Неоконченная книга о прерванной жизни

Элеонора Касымова
   
К 70-ЛЕТИЮ МАЛИКИ САБИРОВОЙ.      

   
Я часто перебираю документы в музее «Женщины мира», который собрала в своей квартире моя  мама, Тамара Нарзуллаевна Рустамова. Музею больше 20-лет и хранит он большое количество экспонатов, некогда принадлежавших великим женщинам, посвятивших свою жизнь людям. Кто-то сделал научное открытие, кто-то спас жизнь тысячам людей, кто-то внес неоценимую лепту в культуру своего народа.

Летом 2011 года я, как обычно, пришла в дом-музей мамы и продолжила разбор документов. Не знаю почему, но в этот день мне было жутко и неуютно в некогда светящемся от радости и любви к жизни домом. Как никогда прежде, я почувствовала одиночество. Мне - 60,  я уже пять раз бабушка, а мне хотелось прислониться к маминой груди и сказать: «Мама, помоги мне, мама, поддержи…». Чем помочь, как поддержать? И зачем, если все хорошо? Не, знаю, но этими словами я словно хотела вернуться к временам, когда, знала, что у меня есть МАМА, добрая, любящая и, конечно же, лучше всех мам на свете. Сколько радостных и горьких дней выпадает на человеческую долю и счастлив тот, у кого есть отчий дом, в котором вместе порадуются и сопереживут. Нет, не меркантильные интересы тянут детей в отчий дом. Родное дыхание МАМЫ  поддерживает жизнь, которую она некогда дала физически.  Знаю, если бы она была сейчас жива, я бы вновь искала ее плечо и для радостей, и для дней печальных.

Но МАМЫ давно нет. В этом, 2012 году, 31 мая, исполнится ровно десять лет, как она покинула этот бренный мир. Покинула физически. Но душа ее с нами, рядом, живет и направляет.

В день своего очередного прихода  в дом МАМЫ, я еще раз убедилась - на свете ничего нет случайного. И вот почему. Перебирая документы, нашла листы бумаг, скрепленные крупной скрепкой. Прежде я не встречала их среди документов. И вдруг…  Воспоминания МАМЫ о Малике Сабировой. Великой балерине, чей талант не вмещался в регалии – Заслуженная артистка Таджикистана, Лауреат Международного конкурса артистов балета в Варне (второе место, серебряная медаль), Лауреат Международного  конкурса артистов балета в Москве (золотая медаль), Народная артистка Таджикской ССР, Народная  артистка СССР и многие  другие звания и награды.

Это был текст, отпечатанный мной. В памяти всплыли подробности.
Девяностые годы. Трудные для Таджикистана времена. Гражданская война, разруха.  На двух городских площадях города Душанбе разместились люди с диаметральным пониманием жизни. Чего-то опасаясь, МАМА как-то сказала:

-Возьми ручку и тетрадь. Я буду диктовать, а ты записывай. О Малике Сабировой написаны книги, статьи, сняты фильмы, дается оценка ее высокого мастерства. А какая она была в жизни, подробностях  ее сценического становления, о нашей дружбе, быте никто теперь уже не знает. Я расскажу, приведу  интересные факты.

 И она начала диктовать.  В тот день, каюсь,  я нехотя водила пером по бумаге, записывая МАМИНЫ воспоминания. В силу молодости, думала, что успеется, еще напишем. И вот мы завершили первую главу. Я предложила  МАМЕ  отпечатать материал,  отредактировать, а потом  взяться за вторую часть. Когда же я прочитала напечатанное, МАМА покачала головой: «Чего-то не хватает. Чего-то не так».

Я знала, что не так. Ей хотелось полета мыслей, оригинальности, легкости, чего-то необыкновенного, всего того, чем владела Малика в танце. Ей казалось, что текст должен был принять образ Малики, вознести душу на высоту уникального прыжка балерины и унести сердце каждого, кто возьмется за чтение. Но, признаться, я не пыталась редактировать текст. МАМА не любила, когда журналисты и писатели ради красного словца передергивали факты или приукрашивали действительность. Словом, послушав материал, она опустила глаза, и сказала:

-Хотя, да, так все и было.
МАМА долго смотрела в окно, о чем-то думая. Возможно, вновь переживала дни, прожитые вместе с Маликой, может, боялась не забыть чего-то еще из ее жизни. Вздохнув, сказала:

-Надо бы не забыть рассказать о собачке Малики Фунтике. Хорошая собачка, умная. Маленькая болонка, крошечная порода.  Любимица Малики.  Помнишь, как она, возвращаясь с прогулки, бежала в ванну, чтобы ей помыли лапки?  - Немного помолчала. - Ну, как же так, как она могла умереть…

На глаза навернулись слезы и я, отложив ручку в сторону,  присела перед ней на корточки:

-МАМА, не надо переживать. Как Вас утешить? Прошло много лет. Посмотрите, - и я указала рукой в угол большой комнаты, превращенный в музей балерины. – Посмотрите, все ее вещи здесь. И пачки, и пуанты, и украшения. Даже  личные вещи – халаты,  блузки, туфли,  даже сумочка.  А сколько подарков, которые она вам надарила?  Малика здесь. Она благодарна. Вы сохранили ее вещи, её память.

МАМА  ожила. Вытерла по-детски  неуклюже глаза, и подошла к уголку Малики Сабировой. Чего там только нет! И сценические костюмы, крохотные, под ее точенную фигурку, и афиши, и фотографии, и портреты, и подарки, и многое другое. Вещи, которые отдала ей  Мадина Георгиевна, мать Малики. Она словно  чувствовала, что очень скоро уйдет за Маликой, ибо боль утраты обещала из состояния существования перейти в состояние вечности.
-Тамара, больше никому не могу доверить. Она называла Вас второй мамой. Именно Вы первой поддержали ее,  во многом помогли.  И только после меня  сохраните память о ней.

Не прошло и года,  как Мадины Георгиевны не стало. А спустя какое-то время из жизни ушел и ее отец. Перед смертью он так же отдал оставшиеся вещи своей дочери МАМЕ.

 В 90-е годы во время гражданской войны в Таджикистане  архивы многих организаций, различных учреждений горели в огне. Многое унесли мародеры, что-то  использовалось в быту у людей. Я сама видела, как девочка, торгующая семечками на улице, продавала свой товар в кулечке – документе из какого-то министерства. Много позже я обращалась в архив министерства культуры за некоторыми интересующими меня документами МАМЫ – заместителя министра культуры в 60-х годах, но мне сказали, что они утеряны. Я не уверена, что в те лихие годы, ворвавшись в театр оперы и балета им. С. Айни,  обозленные люди не унесли бы все, что попадалось под руки – разжечь огонь под казаном, превратить что-то в половую тряпку, или найти еще какое-нибудь применение в быту. Не анекдот, но мародеры в те годы умудрились унести тяжелую входную дверь одного из театров.
Я помню, как МАМА  все ценные вещи  своего музея упаковывала в ящики, оставив на виду наименее ценное. Я все шутила:

- Чего Вы боитесь? Кому нужна балетная пачка или пуанты 34 размера?

Она посмотрела на меня строго -  это святое!

Возвращаясь к неоконченной книге, хочу сказать, что  я так и не успела записать многое о жизни великой балерины. Смерть беспощадно уносит одного человека за другим. Ушла и МАМА. Она пережила Малику на 20 лет. И все эти годы часто подолгу стояла возле уголка  балерины и смотрела на сценические костюмы, в которых  порхала неземная пери, взбудоражившая  балетный мир своим непревзойденным искусством.  Остался незаконченным рассказ о Мадине Георгиевне,  Великой Матери, посвятившей всю свою жизнь служению, именно служению, дочери и искусству, в котором она жила.  Матери, которая была всегда и везде поддержкой.  Мы не успели рассказать об   отношениях Малики  с  матерью, доброй, мудрой женщине, которую Малика часто называла просто Мадина.  Не успели описать редкой красоты отношения между Маликой и Музаффаром  Бурхановым, ее сценическим партнером и мужем.  И многое, многое другое.

«Когда имеем, не храним, когда теряем плачем». Мудрая пословица. Обидно, что ничего нельзя вернуть, повернуть время вспять.
Нет ничего случайного. Спустя много лет, в год семидесятилетия балерины, мною был найден неоконченный текст  о  прерванной жизни чудо балерины, который я предлагаю вниманию читателей. Пользуясь возможностью, я добавлю в конце книги свои скромные о ней воспоминания. Великая честь, что я  тоже знала легенду мирового балета…
 
ЭЛЕОНОРА КАСЫМОВА,
дочь Т. Рустамовой.




                МУККАДАРА (Тамара)                РУСТАМОВА

В ПОЛЕТЕ - ЖИЗНЬ

Так устроен человек, что на склоне лет он мысленно возвращается к памяти прожитых лет, перебирая наиболее существенные моменты. Что же касается людей, проживших кипучую и деятельную жизнь и делавших историю, то их можно сравнить с добытчиками алмазов, которые в руках мастеров превращаются в  неописуемой красоты бриллианты.
Я бесконечно благодарна судьбе, которая наряду с горестями и печалями, дала мне прекрасные  моменты жизни, переживаемые мною трепетно и счастливо. Я бесконечно  благодарна судьбе,  вкрапившей в историю моей жизни бриллианты, в огранке которых я принимала непосредственное  участие. Одним из них была  несравненная  и талантливая, всемирно известная балерина Малика Сабирова.
В начале шестидесятых годов я занимала пост заместителя министра культуры Таджикистана. Помнится, в те годы особый  интерес душанбинцев  вызывало сценическое  мастерство. И балетное искусство, в частности,  находилось на высоте.

Однажды я, по обыкновению, пошла в театр оперы и балета  им. С. Айни принимать новый спектакль. То была детская постановка «Доктор Айболит». В зале присутствовало несколько человек, имевших отношение к делу.

Начался спектакль.  Вдруг  на сцену вихрем выбегает невысокая девчушка и выделывает такие па, что не заметить ее невозможно.

-Что за девочка танцует Танечку?- спросила я заместителя начальника управления искусств министерства Любовь Ивановну Киямову. – Она с нашего хореографического училища?

-Нет, это же Малика Сабирова, которой вы сами подписывали направление в Ленинградское хореографическое училище. Вы ее забыли?

Честно признаться, забыла. Разве я могла упомнить всех, кому давали направление на учебу в Центр.

-Малика закончила учебу с отличием, - продолжала характеризовать юную балерину Любовь Ивановна. Этот факт еще больше подогрел мой к ней интерес.

-Она таджичка?- поинтересовалась я.

-Отец - узбек, мать с Кавказа.

-Отец коренной житель? – заволновалась я, предполагая, что семья может переехать из Душанбе в одно из исторических мест родителей.

Мы приняли спектакль. Я попросила передать Малике, чтобы зашла ко мне в министерство. Через пару дней девушка пришла и я, несмотря на занятость, сразу ее приняла. Мы беседовали о ее учебе, планах, родителях. Оказалось, отец музыкант, мастер по починке национальных музыкальных инструментов. Мать – работник регистратуры поликлиники. К сожалению, Малика отвечала на вопросы очень коротко, пряча от стеснения глаза. И я решила познакомиться с родителями, чтобы лучше узнать об образе их жизни.

Может, кто и удивится, к чему детали, не относящиеся непосредственно к работе? Все значительно сложнее. Когда Малика в день сдачи спектакля порхала на сцене, я увидела в ней большой талант и будущую звезду балета. Интуитивно, невзирая на министерскую занятость, я находила время, чтобы ближе познакомиться с семьей балерины с тем, чтобы узнать о их проблемах. По опыту знала – восходящих звезд замечают быстро и заманивают в другие республики.  Будущим звездам предлагают ключи от квартиры и сулят много радостей.

Итак, уже на второй день после беседы с Маликой, в приемной сидела мать Малики  - Мадина Георгиевна и ждала приема. Когда в кабинет вошла высокая статная женщина, я машинально встала из-за стола и пошла ей навстречу. В тот момент мне показалось, что я - ничто перед рождающимся талантом и эта женщина, воспитавшая уникальную балерину, достойна всякого поклонения. Кто мог знать, что спустя некоторое время мои ощущения станут пророческими.
Мадина Георгиевна села на стул,  я расположилась напротив. Мы поговорили о том - о сем, и я задела квартирный вопрос. Оказалось, семья Сабировых  живет в старом доме, построенном  в 30-х годах. Я предложила как-нибудь съездить, чтобы посмотреть условия их жизни. Через некоторое время мы встретились и поехали в дом, в котором еще до войны жила моя подруга и я часто приходила сюда. С тех пор прошло много времени и дом, конечно же, влачил жалкое существование. Полы скрипели и проваливались, несло сыростью, окна и двери покорежены, тускло, неуютно, да еще  общий коридор с соседкой. Словом, условия донельзя несносные и я пообещала при малейшей возможности помочь с квартирой. Давая обещание, я прекрасно понимала, что взялась за трудную  задачу. В те годы квартирный вопрос был очень трудным. За получением жилья люди стояли в очередях по нескольку лет, иногда по десять-пятнадцать. Список очередников нашего министерства насчитывал большое число семей. При таком положении даже в обозримом будущем говорить о благоустройстве Малики было невозможным. Но выражение «Искусство требует жертв» как нельзя кстати подходило для данной ситуации. И я, прямо скажем, ринулась в бой.

В молодости, в бытность первым секретарем райкома комсомола, я взяла из одной организации перспективного, на мой взгляд, человека  вторым секретарем. Ко времени моей работы в министерстве он уже дорос до заместителя председателя горисполкома.

Итак, я пришла к нему и сказала:

-Вы должны мне помочь. Нужна квартира для молодой балерины и чем скорее, тем лучше. Дело в том, что ее могут переманить в другие города. Приедут с ключами от квартиры и она, конечно же, уедет.
Словом, решили дать трехкомнатную квартиру на бывшей «Красной площади». (площадь возле театра оперы и балета им. С. Айни. Прим. издателя).  Примерно в это же время отец Малики на одной из окрестных холмов строил дом. Но это нельзя было называть строительством, так как его возводили по воскресеньям родственники и клали буквально по нескольку кирпичей в день. Этот факт послужил поводом для письма –жалобу в ЦК Партии Таджикистана очередников на получение квартир.  Они сообщали, что Сабировы строят дом и вообще начинающая балерина может и подождать с квартирой.

Меня вызвали «на ковер». Секретарь Центрального Комитета Партии Таджикистана Низорамо Зарипова протянула письмо и попросила назначить комиссию для проверки сигнала. С членами комиссии по поехали по известному адресу и я, понимая, что поступаю незаконно, все же поднялась на гору одна, боясь, что там действительно стоит дом. Но, к счастью, вместо строения торчало несколько кирпичей. По правде говоря, если бы там и был дом, Малика бы в нем не жила. Судите сами – молодая девушка после спектакля в 10-11 часов ночи возвращается домой на какую-то гору одна. Это реально? Конечно же, нет! Я хорошо знаю, что устроенный быт – основа плодотворного труда, тем более для людей искусства.
По результатам проверки я написала справку, в которой говорилось, что у Сабировых  дома нет. Тем не менее, квартиру Малику не дали.
Это известие расстроило меня больше, чем очередная жалоба опять в же ЦК партии о том, что я незаконно раздаю квартиры. И снова объяснения. Мои мотивы были, как казалось, вескими – я очень боялась, что Малику переманят в Ташкент, Алма-Аты или Бешкек.

Трудно сказать, что повлияло, но Малике все же решили дать квартиру, но не трех-  а двухкомнатную. Это сильно расстроило Сабировых, так как семья состояла из четырех взрослых людей – отца, матери, Малики и ее брата Мурата. Но и здесь я попыталась вмешаться и попросила руководителей  разрешить Малике хотя бы выбрать квартиру. Мы сели в машину (Малика и ее родители) и поехали выбирать жилье. Кстати, узнав об этом, мой муж выразил недоумение: «Ты что, комендант министерства, чтобы заниматься бытовыми вопросами артистов?». Реплику я пропустила мимо ушей. Словом, мы выбрали квартиру в строящемся доме на «Красной площади». Но это была хрущевка с крохотными  комнатушками, узеньким коридорчиком и прочими неудобствами. Сабировы вынуждено поселились в этом доме.
Позже, когда Малика завоевала на Международном конкурсе артистов балета в Варне второе место, ей дали трехкомнатную квартиру уже без моего участия.
Вроде бы все остались довольны – квартира у Сабировых есть, Малика продолжает совершенствовать свое мастерство, и я спокойна, ибо приложила все усилия, чтобы сохранить очень ценный для республики кадр. Но страсти все не утихали. Министр, который во время квартирной эпопеи был в загранкомандировке, узнав о шумихе, высказал свое возмущение Секретарю ЦК партии Джабару Расулову. И опять объяснение. Джабар Расулович тоже упрекал меня в необдуманных действиях, считая, что вчерашняя выпускница могла бы и подождать.

-Джабар Расулович, эта, как вы говорите «девочка» с отличием окончила Ленинградское училище. Диплом с отличаем мало кто получает. Она – будущая звезда Советского Союза. Ей сама Галина Уланова преподносила подарки и гордилась ею, как своей ученицей. Вы же прекрасно разбираетесь в искусстве и должны меня поддержать.
Встреча и объяснения с Джабаром Расуловым были последней каплей  терпения и я, собрав личные бумаги, ушла с работы. Я находилась в глубокой депрессии и не выходила на работу целую неделю. Мне был непонятен подход к делу. Да, были определенные законы, правила, но были и исключения. Может моя беда в том, что я глубоко чувствовала любовь к своей земле, людям, которые рядом жили, и мне хотелось всегда и во всем по мере возможности протягивать руку помощи и облегчать их жизнь. Я не могла оставаться безучастной, когда видела трудности ближнего.  А если это касалось таланта, людей одаренных, я ставила их превыше всего, понимая, что они – золото родной земли. Так и на сей раз, движимая высокими  патриотическими чувствами, я «сняла шляпу» перед зарождающимся великим талантом и включилась в неравный бой за сохранение ценного кадра  для искусства Таджикистана.
 
Впоследствии жизнь все же доказала мою правоту. После того, как Малика заняла в Варне призовое место, меня вызвал министр и попросил подготовить документы Малики Сабировой на звание « Заслуженной артистки Таджикистана». Мне, честно говоря, не совсем было понятно подобное решение после недавних «боев». Я набралась храбрости и возразила:

-Но она же еще молодая для такого звания.

Министр ответил:

-Это предложение ЦК Партии Таджикистана. Сабирова прославила нашу республику, заняла призовое место.
Вопрос о награде был вынесен  на рассмотрение коллегии министерства. Началось голосование - кто за то, чтобы Малике Сабировой присвоить звание
«Заслуженной артистки республики»? Все проголосовали «за»  кроме… меня.

Позже Джабар Расулович сказал мне:

-К даче квартир надо относиться серьезней. Хотя Вы, Тамара Нарзуллаевна, поступили правильно.

Часто мир бывает очень жесток. По иронии судьбы случилось так, что Мадина Георгиевна была осетинкой. Мой муж – Сергей Харитонович Моргоев  тоже из Осетии. Этот факт муссировался в кулуарах.  В моем отношении к Малике усматривался меркантильный интерес. Но где мне было найти такой голос, чтобы крикнуть на весь мир – рождается талант не с осетинской или таджикской национальностью, восходит звезда первой величины, несущая восхищение и радость русских ,эстонцев, японцев, турков и многих других.
Малика получила звание, позже – трехкомнатную квартиру над магазином «Сказка». Но все это было уже без меня, моего прямого участия в ее жизни. Но я часто  вспоминаю эти эпизоды из жизни с большой теплотой и чувством исполнения долга перед жемчужиной отечественного искусства, чье имя живет до сих пор и, я убеждена, не померкнет никогда.

НЕКОТОРЫЕ ЭПИЗОДЫ ИЗ ЖИЗНИ МАЛИКИ

Участие в жизни Малики послужило поводом тому, что семья Сабировых потянулась к нам и стала одной из близких среди друзей. Позже, будучи на пенсии по болезни, я внимательно следила за ее творчеством и почти не пропускала ее спектакли. Помнится, моя дочь Нора пошла за пригласительным в министерство на спектакль «Жизель», на который невозможно было достать билеты. Начальник управления искусств, протягивая билет, пожал плечами:

-Сколько же можно ходить на «Жизель»?

Нора ответила:

-Мы ходим на Малику.

В зените славы «на Малику» не только ходили, но и «приезжали». Был такой эпизод. В одном из писем, приходивших в адрес балерины, одна полька с нескрываемым раздражением писала: «Дорогая Малика! Как вас можно отловить? Я взяла туристическую путевку в Таджикистан с тем, чтобы попасть на Ваш спектакль, а когда прилетела в Душанбе, мне сказали, что Вы выехали на гастроли… в Польшу!».

Вспоминаю семидесятые годы. Малика была уже одной из прим мирового балета. Но у нее не было ни собственной машины, ни комфортабельного дома,  других привилегий. На спектакли, по личным делам она разъезжала на мотоцикле брата, который любезно соглашался быть ее водителем. И мало кто из прохожих и автомобилистов знал, что мимо них вихрем проносится одна из выдающихся балерин мира.

В те годы мы жили возле политехнического института по проспекту Куйбышева. Когда Малика приезжала к нам в гости, соседи выскакивали на балконы, чтобы посмотреть на легендарную балерину, что называется «живьем». Она лихо спрыгивала с мотоцикла и так же легко взлетала на четвертый этаж. Очень редко брала такси, чтобы добраться до нужного места. Это было в том случае, когда Мурат был занят.


Многие годы сценическим партнером Малики был Музаффар Бурханов. Со временем дружба артистов переросла в любовь. Окружение с неподдельным интересом ждало рождение новой семьи. Но больше всех о свадьбе мечтала Мадина Георгиевна. На вопросы матери об устройстве личной жизни Малика отвечала неохотно и без особого желания поддерживать разговор. Тогда Мадина Георгиевна, зная, что Малика прислушивается к моим советам, попросила поговорить с «непослушной девочкой» и наставить ее на путь истинный. Я  тоже знала об отношении Малики к вопросам замужества и долго думала, как приступить к переговорам. Но получился растянутый на долгое время диалог.

-Малика, пора замуж.  Музаффар - хороший парень, подумайте над тем, как создать семью.

-Хорошо, Тамара Нарзуллаевна, мы подумаем…
Через некоторое время опять:
_
-Малика, как насчет свадьбы?

-Хорошо, Тамара Нарзуллаевна, подумаем…

Через месяц:

-Малика, твоя мама переживает. Вы с Музаффаром постоянно вместе, ездите на гастроли, не разлей вода, он часто бывает у вас в доме. Пожалуйста, узаконьте свои отношения. Ты же не хочешь, чтобы твоя мама все время по этому поводу переживала?

-Хорошо, Тамара Нарзуллаевна, я подумаю…
Потом она назвала конкретный месяц. А когда указанный срок подошел, Малика перенесла бракосочетание на другое время. Я же с упорством настаивала, давила, как могла. Не в силах отказать, Малика давала слово, которое бесконечно нарушала.

Как-то Мадина Георгиевна пришла к нам в расстроенных чувствах .Разговор опять же завела о свадьбе. Мне была понятна боль матери, и я твердо решила поговорить с Маликой серьезно. Тогда Малика согласилась, но поставила условие – пышной свадьбы не должно быть.

-Галина Уланова, мой педагог, говорила, что у популярных людей свадьба должна проходить спокойно и без шумихи. Я с ней полностью согласна. В нашем же городе все давно уже ждут больших торжеств, и желающих стать тамадой набралось уже человек 30.

Короче, мы договорились, что свадьба будет тринадцатого числа. Малика настаивала именно на цифре тринадцать, считая её для себя счастливой. Но непредвиденные обстоятельства чуть было не сорвали проведение торжества.  Малика получила приглашение  на гастроли в Японию и сказала, что свадьба переносится. Но я возразила – свадьбе быть, ведь гастроли состоятся во второй половине месяца. И вот, накануне, рано утром, я набираю номер телефона Малики и говорю:
 
-Близится тринадцатое…

 Малика ответила, что ничего не получится, так как из ЗАГСа звонили и сказали, что возле Дворца бракосочетания  собралось много народу и ждут  Малику с Музаффаром.  Неизвестно кто объявил всему городу о регистрации известной балерины, и народ валом повалил к Дворцу.
Я, чувствуя, что сейчас будет найдена причина, чтобы не пойти в ЗАГС, тоном, не терпящим возражения, сказала:

-Не переживай, сейчас найду районное отделение ЗАГСа и все будет шито-крыто.

-Где это? - заволновалась Малика.

-Возле сельхозинститута, в полуподвальном помещении.

Мы еще что-то обсуждали, вдруг из соседней комнаты показалась голова полусонного сына Руслана, который умоляюще сказал:

-Мама, ну не хочет человек, что Вы ее заставляете?

Даже ребенка допекли бесконечные разговоры о замужестве.

И вот настал-таки долгожданный день . Тринадцатого утром Малика, Музаффар, я, Руслан и Мурат, который подогнал к дому свой «Москвич», поехали в ЗАГС. Малика поставила условие, что они только подадут заявление. Но и это стало большим прогрессом, и я уже мысленно готовила свой план. Пока Малика и Музаффар заполняли анкеты, я из соседней комнаты связалась с начальником управления ЗАГСАми и, обрисовав картину, попросила сделать исключение и зарегистрировать молодую пару прямо сейчас и без ее согласия. Заведующая ЗАГСом срочно была вызвана в управление и через некоторое время документы были готовы. Все это время пока, выражаясь сценическим языком, шла закулисная возня, Малика в недоумении пожимала плечами – неужели для того, чтобы подать заявление, требуется так много времени. Когда же Малике и Музаффару вручили свидетельство о браке, новоиспеченная пара не поверила  своим глазам.
-Тамара Нарзуллаевна, Вы меня обманули? – повернулась ко мне Малика.
-Да, но ты в любое время можешь разойтись, - пошутила я.
Малика была человеком с юмором и, подхватив тему, ответила шуткой. Повернувшись к заведующей ЗАГСом она, прищурив глаз, спросила:
-Сколько стоит развод?
Та тоже включилась в игру и назвала баснословную по тем временам сумму:
-Пятьсот рублей.
В это время чувствую, кто-то меня крепко обнимает. Это был Музаффар. Приподняв меня со сценической сноровкой, он на радостях стал носить  меня по залу.  Присутствующие смеялись, а заведующая ЗАГСом спросила:
-А не хотите ли Вы, уважаемый муж, сначала поздравить свою супругу?
Конечно же! Он так долго ждал этого часа и, когда свершилось чудо, он, растерявшись, бросился ко мне, не зная как выразить свою благодарность. А потом был элегантный поцелуй руки супруги и горячие поздравления.
Мурат побежал в магазин, купил шампанское и цветы, и торжество было отмечено.
Из ЗАГСа мы поехали домой к Малике. В подъезде Малика забралась на шею Музаффара и он позвонили в дверь. Малика Георгиевна, ничего не подозревая, открыла дверь.  Увидев неприличную картину, сильно рассердившись, прикрикнула на дочь:
-Это еще что такое, что это значит?
Малика спрыгнула с шеи новоиспеченного мужа, поцеловала мать и сказала:
-Это значит, что мы только что зарегистрировались, и я уже сижу на шее мужа.
Любая мать поймет  чувства, охватившие в тот момент  Мадину Георгиевну. Немного оправившись от шока, она стала хлопотать у появившегося экспромтом праздничного стола.
Купили шампанское, разлили по фужерам. Раздался чистый звон хрусталая такой же, какой была вся жизнь Малики.
Мне всегда льстило, когда Малика называла меня второй мамой. Однажды даже сконфузилась, когда она при Мадине Георгиевне, обняв меня за плечи, положила голову на плечо и нежно произнесла «Вот моя вторая мама». Мне стало неловко, я виновато посмотрела на Мадину Георгиевну, которая, широко улыбаясь, утвердительно покачала головой.
-Это верно, - подтвердила она, - один Бог знает, сколько добра Вы сделали Малике.
К тому времени, когда Малика получила всемирное признание, наша дружба была настолько тесной, что, казалось, не было и дня, чтобы мы не виделись или не перезванивались. Мой муж называл их полуночниками и ворчал, когда они приходили в гости в десять-одиннадцать вечера после спектаклей. Но когда Малика весело и непринужденно отвечала ему задорным смехом, он, «смилостивившись», «пускал» их в дом. В те годы я уже была на пенсии и, хотя сильно болела, и мне было не до чего, творческая судьба молодой балерины интересовала меня с не меньшей силой. Нам всегда было о чем поговорить – о делах в театре, о балетном искусстве, гастрольных поездках и многом другом. Несмотря на то, что весь мир рукоплескал чудо балерине, она оставалась такой же скромной и милой, как в год нашего знакомства.
Моя болезнь, которая обострилась вследствие неудачно сделанной операции на зоб, когда мне исполнилось тридцать, не давала мне жить и работать в полной мере. И, несмотря на это, у нас в доме было много друзей, и я всегда находилась в гуще событий. Часто друзья и знакомые, зная о взаимной привязанности наших семей, просили познакомить с балериной, имевшую завидную популярность. Но не всегда удавалось найти повод к тому, чтобы пригласить в гости желающих, когда Малика с Музаффаром бывали у нас. Во-первых, они очень уставали, и им хотелось побыть в непринужденной обстановке, и, во-вторых, как я уже говорила, визиты были поздними, когда все, извините, нормальные люди спят.
Тем не менее, каким-то образом мне удавалось познакомить Малику со многими из них. И Малика, в свою очередь, старалась познакомить со мной своих друзей, знакомых, коллег, приезжавших из других городов. Это были незабываемые встречи, где душой компании всегда была Малика.
Немного о сервировке стола для  полуночников. Малика с Музаффаром приходили к нам без предупреждения. Не каждый день, а когда захочется. То есть их приход расценивался, как возвращение домой после спектакля. Словом,  в буфете, как было принято в те времена, у нас были припрятаны угощения для гостей. К чаю. Но наши полуночники никогда ничего не ели, «разве чайку».
Это обстоятельство расхолаживало и меня. На стол выставлялось одно и то же ради приличия, хотя можно было бы и просто сидеть и разговаривать. После ухода гостей все вновь возвращалось в буфет. И так из раза в раз. Часто вспоминаю эпизод, ставшим  юмористическим  рассказом. Когда Малика нежданно- нагадано «вваливалась» к нам ночью, я, дабы не уронить честь гостеприимной хозяйки, ставила чай и вытаскивала из буфета дежурные сухофрукты, конфеты, халву и так далее. Среди прочих угощений на стол ставилась небольшая вазочка с миндалем. Малику эти бобовые сильно злили, так как зубы ломать не хотелось, а щипчиков, конечно же, рядом не было. Однажды она, как обычно, пришла в полночь. Благо мы не спали. Лукаво улыбаясь, с порога, весело заявила:
-Тамара Нарзуллаевна, наконец-то миндаль больше уже никогда не вернется в буфет и  будет сегодня съеден!
Она вытащила из сумочки внушительных размеров орехокол и торжественно потрясла им в воздухе.
Вспоминаю вечер в доме Сирожиддина Насреддинова, долгое время работавшего полпредом  Таджикистана в Москве.  Мы с Маликой были приглашены на одно из семейных торжеств.  Он с юмором рассказал гостям о том, как Малика посмела заснуть на очень важном мероприятии в Большом театре в Москве, несмотря на то, что шли съемки Центральным телевидением.  Сирожиддин Кияевич очень сожалел, что не сидел рядом и не мог разбудить делегатку всесоюзного Съезда ЦК комсомола, так как его место было на балконе. Он очень боялся, что сладкая улыбка на лице спящей балерины попадет  в программу «Время». Но, к счастью, все обошлось.
Как-то я  пригласила в гости семью Сабировых и Насреддиновых. Приготовила цыпленка-табака, фирменное, по-своему, блюдо. За   шутками и веселыми разговорами так разделали бедного цыпленка, что косточек не осталось. Позже Малика заметила – цыпленок в моем исполнении настолько вкусен, что гости даже косточки съели. Во время поедания цыпленка интересно смотрелся Сирожиддин Кияевич. «Я смотрела на Вашего друга и  едва не рассмеялась – у него, когда он жевал, ходили его большие уши». Много лет спустя я сказала Насреддинову, что Малика потешается над ушами.  Он рассмеялся – если бы только она!  Как-то он был у врача лора, тот не выдержал удивления  и сказал – да у вас не уши, а локаторы! Малика была очень наблюдательной. Вроде бы поговорит с человеком несколько минут, а все подмечает. И, надо сказать, подмечает самые лучшие черты. С людьми, которые ей нравятся,  шутила, и, будучи очень тонким человеком, знала, с кем юмор допустим.
Вообще Малика была удивительным человеком – каждый ее шаг и слово имели определенный смысл.  Например, подарки, которые она привозила с гастролей. Зная о моей творческой натуре, из Австрии привезла коробку с  конфетами, на которой был изображен Моцарт. 
Подарила супермодную  по тем временам  клеёнку под миндаль. Футболку самого большого размера, тоже шутки ради. Помню кошелек, сотканный из золотых ниток, чайник, вазу, выполненную чеканкой и многое другое.  Особо помню беруши – ухозатыкалки, как я их называю. После операции на зобе, о котором я уже говорила, я не могу переносить шум – автомобильное  движение на улице, детский гомон за окном, громкую музыку. И Малика привезла мне беруши,  которые действительно спасали от нежелательных звуков. Было много других подарков, сувениров, подаренных на дни рождения, праздники, из гастрольных  поездок. Кто мог знать, что очень скоро Малики не станет, а вещи, пережив ее, станут экспонатами музея, в котором вместе с другими ценностями займут центральное место. До сих пор не могу простить себе, что многое, преподнесенное мне в дар, утрачено или изношено. Разве могла я знать, что через пять лет после ее кончины я начну создавать музей знатных женщин, где самым ярким и выразительным станет уголок великой балерины.
Бывают в жизни трагедии, от воспоминания которых больно сжимается сердце. В расцвете творческих и жизненных сил скончался мой супруг Сережа. Он ушел из жизни очень тихо и мирно, после выступления на коллегии Комитета по кинематографии и телевидению. Очевидцы рассказали – выступил, сел и умер. В доме – переполох, собрались родственники, друзья, знакомые. Одним из первых прибежало все семейство Сабировых.  Мадина Георгиевна взяла в руки инициативу и стала собирать деньги на похороны. Я, узнав об этом, отозвала ее в сторону и попросила не делать этого, так как это унизительно и стыдно – в каждом доме на черный день есть деньги.
Четырнадцатилетний Руслан трагически переживал смерть отца, но старался скрывать слезы и переживания.
В эти дни он все время искал Мадину Георгиевну, чтобы быть ближе к ней, ища поддержки и сострадания. Она находила для него слова утешения и, обняв мальчика,  тоже старалась быть рядом.
В день похорон, когда гроб поставили на кузов машины, как и полагается близким родным, мы подошли к машине, чтобы сесть рядом с покойником. Но какие-то самозванцы, назвавшиеся родственниками Сережи, окружили гроб и громко рыдали. По правде говоря, ни я, ни Руслан, да и мой муж никогда их не видели. Но обычай кавказцев гласит – если ты однофамилец – значит, родственник. В то время нам было не до объяснений, и мы просто пошли за машиной. Вдруг нас кто-то подхватил,  и мы оказались рядом с Маликой  и Муратом в машине. Спустя несколько  минут, когда мы ехали на небольшом расстоянии от грузовика, из-за поворота, на большой скорости, выскочил самосвал. Он несся в нашу сторону. Водитель нашей машины успел затормозить, и какие-то сантиметры отделили нас от неминуемой трагедии. Ужас, ведь с нами могла бы погибнуть Малика!
Однажды, накануне одного из поминальных мероприятий,  я  сказала Мадине Георгиевне, что хочу накрыть стол необычно, с хорошим угощением. Она очень обрадовалась и тоже включилась в подготовку. Особую помощь оказали друзья Мадины Георгиевны – семья Саидахон Сафаровой. С этими людьми я познакомилась в доме Сабировых и у нас завязалась крепкая дружба. Мы бывали  друг у  друга в гостях, встречались в доме Малики. Сережа сблизился с супругом Саидахон, и в день похорон я видела искреннюю печаль на их лицах. Это были люди, от услуг которых я не отказалась. Я не возражала, когда за какой-то ритуал он заплатил со своего кармана. Друзья Сабировых были и нашими друзьями.
Горе нашей семьи оказалось  общим.  Мадина  Георгиевна очень любила Сережу за его остроумие, юмор, человечность и много других качеств, которые редко сосредотачиваются в одном человеке…
Продолжения не последовало…

*************************************
   

ЭЛЕОНОРА   КАСЫМОВА

Некоторые  факты из жизни Малики.

Из папки Малики Сабировой в музее МАМЫ.
На одном из листов  - план написания книги «Воспоминания о Малике Сабировой».  Он был написан мною от руки. Продиктовав первую главу, МАМА попросила сделать план, чтобы среди прочего не забыть несколько пунктов.
1. Три букета цветов.
2. Свадьба.
3. Мумин Каноатов.
4. Фунтик и Сережа.
5. Последняя встреча перед смертью.
6. Передача вещей Малики Мадиной Георгиевной.
К сожалению, мы уже не узнаем, о чем  еще увлекательном  хотела рассказать МАМА.
Интерес вызвала написанная от руки информация ведущего специалиста министерства пищевой промышленности Таджикистана  Давыдкиной Розы Михайловны. Привожу её без редакции.
«В середине шестидесятых годов в Душанбе была введена в эксплуатацию кондитерская фабрика «Ширин», мощностью 18 тонн продукции в год. Для освоения мощностей фабрики, министерство пищевой промышленности Советского Союза направило на Душанбинскую фабрику опытных специалистов кондитерского производства. В их числе главным инженером на фабрику приехал Э.М. Гольдес. Как выяснилось впоследствии, он принял предложение поехать в Таджикистан, зная о том, что в Душанбе живет  и работает в театре оперы и балета им. С. Айни  очень талантливая балерина – Малика Сабирова.
Во время пребывания Гольдеса с женой в Душанбе, они ни разу не пропустили ни одного спектакля, в котором участвовала Малика. Он постоянно проводил фотосъемки всех спектаклей».

Отрывок из  неизданной автобиографической книги МАМЫ.
(Глава о трудолюбии, героизме.)
«…Я преклоняюсь перед одержимыми, устремленными к намеченной цели, и трудолюбивыми людьми. Такой была Малика. Скажу больше - она была маниакальной в труде человеком.
Все, кто знал ее близко, удивлялись и поражались ее силе воли, энергии. Она вся погружалась в работу. Реки пота проливала в репетиционном зале за станком на репетициях. Малика без единого пропуска приходила  работать даже в праздничные дни. Несмотря на то, что спектаклей в эти дни могло и не быть. К этому она себя абсолютно не принуждала. Она шла на репетиции, как на праздник. И даже отпуск у нее был расписан по часам.
Как-то Малика поехала летом к подруге в Одессу. С ней были ее партнер М. Бурханов, подруги Земфира Казакова,  Абдурашидова  и еще несколько человек. Устроились на даче, далеко от Одессы. Однако, Малике надо было ежедневно заниматься за станком.  Каждый день в восемь утра она выезжала с Музаффаром в  Одесский театр оперы и балета, находившийся в 25 км от дачи. Абдурашидова ей  говорила:
-Твоя работа, Малика, требует адских усилий, почему же отпуск ты не используешь для отдыха?
-Я не могу иначе. Иначе лишусь радости жизни.
Усердие, одержимость внутренней  идеей присуща немногим. Поэтому мы знаем громкие имена, которые подаренную судьбой жизнь, тратят  на обретение радости другими. Разве не счастье, когда люди за радостью, наслаждением искусством балерины приезжают из разных стран?
Вспоминаю  Лину По. Слепого скульптора.  В 1934  году  популярная в то время балерина, талантливый балетмейстер, режиссер Лина По в результате осложнения гриппа ослепла. Но если человек – личность, он не сможет оставаться на задворках жизни. Лина  По стала незрячим скульптором, работы которой стояли в одном ряду с выдающимися скульпторами своего времени. Это стремление ввысь, видение жизни, как дара, принадлежащего не только себе, но и обществу, объединяют таких великих, как Малика, Лина и других.  Величие человека не в положении, а в цели».
В личной папке Малики – любительские фото, сделанные в доме МАМЫ. Много документов разной ценности, имеющих отношение к творчеству балерины. Много вырезок из газет, журналов, которые  бережно сохранила МАМА. Имеется диск с фильмом, сценарий которого написала я сама  об уголке Малики Сабировой в музее. Текст читал мой двоюродный брат, артист  русского драматического театра им. В. Маяковского Далер Абдухалик-Заде.  Съемки фильма были спонсированы фондом «Сорос», а монтаж и доведение работы до конца сделано при участии студии  газеты «АзияПлюс. Таджикистан», главный редактор - Умед Бобоханов. Вот так, общими усилиями, получился небезынтересный фильм о приме мирового балета. Заканчивая эту часть, не могу не отметить о большой любви МАМЫ к своей названной дочери. Все годы, пока она жила без Малики, я чувствовала ее несогласие со смертью балерины. Казалось, вечером раздастся звонок в дверь и улыбающаяся Малика скажет:
-Открывайте, открывайте же дверь. Полуночники пришли…

                     




МАЛИКА. КАКОЙ Я ЕЁ ЗАПОМНИЛА

Я люблю балет. Это чувство появилось не само собой. Как горящий факел, великая балерина несла его поклонникам балетного жанра, среди которых была и я. До сих пор пересматриваю фрагменты балета «Рубаи Хайяма» с участием Малики и Музаффара. А в те годы, когда Малика считалась практически членом нашей семьи, я не думала, что ее присутствие в нашем доме обогащало, приумножало  все светлое,  чистое. Не забуду ее смех. Звонкий, задорный. Было у Малики и Музаффара обыкновение приходить  к нам поздно вечером. Часто МАМА говорила папе:
-Ложись спать, завтра рано на работу.
На что он отвечал:
-Еще немного посижу, после одиннадцати лягу. Чувствую, сейчас явятся полуночники.
Он был прозорлив. В 11 ночи раздавался дверной звонок.
-Открывайте, просыпайтесь! Малика пришла, новости принесла.
Отец шел к двери. Высокий, статный, распахивал дверь, за которой маленькая,  как воробушек, стояли Малика и, глядящий поверх ее головы, Музаффар.
-А-а-а, явились полуночники? И чего ходите по людям в такой час? – шутил он.
Малике не нужно было приглашения в дом. Она с легкостью скидывала миниатюрные  туфельки и проходила  в зал. МАМА подставляла ей под ноги стул и Малика безропотно ставила ноги на возвышенность. Это были постоянные действия в первые минуты  их пребывания. Потом накрывался стол, Малика, как всегда, отказывалась от пищи, «ну, разве что чайку». А потом рассказ о том, как прошел спектакль. В силу моей юности мне не были интересны закулисные дела, и я шла спать.  А родители и полуночники о чем-то увлеченно говорили. Стрекотала, щебетала больше Малика. И всегда шутила. Мой папа, тоже не лишенный тонкого чувства юмора, часто поддевал ее.  Она не оставалась в долгу – юморила  мягко, осторожно, с оглядкой на того, с кем шутит. Умение шутить - удел не каждого. Этим чувством обладают немногие, ибо часто его путают с грубым подобием. Однако, Малика обладала своеобразным чувством юмора, от которого заряжаешься эмоционально.
Мы также часто бывали в доме Сабировых. Мадина Георгиевна с проворностью замешивала тесто.  Не проходило и часа, как на столе пыхтел от жара плиты осетинский фыдчин. Папа, расходился в улыбке, а МАМА говорила:
-Ну, разве что кусочек. Вы же знаете, Мадина Геогриевна, мне нельзя.
-Знаю, знаю…  но кусочек можно. Не балерина.
МАМА – «не балерина» съедала кусочек, потом еще… А  вечером следующего дня жаловалась Малике, что ее Мадина печет очень вредные для здоровья пироги. Не съесть – нельзя, а съесть – набрать лишний вес. Однако,  самой Мадине Георгиевне везло – никакие пироги, никакие пышные булочки, съеденные на ночь, не давали о себе знать. Как была худой и статной, так всю жизнь и прожила, не зная слова «диета».
Если мне не изменяет память, Малика любила вкусную пищу, но не поддавалась искушению  на «еще один кусочек и на этом  все». Правда, был случай.
Как-то Малика позвонила МАМЕ и сказала:
-Тамара Нарзуллаевна, из Москвы приезжает Асаф Михайлович  Мессерер. Помните, великий Мессерер, балетмейстер, балетный педагогог. Он же – Лауреат двух Сталинских премий, народный артист СССР и обладатель многих других наград.  Вы его знаете, да и я много о нем рассказывала. У меня нахальная просьба. Как Вы смотрите на то, чтобы мы пришли к вам в гости?
- Асаф Михайлович? Подарок судьбы сидеть за одним столом с ним. Рада буду принять, - ответила МАМА.
В те годы МАМА была уже на пенсии по инвалидности. Чувствовала себя плохо, часто лежала в больнице.  Но жизненная закалка осталась на всю жизнь. Самомобилизация сил появлялась в нужное время. В тот день, когда позвонила Малика, МАМА чувствовала себя далеко не празднично. А на второй день она с утра вышла на кухню.
Многие современники МАМЫ хорошо помнят её кухню. Нет, она не была первоклассным поваром. Но у нее было два блюда, о вкусе которых говорят и по сей день. Это – манту и цыпленка-табака. Так вот, гостям МАМА решила приготовить манту. А что такое МАМИны манту? Это тонкое, как папирус, тесто, сквозь которое как через окно видны лук, вручную нарезанное мясо и специи. А когда это чудо попадает в рот, трудно удержаться от желания закрыть глаза и мимикой выразить все неземное блаженство. И этими манту, которые очень любила Малика, но так же ругалась, когда МАМА ими ее угощала,  решили угостить великого человека, который следил за своей фигурой не меньше Малики.
И вот гости за столом. Я не удивлялась тому, что на столе кроме столовых приборов ничего не было. Хотя любой, кто приходит в гости, обычно радуется обилию деликатесов, которые перед ним выставляются. Но фирменные манту давали фору всем деликатесам на свете. Потому, чтобы не умолить их «авторитет», МАМА ничего кроме салатов к ним не выставляла.
Мессерер и Малика о чем-то увлеченно заговорили, пока мы с МАМОЙ колдовали на кухне. И вот угощение на столе.
-Ой, нет, Тамара Нарзуллаевна, я бы поел салатик. Мучное не ем, извините.
-А вас никто не просит есть. Вы только одну штучку попробуйте,- подмигнув, сказала Малика.
Уговаривали долго. Наконец, гость сдался и «только ради уважения к хозяйке» взял одну штучку. А потом еще одну, еще и еще.
Когда трапеза подошла к концу, Мессерер сказал:
-Очень вкусно, очень! Жаль мне много нельзя.
На что Малика возмутилась:
-Куда уж больше? Вы съели восемнадцать штук! Я Вас предупреждала – мы идем в уникальный дом. Здесь не только интересно, но и вкусно!
Сколько было смеха! Действительно, гость нарушил все заповеди артистов – не есть мучного, есть немного, не переедать и не соблазняться. Он поднял руки вверх, признаваясь в минутной  слабости, и упрекнул Малику за поджигательство. Но Малика-то знала, что в Тамаре Нарзуллаевне чудесным образом сосуществуют  интересный собеседник  и безупречный кулинар. Как позднее признался артист, галантно целую ручку МАМЫ, он провел незабываемый вечер, о котором будет вспоминать с теплотой и желанием еще раз встретиться.
Вообще она была очень гостеприимна. А как любила жизнь! Любила все, что вмещалось в понятие ЖИЗНЬ. Каждую минуту этого чуда природы  воспринимала, как бесценный дар. Она, наверное, как никто, понимала – все, что окружает, наполнено определенным смыслом.
Вместе с тем, я находила странным ее отношение к братьям нашим меньшим.  К ним она относилась без особой любви. Собак боялась, поэтому не любила. И они отвечали ей взаимностью. Но не Фунтик, любимая собачка Малики. Удивительно живой пудель, радующийся каждому, кто придет в дом. Но когда МАМА приходила к Малике, хозяева дома знали – Фунтика надо изолировать в ванной. Несмышленыш кидался к МАМЕ чуть ли не на шею с приветствием, что вызывало ее гнев.
-Фу, Фунтик, пошла, пошла…
Почему-то ко всем собакам независимо от пола, звучало «пошла». Я так думаю – «пошла, собака!».
Хозяева вежливо просят Фунтика пройти в ванну, на что собака послушно реагирует. Как только МАМА проходила в комнату, папа, большой любитель собак и всякой живности, закрывался в ванной с Фунтиком и просил его простить его супругу. А заодно и полыбызаться с лохматым другом. Фунтик облизывал его нос, глаза, щеки и оба находились на вершине счастья.
-Однажды МАМА «застукала» за таким занятием Фунтика и папу. Она строго посмотрела на своего супруга. Но отец стал якобы возмущаться – нагнулся, мол, поправить носок, а этот Фунтик бросился лобызаться.
-Фу, Фунтик, фу! Что это такое! Ты, Тамуль, иди, а то Фунтик еще и к тебе пристанет. Фу, Фунтик, пошла, пошла!
Мама ничего не ответила. Она знала, что  ее Сережа обожает собаку. И сейчас пройдет на кухню, куда забежит Малика, и они долго будут обсуждать чудесные выкрутасы общей любимицы.
В плане написания книги, как я уже говорила, был пункт «Фунтик и Сережа».  Может, подобные случаи хотела описать МАМА. Не знаю, но я помню этот. Но думаю, аналогичных было немало.

Еще одно яркое воспоминание. Малика вернулась из гастрольной поездки в Турцию . На второй день прибежала к МАМЕ.
-Тамара Нарзуллаевна, расскажу очень забавный эпизод, происшедший в поездке.
В это время я собиралась уходить по своим делам и не слышала подробностей рассказа. Позже мне, не помню уже кто, рассказал, что в Турции произошла интересная вещь. Малика дала концерты  турецким любителям балета. Когда выступления закончились, правительство устроило банкет в её честь. На нем присутствовали все, кому было положено в то время от советской стороны. Я имею в виду  спецслужбы и посла СССР в Турции. Опять же не помню деталей, но кто-то из турецкого правительства  преподнес Малике дорогую шубу. Она засуетилась. Советским людям за границей подарки принимать строго запрещалось. Об этом знаю не по наслышке. Когда моего мужа, работника МИД Таджикской ССР в пору социализма послали на работу в Ирак, нас, как и других дипломатов, информировали – не то чтобы подарки, но и близкий контакт с местным населением строго запрещен.  Поэтому я могу представить конфуз Малики при подобном предложении. Малика растерялась и тут же шепнула о предложении послу Советского Союза. Чиновник высоко положения тут же взял ситуацию в оборот.  Позже посол объяснил – подобный жест обязывает. А политика – штука тонкая. Я не помню, чем все закончилось, но подобный факт был. Недавно, в 2011 году, я закончила роман «Её Превосходительство госпожа Посол». Этот случай из жизни Малики был использован в одном из эпизодов в несколько измененном варианте. Впрочем, образ Малики достаточно часто присутствует в моих книгах. Я благодарна судьбе за имевшуюся возможность быть знакомой с удивительной красоты человеком.
А потом наступили страшные дни. Малика заболела. Она уже не выходила на сцену, и все стало ясным. Вот-вот настанет черный день. Она ушла из жизни  22 февраля 1982 года. Ей было 39…
 Все дни, пока шла подготовка к похоронам, МАМА была рядом с Мадиной Георгиевной. Когда убитая горем мать впадала чуть ли  не в беспамятство, МАМА брала ее за локоть и говорила: «Возьмите себя в руки, надо проводить Маликашу,  слышите, надо…». Эти слова действовали магически.
Мадина Георгиевна выпрямлялась и отвечала:
-Да, я попытаюсь. Я попытаюсь…
Потом,  выпав из искусственного состояния, она вновь раздирала душу безутешным плачем. Не истерикой, не убийственным ревом. А плачем Великой Матери, которая потеряла дочь – смысл ее жизни, часть ее жизни, невосполнимую потерю.
-Как я буду жить без нее, Тамара? Как я буду жить? Что я буду делать? Чем заниматься? Она – это я. Так было все 39 лет…  И что теперь?
Я видела, как раскраснелось МАМИНО лицо. У нее не падало давление вот уже несколько дней. Она часто сидела в задумчивости, ходила бесцельно по комнате. Ведь и  МАМА осталась без человека, который был больше, чем самый близкий друг и даже родственник. Тело с гробом, не люблю это определение, а потому скажу по-другому. Малику положили в гроб и поставили в центре фойе театра оперы и балета. Никогда прежде я не видела такого скопления народа. Я удивилась факту, что многие пришли в черной, траурной одежде. Не получилось у скорбящих сердец  надеть светлое, солнечное, яркое. Внутренняя скорбь выражала внешнее одеяние. А ведь это были совершенно чужие люди. Пришли с цветами, чтобы положить последние в жизни букеты возле легендарной балерины, которая посмела умереть, отняв у людей кусочек счастья.
Когда все было готово к церемонии прощания, в зал вошла Мадина Георгиевна. Опишу свое ощущение, которое никогда не сотрется из моей памяти. Это была высокая, статная женщина в черном. Неподвижные  и лишенные всякого понимания жизни глаза, устремлены вперед. Она шла  спокойно, я бы сказала  величественно. То была не показуха. Внешне невозмутимая, внутри напряжена, как струна инструмента, готовая в любой момент сотрясти своим звуком воздух. Но здесь была струна, которая при неосторожном движении могла согнуться, порваться, свернуться в пружину. Мне даже  показалось, что она не дышала. Вернее, вздохнула и не в силах была выдохнуть. Её натруженные руки свисли вниз, как плети. Они тоже остались без… Не будут проворные пальцы бегать по пачкам Малики, пришивая оторвавшуюся пуговицу или бусинку. Не будут гладить, незаметно от дочери, пропитанные трудовым потом тренировочные костюмы, не будут бережно стирать в тазике с полухолодной водой каждую складочку, каждый бантик костюма. А салатики? Салатики, которые деланы ими бесчисленное количество  раз!
Не знаю почему, но когда вошла Мадина Георгиевна, все, кто сидел, непроизвольно встали. Воцарилась гробовая тишина. Все склонили голову. Ни у кого не было желания посмотреть на великую женщину, воспитавшую великую дочь. Опущенные головы напоминали опущенный государственный флаг, когда большое горе постигает народ. Мадина Георгиевна подошла к дочери. Встала у гроба,  молча всмотрелась в её лицо. Мне показалось, что она думала примерно так. «Порхала ты, моя птичка по жизни недолго, и упорхнула, оставив на земле золотые перья». Может, Мадине Георгиевне в тот момент было не до образов, но во взгляде чувствовались и тяжелые, и светлые думы… ВЕЛИКИЕ не имеют родственных принадлежностей,  равно, как национальности, места проживания. ВЕЛИКИЕ принадлежат человечеству.
А потом, потом опустевший  дом. Много народу. В квартире нет места. Многие на улице. Даже незнакомые спешат утешить и поддержать Мадину Георгиевну, отца, Мурата.  Мама тоже приходила  каждый день. Однажды мы пошли вместе. Долго сидели, благо никого не было.  Вспоминали Малику. Вдруг Мадина Георгиевна сказала:
-Не переживу ее, не переживу, Тамара.
И разрыдалась. Да так, что ни одно перо не  опишет. Выскочив в другую комнату, вернулась с вещами.
-Тамара, вот, вот возьмите все это. Это ее костюмы, вещи. Вы их сохраните, вы их сохраните, я знаю. Никому не могу доверить.
Потом повернулась ко мне.
-Нора, смотри какая красивая футболка. И вот еще, и вот еще это. Все новое,  или почти новое. Возьми своей дочке Парвине, помнишь, как Малика приходила и держала ее на руках?
Я помню… Я вспоминаю часто.
Парвина родилась упитанным ребенком. Однажды я пришла к МАМЕ, когда дочке было несколько месяцев. Малика пришла навестить меня, поздравить с рождением первенца. Помню, как я держала дочку на руках, а Малика подошла и приоткрыла краешек пеленки, закрывавшего ребенка. Глянув на Парвину, произнесла:
-Какая маленькая! А что все дети такие маленькие?
Потом попросила подержать. Бережно взяла на руки и сказала:
-Маленькая. Но тяжеленькая. Это так всегда?
Парвина заплакала. Голос тоже показался ей громким. Сейчас, вспоминая тот эпизод, я думаю – Малика постоянно была в танце, в работе. И когда ей кто-то говорил о человеческих радостях и необходимости их вкусить, она говорила:  «Потом, потом, потом …».
Наверное, закономерно, что давая жизнь ВЕЛИКИМ, Бог многое 
 не додает.  Значит,  ВЕЛИКИЕ  себе не принадлежат и посланы на землю для служения  людям? Вечная загадка.
В тот день, когда Мадина Георгиевна просила взять костюмы Малики, МАМА отказалась. В порыве несчастья, рассуждала она,  Мадина Георгиевна могла допустить непростительную ошибку. Отдать вещи, частичку своей дочери и страдать.  МАМА приняла мудрое решение. Она отговорила Мадину Георгиевну отдавать костюмы именно сейчас и предложила вернуться к этой теме через сорок дней. Мадина Георгиевна согласилась.  А когда справили день памяти, вещи Малики все же оказались в нашем шкафу. Они бережно были упакованы в чехлы и висели вместе с МАМИНЫМИ вещами. Висели до тех пор, пока  МАМА не начала сбор экспонатов для частного музея таких же великих женщин, украшающих жизнь своими трудовыми подвигами. Сегодня, в уже разросшемся музее, хранится  память о приме мирового балета, Заслуженной артистке Таджикской ССР, Лауреате престижной премии им. А. Рудаки, Лауреата международных конкурсов артистов балета в Варне и Москве (серебряная и золотая медали), Народной артистке СССР, обладателе Ордена Трудового Красного Знамени и многих других регалий.
Каждый, кто приходит в музей, подолгу стоит возле уголка Малики Сабировой.  Множество афиш, фотографий из балетных сцен, портреты, сценические костюмы, в которых она танцевала, пуанты, личные вещи, домашние халаты, украшения и многое другое.
После ухода МАМЫ из жизни, хранителями вещей Малики и других великих женщин республики,  стали моя семья и семьи моих братьев. Мы  бережно продолжаем  хранить память ВЕЛИКИХ. Вот уже десять лет музей находится в том виде, когда здесь еще жила МАМА. В шкафах все так же висят ее вещи. Многое лежит, расставленное еще ее руками.  Уходят люди,  как материальная субстанция портятся вещи. Но есть самое главное – память о человеке. Это энергия духа, которая бессмертна. Прошло 30 лет с того дня, когда  не стало Малики.  Но о творчестве ее до сих пор ходят легенды. А те, кто знал ее лично, не без гордости рассказывают о некоторых моментах ее жизни.
Ниже привожу воспоминания тех, кто близко знал Малику и как мастера сцены, и как близкого друга, и как почитателя ее таланта.


Прощание с Жизель

 Журнал  "VIPzone", ОПУБЛИКОВАНО 27 января 2011 г.
Автор:  Мавлюда  Рахматова

«…Малика и впрямь была чрезвычайно требовательной. Но, не к своей личной жизни, а ко всему, что касалось балета. Она заказывала сценические костюмы только в Большом театре - своя мастерская не удовлетворяла ее вкус, мучила гримеров и придирчиво подходила к декорациям. Каждый новый танец – кардинально новая декорация. После спектаклей часто доставалось дирижерам: для своих выступлений Малика подбирала определенный ритм, с которого дирижеры иногда сбивались. Нет, они были большими профессионалами, как и все тогда в театре, но зрелищные выступления Малики завораживали даже дирижеров.
…Отточенное мастерство балерины и ее необычный, нежный подход к исполнению роли, приводил в восторг даже суровых балетных критиков. Она была балериной планетарного масштаба и, осознавая это, не могла допустить даже намека на халатность по отношению к себе - на нее смотрел весь мир.
Но требовательность балерина проявляла только по отношению к сцене. Ее жизнь за кулисами проходила в небольшой трехкомнатной квартире, вместе с отцом – музыкантом, матерью - медиком и старшим братом – заядлым охотником. Своего автомобиля у Малики никогда не было, а первую собственную квартиру она получила вместе с мужем - Музаффаром Бурхановым.

Ленинград

Малика Сабирова родилась 22 мая 1942 года в Душанбе. Любовь к театру и стремление к балету зародились у нее с детства и были столь осознанны, что могли показаться даже странными.
В июне 1952 года Малика, будучи десятилетней девочкой, узнав о наборе в балетное училище, пришла сама без матери в комиссию министерства культуры. У нее были все данные балерины. Одна из преподавателей шепнула другой: «Эта девочка пойдет первым номером».
Мать, конечно, и слышать не хотела ни о каком Ленинграде, «Такую крошку, да в эдакую даль!» - говорила она. Мать долго уговаривали, Малика переживала, болела, замкнулась в себе. Растерянная мать не знала, что делать. Одни говорили: «Отправишь дочь в дальний город – через несколько лет тебя не узнает родное дитя». Другие уговаривали отдать Малику в училище. Отец поставил точку: «Плохо будет – заберем домой». Мать уступила. Собрала вещи и отправила дочь в Ленинград с сотрудницей министерства культуры. Это было в конце осени 1952 года.
Училище хореографии Малика окончила с большим успехом. Впоследствии ее талант заметят Уланова и Мессерер. В интервью Уланова, называя имена своих любимейших учеников, наряду с Рудольфом Нуриевым будет называть и имя Малики Сабировой.
После окончания училища балерина вернулась в родной город, где на сцене театра Оперы и Балета начался ее стремительный взлет.
 
Мировая слава

Из Ленинграда Малика вернулась в Душанбе в 1961 году. Она была маленькой, хрупкой и неразговорчивой девушкой. Сильно переживала за каждый спектакль. Много работала. И толком ничего не ела. Обезжиренный творог, овощи, немного фруктов. Редко матери удавалось заставить ее выпить маленькую чашку мясного бульона. По большим праздникам Малика позволяла себе съесть крошечный кусочек торта. «Я бездарная кухарка, потому что ничего не ем. Чтобы хорошо готовить, нужно любить вкусно поесть», - говорила она про себя.
Первый всесоюзный успех к ней пришел в 1964 году. В Варне, в Болгарии проходил фестиваль молодых звезд балета, и она вместе со своим партнером, а впоследствии и супругом – М. Бурхановым, тоже принимала в нем участие. В Москве проходила подготовка к фестивалю. Именно тогда, на нее обратила внимание Галина Уланова и, не сдержавшись, занималась с ней три дня подряд. Неслыханный поступок! Потому что Уланова ко всем относилась очень ровно и сдержанно.
Спустя два года Малике предложили сняться в фильме. Автором фильма выступал – Заур Дахте. Балерина долго отказывалась, капризничала, говорила, что ничего не получится. «Надо оставить о себе память, - уговаривал ее З. Дахте, - художник оставит после себя картины, скульптор – скульптуры. А что оставит балерина? Ну, будут говорить, что хорошо танцевала. И что? Только кино сможет сохранить и показать все мастерство».
После долгих уговоров Малика все же согласилась. Но, перфекционизм не покинул ее даже на съемочной площадке. Если в танце перед камерой балерина замечала какой-то огрех, то тотчас просила переснять. И сколько бы ей не говорили о том, что все можно исправить во время монтажа, Малика заставляла делать новые и новые кадры.
Съемки проходили, как в Душанбе, так и за пределами республики. Один из ее спектаклей нужно было снимать в ленинградской госфилармонии. Но в то же самое время, в Ленинграде, выступала еще одна звезда мирового балета. Малика жутко переживала: «у меня будет пустой зал, все пойдут на него!». В день ее спектакля в зале был полный аншлаг.
Фильм вышел на экраны под названием «Малика», вскоре он завоевал главный приз на кинофестивале республик Средней Азии. Малика получила еще большую популярность. А Заур Дахте ее доверие…
Когда в 1967 году Малику пригласили принять участие в Международном московском фестивале, Заур Дахте обратился к руководству «Таджикфильма» с просьбой тоже командировать его в Москву, чтобы отснять выступление Сабировой. Но руководство в чем-то засомневалось: фестиваль в Москве, да еще и международный, казался чем-то сверхъестественным. «Она еще слишком молода и неопытна, она не будет иметь успеха, снимать там будет нечего», - сказали в «Таджикфильме» и командировку не дали. Заур Дахте отправился в Москву за свой счет.
На том фестивале Малика получила золото. Ее выступление Зауру Дахте пришлось снимать украдкой, бегая с камерой между зрительскими рядами, чтобы не попасть на глаза администрации зала. У него не было командировочных документов и вследствие разрешения на съемку. Но выступление Малики он все равно отснял.
 

Смерть

Когда здоровье Малики окончательно ухудшилось, душанбинские врачи поставили ей диагноз – туберкулез легких. От сцены пришлось отказаться. Малика думала, что не на долго. Мать ни на шаг не отходила от дочери, из-за рубежа ей привозили дорогие лекарства, лучшие врачи занимались ее состоянием. Но Малике с каждым днем становилось все хуже и хуже, она таяла на глазах. Галина Уланова, узнав о болезни своей ученицы,  хлопотала о ней в кремлевской больнице. Вскоре балерину отвезли в Москву. Здесь Малике поставили диагноз – рак легких с метастазами в головном мозге.

27 февраля 1982 года в возрасте 39 лет Малика Сабирова скончалась.
Великую балерину хоронили в костюме Жизели. Попрощаться с Маликой съехались все знаменитые коллеги. Когда ее гроб был выставлен перед зданием театра Оперы и Балета, прощаться с любимой артисткой пришел весь Душанбе. Люди не могли подойти к театру, толпа стояла вплоть до старого здания госбанка. Похоронили Малику на кладбище в районе Лучоба. К ее могиле несколько недель подряд народ нес свежие, белые цветы…
Мать Малики прожила без нее всего год. Сердце не выдержало. Спустя еще пару лет, в квартире Сабировых старший брат Малики нашел труп отца. При ограблении он был убит в родном доме. Вскоре из Душанбе уехал ее брат Мурат.
В 1983 году Заур Дахте снял второй фильм о Малике – «Наша Малика».».



В интернете, на сайте You Tube,  представлено, к сожалению, небольшое количество видео с танцами  Малики Сабировой. Однако, по отзывам, комментариям зрителей можно определить – Малика продолжает восхищать своим мастерством почитателей балета всего мира, новые поколения. Привожу некоторые записи форума.

• Какой ужас!
• Вот это талант ... никогда не видел! Спасибо за размещение этого ролика.
fashionballetNYC 

• Одна из моих фаворитов, Малика Сабирова. У меня было, но потерял великого Дон Кихота па-де-де с Маликой из Японии около 1974 года, и она действительно было радостно смотреть.  Большой скорость, удивительные повороты и яркие танцы.

wendyverdades
• Мне  повезло, когда  увидела ее в начале 70-х в гала здесь, в Италии во время фестиваля Сполето, она и ее партнер muzzafar Бурканов затмили все другие пары и она была явлением
pediatrapaola

• Мне посчастливилось увидеть ее и  Музафара Бурканова в Италии в Сполето на  летнем фестивале в  1973 году. мой друг russianballetvideo рассказывал  мне много об этой паре.
pediatrapaola в ответ на HelgaMaq

вау, наконец, я увидел чудо-балерину!
pediatrapaola
 
• Я знаю 2 фильма с Сабировой. Один называется Adajio, другой - Rubayi (по Хайям). Оба великих и показывает ее Unical личность.Она была очень доброй,много таланта и работы.


Это – сцена. И снова дом, общение с друзьями, знакомыми, иными словами, жизнь вне сцены…


МАХСУДА ХОЛОВА, соседка МАМЫ, знакомая Сабировых:

-Я часто бывала у Тамары Нарзуллаевны, когда Малика и Музаффар приходили в гости. Они приходили поздно вечером. Помню, как соседи были недовольны этими полуночниками. Ведь когда они приходили, все уже спали. Если это лето, у всех окна открыты, и стук дверей такси до и после их ухода беспокоил. Но, если честно, то было легкое недовольство. Все знали, что приехала Малика. А как на нее злиться?

Однажды Малика подарила мне искусственные ресницы. Привезла из гастрольной  поездки.  По-моему, привезла, как прикол.  В то время ресницы клеили только артисты. Я наклеила их и получилось что-то вроде веера на глазах. Мы смеялись – как я буду махать ими, если выйду на улицу. Вообще Малика всегда шутила и жила весело. Подарками она считала вещи, запоминающиеся надолго. Как случай с ресницами. Прошло несколько десятилетий, а я эту сцену не забываю.
А еще вспоминаю, я бы сказала, пророческий случай. Мадина Георгиевна пригласила меня на балет «Лейли и Меджнун», в котором были заняты Малика и Музаффар. Мы пошли втроем – она, я и мама Музаффара. Сидим, смотрим. Вдруг Мадина Георгиевна, опережая события на сцене, говорит:
-Махсуда, смотрите, вот сейчас, тьфу-тьфу, Боже упаси, умрет моя дочь, ну, которая Лейли, а потом, тьфу-тьфу, не дай Бог, умрет ее сын, Меджнун.  – и указывает на маму Музаффара.
Кто знал, что Малика, как и Лейли, уйдет из жизни так рано.
Однажды Мадина Георгиевна пригласила меня к себе домой. Мы чаевничали и говорили только о Малике. Казалось, Мадины Георгиевны не существовало – была Малика воплотившая в себе и  мать и дочь. Потом она подвела меня к горке и показала множество сувениров, привезенных балериной из поездок. Это были подарки, которыми одаривали зрители талантливую балерину. Бросали на сцену и вкладывали в букеты цветов. Историю каждой вещи Мадина Георгиевна знала до мелочей. Где, когда, на каком спектакле. Думаю, сама Малика не столько радовалась зрительскому признанию, выраженному в сувенирах, сколько это чувствовала  ее мама.

МУХИБА  АССАДУЛЛАЕВА, невестка Тамары Нарзуллаевны:

-Я была первой помощницей свекрови в делах  музея. Часто проводили дни памяти тем, кто ушел из жизни и чьи вещи находятся в музее. И однажды, вы не поверите…  Мистика!

Мы готовились к Дню памяти Малики. С вечера приготовили  мясо для манту, которые очень любила Малика, испекли печенье и торт. Торт занесли в большую комнату. Все двери были закрыты. Открытой была только форточка на кухне. Мы прибирали уголок Малики, перевешивали пачки и еще какие-то вещи, как вдруг увидели, как в комнату влетела птица. Это был не то волнистый попугайчик, не то еще какая-то птица с красивым оперением. Птица подлетела к торту, села. От неожиданности мы стали ее выгонять. Она вылетела так же через форточку. Когда пришли в себя и стали обсуждать и строить догадки, что это могло значить, птица вновь оказалась в большой комнате. На этот раз она села на пачку, в которой Малика танцевала «Лебединое озеро».  Потом подлетела к торту, пару раз клюнула и вылетела вновь через форточку. Мы молча наблюдали за птахой. И вдруг мама сказала: «Это была Малика». Я никогда не слышала от свекрови подобные вещи. Она была материалисткой и атеисткой. Но визит птички настолько  ошарашил, что никакого другого объяснения, думаю,  не дал бы даже Карл Маркс. До сих  пор этот эпизод стоит перед глазами. Как не верить в чудеса?

22 мая исполняется 70 лет со Дня рождения Малики Сабировой. Республика, по традиции, отметит юбилей памятным вечером в театре оперы и балеты. А те, кто близко знал Малику, соберутся в музее Тамары Рустамовой за чашкой чая, в домашней обстановке. Мы сядем за тот же стол, за которым сидела полуночница, где звучал её задорный смех, шутки, куда она приглашала своих гостей – знаменитостей  из разных стран мира. Мы соберемся, чтобы еще раз вспомнить те дни, когда Малика была с нами. Не знаю, прилетит ли та самая птичка, но дух Малики будет с нами непременно. Так же, как и дух  МАМЫ, которая порадуется продолжению жизни Малики, а значит и  музея. Мы придем в музей почтить память великой балерины, чью жизнь и творчество не забудет человечество.

P.S.
Я, в отличие от МАМЫ, верю в Бога. Это не дань моде,  совсем нет. Речь идет не конкретно о Боге. Речь идет о ВЕРЕ в ВЫСШЕЕ. Сейчас не время для философии на эту тему, скажу одно - на протяжении всех лет ВЕРУ доказывала сама жизнь. Может, я более чем кто-либо внимательна к знакам, могу сравнивать, сопоставлять и не отрицать того,  в чем не уверена? Никто до меня не познал ВЫСШЕГО, и после не познает, ибо великая тайна жизни остается за границей человеческого понимания.  К чему подобное отступление?

В начале зимы 2012 года я приехала в Америку, в город Сиэтл, погостить к дочери Мадине. Перед отъездом взяла с собой некоторые бумаги  из музея МАМЫ, чтобы на досуге поработать с документами. И вдруг, как я уже писала – среди бумаг – неоконченная книга о Малике Сабировой. Следующий шаг: на праздник Навруз звоню в Душанбе знакомым и родным с поздравлениями. Набрала номер телефона Тамары Махсумовны Абдушукуровой, известного человека в республике, профессора,  Заслуженной  артистки Таджикистана, близкой подруги МАМЫ и близкой знакомой Малики Сабировой.

-Вы когда возвращаетесь в Душанбе? – спросила она. – В этом году Малике было бы 70 лет…

Вот почему среди бумаг был материал о Малике! Пришло время, настал час. Я приступила к работе, очень хотелось крикнуть на весь мир – Малике – 70! Когда открыла пустую страницу  в Wordе, услышала стук в окно.  Надо сказать, что дом Мадины находится в тихом месте, где нет такого понятия, как шум.  Я напрягла слух и, убедившись, что никто не стучится в дверь, начала первое предложение. Вдруг стук повторился. Потом еще и еще. Я немного испугалась. Воры этот «рублевский» район не посещают по известным причинам,   дома тоже никого нет. Кошачьей поступью я пошла на стук. Все оказалось буднично, никакой мистики. Птица, напоминающая крупного воробья, правда с красным брюшком, пару раз врезалась в окно.  Потеряла ориентиры, подумала я. Но птица продолжала врезаться и врезаться. Голодная, была моя следующая мысль. Я насыпала под окно рис. Но рис был склеван, а атака окна не прекращалась. Так продолжалось несколько дней. На четвертый день, дойдя до отчаяния постоянным стуком я, наконец, стала ее гонять. Не помогло. Случилось так, что мы все на выходные должны были поехать на прогулку в другой штат. Я самолично закрыла все окна с жалюзи в надежде, что птица, не найдя отображения неба в окнах, улетит. Мы вернулись через три дня. Птица была еще за окном. Ну, бьется и бьется, сказала мне дочь. А я твержу - это примета, это к чему-то! Но Мадина и зять люди своего времени и своей страны, материалисты, посмеялись и предложили просто подружиться с птицей, а не гонять её по всему двору. Они с интересом как-то наблюдали, как я побежала за ней  вдогонку (смех и только !) по баскетбольной площадке, сама врезавшись в сетку. Птица села высоко на дерево и одним глазом покосилась на меня. Но крыльев у меня нет, и я вернулась в дом. Могу многое еще рассказывать о злоключениях с птицей, получится неплохой рассказ, но привяжу сцену к теме. Как только я закончила писать о Малике, птица исчезла.  Таких птиц с красным брюшком летает по двору много. Они садятся на зеленую лужайку, выковыривая червячков из земли, даже съели посаженные внучкой семена цветов в саду. Но среди них не было той, с красным брюшком и белым перышком на крыле. Меченной. Что это, кто это? Хочу верить, что жизнь на Земле все же имеет смысл. А если так, то ты, Малика, прости меня за непонятливость. Буду знать, что дух твой всегда на Земле, а образ – в птице, которая парит в небе, стучит, словно звук пуантов на сцене и напоминает о себе. Вот на такой мистической ноте я завершу свой рассказ о ВЫСОКОМ.

Это было золотое время. Время,когда на балетном троне царствовала Малика,  что в переводе на русский язык означает «Владычица».

Апрель, 2012 года, Сиэтл, США.