срок- десять лет, детей в сиротский дом.
Беженцу из Сталинграда,учителю, сельсовет выделил не дом, халупу в которой проживал когда-то раскулачеенный бедолага. В хлеву того сельского труженика той порой дружно жевали сено пара быков и лошадь, значит- кулак.
Дожевать сено скотине не дали, а отвели на общий двор колхозный, где они зимой и сдохли от бескормицы и морозов в числе других животин.
Вообще в селе Неткачи были два кулака. Один лавочник,другой хозяин ветряной мельницы Умные и хитрые они были. Газеты читали, а там писали:"Уничтожить кулака как класс". По дешёвке распродали они землякам все своё достояние , подались в город и стали там пролетариями, а кулачили вместо них простофиль купивших " с выгодой" лавку и мельницу.
В беседе с Черчилем Иосиф Виссарионович признал, что лентяи и придурки, раскулачивавшие самых трудолюбивых хлеборобов, нанесли государству урон в миллионы жизней и даже он, генсенсек, с трудом сумел притормозить эту вакханалию уничтожения русского крестьянства ненавистниками России.
В конце тридцатых годов все организаторы раскулачек и голодомора понесли заслуженное суровое наказание. Только два человека как-то сумели избежать горькой участи казнённых - хохол Хрущёв и еврей Каганович.
И так, внимательный читатель, продолжим то с чего начали. Холодной зимой 1944 года в семье учителя Неткачёвской школы- семилетки и его жены появился мальчик.
Роды трудными не были. Мальчуган не вышел, а вывалился из материнского лона с поспешностью человека опаздывающего на интересное представление в театре под названием жизнь.
Отец под руководством старушки- повитухи перегрыз и завязал новорожденному пуповину.
За окном занимался стылый рассвет. Роженица попросила пить. Муж разбил в ведре солдатской кружкой корку льда и зачерпнул воды. Женщина с жадностью выпила ледяную воду и уснула. Спал и, неумело запелёнаный отцом в материнскую юбку, младенец.
Мать и сын спали недолго. Они скоро проснулись от холода и голода. В иссохшей груди матери не было ни капли молока. Младенец заходился от крика требуя еды. Мать, как раненая волчица, тихонько выла от отчаяния. В углу, за печкой, молча заливалась слезами жалости семилетняя сестрёнка новорожденного.
Отец совал в печку последние поленья дров чтоб хоть чуть-чуть натопить худую хату. На топку ещё оставались плетень и полуразрушенный сарай.
В полдень, едва оправившись от родов, мать взяла новые женские босоножки и пошла по селу в надежде обменять эту городскую обувь на еду. Обменяла удачно. За босоножки ей дали; два старых полуистлевших платка, заворачивать младенца, котелок картошки,и три килограмма отрубей.
Менять на продукты больше нечего.
Отец в сельсовете:"У нас родился мальчик,будущий защитник Отечества. Новорожденный и мать его умирают с голоду.Выпишете хоть немного муки. Хоть полпуда выпишите, пожалуйста."
Сельский властелин, поспешна прикрыл шмот сала и краюху хлеба газетой "Правда". Сквозь заплывшие жиром щёлки глаз смотрит на просителя с презрением, почти с ненавистью: "Ты чёго ж нэ знаешь шо война идэ, шо всё для фронта, для победы. Кажна грамулечка хлиба на учёте а ты целых полпуда просышь! Тоби нэ совесно га? а ще учитэль."
В войну некоторые крестьяне жили совсем не худо . Куры, овцы, коровы, а в иных дворах даже свиньи составляли сытую благость их хозяев. Пешком и на телегах они устремлялись почти ежедневно на одноимённую станцию. Там шли эшелоны с ранеными, беженцами, войсками. Особенно прибыльными являлись для торгующих крысятников беженцы. Они не стояли за ценой спасая от голодной смерти своих детей. Пятьсот рублей за половину литра молока, девятьсот за килограммовую буханку хлеба и за тысячу рублей кусок отварного мяса сдирали сельчане с бегущих от фашистских зверств бедолаг.
Мешки денег таились у крохоборов в хлевах и на чердаках. Ходили среди этих чёрных миллионеров слухи, что после войны будет новый НЭП и станут они тогда настоящими капиталистами. Но товарищ Сталин был мудрым вождём и проснувшись однажды утром, они узнали, что миллионы их превратились в кучи мусора пригодных только для розжига печей. Что тогда началась! Живоглоты вешались, стрелялись, сходили с ума.Застрелился и тот сельсоветчик, что совестил учителя за его нижайшую отчаянную просьбу.
Пожалела младенца самая бедная родственница отца младенца. Вдова погибшего на фронте солдата, она продала корову чтоб одеть дочку к школе и купить дров на зиму,но у неё была коза и она каждый день приносила малышу стакан молока,отрывая его от себя и дочери. Царство ей небесное.
Глубокой ночью мать брала сапёрную лопатку и шла на колхозное поле где из мёрзлой земли выковыривала картошку, что оставалась там после осенней копки колхозниками.
Отец в дубняке,тем временем, рубил сухостой. Утром мама растапливала печку, ставила на плиту котелок с вымороженной полусгнившей картошкой и варила её вместе с кожурой.Сваренный картофель толокся и превращался в рыхлую серую массу с не очень приятным запахом. Такова была еда беженцев.
На полях засеянных пшеницей или рожью после уборки оставались колоски с зерном и кто отваживался собирать их, тот судом скорым и неправедным определялся в лагеря сроком на десять лет. Правда, иногда за аналогичное "преступление" бедолага мог получить всего три года, но это если судья в роковой день вынесения приговора не страдал с похмелья или от обжорства.
И за гнилую картошку и за хворост малыши тоже могли остаться сиротами, но их родители в безысходности существования шли на риск.
По хлебным полям гарцевали на конях звероватые объездчики и, случалось отважившихся собирать колоски забивали плётьми до смерти, оставаясь за такое изуверство безнаказанными. Беспощадные объездчики - люди пришлые. Откуда они взялись и куда делись после войны никто не знает.В дубовую рощу и картофельные поля объездчики заезжали редко.
Весной того же сорок четвёртого года учителю пришла повестка.Счастливо избежавшие фронта военкомовские служаки с вожделением вглядывались в нового призывника, усматривая в нём отличное пушечное мясо. "Хватит тебе в тылу околачиваться. Вона как разжирел после ранения на колхозных хлебах..." Опухший от голода учитель молча задрал штанину и ткнул пальцем правой руки в икру ноги. Вмятина осталась. Липовые командиры всё поняли:" Иди домой, умирай".
Семья беженцев из Сталинграда не вымерла от голода благодаря счастливому случаю. Время военное и после военное, характеризовалось обилием уполномоченных всех рангов и мастей то райкомов, то обкомов и исполкомов. Они оказывались везде, в колхозах совхозах, фабриках , заводах и во всех прочих учреждениях. Задача у них была одна - наблюдать, следить чтоб на местах четко и неукоснительно соблюдалась линия партии. Вот занесла однажды судьба такого уполномоченного домой к учителю поговорить, как с грамотным агитатором, об очередных выборах. Дома учителя и его жены не было, но была там девочка тонкая и прозрачная, казалось сквозь кожу косточки её видны. Девочка пекла на сковороде" блины". Об этом кулинарном изобретении обездоленных расскажу подробнее. Лебеду, замоченную на ночь в воде, на другой день мелко-мелко нарезали,мяли толкушкой, добавляли туда отрубей, смешивали всё, а потом большой деревянной ложкой порциями выкладывали полученную массу на раскалённую сковороду.
"Что ты делаешь, девочка,"-спросил уполномоченный. "Блинчики жарю",- ответило дитя.
Разобраться в ингредиентах "блинчиков" взрослому человеку труда не составило.
"Вы эти блинчики едите?"- Уточнил уполномоченный. "Едим,- ответила девочка,- они вкусные."
Уполномоченный видно оказался человеком добрым, неравнодушным. Колхозники слышали, как представитель района матерно орал на председателя. И вскоре семья учителя была облагодетельствована целым пудом муки. Конечно пышных хлебов с той муки не пекли,а экономя, смешивали с отрубями, жмыхами, лебедой и варили болтушку-затируху.
Той муки хватило до осени. А осенью...
Весной учителю выделили пятнадцать соток земли под картошку. Семена для посадки картофеля, конечно, в семье беженцев отсутствовали. Мама по ночам на улицах села из выплеснутых на улицу деревенскими жителями помоев выбирала картофельные очистки. Родители их разрезали по глазкам и сажали. Так, постепенно, засадили весь огород.
Осенью явилось ЧУДО - самая маленькая картофелина имела величину мужицкого кулака. Из очисток вырос картофель какого мама не видела более никогда. Так кончился голод беженцев.
Мама не верила в Бога. В своей жизни она видела столько горя и предательств от усердно молящихся ЕМУ, что в душе её не оставалось и капли веры. Но тогда
она поверила и всю оставшуюся жизнь она любила ЕГО и благодарила за спасение.
Спасённый Богом, родителями и хорошими людьми тот мальчик выжил. Сейчас он покрытый сединами видит себя во сне молодым и сильным. Снятся ему его родители молодые и красивые, снится сестрёнка, та которую он никогда не видел, потому что её убил фашистский пилот выбросивший из кабины самолета в группу ребятишек противотанковую гранату. Ему же на бреющем полёте видно было, что это играют дети. Сволочь.
Погибшая сестрёнка снится маленькой голубоглазой красавицей, трёх лет. В таком возрасте она погибла в заволжском селе с названием Житкур. Безутешные родители похоронили её под большим раскидистым дубом. А злая судьба беженцев погнала родителей по бескрайним заволжским степям дальше.
Давно уж нет в живых родителей и старшая сестра уже приказала долго жить,но всегда вспоминаются они молодыми, веселыми, добрыми.
Вымирают последние ветераны войны, настаёт черёд их детей отправляться в жизнь вечную. Безудержный рост платежей ЖКХ, взлёт цен на лекарства, на медицинские услуги, беспощадно укорачивают дни жизни детей войны, холодное и голодное детство которых губительно сказывается на их здоровье.
Я думаю, что пенсии детям войны повысят тогда, когда останется их в живых малая горстка и для наших безжалостных управителей мера поддержки стариков, выживших малышами в годы военного лихолетья, тогда окажется совсем необременительной для беззастенчиво разворовываемого бюджета.
2015 г.