Пряжа Царя вселенной
- Вы знаете такую фамилию — Коншин?
- Увы, нет... А кто это?
- Знаменитый московский богатей. Чудак, меценат и вообще «с фантазиями». Недавно ему сказали, что есть на свете страна Мерв, и Коншин загорелся желанием наладить с нею торговые связи. – Так говорили о Коншине военные люди, которым предстояла глубокая разведка этого далекого среднеазиатского края.
В персидских источниках Мервский оазис именуется «Царь вселенной» а Зороастр называл его «райской страной». Возможно, когда-то Мерв и в самом деле был «райской страной», но ко времени миссии Коншина этот туркестанский оазис заслужил известность как образцовый разбойничий притон и невольничий рынок. В общем, край любопытнейший, но весьма небезопасный. И все же сын владельца текстильных фабрик в Серпухове Николай Коншин решился. И вот почему.
Вот ткань заморская – английская, а вот русская. Какую материю выбирать будут? Ту, что добротней окажется. И кошелек чтобы потяжелее оставался. Красиво, прочно и недорого. А чтобы получить такую ткань, и миллионы преумножить талант и расторопность требуются. Англичане после долгого запрета, наконец, разрешили продажу своих прядильных станков за пределы страны. Но тут новая напасть - гражданская война в США. Лучший хлопок для пряжи у них, а американцам не до продаж.
Правда Коншины и этого случая не упустили. Иван, старший брат Николая, разбогател, закупив огромные партии хлопка накануне Гражданской войны в США (когда цена на него резко подскочила).
Самому Николаю хлопок принес не только средства для себя, но и для упрочения всего ткацкого производства России. Ведь его делом была не торговая афера, а надежный налаженный доступ к главному сырью для пряжи. Вот и отправился Николай Коншин в Среднюю Азию.
Хлопок там и до него выращивали. Но местные сорта с малой длиной волокна не годились для выделки высокосортной пряжи. Коншин добился производства хлопка из американских семян. Первый в Туркестане такие посевы создал. В 80-х годах в Мервском оазисе он уже имел собственные плантации этого ценного растения, а также хлопкоочистительные и прессовальные производства. Так благодаря стараниям серпуховского промышленника Россия перестала импортировать хлопок из Англии и Голландии.
Серпуховский предприниматель открыл собственные оптовые магазины в Коканде, Самарканде, Бухаре и других туркестанских городах. Применил свой купеческий талант и в Персии, да так, что в 1890 за развитие связей с этой страной он удостоился почетной медали Общества содействия русской промышленности и торговли.
Коншин умел видеть не только перспективы развития своих фабрик, но и людей. Ведь были случаи, когда он полагался не на четкие письменные обязательства, а на честное слово человека с которым он имел дело. Например, с целью увеличения сбыта своих товаров в Китае, Коншин давал одному купцу из Поднебесной империи ткани на три года. Тот увозил их и через три года возвращался, чтобы заплатить за предшествующий товар и забрать новый. Так продолжалось много лет, но однажды случилось непредвиденное, купец не явился. Однако прошло десять лет, и из Китая приехал молодой купец – сын старого. Он сполна расплатился за весь товар, который в свое время получил его отец, завещавший продолжить свое дело. Но это китайская династия, а мы будем повествовать о людях династии российской.
Было у отца три сына
Несмотря на сюжеты сказок, речь идет не о младшем, а о среднем сыне рода Коншиных. Правда и здесь кое-что похоже на сказку о Коте в сапогах. Ведь из огромного наследства (2,3 млн. рублей) фабрики, то есть основа дела Коншиных, достались старшему и младшему брату. Николаю, брату среднему — лишь земельные участки в Калужской губернии. И все-таки именно он возглавил семейное дело. Только помог ему не чудо кот и даже не земельные участки, сам по себе в сапогах оказался. А возможно и родовые гены помогли.
За свою более чем 200-летнюю историю купеческий род Коншиных прошел путь от провинциальных торговцев до текстильных магнатов всероссийского масштаба. Его судьба являлся одним из наиболее ярких примеров трансформации "торговых людей" в предпринимателей эпохи индустриализации. Ведь фабричное дело стало главным коньком этой династии.
При этом, несмотря на то, что семейство серпуховских купцов Коншиных широко известно лишь с XVIII века, фамильное прозвище посадских людей "Конша" упоминается в серпуховской Сотной книге еще во времена взятия Казани войсками Ивана Грозного. Через столетие Коншины - довольно распространенная фамилия среди торгового населения посада; отдельные представители семейства занимают видные посты в руководстве посадской общиной.
Первая полотняно-льняная фабрика, принадлежавшая семейству, была основана Василием Коншиным еще до правления Петра Первого. В золотой Екатеринский век Коншины во главе парусно-полотняного производства. Однако в начале XIX столетия острая конкуренция со стороны бурно развивавшихся крестьянских текстильных промыслов и организованная Наполеоном "континентальная блокада" Великобритании, чей флот был одним из главных потребителей полотна российского производства, вызвали существенные затруднения со сбытом продукции. Наиболее дальновидные "полотнянщики", в том числе и Коншины, перепрофилировали свои производства на выпуск хлопчатобумажных тканей. Их сбыт менее зависел от казенных заказов и иностранных рынков. Произошедшая потом замена корабельных парусов паровыми двигателями показала всю выгоду такой переориентации.
Тут приходит пора дать новым веяниям место и на фабриках. Уже известный нам серпуховской предприниматель Николай Коншин, имевший всего лишь "домашнее образование", но внимательно следивший за техническими новинками, оснастит производство новейшим иностранным оборудованием. Развитию предприятия будет способствовать и прокладка до Серпухова в 1868 году железной дороги. А пока в 1859 году Николай вместе с младшим братом Максимом организует торговый дом «Николай Максимович Коншин и сыновья», и параллельно с торговлей разворачивает строительство новой фабрики. Младший брат вскоре отходит от производственных дел, и в 1877 году предприятие преобразуется в паевое "Товарищество мануфактур Н.Н. Коншина в Серпухове" с основным капиталом 3 миллиона рублей. После смерти старшего брата – Ивана, Николай будет заправлять уже всем семейным производством.
Фабрики расширяются и развиваются, а их продукция отличается высоким качеством. Серпуховский текстиль регулярно выставляется на российских промышленных выставках, экспонируется на Парижской Всемирной выставке 1878 года. Достоинство тканей столь велико, что правительство дает разрешение изображать на них двуглавый герб Российской империи. В 1882 году, к 200-летнему юбилею текстильных предприятий, род Коншиных «в воздаяние их заслуг на поприще отечественной промышленности» возводится в потомственное дворянство.
Благодаря стараниям Николая Коншина к 1917 году его дело представляет собой громадный промышленный комплекс. На прядильно-ткацкой, красильно-отделочной, ситценабивной и красильной фабриках трудятся около 13 тыс. рабочих и служащих, действует 120 тыс. прядильных веретен и более 4 тыс. ткацких станков. Стоимость всего имущества оценивается в 24,1 миллиона рублей, объем годового производства превышал 45 миллионов. К вспомогательным службам на лесных дачах площадью 21,3 тыс. десятин проложена узкоколейная железная дорога протяженностью 54 версты. Кроме того, действуют литейный и кирпичный заводы, электростанция, ремонтные мастерские. После разрыва деловых связей с Германией - главным поставщиком химических красителей - Коншины открывают собственный химический завод. К октябрю 1917 года с целью обеспечения своих фабрик топливом фирма вкладывает почти полтора миллиона рублей в различные угледобывающие и нефтяные компании. Товарищество Н.Н.Коншина занимает третью строчку в списке крупнейших текстильных производств России, уступая лишь Никольской и Богородско-Глуховской мануфактурам Морозовых. Однако, если посмотреть глубже, не все было так гладко…
Бессмысленный и беспощадный
Битье стекол, поджог конторы приказчика, разграбление харчевых лавок, пустующие станки в цехах и толпа возбужденных людей на улице – случалось и такое, причем не один раз. И в 1897 и в 1899, 1902 забастовки рабочих, переходившие зачастую в типичные русские бунты, удавалось прекратить только с помощью воинских команд и казаков.
Русский бунт называют бессмысленным и беспощадным, но смысл-то он всегда находится. И работали фабричные конечно много (были времена, когда до 16 часов в день доходило), и получали далеко не столько, как хотелось бы (зарплата взрослого рабочего составляла от 20 до 140 рублей в месяц – 1000 буханок ржаного хлеба или 165 фунтов мяса, если брать минимальный размер оплаты). Жизни повольней, разумеется, тоже желалось. В тот период трудовой люд был довольно скор на радикальные меры. Помнится, в учебнике для чтения советских времен приводился рассказ о рабочих, которым в пятницу не заплатили и в субботу не заплатили. Ну, так в эту же субботу контора приказчика уже полыхала огнем.
Нельзя сказать, что Коншин ничего не делал для изменения условий жизни фабричных людей. Правда, несмотря на все требования, он наотрез отказывался существенно сократить продолжительность рабочего дня. Она оставалась не менее 11 часов. И дело не в том, что сам серпуховский предприниматель работал часов по четырнадцать. Просто при обилии церковных праздников (50 дней в году) Коншин всерьез опасался, что при снижении продолжительности рабочего дня русское производство не сможет конкурировать с западноевропейским и, в конце концов, придет в упадок.
Путь к гармонии между трудом и капиталом Коншин пытался найти в заблаговременном улучшении условий жизни фабричного народа. «Необходимо – писал один из директоров Товарищества – чтобы рабочий видел заботу о нем, что многое делается помимо забастовок и предъявляемых ими требований».
Как и его отец, Николай продолжал возводить жилые дома для служащих и рабочих, построил первый городской стадион. В больницах Коншиных бесплатно лечили не только рабочих, но и членов их семей.
В общем, работа кипела и здесь. Строился поселок для рабочих, прокладывался водопровод, возводились пекарни, прачечные, харчевые лавки, корпуса бесплатных спальных казарм, собственные дома с квартирами для служащих, бесплатные ясли на 25 детей, больница, чайная на тысячу мест, библиотеки. При этом казармы для сезонных рабочих вместе с пекарнями, душевыми и прачечными получили медаль на Международной выставке в Париже как образец решения социального вопроса.
Помимо этого около 200 домиков продавались семейным рабочим в рассрочку на несколько лет. Рабочим, которые снимали жилье в частном секторе, выплачивалась компенсация в размере 1,5 руб. в месяц. При фабриках было создано общество трезвости. Действовало двухклассное училище на 500 учеников и низшая ремесленная школа на 60 учащихся для детей фабричных. Наиболее талантливые бесплатно направлялись учиться дальше, а все заведения содержались за счет фирмы и частных пожертвований со стороны представителей семейства Коншиных.
Кроме того, Коншин задумывал дать занятие для своих бывших рабочих выбивших с фабрики по болезни или старости. Для этого он решил на месте своей порядком обветшавшей фабрики «Старая мыза» построить специальный комплекс из промышленных корпусов, социально-бытовых помещений и церкви. Но развязавшаяся мировая война, а затем революция помешали осуществить фабриканту этот замысел.
По данным Ю.А. Петрова, за 1904-1905 гг. доля расходов на рабочую силу достигала 46% от общих производственных издержек (2320 и 5084 тыс. руб. соответственно), при этом 2060 тыс. шли на выплату заработка, а остальные - на содержание казарм, поселка семейных рабочих, больницы, школы, яслей, чайной и т.п. После первой русской революции 1905 года, расценки рабочим были повышены на 8%, создан особый капитал "для улучшения быта рабочих и служащих", сумма которого к 1913 г. превысила 400 тыс. рублей, введено премирование за продукцию без брака. Но волны обострений в отношениях между хозяевами и рабочими, продолжались вплоть до конца 1917 г.
У семи детей фабрика без глазу
- Наследников много, а фабрики доверить некому. Нет того, кто бы горел производством также как я. И не бестолковые ребята ведь, только душа то у всех где-то в другом месте витает. – Так мог бы запросто сказать Николай Коншин, глядя на своих детей. Мог бы он и продолжить.
- Ладно, дочерей в расчет не берем. Женщинам множества других забот хватает. Вон жена моя и семерых детей воспитала, и людям нуждающимся помогает. И помощь эта не только в деньгах семьи заключается.
И действительно в газетах о приюте организованном женой Коншина отзывались с большим уважением: «Кроме значительных материальных вложений Ольга Николаевна положила на дело это столько сердечной теплоты, столько разумной практичности, что Приют, как в нравственном, так и в материальном отношении поставлен весьма хорошо. Госпожа Коншина приложила на занятия по Приюту истинно материнскую заботу и участие к ее ученикам».
Ну, а сыновья? Вот она печаль Коншина. Старший сын - «певец», второй - «лошадник», третий «толстовец», а младший годами пока не вышел дитя еще.
Но не тот человек Николай Коншин, что бы сидеть, сложа руки. Старший сын Коншина хоть и обучился петь в Италии и на сцене оперных театров Европы с успехом выступал, в России потерпел фиаско. Его даже обкидали помидорами. Неуспех объяснялся довольно просто. Дело в том, что Николай Николаевич Коншин терпеть не мог заграничные поездки своего сына и его сценическую деятельность. Он скупил все билеты на представление и таким образом устроил ему обструкцию, то есть полный провал. Так промышленник надеялся вернуть своего наследника в лоно семьи и привлечь к работе на фабриках. И все же «певец» заниматься мануфактурой не стал. В своих сапогах оказался.
Надежды на второго сына тоже не оправдались. И причина не в том, что его страстью были не фабрики, а лошади. К сожалению, он довольно рано умер. И, так как самый младший сын был еще слишком мал, все дела в Серпухове, пока отец был в Москве, должны были лечь на плечи сына третьего – Александра.
Александр, человек огромного богатого внутреннего мира и, так же как отец, был очень деятелен. Правда, по-своему. Прозванный своей семьей «толстовцем», он не только разделял взгляды писателя, но и вел с ним активную переписку, а в голодные 1889 – 1890 годы участвовал в организации бесплатных столовых. По просьбе Льва Толстого в 1899 году он финансировал перевозку духоборов из России в Канаду.
Ну, а насчет фабрики:
- Вы угадали, что меня, разные обстоятельства заставляют принять участие в семейном деле. Надеюсь это не надолго. – Так писал когда-то очень хорошо всем известному автору рассказов о Ленине Бонч-бруевичу сын Николая Коншина Александр.
В общем, ему же тоже хотелось носить совсем другие сапоги. Александр больше увлекался земледельческим хозяйством, чем текстильным производством. Даже будучи вынужденным заниматься делами фабрики, он не оставил своей мечты создать образцовое маленькое показательное хозяйство с применением всех последних слов науки для пропаганды среди крестьян рационального земледелия. Кроме того, он стремился решить очень важную задачу – обеспечить фабричных рабочих продукцией собственного подсобного хозяйства, защитить их от голода вызванного первой мировой войной.
Свою же главную миссию Александр видел в просвещение народа, в повышении его культурно-образовательного уровня и, прежде всего, в школьной подготовке детей, сочетающей высокий уровень образования и нравственности с трудовым воспитанием. Александр в собственном доме в Москве открыл школу приют, в программу которого входило обучение в профессиональных мастерских.
Кто знает, как дальше бы сложилась судьба рода серпуховских текстильщиков. Может быть, к радости Николая Коншина он дождался бы, как его подрастающий младший сын сделается видным промышленником, а сын Александр действительно станет выдающимся просветителем, но грянула революция. Конец 17-го года отбросил все мечты и планы. Их сменила тревога за жизни близких и отчаяние оттого, что впервые не в состоянии выдать зарплату рабочим, которые в ней «крайне нуждаются»… Вскоре все фабрики перешли в руки новой власти. У Николая отобрали дело его жизни. Это подорвало силы несокрушимого промышленника, и вскоре он отошел в мир иной.