мемуары
-------
жанр мейстрим
-------------
В моём детстве был замечательный детский писатель Джани Родари. Его бессмертный книжку "Чиполино"* я читал и перечитывал. Так вот у него были стихи "Чем пахнут ремёсла?" Там есть такие слова:"Пахнет кондитер орехом мускатным. Доктор в халате - лекарством приятным." Насчёт приятных лекарств я промолчу, а в фойе больницы, в которую я угодил недавно, стоит стойкий приятный запах настоящего
свежесваренного кофе.
Сразу мой мозг услужливо мне напомнил запашок из моей "родной" горбольницы
задымлённого уральского Ма-ска. Там в местных больницах не принято было строить фойе, пациенты - народ неприхотливый. А в приёмном покое хиругии вы сразу вдохнёте полной грудью, если астмы нет, резкий запах хлорки и застарелой мочи.
Мой рассказ не будет о таблетках, уколах или клизмах. Я постараюсь рассказать о людях, Медикax с большой буквы. О тех, кому мы по крайней необходимости доверяем самое дорогое - это здоровье и саму жизнь. Ведь ещё в Древнем Риме сказали "Не место красит человека, а человек место". Сказали дрвение это, имея в виду хороших врачей - я так думаю.
Люди - главное достояние этой большой хайфской больницы с красивым древним названием "Кармель". Ведь мне, человеку, хорошо познавшему снаружи и изнутри неплохую, хотя и немудрёную советскую медицину, есть что с чем сравнить.
Тем более, что мне "повезло" и я успел попробовать в течении и экстремальную медицину в новой России. Медициной в её стандатном толковании называть её можно, но с осторожностью.Почему так - трудно описать походя и коротко, тема ёмкая и важная.
К сожалению, мы не молодеем и в Израиле мы лет двенадцать назад уже познакомились с отличными докторами в этой клинике - моя жена к ним обращалась и они успешно ей помогли.
Всего пять лет назад я неожиданно оказался сражённым до этого меня не беспокоившей язвой. Но я ведь везучий, Б-г меня не оставляет - вовремя доставили на "Амбулансе"* с сиреной в другую крупную клинику. В ней мою язву за неделю пролечили так, как в Союзе лечили бы годами.
Осенью прошлого года ушла от нас, немного не дожив до ста лет мама, благословенна её память. Хотя я покинул родительский дом и ушёл к молодой жене почти полвека назад, кончина матери вызвала у меня депрессивное состяние.
Как назло, начались осенние прививки "от всех болезней". Я всегда отказывался от них, так советовал мой лечащий советский доктор Рожков. Благословенна и его память, отличный врач был, мой спаситель и наставник. Но в эту осень от прививок я не смог отказаться, впарили мне аж три. Зря я этому поддался, потом я об этом сильно пожалел.
Мама наверное поэтому и бегала на своих двоих почти до девяноста, потому что прививок никто ей не колол. А я начал прибаливать после двух уколов, старая болезнь начала себя проявлять. По-русски можно сказать про моё состояние - я стал "киснуть".
Врачи первичного звена у нас конечно хорошие, с прежней родиной даже равнять нечего. Но они тоже люди и у них есть отпуска, есть семьи, перегрузки и другие обычные проблемы. Как сегодня модно объяснить любую ситуейшн - виноват этот самый пресловутый "человеческий фактор", что с ним поделaeшь. Раньше бы сказали - врач халатно отнёсся, не обратил внимания на мои жалобы.
Так произошло, что за полгода я полечился у разных врачей, все они врачи хорошие, опытные, но слишком много разных мнений на одного пациента пришлось. Никто меня не принял "для галочки", каждый постарался и добавил мне в организм что-то своё, фирменное. К третьему же врачу, уже из специализированного центра, я вообще ожидал в очередь аж три месяца, повезло мне, живой остался! А болезнь потихоньку меня грызёт...
На весь израильский Север принимают пациентов всего несколько специалиста данного профиля - не густо для такой развитой медицины на полмиллиона населения, согласитесь. Врач - узкий спец, дама солидная, смахивающая выражением лица и голосом на Сфинкса, что караулит фараонов в Гизе, сказала мне после осмотра, что до неё меня просто не лечили. После функциональной проверки выписала она мне два новых препарата. Я сразу успокоился и загордился - долго ждал и вроде не зря, вылечусь наконец.
Настолько оказались новыми лекарства, что их название не знала не только семейный доктор, но и заведующий аптекой Сергей, мой земляк из Самары. От Самары, правда, до моего Челябинска тысяча вёрст ехать по раздолбанному асфальту. Но для огромной России тысяча вёрст не крюк, поэтому я его считаю земляком.
Долго дело делается, а ещё дольше сказка сказывается. И лечусь, в надежде на новые лекарства и продолжаю заниматься посильной работой и прогулки и пробежки делаю. Но что-то меня в моём организме тревожит и я чувствую, что лечение мне не идёт впрок.
Здесь я просто не мог не вспомнить, голова тут же мне на дисплей выдала - опять горбольница "родная" уральская, в ней доктор-инфекционист Вера Чегодарь, дама на восьмом десятке лет. Проблема у меня тогда была иная, но тоже нешуточная. Но вот таким было её резюме:"Я вам даю новое лекарство, мы вас на СТО лет вылечим!" У нас конечно обстановка диаметрально противоположная, но что-то напомнило мне русскую докторшу.
Русская докторша дала мне не рецепт даже, а простую записочку, по которой, будьте внимательны - только в одной аптеке в городе есть это "чудо-лекарство", что мне надлежало выкупить. Теперь ещё было одно "чудо" - десять таблеток лекарства, вроде как швейцарского, стоили эквивалентно 350 долларам США. Печальное самое в этом всём, что те таблетки мне вообщем-то не помогли, а ей от владельца аптеки наверняка упала денежная "благодарность".
Вернёмся домой - попробовал было пожаловаться своему семейному врачу, что болеть я стал из за прививок. Она сразу меня приструнила - не сделали бы их мне, было бы ещё хуже. Наверное она права, нас у неё в кабинете много проходит, ей лучше знать - вообщем она меня успоила, уже хорошо. Что может быть ещё хуже, узнал я попозже.
Опять вернусь взад на четверть века - в нашем Союзе нерушимом я был "блатным", то есть имел много полезных знакомств. В моё золотое время дантисты хорошие были востребованы. В России, куда мы с женой вернулись после очередной русской "революции", поверив в настоящие перемены, нам с большим трудом удалось кое что заработать.
Здесь же я рядовой гражданин, без особых знакомств, без полезных, пока во всяком случае, связей. А мне жить и трудиться так нравиться - всему своё время, хочу о многом рассказать. Мне не надо ни перед кем унижаться и совать взятки по карманам хапуг, которые наживаются на наших болезнах.
Правда, я уже начал беспокоиться, что могу плохо кончить, если протяну время. Во время учёбы в медучилище я ночами работал санитаром в хиругическом приёмнике, трупов натаскался и всего там насмотрелся и наслушался. Поэтому я убедительно попросил нашу докторшу сделать специфические проверки. Причину, я так полагал, надо искать глубже, я примерно знал и сказал, как и где надо искать. Ведь больше чем полвека доктора меня "пользуют" и помогают таки мне жить.
Кое какие познания своих недугов, так мне казалось, я неплохо узнал используя знания, приобретённые в уральских больницах, в которых лечился. Тем более, что лекарства, которых я уже принял за эти полгода немало, были довольно сильными и могли мне и навредить и стереть клиническую картину моего, пока неизвестного, недуга.
Я уже сказал, что был вынужден "дружить" с врачами с раннего послевоенного детства. Хоть я и родился через два года после войны с немцами, но родители мои физически были совсем не в блестящей форме. Отец был не раз контужен на фронте, в детстве он пережил страшный голод в Белорусии, арест родителей и смерть отца в тюрьме НКВД ещё в начале 30-х годов.
На фронте, как отец рассказал, первый раз они наелись, когда американский бекон в банках, который присылали союзники, им выдали на фронтовом аэродроме. Мама была младший лейтенант медицинской службы, всю войну она в тыловом госпитале без выходных пахала фельдшером, врача заменяла. Медики падали на дежурствах от недоеда и недосыпа, но их заставляли кровь сдавать раненым. Ну так откуда будет здоровье у их первенца?
После меня они родили ещё двух детей, более здоровых, чем я, послевоенный рахитик. Кстати, папа с мамой мои сами болели редко и если бы не фронтовые контузии, папа мог прожить бы и больше, чем восемьдесят восемь лет.
Мама успела пересечь 96-летний рубеж, а ведь она столько тяжелого перенесла в жизни. Сиротское детство в 20-х годах, бегство от немцев в первые дни войны, скитания по лесам, где неделями беженцы ели. Ужасные годы войны и вся неустроенность, потом наш переезд из тёплой Беларуссии, где в войну сгорел их дом, на холодный Урал. Но гены у неё были хорошие и у её старших сестёр тоже.
Интерeсно, что две её сестры тоже дожили обе до 96-ти лет, одна жила в России, вторая завершила жизненый путь в Беларуссии. Никаких особых диет и хитростей, как и модной ныне борьбы с холистиролом, я у них не видел.
Пока я всё это вспоминал, сделали мне анализы, просветили рентгеном, на котором был полный беседер*. Кроме этого послала меня доктор и на компьютерное исследование. Надо бы раньше, пока мне не заплохело, но как у нас говорят "лучше позже, чем никогда".
Ладно, к чему обиды, главное нужен благополучный финал. Который после не очень приятных анализов и проверки на компьютере как-то не очень просматривался.
Хотя я и не из трусливых, всякое случалось в моей ровной как молния
жизни. Однако, когда я услышал от нашего семейного врача "радостную" новость, что нашли таки причину моего недомогания, моего оптимизма совсем мало осталось.
Вот ведь, не зря шутят, что пессимист - это хорошо информированный оптимист, а так оно и получилось. На эту новую напасть на мою голову, вернее, на мои бронхи, лечения у семейного доктора не оказалось по определению.
Оказывается лечится эта гадость, которую нашли микробиологи, только в стационарных условиях у докторов - специалистов. Но мы бы не поверили нашему врачу, если бы не знали её почти пятнадцать лет.
Она сама хороший диагност*, ещё и внимательная к нам и человек хороший, участливый. Никогда не отошлёт, не узнав, что стряслось и зачем пришёл, всегда совет даст правильный. Хотя, надо сказать, количество пациентов на единицу времени у неё явно превышает желаемое, но таковы условия работы семейного врача.
Не всё и в израилькой медицине идеально, как могут подумать наши друзья.
Здесь я скажу два слова - роль семейного доктора в структуре медобслуживания очень значительная. Она должна вовремя разобраться с нами и послать к профильному врачу - специалисту. Для этого ей нужно их знать, где они работают и отзывы о них.
Поскольку мы таки живы и здоровы, значит доктор наша дело знает. Бакицур*, она прочитав ответы из баклабаратории, тут же дала мне направление в большую многопрофильную клинику. Она сказала, что в ней трудятся лучшие доктора по тому профилю, что требуются для моей болезни.
Конечно мы сразу пошли собираться, но мне нужен переводчик, хорошо знающий иврит. Языком прекрасно владеет мой сын, поэтому я немного задержался и мы приехали в клинику к вечеру. Про то, как чётко, продуктивно, на nonstop, без выходных, работает израильский приёмный покой - миюн, я уже писал вот здесь: http://www.proza.ru/2010/11/01/948 Кому интересно, прочтите.
Конечно время в миюне как бы останавливается. Там сидят десятки людей, с детьми и без них, с направлениями от докторов и без оных. Сидят те, кто сам добрался до клиники "Кармель", как мы это сделали и такие, кого привезли сюда на "Амбулансе"*.
Два часа нам пришлось подождать, пока приёмные врачи меня на уложили и не стали вновь осматривать и опрашивать. И без промедления вынесли мне вердит - я остаюсь на лечение в этой клинике, которая называется "Кармель", в терапевтическом отделении - пнимие "гимел"*. Значит мои ощущения и предположения
меня опять не подвели, к великому моему сожалению.
Жена с сыном уехали, а меня положили на кровать здесь же, в приёмном отделении.
Оказалось, что в самом отделении "гимел" мест пока нет, но лечение мне начали тут же. Медсестра подкатила ко мне такой стояк, я его зову "гусём", потом подошёл доктор и вставил мне в вену специальную иглу.
Она отличается тем, что после проведения капельного вливания иглу не надо убирать, её можно многократно испoльзовать ещё и ещё. Кроме того, я обратил внимание, когда иглу мне доктор поставил и закрепил, на пластыре он написал число, когда игла была установлена. Иглы меняются через определённое количество дней, чуть было не написал "лет".
Я одел больничную пижаму, которая оказалась патриотично-украинской. Штаны были ярко-жёлтые, как у любимого мной в детстве героя - Незнайки, а куртка была голубой. Не хватало только шляпы канареечного цвета, чтобы стать героем триллера - "Незнайка в больнице".
Ещё одну мелочь в больничной униформе я заметил двадцать лет назад, когда приехал из России в клинику к папе, которому поменяли сосуды в сердце - это называется у докторов шунтированием. Я обратил внимание, что на больничной униформе и на постельных принадлежностях не было ни пуговиц, ни застёжек, ни завязок.
Ничего того, к чему мы, советские пациенты привыкли. На куртке моей были маленькие, но цепкие кнопки. Я думаю, что они спасли немало жизней, когда цена жизни решалась минутами и секундами - кнопки моментально отстёгивались.
Сон в больнице приходит медленно, мыслей радостных в голове совсем нет. Пока я приходил в себя, меня подняли с кровати. За мной на кресле - каталке прибыл медбрат, чтобы увезти, значит место для меня освободилось.
Я бы мог и хотел дойти до места на своих ногах, как когда-то дома, в России. Но медбрат был категоричен - больничные правила это запрещают, он меня повёз вручную. Подъехали к палате, обращаю внимание на её номер - 666 опять, блин, "повезло".
Потом оказалось, что зря за номер переживал, я в этой палате всего один день лечился. Отделение, куда я был доставлен ночью, было для людей с больных почками. Оно называлссь отделение нефрологии и диализа - это процедура очистки крови у людей, которых почки отказали совсем. Не так давно, в отсутвии современных аппаратов очистки, эти пациенты были просто приговорены к смерти.
Ныне они могут жить почти, как все, но с соблюдениями определённых ограничений. Когда нибудь я опишу рассказ нашей хорошей знакомой, живущей на Урале. У неё много лет не работают почки и она вынуждена дважды в неделю ездить на диализ в пресловутую горбольницу. У меня была проблема в другом месте и в нефрологии я был как бы квартирантом.
Но сразу пишу - это не повлияло никак проведение моего лечения. Пришли меня лечить доктора из того отделения, которое нужно было мне, к ним я переехал уже к вечеру. За мной так же прибыл медбрат с сидячей каталкой, я загрузился и мы поехали.
Потом все втроём - медбрат, медсестра и я немного посмеялись - везти меня оказывается пришлось ровно восемь шагов. Оказалось, что "моё" отделение - пнимит "гимель"* и моя палата состовляли половину этого же этажа.
И я из палаты 666 отделения нефрологии, "переехал" в палату 667 отделения "гимел" - пустячок, но цифры получше. Палата на четыре пациента, с изолятором. Про подробности я писал по тому же адресу, что дал в ссылке.
Интересно другое - в изолятор, который есть в каждой палате, положили парня - солдата. Он простудился где-то в горах, на Севере страны. На следующий день ложится в нашу палату представительный мужик с армейской выправкой. К нему идёт поток посетителей. Мой тёзка Шимон, так на иврите звучит имя Семён, на самом деле боевой генерал израильской армии в запасе.
Он участник нескольких больших войн с нашими соседями. При выходе на пенсию он перешёл в полицию и командовал каким-то важным секретным подразделением, полицейской разведкой в среде криминала. Но он вёл себя очень либерально и никто не поспешил солдата перевести из изолятора, а генералу дать отдельный бокс.
Да я вам скажу, что генерал Шимон, мой новый больничный знакомый и сам бы не позволил себе этого сделать. Ну а внешне он очень походил своей статью и солидностью на французского актёра Жана Габена.
Вот и пойми этот Израиль после прожитой в Союзе и России жизни. В моей памяти есть ролик, на котором мэр уральского промышленного города, маленький тщедушный
прыщатый человечек, в сопровождении свиты осчастливил своим приездом крупную некогда больницу.
У него что-то с глазами случилось, хотя я-то его знал давно и знал, что глаза у него давно отмороженны. Это шутка, но с огромной долей горечи, ведь я и ещё с десяток горемык сидели в очереди к окулисту здесь же.
Окулист, почтенная дама запенсионных лет и сама-то нихрена не видела в толстых очках. Мэра, само собой, повели в кабинет к заведующему, вроде как он что-то должен был знать.
Я когда нибудь обязательно опишу эту и другие больницы моего родного города и поликлиники, по которым у меня проходил слалом много лет. Я в них бывал и по работе, когда трудился в горкоме профсоюза медработников и как пациент. Но за десять лет российской действительности я понял главное - лечится сегодня в глубине России примерно такой же риск, как сесть играть за стол в "русскую рулетку"*.
Не знаю, победил бы я в картах, вряд ли, но здесь я таки можно сказать победил Ведь меня медбрат доставил как рикша не в уральскую раздолбаную больницу, а спасибо Всевышнему, в пнимию "гимел", которое на шестом этаже клиники "Кармель".
Всё это семечки, а главное, чего я ждал с лёгким страхом и надеждой. А ждал я врачебный обход, те кто когда нибудь лежал в больнице знают что это такое. Что доктора увидят и услышат у меня внутри и что мне скажут, какой приговор они мне вынесут?
В этом отделении утром обход делаю все врачи вместе с заведующей отделением.
Я конечно не ожидал, что попаду в такое молодёжное отделеление - с высоты моих почти семидесяти доктора были молодыми и симпатичными людьми.
На моё счастье, Бог всё таки меня не оставляет, половина врачей и медсестёр были русскоговорящими. Это намного облегчало общение и делало лечение более эффективным. Я написал про молодых симпатичных врачей, но я не могу не сказать, что главной среди них оказалась молодая элегантная женщина.
Это я потом разглядел, а на первом обходе мои глаза кроме их белых халатов ничего не видели. Не пойму до сих пор, как могла доктор понять моё душевное состяние так же хорошо, как она. Распознала мою хворь и назначила точно выверенное лечение против коварного невидимого противника.
Редко я видел такое слияние ума, обаяния, знаний и привлекательной внешности в одном человеке. А когда она, прослушав, простукав и просмотрев все мои исследования, с улыбкой сказала мне:"Да задавим мы вашу микробу! Вылечим вас!"
мне показалось, что над её головой засветился всеми цветами радуги нимб.
Для меня она стала осязаемым воплощением парящего где-то во Вселенной Ангела Хранителя. Ведь никто не может знать, в каком обличиии когда приходит к нему Ангел. Я ей поверил, сразу как-то успокоился, нервное напряжение, державшее меня больше полугода стало проходить.
Читающий эти строки не поверит, но примерно такие же по смыслу слова сказал мне тридцать пять лет назад другой замечательный врач в той же самой советской горбольнице. Тогда мой спаситель доктор Володя Рожков сказал мне при поступлении с тяжёлой пневмонией:"Мы тебя хорошо пролечим, но если своим здоровьем сам не займёшься, то мы тебе не поможем".
Всё таки настоящий доктор должен уметь настроить больного человека на позитив, дать ему надежду. Я эту надежду увидел в глазах доктора Ирины и не ошибся в предчувствии.
Результаты интесивного лечения я почувствовал уже через день. Мне как-то полегчало, я стал ходить, где разрешалось и опытным взглядом медика, писателя и пациента, бывавшего в больничных стенах наблюдал за всем, что происходит в нашем отделении "гимел".
Я старался вникнуть в трудовой процесс, проходящий в одном из отделений фабрики здоровья, так я про себя назвал клинику "Кармель". Происходящее в отделение лечение больных людей чем-то неуловимо напоминало заводской конвеер. Только не монотонностью и однообразием заводских операций, а чёткой творческой работой всех сотрудников.
Я быстро убедился в том, что каждый сотрудник, будь то доктор, старшие или младшие медсёстры и медбратья знали чётко, что и как им надлежит делать. И все слаженно работали на своих участках этой фабрики здоровья.
Все половые и уборочные работы в отделении выполняет посменно младший персонал. Разобрался я и в медсёстрах - одни из них ставили уколы и капельницы, развозили, под компьютерным контролем лекарства, которые нам надо проглотить.
Другая половина медсестер/медбратьев занималась кормлением, уходом за больными и их постелью. Не бло пробемы взять чистое полотенцы для душа или попросить добавки у всегда улыбавшегося шутника Эли. Кормили меня, как и всех, всегда свежей и вкусной едой. Посуда с которой это делалось всегда была идельно чистая.
Опять, вот ведь память, мне почудилось, что я нахожусь в отделении горбольницы
и медсестра принесла мне ужин. Ту же кашу - размазню в алюминиевой миске, моей ровестнице, а к ней кусок хлеба, которой кормили ранненых в далёком 1943 году. Я ведь в этом Израиле подзабыл, что кормить больного должны его родные, как и постель и лекарства ему покупать и приносить. Не считая "подарков" в конверте врачам.
Медбратья же развозили пациентов везде, куда докторами было назначено на своих бесшумных каталках с односильным человеческим мотором. Нельзя не отметить один интересный факт из жизни отделения. Я обратил внимание на молоденькую, всё время улыбающуюся, вежливую светловолосую девушку. Она разносила еду для нас по палатам, помогала медсёстрам ухаживать за тяжелобольными.
Когда я с ней разговорился, то был очень удивлён - она оказалась волонтёром из Германии. То есть она, дочь обеспеченных родителей, приехала в еврейскую страну бесплатно работать на очень тяжёлом и важном участке в больнице. Звали её Кристина, меня она зауважала, когда я собрал в мозгах всё, что мог вспомнить из немецкого языка и выдал ей пару стихотворений.
Конечно и утром я её встречал, когда она приносила завтрак немецким "Гутен Морген!" и потом всегда благодарил её "Данке шён!" И мне показалось, что слышать из уст старого больного еврея, потерявшего в Беларуссии в период оккупации от рук немцев родного деда, двух тёток, много двоюродных братьев и сестёр, ей очень приятно.
Теперь врачи - их было несколько, все были очень внимательны ко мне и каждый день тщательно меня выслушивали, выстукивали и опрашивали. Причём, когда молодой доктор Муханед понял, что я не совсем понимаю его вопросы, он взял да и ушёл. Я тогда растерялся и не мог сразу понять, чем я его обидел.
Пока я в расстроенных чувствах грустил, мой Муханед вернулся. Он привёл ко мне доктора Глеба, который в это время был занят - проводил практические занятия с будущими медиками. Несмотря на это, он перевёл мне с иврита всё, что говорил Муханед и не покинул нас до конца осмотра.
Не в лесть ему будет сказано, но будь я продюсер или режиссёр бесконечных русских фантастических сериалов про врачей и больницы, я бы бородатого блондина Глеба пригласил в главные герои. Об этом я ему так и сказал, когда он во время ночного дежурства делал плановый обход всех палат.
Пусть не обидятся на меня мои спасители - врачи и сёстры, чьи имена я не успел узнать или не смог запомнить. Всё таки для моего русского уха непривычные востоеврейские, арабские, друзские или бедуинские имена довольны сложно запоминаемы.
Я всё же за неделю запомнил русские имена у медсестёр - Света, Марина и конечно Лена. Последняя после одного небольшого происшествия стала звать меня, к моему удовольствию, Семён Семёныч. Так звали и моего любимого героя кинофильма "Бриллиантовая рука".
Сразу сниму ещё одну нездоровую проблему - сотрудники в этом отделении и в других тоже, люди разных национальностей. Евреи, арабы, есть чисто русские и украинцы, они члены еврейских семей, переехавших в Израиль - в отделении они все - одно целое. Я не побоюсь сказать, что они работают и относятся друг к другу, как члены большой и дружной семьи.
Кого я чаще видел и запомнил, так это "русские" доктора - доктор Эдуард, Глеба я уже назвал. Доктора в отделении - это корона, цвет отделения, его богатство.
Корона ведь не бывает без крупного драгоценного камня. В камнях я когда неплохо разбирался. В короне пнимии "гимел" таким камнем рубином, излучающим осязаемые инфракрасные лучи, является доктор Ирина.
Кто был пациентом в стационаре, тот помнит, как там теряшься, когда к твоей постели подходят несколько врачей в белых халатах. Много врачей я узнал за прожитый отрезок жизни. Но так легко и просто по-человечески с первого раза никто меня не принимал и не понимал. Простота её обращения с пациентами идёт от её высокой культуры, воспитанности и уважения к каждому человеку. Про её профессиональные знания говорит её должность и уважение коллег - докторов.
С врачами пнимии "гимел" я познакомился впервые, но у меня осталось такое чувство, что я их знал и раньше. Время от вливаний лекарств, которые мне производили по часам круглые сутки, у меня оставалось достаточно. Я притащил с собой тетрадь и ручки, взял диктофон, думал напишу что нибудь умное.
Но больница и её энергетика творчеству не способствует. Какие мысли будут в мозгу, когда очень пожилой сосед за занавеской, как оказалось, земляк - бобруйчанин, ночью стонал и задыхался. Утром он успокоился, но когда я заглянул за ширму, вместо него увидел плачущей его дочь Дину.
Я сразу понял, что успокоился он навсегда и его успели увезти из хедера* и выразил Дине своё соболезнование. Правда, на его место положили ещё более "весёлого" соседа. Тот сначала всё ночь кашлял до рвоты, а потом орал кому-то по айпеду указания по-арабски.
Тем не менее, гуляя по двору больницы и по её бесконечным коридорам, я постепенно вывел свою формулу здоровья. Это немудрено, ведь я "потратил" на то, чтобы её найти времени намного больше, чем Альберт Энштейн над своей формулой "Теории относительности". Это конечно шутка, но эту свою формулу я рассказал доктору Ирине на очередном обходе. На котором она наконец порадовала меня хорошим прогнозом моего выздоровления.
Я сказал ей, что нас в её отделении излечивают не только одними лекарствами.
Лекарства, какими бы мощными действия не обладали, подавляют возбудителей заболеваний в различных органах нашего организма.
Это замечательно, а лечащий врач, его доброе отношение к пациенту, лечат всего человека, его тело, психику, а значит и мою душу. Разве не об этом говорил один из основополжников медицины, эскулап древности Гиппократ: "Врач, лечи больного, а не болезнь!"
Вечерами ко мне приежали из Крайот мои близкие, мы в фойе пили кофе, о котором я вам уже рассказал. Там же я обнаружил офис по связям с общественностью, то есть со мной.
На другой день я после вливаний и занятий с дыхательным тренажёром, который очень кстати любезно подарила мне девушка-физиотерапист, я спустился в этот интересный офис.
Насколько хватило моих языковых познаний иврита, я сказал сотруднице Хаве, что мне у них в отделении пнимия "Гимель" нравиться коллектив., Что я доволен лечением, результат которого я уже реально почувствовал на третий день. Хава спросила, смогу я это написать на бумаге? Написать я смог, но только на могучем родном русском языке. Лечение у меня было серьёзным и к концу недли, на шаббат, курс его не закончился.
В Шаббат погода была хорошей, докторов, кроме дежурного не было и я вышел погулять, надев предварительно кроссовки. До этого я выходил в шлёпках и идти в них по-человечески плохо получалось.
В кроссовках было удобно и я решил пройти через две улицы, чтобы определить, где находится автобусная остановка. Чтобы завтра, если меня выпишут, не бродить с большой сумкой по жаре в поисках нужного маршрута. И не тревожить без нужды сына и внучку, которые настаивали на том, чтобы я пригласил их меня увезти из больницы домой.
Собрался и пошёл на подъём, благо наверху был интересный район Хайфы, "Мерказ Хорев"*, я здесь был пару раз, но по делам, не до прогулок было. Нашёл остановку нужного автобуса, потом подумал, пройдусь полчасика до обеда, вроде лучше стало дышать. К тому же я ещё и похудел за неделю без всяких диет, от болезни и от нервов.
Прошёлся с полчаса, потом присел на скамейке возле больницы, мысли стали приходить, надо было их записать. Наверное около часа я прошвырнулся по улицам в больничной пижаме. Но здесь никто на людей пальцем не показывает, поэтому я не подумал переодеть хотя бы куртку на свою домашнюю.
Довольный собой и прогулкой, подхожу к охраннику на проходной больницы, а он меня задерживает. И начинает выяснять с пристрастием, кто я, в каком отделении лечусь и где я сейчас был. Поскольку я вам уже всё рассказал, ему я повторил то же самое и никак не могу понять, в чём дело?
Охранник мои "показания" записал и я пошёл, точнее полетел на шестой этаж, в свой 667-й хедер. А в отделении меня уже ждал весь дежурный персонал отделения. Оказалось, что в больничной пижаме нельзя выходить за территорию больницы. Я аж вспотел от такой своей оплошности. Я так расстроился, что у меня давление крови прыгнуло кверху.
Как мне рассказали медсёстры, какой-то доброжелатель, увидев меня, гуляющим с книжкой подмышкой в больничной робе, сделал на айпед фото и отослал их директриссе больницы. Та, естественно, тут же перекинула их в клинику и позвонила, чтобы всё узнать.
Но поскольку я ни с кем нигде не встречался, в кафе и в бары не заходил, ничего запрещёного не пил и не ел, прогулка осталась только осечкой. В худшем случае могли наказать дежурный персонал отделения, который не предупреждал меня о запрете выхода за больничную территорию.
На следующий день всё утро только и было, что шуток и доброжелательных приколов
мне от медбратьев и сестёр. Медсестра Лена шутливо - укоризненнно мне сделала "выговор":"Семён Семёныч, ну как же вы так?"
Главное чего я перепугался, так это то, что меня могут выписать, недолечив до конца. Но этого советского наказания на моё счатье не случилось. Урок теперь будет мне старому на всё оставшуюся жизнь.
Что ещё мне бросилось в глаза неделю лечения в "Кармели", так это большое количесство самых разных надписей, плакатов и инструкций для пациентов клиники на каждом шагу. Написаны они на глаавных языках Израиля - иврите и арабском, это обычное дело.
Но в "Кармель" во многих важных местах эти надписи были дублированы ещё и на языке русском. К примеру, в туалете-душе есть надпись "опасность подскользнуться"
На всех этажах у лифтов висят плакаты "Инфекция - болезнь грязных рук! Мойте руки". И везде висят на стенах и стоят в умывальниниках бутылки - с дозаторами и спиртовым дезинфекционным раствором.
Это тоже ещё не всё - я в своих поисках нового, нашёл таки стенд с брошюрами. Ивритные я конечно не искал, но нашёл несколько брошюр на медицинские темы на русском языке. одна из брошёр была, не поверите, на тему "Как не упасть в больнице во время лечения в ней", с подробными инструкциями на все возможные случаи.
В большинстве стран неделя заканчиваевтся в воскресенье, у нас, в Израиле, она в воскресенье только начинается. На еженедельном обходе доктор Ирина сообщила мне, что результат моих проверок хорошие. Микробов как она обещала они победили и я сегодня ухожу домой ЗДОРОВЫМ.
Я со своей стороны сначала извинился за нечаянную прогулку, а потом от всей души поблагодарил её и весь дружный коллектив пнимии "гимел". Всё, что я им пожелал - это здоровья, здоровья и терпения в их нелёгком, но очень нужном и важном для все труде.
Вместо эпилога - у меня уже перед больницей начал понемногу болеть ранее леченый нижний зуб. Мне было так паршиво, что я старался о зубе не думать. Но в больнице он стал мне всё чаще сам напоминать о себе. Не зря ведь гласит пословица о том, что беда не ходит одна.
Но как раз эту проблему я знал как решить. Судьба, опять с Божьей помощью, послала мне прекрасного доктора и порядочного человека - стоматолога Альберта. И хотя, я знал, что к нему нужно записываться за несколько недель вперёд, я поехал в его хайфскую клинику без приглашения.
Я у него не раз был, лечил, удалял и протезировал меня он на "отлично", мы ведь ещё с ним и коллеги по цеху. Пришлось подожать мне пару часов, но это не беда.
Кoгда я устроился у него в кресле и перевёл дух, он сначала стал колдовать с моим зубом. Когда он нашёл причину и сделал мне анестезию*, я вкратце ему рассказал о том, что со мной произошло и как меня хорошо пролечили в больнице, сказал в какой.
Рассказал ему про тамошних врачей, сказал, что мне очень понравилась заведующая отделением, умная и обаятельная врач - специалист. Мой Альберт в это время готовил для моих зубов какие-то инструменты и лекарства. Не отвлекаясь спросил меня, как бы невзначай: "Её зовут случайно не Ирина?"
Когда я, удивслённый, подтвердил ему, что она действительно Ирина, он мне сообщил, улыбнувшись - она оказывается его двоюродная сестра! Что за чудо у них семья! Пусть они будут все здоровы до 120 лет! Как и мы с вами тоже!
Сравнить лечение в моих уральских больницах с лечением в клинике "Кармель" просто некорректно. Кому из нас с вами придёт в голову сравнить на шоссе элегантную "Тоёту-Кампри" или новый "Юндай-135" с "ВАЗ-Калиной" или "Москвичём" и "Волгой". Хотя Россия не воюет уже семьдесят лет и суперпарады и полёты в космос мы видим регулярно.
Может быть, для понимания читателей и друзей из разных стран, скажу так:
Да, наша армия и все, кому это положено, воют так, как будто нет мира.
Но все остальные граждане живут, трудятся, учат детей, лечат людей, отдыхают на морях и в лесах так, как будто нет войны.
******
Чиполино - луковица
Амбуланс - карета "Скорая помощь"
беседер - хорошо, порядок
диагност - врач, умеющий определить болезнь без анализов
бакицур - быстрее, короче
гимел - буква ивритного алфавита. соответствует русской букве "Г"
русская рулетка - азартная игра русских офицеров времён гражданской войны.
Игра со смертью, выигрыш достаются последнему игроку, который остался в живых
торакальное отделение - отделение хирургии грудной клетки
Мерказ Хорев - престижный район в верхней Хайфе
Для литагентов, издателей, продюсеров и всех друзей:semen_v47@yahoo.com;
Skype:semen-volkov