Началась в колхозе приватизация: председатель служебную машину приватизировал, завгар – гараж, агроном – сеялку. Задумался кузнец: что ему приватизировать – кроме наковальни больше нечего.
«Так пусть хоть наковальня», - подумал он и, засунув её в мешок, вечерком притащил домой.
Довольный, сел покурить и размышляет: «А завтра на работе: «Где наковальня?».
Я: «Не знаю».
Вызовут участкового. Тот: «Кто мог украсть? - Кузнец. Брал?»
«Не брал».
«Пойдем посмотрим».
Придут во двор – вот она. Надо спрятать».
Спрятал в сарай и рассуждает: «Участковый: «Где наковальня?».
«Не знаю».
«А пойдем посмотрим… Та-ак, во дворе нет, а в сарае?»
Надо перепрятать».
Спрятал в погреб, рассуждает: «Придут проверять: «Во дворе нет, в сарае нет, а в погребе?» Найдут…».
Спрятал на чердак. Думает: «Приходят проверяющие: «Во дворе нет, в сарае нет, в погребе нет. А на чердаке?». Мать твою…!»
Весь измученный за ночь видит утром участковый идет на работу. Вытаскивает ему под ноги мешок:
- Да пропади ты со своей наковальней!
Анекдот.
* * *
О краже из магазина в отдаленном хуторе сообщили только к часу дня. Опергруппа во главе со следователем Алексеем Авдеевым выехала на место, не успев пообедать. Пока осмотр, опрос граждан да дорога – сентябрьский вечер не заставил себя ждать.
- Может в колхозную столовую заскочим? – предложил оперативник Лёха Подколодин.
- Какая столовая – ночь на дворе, - возразил следователь.
- Поесть бы неплохо, но тут негде и не у кого, - посетовал участковый.
- Давай в соседнее село по пути заедем – там живет мой дед, у него и перекусим, - предложил Авдеев.
- А он нальет? – с иронией спросил Лёха.
- Нальет, - ответил следователь.
- Ну что? – переглянулся Лёха с участковым и водителем.
- Мы – за! – дружно ответили те.
И милицейский УАЗик не спеша двинул в сторону соседнего села.
Иван Демьянович всю жизнь проработал в колхозе и в последний десяток лет был на пенсии, вел собственное хозяйство. Осматривая в очередной раз домашнее поголовье, не без расстройства заметил, что у поросят корыто давно пришло в негодность и надо делать новое. «Деревянное-то они быстро сгрызают, вот железное бы, - с досадой подумал дед. - Да где его взять?»
«А не сходить ли на колхозную свиноферму? - неожиданно пришла ему в голову идея. - Там корыта надежные. Великоваты немного для домашних нужд, но запас карман не тянет».
«А что? – рассуждал он, - Поприватизировали сволочи всю страну! – неопределенно на кого ругался дед, - А я что, железяку взять не могу!?»
Сказано – сделано. Под покровом темноты пробрался он к свинарнику, прошелся туда-сюда, высматривая сторожей, и, окончательно поборов сомнения, проник в помещение. На какой случай у него имелась в кармане бутылка хорошего самогона – благо сторожа все односельчане и давние знакомые, - но лучше остаться незамеченным. Корыто долго искать не пришлось. Отпугнув поросят и вылив остатки их нехитрого ужина на пол, он, сгорбившись и озираясь по сторонам, тихонько вынес корыто на улицу. Ночь была тихой и не предвещала неприятностей. Успешность дела и добротность добычи радовали старика и придавали сил. Грела душу и оставшаяся за пазухой поллитровка. Корыто хотя и весило килограммов тридцать, но старик, легко взвалил его на плечо и, оглянувшись напоследок, быстрым шагом пошел в поле, как и пришел сюда, в обход деревни.
Отойдя метров триста, остановился передохнуть. Присев на корточки, он получше осмотрел свой трофей. Корыто было сварено из листовой стали и обрамлено уголками. Массивность днища придавала ему устойчивость и сулило долговечность. Это еще больше воодушевило деда и он остался доволен собою – не всё ему на колхоз горбячить, пусть теперь и колхозная вещь ему послужит.
Улыбаясь в бороду, он неторопливо достал из-за пазухи бутылку, из карманов штанов извлек заблаговременно порезанные кусок хлеба и сало. Из-под открытой пробки шибануло сивухой. Взболтнув содержимое, прислонил горло к губам и, опрокинув бутылку, сделал несколько глотков. Закусывать не спешил: «Нехай погорится». Хотелось соблюсти традицию «обмывания» по полной форме. Ему и пить-то особо не хотелось, но что поделаешь – традиция. Бросив в рот кусок сала, зажевал его хлебом. Разошедшийся по организму самогон приободрил Демьяныча.
«Так-то у меня!» - хитро улыбался дед, кивая головой в темноту воображаемому собеседнику. «Со мной, брат, не шути! Мы тоже знаем! Не лыком шиты!» - радовался он, закуривая папиросу и пряча в кулаке огонек как партизан.
Отдохнув, он убрал выпивку и закуску и, приладив корыто на плечо, вновь двинулся к дому. Однако в этот раз усталость сморила его быстрее. Ноги все тяжелее стало переставлять по стерне, плечи ломило от тяжести металла, заныла спина из-за неудобной позы. Он перехватил корыто перед собой, взяв как ребенка, и прошел еще сотню метров.
Очередной перекур сил не придал. Силы семидесятилетнего старика все-таки уже не те как в былые годы, когда он играючи таскал неподъемные мешки, работая на этом же поле на посевной. Но не бросать же вещь. Попробовал тащить корыто за ручку. Тащить, не поднимая с земли – неудобно, поясницу сводит; с отрывом одного конца от земли – руки режет. Помогла смекалка: снял брючной ремень и, привязав его к ручке, потащил волоком. Но и этот способ тоже вскоре показал свои недостатки: во-первых, спадали штаны и для их поддержки все время была занята вторая рука, во-вторых, если намотать ремень на руку – он становился короток, если тащить в зажатой ладони – выскальзывает. Отдыхая и матерясь, старик вновь и вновь принимался за дело, отмеряя по жнивью стометровку за стометровкой.
Худо-бедно, с короткими передышками и небольшими возлияниями внутрь, втащил наконец Иван Демьянович корыто во двор. Пока тащил, обратил внимание, что оставляет за собой четкий след, который прямо ведет к его двору. «Не нагрянул бы завтра по этому следу участковый», - полезли старику в голову дурные мысли. «От греха подальше, надо бы спрятать на время», - пришел дед к выводу, сидя на корыте посреди двора. Собрав последние силы он потянул корыто к сараю.
Вдруг, ослепив деда светом фар и обдав дымом и пылью, во двор лихо влетел милицейский УАЗик. Одновременно распахнулись все четыре двери и из них спешно вышли четыре милиционера.
Ожидал дед неприятностей, но не так скоро и не в таком объеме. Руки выпустили корыто и оно гулко грохнуло о землю. Ноги подкосились, в голове зароились мысли: «Сразу признаться или сказать, что не моё? Или сказать, что купил? Или, что оно давно у меня? Убежать? Остаться? Что делать?»
- Ты что надрываисси, дед! - подбежал к нему проворный милиционер, - А ну дай сюда! – он лихо схватил корыто и как обыкновенное полено ловко швырнул его в дверной проем сарая. Корыто загромыхало где-то в глубине помещения и затихло.
Дед недоуменно посмотрел на милиционеров.
- Не ждал гостей? – подошел к нему следователь Авдеев.
- Алешка?! – радостно удивился дед, - Да как же! Ждал… Не ждал…, - растерялся он, всё еще не понимая, по какому поводу такие гости и потихоньку задом стал закрывать дверь сарая.
- А ждал – так накрывай стол! - отряхивая ладони от ржавчины, предложил опер Лёха.
- Бабка! – на всякий случай крикнул дед вышедшей на шум жене, ставь бутылку, гостей встречай!
Выпив по стопке и слушая ребят, нахваливавших его стол, дед не переставал улыбаться полубеззубым ртом и, крутя склоненной головой из стороны в сторону, по-старчески похихикивая, приговаривал по одному лишь ему известному поводу:
- Ну ребята! Ну ребята! Ох и ребята!
Январь 2014 г.