Соня Джелли - Глава 11

Виктор Коровкин
      – Тэри, а какие ощущения вы испытывали в полете?
      – Ну… разные…
      – Вероятно, когда летишь над землей, чувства переполняют вашу душу…
      – Да, да, душа прямо улетает…
      – И ветер свистит?
      – И ветер свистит в голове…
      – Вы хотите сказать, что при этом забываешь обо всем на свете, а время как-то по-особенному быстро летит?
      – Да, быстро…
      «Не слишком разговорчив этот Тэри», - вяло отметил про себя Фрэнк. Он лежал на диване перед включенным телевизором и, как ему самому казалось, тихо угасал от отсутствия вариантов действия. Он не мог сказать, как долго он уже лежал, кто и когда включил телевизор, почему эта программа, а не другая. Телевизор как бы существовал в мире строго параллельном тому, где стоял диван с Фрэнком. Лишь чересчур непрофессиональное интервью назойливо не давало впасть в оцепенение. Какой-то Тэри слетал в местном аэроклубе на воздушном шаре и делился своими впечатлениями. Ясно, что не Тэри был инициатором диалога, а потому всю ответственность за убогость услышанного можно было смело возложить на корреспондента. Для Фрэнка это было очевидно. Он снова стал забываться.
      – А не случилось ли с вами что-нибудь необычное в полете?
      – А как же! Когда я наклонился, ну, как бы глянуть вниз…
      – Чтобы полюбоваться открывающейся внизу картиной?
      – Да, полюбоваться…
      – Ну, и?
      – Ну, и моя кепка упала вниз.
      – Какая незадача!
      – Это вы точно подметили…
      – Тэри, вот в последнее время стали появляться сообщения от воздухоплавателей, не пилотов самолетов, а как вы, путешественников на воздушных шарах, настоящих романтиков, что на высоте шесть тысяч триста двадцать футов они обращали внимание на странное течение времени. Они утверждают, что время существенно ускоряется. Что бы вы могли сказать по этому поводу?
      – Я?
      – Да. Могли бы вы прокомментировать эти наблюдения?
      Фрэнк почти отчетливо представил возможный ответ Тэри. Во избежание дополнительного стресса он спешно заткнул уши. Через некоторое время Тэри сменился группой других отважных мужчин, которые на фоне больших воздушных шаров что-то наперебой рассказывали, и, похоже, что эти рассказы их самих приводили в возбуждение. Их лица явно выражали оптимизм, видеть который Фрэнку было просто невыносимо. Не размыкая ушей, он повернулся на другой бок. «Почему я?» - неотступно повторял он про себя. Он лежал и думал, лежал и думал. Когда же в результате своих раздумий он пришел к выводу, что думать он просто не в состоянии, на память пришло какое-то странное число - шесть тысяч триста двадцать. Не будучи в состоянии понять или вспомнить его происхождение, Фрэнк задремал, но сон этот нельзя было назвать ни крепким, ни здоровым.
      Ему приснилось, как подходит он к своему дому. Был хмурый вечер. Смеркалось, но еще издали Фрэнк заметил человеческую фигуру, совершающую подозрительные движения вблизи его дома. Они заключались в том, что обладатель этой фигуры перемещался перед фасадом дома влево и вправо, время от времени приседая и вставая. В руках у него был какой-то длинный предмет, который он то держал горизонтально, то ставил вертикально. Странный человек часто озирался по сторонам, что говорило о том, что он понимал, что совершает нечто предосудительное. У Фрэнка сложилось то же самое мнение. С некоторой опаской очень тихо Фрэнк подкрался к незнакомцу. Тот к тому времени уже не двигался, а стоял спокойно лицом к дому, опустив голову и сосредоточенно глядя на длинный предмет в своих руках. Фрэнк заглянул ему через плечо. Длинный предмет оказался линейкой. Фрэнк с некоторым облегчением вздохнул. Вздохнул, как оказалось, достаточно громко, потому что незнакомец резко обернулся. Фрэнк тотчас же узнал Вильяма Найтингейла. Узнал, хотя лицо Вильяма было перекошено от страха. Маловероятно, что сосед испугался, будучи замеченным за этим странным занятием. Тут было что-то другое. Фрэнк уже собирался разузнать, в чем причина волнений Вильяма, как тот трясущимся пальцем указал на линейку. Фрэнк уже догадался, что Вильям занимался какими-то измерениями, но не мог понять, как их результат так на него повлиял. Тем не менее, Фрэнк посмотрел на линейку. В некотором ее месте череда ровных черных делений прерывалась одним красным. Рядом с ним крупными цифрами было написано число шесть тысяч триста двадцать. Фрэнк вздрогнул и взглянул на Вильяма. То, что он увидел, заставило его похолодеть. Лицо соседа странным образом деформировалось. Деформации происходили непрерывно и сопровождались неприятным хрустом. Наконец лицо приобрело ужасающе уродливые черты. Фрэнк попытался броситься бежать к дому, но не смог – ноги не слушались его. Между тем, лицо Вильяма продолжало изменяться. Страшные шрамы постепенно стали сглаживаться, подтеки начали бледнеть. Через какой-то интервал времени стало чувствоваться, что лицо начинает возвращаться к нормальному человеческому виду. Однако это уже было лицо не Вильяма, а кого-то другого. Оцепенение не позволяло Фрэнку быстро сообразить, кого напоминало новое лицо. Все происходящее было сущим кошмаром, и Фрэнк дико закричал.
      Он еще не открыл глаза, но понял, что уже проснулся. Пальцы его еще были в ушах, как и тогда, когда предохраняли его от речи воздухоплавателя. Освободив уши из плена, Фрэнк услышал приятную симфоническую музыку, доносящуюся из динамиков телевизора. Учащенное дыхание от пережитого постепенно замедлялось. Фрэнк встал с дивана, подошел к буфету и налил себе стакан воды. Рот пересох, и живительная влага, проникая в организм Фрэнка, приносила некоторое умиротворение. Все это время он смотрел на экран телевизора, где его внимание привлек смычок первой скрипки. Он очень напоминал линейку, увиденную им во сне… Звон разбившегося стакана, выпавшего из его руки, означал, что Фрэнк вспомнил «новое лицо» Вильяма. Это было лицо Тэри. «Какая связь?» - подумал Фрэнк. – «Бред». Он нагнулся собрать крупные осколки разбившегося стакана и в этом положении вспомнил еще одну деталь: «Шесть тысяч триста двадцать – это же высота полета воздушного шара в футах! Высота, на которой, если верить интервью с Тэри, время просто летит. Разве это не то, что мне сейчас нужно?» Осененный новой идеей спустя некоторое время Фрэнк разогнулся. Взгляд его остановился на телефоне. Справившись о номере аэроклуба и набрав его, Фрэнк стал дожидаться ответа. Гудки прекратились, послышался какой-то шипящий звук, а сквозь него человеческий голос.
      – Добрый день. Я хотел бы узнать, могу я совершить полет на воздушном шаре?
      – А у вас есть права на управление аппаратом? – спросил мужской голос.
      – Нет. Значит, я не смогу полететь?
      – Почему же? Можете. Но согласно правилам только с инструктором, то есть со мной. Хе-хе.
      – Извините, а как вас звать? – Фрэнк приободрился и решил сразу установить личный контакт.
      – Гарри. Гарри Гордон. А вас?
      – Фрэнк Бэйли.
      – Хочу сразу предупредить вас, мистер Бэйли, что вы должны будете пройти предполетный инструктаж. Только после этого вы сможете полететь. В любом случае это гораздо дешевле и быстрее, чем подготовка к самостоятельному полету. Хе-хе.
      Фрэнк подумал, что возможно игра стоит свеч. Хотя бы потому, что альтернативных вариантов у него на данный момент не было.
      – Я согласен. Последний вопрос, мистер Гордон.
      – Зовите меня просто Гарри. Хе-хе.
      – Гарри, мы сможем с вами подняться на высоту шесть тысяч триста двадцать футов?
      – Конечно! Только к чему такая точность? Вы знаете гору такой высоты поблизости?
      Ответ несколько смутил Фрэнка, но решение было уже принято.
      – Гарри, я выезжаю.
      – Добро пожаловать! Но, мистер Бэйли, я обязан вас предупредить, чтобы вы одевались очень тепло. Там на высоте очень холодно, может дуть сильный ветер. Чтобы получить удовольствие и не простыть, надо одеться очень тепло. Если вы не оденетесь очень тепло, то вы и удовольствие не получите и, чего доброго, заболеете. Хе-хе.
      – Благодарю за предупреждение. Я скоро буду.
      «Сегодня, сейчас», - лихорадило Фрэнка. – «Не отступлю, я должен победить эту напасть. Где же мой лыжный костюм? Там будет холодно». Несколько лет назад Хелен с Майком уговорили его покататься на лыжах в Австрии, и тогда он обстоятельно подготовился. В смысле экипировки, конечно, так как кататься не умел вовсе и часто падал. А вот высокогорным загаром Фрэнк остался чрезвычайно доволен. Но все эти воспоминания о беззаботном по нынешним меркам прошлом сейчас вызывали скорее лишь болезненные эмоциональные ощущения.
      Фрэнк решил надеть костюм прямо сейчас, чтобы в дальнейшем не тратить время на переодевание. Собравшись, он еще раз огляделся вокруг, как это делает человек, отправляющийся в дальнюю дорогу. Вздохнув полной грудью, Фрэнк решительно вышел на улицу. На плече он нес большую сумку, в которую положил несколько одеял на случай, если костюм окажется недостаточно эффективен. Загружая сумку в багажник, он боковым зрением увидел Найтингейла. «Я сейчас взмою ввысь, он еще позавидует мне», - Фрэнк был зол на соседа за его ночные похождения с линейкой. Надо сказать, что даже для австрийских Альп лыжный костюм Фрэнка находили чересчур теплым и объемным из-за обилия в нем пуха. Немудрено, что фигура Фрэнка потрясла воображение Вильяма. Сам Фрэнк об этом ничуть не догадывался, а если бы и догадывался, то отнесся бы к этому с явно выраженным пренебрежением. Он сосредоточенно сел за руль и отправился в аэроклуб.
      Ставка была очень высока. Деньги, которые предстояло потратить на полет, были последними. Поэтому Фрэнк даже не пытался думать о последствиях, которые могут наступить для него в том случае, если задуманное мероприятие завершится крахом. Это был безрассудный шаг, но Фрэнк оправдывал его отсутствием иных вариантов.
      Оформив все необходимые документы в офисе аэроклуба, Фрэнк нетерпеливо поинтересовался, что делать дальше. «Вас ждет Гарри Гордон», - ответила девушка. – «Он сказал, что вы с ним уже договорились лететь вместе». Еще она добавила, что тот же Гарри Гордон должен проинструктировать Фрэнка, и только после этого возможно отправиться в полет. Гарри по ее словам можно найти возле шара зеленого цвета. Еще при подъезде к аэроклубу Фрэнк заметил несколько разноцветных шаров. По незнанию он предполагал, что их надувают каким-то газом и плотно закупоривают, отчего шары приобретают чудесное свойство взлетать. Каково же было удивление Фрэнка, когда он, рассматривая ближайший к нему красный шар, обнаружил большое отверстие вблизи корзины. «Как он может лететь?» - поежился Фрэнк. - «Ведь весь газ неминуемо покинет шар через эту дыру». Рассмотреть отверстие в подробностях мешал непонятный предмет, из которого зачем-то извергалось пламя. Оказавшись не в состоянии объяснить эту конструкцию, Фрэнк решил не забивать себе голову, тем более что шар явно стремился вверх, а за то, что он до сих пор еще не в небе, надо винить веревку, которой шар был привязан к монументальному основанию.
      Зеленый шар Гарри Гордона был дальше всех остальных, и Фрэнк, одержимый полетом, попытался пуститься к нему бегом, но сумка с одеялами не позволила продемонстрировать высокий результат. Наконец он смог обратиться к человеку, чем-то занятому у корзины.
      – Мистер Гордон?
      – Да, это я. А вы, я полагаю, мистер Бэйли... Зовите меня просто Гарри. Длинные обращения в экипажах не приняты.
      – Благодарю вас, Гарри. Меня зовут Фрэнком.
      Психологический контакт, о важности которого для членов экипажей выдающихся экспедиций Фрэнк был осведомлен, был установлен. Гарри было на вид лет сорок пять. По той увлеченности, с которой даже во время разговора с Фрэнком, Гарри продолжал совершать какие-то действия возле корзины, можно было судить о его всепоглощающем энтузиазме. Наконец, приостановив все дела, Гарри окинул взглядом Фрэнка.
      – Это хорошо, что вы оделись очень тепло. Там на высоте очень холодно, может дуть сильный ветер. Чтобы получить удовольствие и не простыть, надо одеваться очень тепло. Иначе вы и удовольствие не получите и, чего доброго, заболеете. Хе-хе. А это что при вас?
      Он указывал на сумку. Честно говоря, Фрэнк не был уверен, что поступил правильно, взяв ее с собой. Эта неуверенность проистекала из размеров корзины, которую он имел возможность видеть впервые.
      – Там одеяла на случай плохой погоды…
      Лицо Гарри временно приняло выражение лица Джоконды. Гарри не сразу решил, как ему следует относиться к этому высказыванию своего подшефного.
      – Фрэнк, давайте поступим следующим образом. Вы сейчас поднимитесь в корзину и попробуете отыскать место для вашей сумки. В любом случае инструктаж надо начинать со знакомства с корзиной, где вы проведете в полете незабываемое время.
      Фрэнк молча согласился, хотя его согласия никто не спрашивал. Шар находился на некоторой высоте от земли, и Фрэнку потребовались определенные усилия, учитывая его объемный костюм, чтобы взобраться в корзину самому и затянуть вслед сумку. Искусный педагогический прием Гарри преследовал цель, согласно которой Фрэнк сам должен был утвердиться в мысли, что при наличии двух человек сумке не место в корзине. Точнее, сумке нет места в корзине. Фрэнк уже готов был признать справедливость этого утверждения, как вдруг у него созрело решение подвесить сумку снаружи, благо веревка была тут же, в корзине. Но он должен быть уверен, что висеть сумка будет надежно, и не упадет никому на голову. С этой целью Фрэнк решил перевязать по-новому узел, который он обнаружил на краю корзины. Однако, в тот самый момент, когда узел поддался, Фрэнк испытал ощущение, знакомое ему по скоростному высотному лифту. Вслед за этим последовал вопль Гарри. «У Гарри что-то не ладится», - подумал Фрэнк и выглянул из корзины. Фрэнк в отличие от Гарри, который прореагировал на произошедшее диким криком, был не в состоянии издать хоть какой-нибудь звук. Он просто онемел от увиденного – Гарри стремительно уменьшался в размерах, а вместе с ним удалялась и земля. Это означало, что Фрэнк взлетает. И взлетает один, без инструктора и даже без инструктажа! Теперь не было сомнений, что узел, который он развязал, как раз и держал шар. От этого открытия не было никакой пользы, и Фрэнк, к которому к тому времени вернулись и речь и слух, попытался поймать хоть что-либо из того, что кричал внизу Гарри, превращавшийся при этом в точку. Бесполезно. Из звуков, которые теперь остались с Фрэнком, можно упомянуть лишь свист ветра и гудение аппарата, из которого выбивалось пламя. Ноги у Фрэнка подкосились, и он опустился на злосчастную сумку.
      Не стоит убеждать, что ситуация, в которой оказался Фрэнк, встречается достаточно редко, и Фрэнк, который и так не обладал опытом действий в экстремальных ситуациях, был очень подавлен. Подавленность постепенно пришла на смену отчаянию, которое сковало его в первые минуты после решения подвесить сумку. Время шло, и Фрэнк решил сбросить оцепенение и сориентироваться в пространстве. С этой целью он осторожно приподнялся и выглянул из корзины. Нечто подобное он видел через иллюминатор самолета. Но по силе ощущений это не шло ни в какое сравнение с его нынешним состоянием. Шар поднялся уже достаточно высоко, и взору Фрэнка открывалась величественная панорама. Очень четко угадывался Ливерпуль как совокупность компактно расположенных правильных геометрических форм. Его окружали более однородные по цвету участки земли с рассеянными вкраплениями населенных пунктов. Точно под собой Фрэнк увидел устье Мези. «Какая красота», - поделился он с самим собой. – «Я обязательно использую увиденное в новом романе». То, что писать роман в корзине воздушного шара не удавалось еще никому, Фрэнк не знал. Да он об этом, собственно, и не думал, подсознательно полагая, что сейчас, в крайнем случае несколько минут спустя, он опустится на землю, вернется домой, устроится в кабинете и зафиксирует свои неизгладимые впечатления от этого путешествия.
      В этот момент порыв ветра качнул шар, и конструкция, не будучи монолитной, заскрипела. Пытаясь определить направление на источник звука, Фрэнк стал осматривать летательный аппарат, так нечаянно избавивший его от необходимости ходить пешком. Наконец его взгляд вырвался за пределы пространства, занимаемого корзиной, стропами и оболочкой, и устремился гораздо дальше, в небо. Оно было огромным и, что самое страшное, казалось бескрайним, что в свою очередь свидетельствовало об отсутствии какой-либо определенности, какой-либо защищенности. Под действием этой мысли, усугубленной пьянящим свежим воздухом, у Фрэнка внезапно закружилась голова. Инстинктивно он отпрянул от края корзины, которая от этого качнулась как маятник. Потеряв равновесие, Фрэнк упал на дно рядом со своей сумкой и для надежности обхватил ее руками.
      «Почему подо мной было устье Мези? Ведь аэроклуб находится на противоположном конце города. Значит, я, как и Мези, двигаюсь за пределы суши». Фрэнк понял, что его несет в океан. Фрэнк был на пределе психологического напряжения, и мысль о гибели в океане уже не оказала на него сколько-нибудь заметного дополнительного влияния. «Закономерный итог моей бестолковой жизни. Человечество и не заметит такой незначительной потери. Что останется ему от меня? Ничего. Может, роман? Какой еще роман? Если верить календарю, то я его еще не написал… И Джессика забудет обо мне. Несомненно, Гарри Гордон сообщит о происшествии, но завтра об этом уже никто не узнает. Уйти по-английски – вот что это означает». Фрэнк, осторожно, держась за край корзины, поднялся и вновь огляделся. С одной стороны он увидел удаляющийся берег, оставшееся пространство занимала морская гладь.
      Фрэнк сразу и не понял, что произошло в следующий момент. Из глубины его одеяния раздался знакомый звуковой сигнал. «Телефон!» - осенило Фрэнка. С огромным трудом он раскопал телефон в одном из внутренних карманов. Звонившей оказалась Хелен.
      – Хелен! Хелен! Как хорошо, что ты позвонила!
      – Фрэнк, почему ты не на работе? Тебя ищет Дэвид, он страшно зол. Что-нибудь случилось?
      – Хелен, слушай… Случилось страшное! Меня несет в океан… Думаю, что погибну…
      – Кто тебя несет в океан? Ничего не понимаю.
      – Воздушный шар…
      – Как ты там оказался?
      – Потом расскажу… Э-э… Потом не будет… Слушай… Я хотел исследовать явление, происходящее на высоте шесть тысяч триста двадцать футов… И написать отчет Дэвиду… Поднялся сильный ветер, сорвал шар с привязи… Я совсем один… Теперь меня несет в океан… Я пропал…
      – Фрэнк, все, что ты сказал, это правда?
      – Правда, Хелен, - выдавил Фрэнк, не имя в виду отчет Дэвиду и сильный ветер, порвавший веревку.
      – Какой ужас! Я сейчас же сообщу в службу спасения. Но, может быть, тебе удастся посадить шар в …. Попро… Я обязательно… Дэвиду…
      – Хелен! Повтори где посадить и как это сделать?
      – В…
      – Хелен! Хелен…
      Фрэнк догадался, что связь потеряна из-за большого удаления от цивилизации. «Теперь я один, и, возможно, мне больше не суждено увидеть никого из себе подобных, а конец я найду среди кровожадных акул». Фрэнк сел на свою сумку и попытался представить, что могла иметь в виду Хелен, говоря о посадке. Он взглянул вверх и понял одну простую вещь – шар летит, пока в него дует пламя. Иначе для чего оно нужно? Что следует ожидать, если пламя погаснет по некоторой причине? Варианта два - снижение или падение. Но пытаться найти правильный ответ на этот вопрос до тех пор пока под ним вода было явно преждевременно. Более того, в данной ситуации Фрэнк должен быть заинтересован, чтобы процесс горения не прекращался как можно дольше, по крайней мере, до того момента, пока не покажется земля. «Ирландия!» - осенило Фрэнка. – «Хелен имела в виду Ирландию». У Фрэнка полегчало на сердце от мысли, что не все потеряно, и он решил без устали наблюдать за происходящим внизу. А внизу ничего не происходило – Фрэнк мог видеть лишь морскую гладь, которую даже на такой высоте он не смог бы спутать с сушей.
      Первый шок от неизведанного прошел, и Фрэнк несколько адаптировался к пребыванию в том пространстве, куда он попал, благодаря Тэри и Вильяму Найтингейлу. О, как он зол был на них! Этот Вильям сейчас сидит дома, ему тепло и уютно, а бедный Фрэнк по его милости сейчас мерзнет неизвестно где. Как и обещал Гарри, Фрэнк действительно начал мерзнуть, хотя он уже давно натянул капюшон на голову и одел перчатки. Напор ветра, делавшего свое черное дело, унося шар в неизвестность, больно обжигал холодом лицо. Стало ясно, что непрерывно наблюдать не получится, и Фрэнк опять опустился на свою сумку. Корзина не была приспособлена для длительного полета. Этот вывод он сделал, не обнаружив никаких элементов удобств, если не считать небольшое отверстие в дне, которое Фрэнк нашел приемлемым на первых порах. Однако более актуальной была проблема голода, который он уже успел почувствовать. Фрэнк помнил, что кроме одеял положил в сумку пиццу, и собирался съесть ее сейчас целиком, несмотря на то, что полет мог оказаться более продолжительным, чем предполагалось, в связи с чем расходовать провиант надлежало более экономно.
      Попытка откусить первый же кусок оказалась неудачной по той причине, что пицца замерзла и в таком виде не подлежала употреблению. Соблазнительной выглядела идея взобраться поближе к пламени и разогреть еду, но Фрэнк решил сделать это только в крайнем случае, разумно посчитав, что каким бы неуютным пристанищем ни была корзина, в ней в любом случае лучше, чем снаружи.
      А тем временем начало смеркаться. Выглянув наружу, Фрэнк обнаружил, что из-за надвигающейся темноты он уже не в состоянии отличить сушу от моря. Это означало, что период неопределенности вынужденно затянется до утра, лишь бы не потухло пламя горелки. Внезапно пришедшее состояние безразличия к окружающему, подкрепленное нечеловеческой усталостью, вызванной пережитым, склонили его к мысли устроиться на ночлег. Осторожно, чтобы не нарушить балансировку корзины, Фрэнк извлек из корзины одеяла и соорудил импровизированный спальный мешок. Также осторожно проник в него, оставив небольшую щелку для носа, которому и так приходилось нелегко, так как воздух был разрежен. Удивительно, но неудобства не помешали Фрэнку уснуть моментально. Этому отчасти способствовал равномерный воздушный поток, вследствие чего шар не испытывал болтанки. Лишь изредка поскрипывали стропы, крепящие корзину, но звуки эти были скорее убаюкивающими, нежели раздражающими. Как это уже стало привычным, Фрэнку приснились Тэри и Вильям Найтингейл. Первый агитировал совершать регулярные пассажирские трансатлантические перелеты, а что касается Вильяма, то он стал героем хроники происшествий, будучи задержанным во время ночных похождений с длинной линейкой, чем пугал запоздалых прохожих. Фрэнк так сильно устал и перенервничал, что сюжет, увиденный во сне, нисколько не взволновал его, и сон, правда, менее содержательный, продолжался до рассвета, который на высоте наступает существенно раньше, чем на земле. Впрочем, разбудил его не солнечный свет, а усилившиеся колебания корзины.
      Выбравшись из своей «берлоги», Фрэнк обнаружил, что попал в сильную облачность, да такую, что трудно было разглядеть даже очертания шара. Чтобы увидеть, где он пролетает, речи и не шло. Фрэнк был разочарован. Он очень надеялся, проснувшись увидеть внизу землю, предположительно Ирландию, и начать предпринимать какие-нибудь действия для снижения. Какие это должны быть действия, он не имел никакого представления, но предполагал, что каждый взлетающий по своей воле на воздушном шаре небезосновательно надеется приземлиться, а значит, для этого имеются какие-то средства. В связи с отсутствием команды на спуск поиск таких средств был неактуален.
      Фрэнка также пугала невозможность сориентироваться в пространстве. Имеется в виду его вертикальная составляющая, проще говоря, высота. Косвенные признаки – холод и разреженный воздух говорили в пользу большой высоты. Пламя горелки было почти той же интенсивности, что и вчера вечером, и это позволяло думать, что запас газа в баллоне далеко не иссяк, и у Фрэнка еще есть некоторое время, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. «Интересно, а как Гарри собирался определить, что мы достигли высоты шесть тысяч триста двадцать футов? Я не вижу здесь никакого прибора. Вероятно, он как раз и возился с ним внизу, когда я полез в эту корзину, будь она неладна. И как же я должен проверить то, ради чего я пустился в авантюру?». Фрэнк глянул на часы, они показывали раннее утро. Секундная стрелка вращалась в привычном темпе, без какого-либо ускорения. «Либо я не достиг этой магической высоты, либо они просто врут», - подумал Фрэнк и зачем-то добавил уже вслух: «Будь проклят тот день, когда я увидел это интервью». Кто врет, он уточнять не стал по причине отсутствия иных заинтересованных лиц.
      Фрэнк по-прежнему вглядывался в окружавшую его пелену, стараясь заметить хоть какой-либо просвет, и держа при этом в руке мерзлую пиццу. Очередная попытка откусить хоть небольшой кусочек пиццы окончилась безрезультатно. Понимая, что помощи в этом деле ждать неоткуда, Фрэнк продолжал усиленно вертеть пиццу в надежде хоть как-то подступиться к ней. К сожалению, одно неудачное движение перечеркнуло последнюю возможность для Фрэнка позавтракать. Неловкие от холода пальцы выронили пиццу, которая тут же исчезла из виду. Фрэнк с грустью сопроводил взглядом несостоявшийся завтрак, размышляя, кому он достанется – акуле или киту. Перечень претендентов ограничивался познаниями Фрэнка относительно обитателей северной Атлантики. В тот момент, когда Фрэнк уже и не рассчитывал наблюдать кормление наших младших морских братьев, облачность внезапно прекратилась, и взору Фрэнка предстал величественный океан. Фрэнк уже приготовился любоваться этим зрелищем, как впереди, прямо по курсу движения шара, он заметил землю. Это был поросший лесом берег, линия которого терялась далеко у горизонта слева и справа, что было явным признаком того, что шар не промахнется и неминуемо окажется над сушей.
      «Я спасен!» - воскликнул Фрэнк. Он знал, он верил, что мир еще не раз услышит о нем. И этот знак свыше, этот лесистый берег окончательно убедили его в том, что он не ошибался. Процедуру спуска Фрэнк начал с изучения горелки, надобность в которой теперь отпала. С некоторой попытки он обнаружил деталь, по внешнему виду напоминавшую вентиль. Желание Фрэнка поскорей ступить на твердую землю было столь велико, а рассудительность в связи с нетерпением столь низка, что движение вентиля оказалось слишком резким. Резким настолько, что пламя, чихнув, потухло. Теперь, даже если бы Фрэнк знал, как разжечь горелку вновь, это было уже невозможно, так как у него не было ни спичек, ни зажигалки. Вдобавок, Фрэнк не знал, как разжечь горелку. Больно закусив губу, воздухоплаватель сделал очень простой, но далекий по своим последствиям вывод – больше в этом полете от него ничего не зависело.
      Вопреки ожиданиям шар не стал падать камнем вниз, а продолжал горизонтальный полет в направлении берега, к которому был прикован взгляд Фрэнка. Так продолжалось достаточно долго – то ли скорость полета была низка, то ли атмосфера искажала реальные пропорции пространства – но шар пересек береговую линию лишь спустя полчаса с момента счастливого открытия. «Хелен была права – я должен был достичь Ирландии. Можно даже сказать, что пока все идет по плану. Но, меня беспокоит, что этот чертов шар не собирается снижаться. Если снижение затянется, я могу проскочить остров насквозь… И тогда мне будет конец». Прошло еще немало времени, пока Фрэнк не обнаружил, что может различать отдельные растительные особи. Но не успел он обрадоваться, как его внимание привлек хлопающий звук сверху. То, что было над головой, шаром ни при каких обстоятельствах назвать было уже нельзя. Бесформенная оболочка хлопала под действием воздушного потока, вызванного, как стало понятно, стабилизировавшимся падением.
      До встречи с землей оставались уже секунды. Под действием трудно объяснимого порыва, Фрэнк успел собрать свои одеяла и аккуратно уложить их в сумку, после чего сел на сумку и подумал: «Будь, что будет». В этот самый момент корзина коснулась верхушек деревьев, и, ломая ветви, с треском продолжила движение сквозь кроны. Остановка произошла футах в тридцати от земли, благодаря густым зарослям. Наступила тишина. Фрэнка при первом же толчке сбросило с сумки, но он успел ее поймать и крепко прижать к себе. Теперь он продолжал лежать в обнимку с сумкой, наслаждаясь тишиной. Постепенно радость от спасения была вытеснена мыслью о том, как ему добираться до дома с пустыми карманами – автостопом через море не переплывешь.
      Фрэнк выглянул наружу. Корзина действительно застряла в ветвях, и предстояло преодолеть последние тридцать футов, чтобы наконец ступить на землю. Первым делом он выбросил из корзины сумку. Сумка хлюпнулась без какого-либо ущерба для себя. Иное дело Фрэнк – падение с такой высоты могло быть достаточно болезненным. В поисках решения Фрэнк непрерывно вращал головой, как вдруг его взор остановился на человеке, молча стоявшем недалеко от сумки. Все бы ничего, но одна деталь одеяния человека смутила Фрэнка. Речь идет о головном уборе – он был составлен из большого количества перьев. Некоторое время Фрэнк неподвижно смотрел на незнакомца, силясь припомнить, кого он ему напоминает. Тот в свою очередь терпеливо смотрел на Фрэнка, видимо ожидая, когда тот спустится вниз. Фрэнк никогда не встречался с индейцами, но прочитанные в детстве книги Купера позволили предположить, что перед ним стоял настоящий индеец. Ружье, которое держал человек в правой руке, также свидетельствовало в пользу этой версии. У Фрэнка задрожали коленки, но не от вида ружья, а от следствия из предыдущей гипотезы о происхождении перьев. Простые умозаключения о месте проживания индейцев внезапно подтолкнули его к мысли, что он долетел до Америки. Слова индейца не позволили Фрэнку сформулировать свое отношение к этому открытию.
      – Спускайся вниз, Вероломный Мрот, - спокойно промолвил индеец. – Я уже устал тебя ждать.
      – Простите, но я вас не задерживаю. Вы можете идти по своим делам.
      – Не будь столь дерзким, Вероломный Мрот.
      Фрэнк не знал, кто такой Мрот, но первая часть обращения не очень напоминала комплимент. Не желая, тем не менее, накалять обстановку, и перевесившись через край корзины, Фрэнк повис на руках. Повисев некоторое время, и не найдя иного решения, он попрощался с корзиной навсегда и разжал пальцы. Сумка в очередной раз выручила, смягчив падение. Встав и отряхнувшись, Фрэнк предстал перед индейцем.
      – Пойдем, - сказал индеец.
      – Простите, а откуда вам известно, в какую мне сторону?
      – Здесь одна дорога.
      – И куда она ведет?
      – К Вождю. Будешь держать ответ, Вероломный Мрот.
      Индеец посторонился, давая понять, чтобы Фрэнк шел первым. Фрэнк взвалил на плечо сумку и двинулся в направлении, указанном индейцем. Когда они расходились на тропинке, Фрэнк обратил внимание на отсутствие явной смуглости на лице индейца.
      Путь занял примерно час, и Фрэнк порядком утомился, протаскивая сумку через довольно густые заросли. Всю дорогу никто не проронил ни слова. На последнем участке пути временами приходилось пересекать поляны, на которых располагались, как правило, несколько традиционных индейских жилищ, но ни один индеец так и не попался на глаза. «Отдыхают», - подумал Фрэнк. Наконец они достигли цели пути – поляны только с одним вигвамом. Перед ним, скрестив ноги, сидел индеец с еще большим количеством перьев. Он курил трубку и, казалось, даже не обратил внимание на подошедших. Между тем, сопровождавший отрекомендовал Фрэнка:
      – Вождь, еще один Вероломный Мрот нарушил наши владения.
      Вождь перевел взгляд с трубки на Фрэнка, хотя чувствовалось, что он не до конца отключился от предмета своих предыдущих размышлений, так как взор его был затуманен.
      – Доброе утро, Вождь, - доброжелательно произнес Фрэнк.
      Во взгляде вождя появилось осмысленность и он наконец изрек:
      – Что позволяет тебе, Вероломный Мрот, утверждать, что утро доброе?
      – Во-первых, совершая трансатлантический перелет, сегодня утром я благополучно достиг цели, - бодро начал Фрэнк.
      – О чем ты, Вероломный Мрот? Ты хочешь сказать, что можешь летать как птица?
      Фрэнк запнулся. Он несколько свыкся с мыслью, что попал в индейское племя, но последний вопрос заставил его задуматься, все ли он знает о жизни индейцев. «Надо быть осторожнее», - потребовал он от самого себя.
      – Вы правы, Вождь. Летать подобно птице человек не может.
      – Хорошо, что ты понял, что обманывать плохо, - Вождь одобрительно кивнул головой. – А теперь говори правду, как и зачем нарушил наши владения.
      Фрэнк был в величайшем затруднении. Ему предстояло объяснить свое появление здесь в терминах, понятных Вождю. Как это сделать деликатно, он не имел никакого представления. Не придумав ничего умного, он стал импровизировать.
      – Вчера, по дороге домой… на меня напал орел… большой орел… Он схватил меня, и так мы летели целый день… А потом он меня бросил, и я упал на ваши владения…
      – Звучит правдоподобно. Знаю я этого орла. Нельзя ему доверять. А вещи твои как попали сюда? – спросил Вождь, указывая на сумку, которую Фрэнк до сих пор держал на плече.
      – А… второй орел схватил сумку…
      – Ладно, верю. А что ты там про Атлантический океан говорил? Впрочем, достаточно.
      Фрэнк перевел дух. Сочинять, что орел перенес его за один день через океан, было смешно, и Фрэнк не решился бы на это. Поэтому, то обстоятельство, что Вождь замял выяснение деталей, устроило Фрэнка как нельзя кстати.
      – Теперь можешь рассказать нам о своем последнем желании.
      Такого поворота Фрэнк никак не ожидал, потому с видимым усилием произнес:
      – Вождь, я попросил бы вас выражаться яснее. Что вы имеете в виду?
      – Вероломный Мрот, ты нарушил наши владения. За это по нашим законам ты должен понести наказание. Чего ж тут непонятного?
      – Но ведь… это орел виноват…
      – Забудь про орла. Имей мужество отвечать за свои поступки. Ты готов сказать о своем последнем желании?
      – Я должен подумать. Дайте мне время. Я устал с дороги, мне надо отдохнуть. После этого я смогу сказать о своем желании.
      Фрэнку действительно нужно было время, чтобы понять происходящее. Естественно, что он не ожидал такого «гостеприимства». Как никак, а он имел основания полагать, что суровые времена давно прошли.
      – Хорошо. Можешь отдохнуть до завтра. Воин Духа, отведи его.
      Сказав это, Вождь вновь погрузился в свои размышления. Аудиенция закончилась. Воин Духа, индеец, обнаруживший воздушный шар, кивком указал Фрэнку направление движения. На этот раз идти пришлось недолго. На следующей поляне стоял один единственный вигвам. Воин Духа, откинув полог, приказал войти. Фрэнк вошел, после чего полог опустился, и Фрэнк остался один. Внутри было пусто. Фрэнк опустил сумку и сам медленно опустился на нее. «А что, если бежать?» - осенило Фрэнка. На четвереньках очень тих он подкрался к выходу и выглянул наружу. Заслонив все собой, выход преграждал Воин Духа. Фрэнк дал задний ход и вернулся к сумке. Ему действительно необходимо было отдохнуть – нервное перенапряжение последних суток сильно подкосило его как физически, так и морально. Судя по словам Вождя, у него были в запасе сутки, и Фрэнк решил использовать какую-то часть этих суток для восстановления сил, без которых шансов на освобождение не было вовсе. Он расстелил на земле одеяло, подложил под голову другое, лег и моментально уснул.
      Ему ничего не приснилось, и это радовало, так как он просто хорошо отдохнул и не забил голову всякой ерундой. В связи с этим он вспомнил другой сон с участием Вильяма Найтингейла, вооруженного линейкой. Благодаря этому сну он должен, и уже скоро, сказать о своем последнем желании. Судя по стрелкам на часах, наступил вечер. Фрэнк продолжал лежать, стараясь сосредоточиться.
      «Итак, что мы имеем? А имеем мы прескверную ситуацию – я попал в плен. К кому? К индейцам, о которых известно, что они живут в Америке. Выходит, что я за одну ночь долетел на воздушном шаре из Англии в Америку! Значит, это правда! Правда, что там наверху время летит быстрее! Это хорошо, но каков практический результат? Я в Америке без пенса… цента в кармане… Вдобавок в плену».
      Фрэнк еще раз вздремнул, после чего активно вернулся к построению плана действий. Он решил проверить еще раз, имеется ли возможность бежать. Однако, где бы он ни пробовал отыскать брешь в своем новом доме, там поблизости всегда оказывался Воин Духа. «Этот вариант слишком прямолинеен, чтобы быть надежным», - отверг план побега Фрэнк. Наиболее перспективным он считал трудновыполнимое последнее желание. Действовать придется по обстоятельствам, но Фрэнк считал, что ему удастся поставить Вождя в тупик. Ободренный тем, что он благополучно приземлился в этом безнадежном полете, Фрэнк не допускал возможности фиаско в завтрашней интеллектуальной дуэли и надеялся на удачный исход. Иных развлечений в жилище не было, и, когда окончательно стемнело, Фрэнк снова уснул.
      Как Фрэнк и предполагал, разбужен он был Воином Духа. Тот несколько раз громко повторил фразу «Вставай, Вероломный Мрот». Пришлось встать. Понимая, что его ждет Вождь, Фрэнк задумался о сумке. С одной стороны, она не раз выручила его. С другой стороны, бежать с сумкой, если придется, далеко не получится. К тому же при самом неблагоприятном исходе она ему вряд ли уже понадобится. Таким образом, Фрэнк покинул место ночлега налегке.
      – Доброе утро, Воин Духа! – приветствовал он своего телохранителя.
      – Это уж как решит Вождь.
      – Да, пожалуй…
      Вождь сидел там же в том же положении и с тем же выражением задумчивости на лице, что и вчера.
      – А чем так озабочен Вождь? – спросил Фрэнк Воина Духа.
      – Защитой Грюнфельда.
      Фрэнк не понял сказанного, но переспрашивать не стал.
      – Вождь, я привел Вероломного Мрота.
      Вождь перевел усталый взгляд с невидимого объекта размышлений на Фрэнка. Спустя некоторое время, в течение которого Фрэнк пытался составить психологический портрет соперника, он изрек:
      – Ну, как отдохнул, Вероломный Мрот?
      – Спасибо, Вождь, я тоже рад тебя видеть.
      – Должно быть, ты готов просить о своем последнем желании.
      – Да, Вождь. Я хотел бы оказаться дома. Мне еще предстоит дальний путь. Могу я отправиться в дорогу прямо сейчас, чтобы не терять время?
      – Можешь, - ответил Вождь, ничуть не удивленный дерзостью Фрэнка. – Если выиграешь у меня.
      Ответ озадачил Фрэнка. Он не мог представить то, во что играют вожди индейцев, и был в большом сомнении, что ему удастся победить этого непонятного человека. На всякий случай он спросил:
      – А что, если я пойду сразу, не играя?
      – Не советую.
      – Почему?
      – Предыдущий Вероломный Мрот тоже решил сразу уйти.
      – Ну, и?
      – В течение некоторого времени после этого койоты в округе были очень добрыми.
      – Почему?
      – Потому что были сытыми.
      Фрэнк поежился и согласился.
      – Ты мне нравишься Мрот.
      – Почему?
      – Потому что не делаешь глупостей.
      Начало обнадеживало.
      – Во что играем? – спросил Фрэнк.
      – Сейчас узнаешь. Садись передо мной на расстоянии три с половиной фута.
      Фрэнк мысленно отмерил положенное расстояние и сел на манер Вождя, скрестив перед собой ноги. День был солнечным, и в теплом костюме становилось жарко. Фрэнк расстегнул молнию до пояса и приготовился к схватке. Тем временем, появился Воин Духа, неся перед собой шахматную доску с расставленными фигурами.
      – Что это? – вырвалось у Фрэнка.
      – Шахматы – торжественно объявил Вождь. – Это такая игра, где побеждают с помощью силы ума.
      – А если я проиграю? – Фрэнк разволновался не на шутку.
      – Очень даже вероятно, но в твоих интересах выиграть, Мрот.
      Фрэнк и раньше знал, что в шахматах побеждают с помощью силы ума, но, то ли силы у его ума было недостаточно, то ли у его соперников этой силы было в избытке, но обычно Фрэнк проигрывал. Он, конечно, знал правила, даже умел поставить мат в четыре хода, правда, при условии, что соперник этого страстно желал. Но ни одна серьезная партия не закончилась в пользу Фрэнка. Фрэнк посмотрел на Вождя, но его усталое и непроницаемое лицо ничего не говорило о силе его ума применительно к шахматам. Чтобы окончательно прояснить ситуацию, Фрэнк спросил:
      – А если я выиграю?
      – Воин Духа проводит тебя безопасной тропой.
      – Тебе можно верить, Вождь?
      Вождь поперхнулся. Судя по всему, недоверие сильно задело его.
      – Слово джентльмена… то есть слово Вождя. Впрочем, как я уже сказал, можешь не играть.
      – Извини, Вождь. Глупость сказал. Я согласен.
      – То-то. Хочу предупредить, что я всегда играю черными.
      – Как скажешь, Вождь.
      – Твой ход.
      Фрэнк сам догадался об этом и походил e2-e4, не подозревая, что человечество придумало великое множество и других дебютов. Вождь задумался.
      К исходу первых двадцати минут положение фигур на доске так и не изменилось, и Фрэнк поинтересовался:
      – Мы играем на время?
      Вождь не ответил, видимо глубоко уйдя в мыслительный процесс. Фрэнк перевел вопросительный взгляд на Воина Духа, стоявшего за спиной Вождя. Любопытство было не праздным - Фрэнк надеялся в случае успеха отправиться по безопасной тропе еще засветло. Но Воин Духа отрицательно покачал головой, и Фрэнку оставалось лишь ждать. Минут через десять Вождь дал знак Воину Духа, и тот передал ему книгу, которую держал в левой руке с самого начала партии. Правой он по-прежнему сжимал ружье. В момент передачи Фрэнк успел прочитать название книги – «Защита Грюнфельда». Сердце Фрэнка екнуло, но он все еще вынужден был оставаться в неведении относительно стратегии развития партии, так как ход был за Вождем. Солнце было в зените, когда, отложив со вздохом книгу, Вождь двинул пешку. Фрэнк решил, что не в его способностях раскусить замысел Вождя, и попытался форсировать известную ему атаку, передвинув своего слона. Вождь, досконально изучив следующую главу книги, толкнул пешку дальше. «Он хочет провести второго ферзя», - ужаснулся Фрэнк, но выбора уже не было, и он вывел ферзя. Опасения Фрэнка усилились, когда уже без помощи книги Вождь всего через полчаса продолжил движение пешкой. Фрэнк запаниковал и хотел было сдаться, но решил напоследок поставить мат.
      Вождь как-то странно охнул и произнес: «Мат». Фрэнк вскочил от возбуждения, но, осознав, что это неприлично, тут же сел, пристально глядя на Вождя. Вождь сосредоточенно изучал книгу. Этот процесс продолжался минут сорок, но Фрэнк не решался его прервать. И лишь когда Вождь закрыл книгу, Фрэнк осторожно спросил:
      – Вождь, похоже, это мат. Как ты считаешь?
      – Я вынужден это признать.
      – Воин Духа проводит меня по безопасной тропе?
      – Проводит.
      Фрэнк снова вскочил, готовый отправиться в неизведанное, но Вождь остановил его.
      – Вождь держит свое слово. Ты можешь идти. Но у меня есть деловое предложение, которое, надеюсь, тебя заинтересует.
      – Какое предложение? – спросил Фрэнк скорее по инерции, нежели с намерением что-либо обсуждать.
      – Мы играем с тобой матч из пяти партий. Вне зависимости от исхода матча тебя проводит Воин Духа. Но за каждую выигранную тобой партию я плачу тебе две тысячи. Подумай и ответь прямо сейчас.
      Условия были просто фантастические. «Если я выиграю пять партий, я заработаю десять тысяч долларов. Этого с лихвой хватит, чтобы купить билет на самолет до Манчестера». Последнее соображение было решающим для согласия. Однако некоторые детали требовали уточнения.
      – Вождь, я прав, полагая, что одну партию из пяти мы уже сыграли?
      – Я тебя понял, Мрот, - спокойно произнес Вождь и достал из кармана пачку банкнот. Отсчитав требуемое количество, он протянул деньги Фрэнку. Сумма действительно равнялась двум тысячам, но не долларов, а фунтов. Какие-либо иные доказательства были излишни.
      – Я расставляю фигуры, Вождь?
      – Нет, начинаем завтра утром. Воин Духа разбудит тебя. А пока иди, я должен проанализировать сыгранную партию.
      Возвращение домой откладывалось на день, но перспектива заработать деньги, в которых он так сейчас нуждался, влекла неумолимо.
      – До завтра, Вождь.
      Фрэнк встал и пошел к своему временному пристанищу. Лишь достигнув цели, Фрэнк заметил, что он пришел один, без сопровождения. Данное обстоятельство было воспринято им очень даже положительно. Все же ощущение нереальности происходящего с ним не оставляло Фрэнка. Какая-то неведомая сила подвигла его на продолжение прогулки, и он снова углубился в чащу по направлению к месту, где он уже видел несколько индейских жилищ. Память не подвела, и Фрэнк вскоре вышел на поляну, которую они с Воином Духа проходили вчера. Царила полнейшая тишина, никого из представителей племени не было видно. Фрэнк подошел к ближайшему жилищу и сделал жест, который по его представлению должен был означать, что он стучится в дверь. Никто не откликнулся. Фрэнк заглянул внутрь. В этом вигваме было так же пусто, как и в том, где он провел предыдущую ночь. Подозрения, что все вигвамы пусты, также подтвердились. Фрэнку стало не по себе, и он со всех ног бросился к себе домой, то есть туда, где осталась его сумка. Уже темнело, и Фрэнк несколько раз упал на бегу, запнувшись за кочки, которые были трудно различимы в сумерках. Перед входом в отведенные ему апартаменты он столкнулся с Воином Духа. Опавшие листья, прилипшие к костюму в результате падений, надо было как-то объяснить, и Фрэнк выпалил:
      – Я тут… это… поскользнулся…
      Воин Духа понимающе кивнул и изложил указания Вождя:
      – Вождь приказал передать тебе жареного поросенка и напиток. Вождь также приказал охранять твой сон, Мрот.
      – Спасибо, это очень любезно с его стороны. Спокойной ночи, Воин Духа.
      Лютый голод, который тотчас же проснулся в нем при упоминании о еде, помог справиться с поросенком в считанные минуты. Захмелев после употребления «напитка», Фрэнк стал готовиться к отходу ко сну. Он вновь устроился по-походному. От мысли, что домашнего комфорта ему в ближайшее время не видать, Фрэнк протяжно вздохнул. Затем содержание биологически активного вещества в «напитке» позволило ему по-иному, так сказать, по-философски, посмотреть на многие обстоятельства. Фрэнк не на шутку задумался. Ему были не понятны следующие вещи. Где все остальные индейцы? Где Вождь взял деньги, которыми собирается сорить ради своей прихоти? Откуда у вождя фунты? Куда делась смуглость этих индейцев? Были еще какие-то странности, которые Фрэнк по ходу отметил, но не мог вспомнить их сейчас. Мучаясь этими вопросами, Фрэнк вскоре уснул.
      На следующее утро матч продолжился. Фрэнк опасался какого-нибудь подвоха – уж слишком нереалистическими казались условия, объявленные организатором матча. Если исходить из принципа, что никто не расстается с деньгами просто так, то надо полагать, что Вождь надеется выиграть. Из этого следует, что проигрыш Вождя в первой партии был способом вынудить Фрэнка сыграть еще. Этот хитрый Вождь видимо понял, что Фрэнк нуждается в деньгах, и поймал его на этом. А по сему от Вождя необходимо ожидать качественно новой игры, а значит, Фрэнку придется несладко.
      Когда Фрэнк достиг уже знакомой ему поляны, фигуры на доске были уже расставлены. Вождь курил трубку и читал «Защиту Грюнфельда» на одной из последних страниц. Утренние заморозки здесь совсем не чувствовались из-за костра, полыхавшего рядом.
      – Благодарю за ужин, Вождь, - сказал Фрэнк, занимая свое место.
      – Ходи, - ответил Вождь.
      Фрэнк сделал свой испытанный ход. Вождь же полностью поменял стратегию – он начал атаку пешкой на противоположном относительно прошлой игры фланге. Ходил он на этот раз почти молниеносно, оставляя себе на раздумье не более получаса на ход, и был последователен в проводимой линии, двигая пешку все дальше и дальше. Фрэнк не анализировал предыдущую партию, не изучал «Защиту Грюнфельда», а потому ходил однообразно, скучно и на четвертом ходу поставил мат. Без каких либо намеков со стороны победителя Вождь достал две тысячи фунтов и протянул их Фрэнку.
      В оставшихся трех партиях Вождь и вовсе удивил Фрэнка разнообразием средств. Он искусно маневрировал, двигая то крайнюю левую пешку, то крайнюю правую. А в финальной игре он даже сделал ход конем. Фрэнк дрожал, бледнел, но неизменно ставил мат на четвертом ходу. К вечеру матч был завершен. Вождь расплатился с Фрэнком, закрыл книгу и в глубокой задумчивости закурил, глядя на тлеющий костер.
      – Вождь, перед тем, как я пойду, могу я задать тебе вопрос?
      – Спрашивай, Мрот, - не повернув головы, промолвил бывший соперник.
      – Почему Воин Духа не составит тебе компанию за доской? Согласись, что тебе это обойдется гораздо дешевле.
      Вождь ответил не сразу. Когда потухла его трубка, он повернулся к Фрэнку и промолвил:
      – Видишь ли, Мрот, Воин Духа плохо играет в шахматы. И мне, чтобы поддерживать свой уровень, необходим достойный соперник.
      Фрэнк сказал, что он как никто понимает Вождя, поблагодарил за гостеприимство, пригласил нанести ответный визит и спросил, как скоро Воин Духа может показать ему безопасную тропу.
      – Сейчас.
      Сборы были короткие. В заключение Фрэнк растрогался настолько, что подарил Вождю свои теплые одеяла вместе с сумкой. Вождь в свою очередь растрогался настолько, что попытался подарить Фрэнку «Защиту Грюнфельда». В приятной суматохе прощания Фрэнк даже не запомнил, под каким предлогом ему удалось отказаться от книги.
      Идти пришлось долго, и лишь к исходу второго часа Воин Духа возвестил, что владения племени закончились, и что дальше Фрэнк должен идти один. Было совсем темно, и Фрэнк поинтересовался, в какую сторону Воин Духа рекомендует ему двигаться.
      – Видишь огонек? Там какой-то отель. Больше я ничего здесь не знаю.
      – Спасибо. Воин Духа, я хотел бы задать тебе последний вопрос.
      – Задавай.
      – Кто такой Мрот?
      – Это ты.
      Ясности не добавилось, но переспрашивать было некого – индеец как в сказке исчез в зарослях. Фрэнк пощупал карман - не исчезли ли таким же образом и деньги? Деньги были на месте, и это было главным доказательством реальности окружающего его мира. В таком случае Фрэнку предстояло добраться до отеля, чей огонек маячил вдали, переночевать там, навести справки как добраться до ближайшего международного аэропорта и… отправиться домой.
      Мрак, слякоть и бездорожье не были теми условиями, которые способствовали быстрой и приятной пешей прогулке. Отчасти потому, что костюм Фрэнка не очень напоминал одежду, которую носят в этих местах, отчасти потому, что этот самый костюм был сильно испачкан, внешний вид Фрэнка, когда он наконец вошел в отель, уже сам по себе свидетельствовал о том, что путник нуждается в приюте. Поэтому было странно слышать фразу, произнесенную из-за стойки:
      – Что вам надо?
      Фрэнк повернулся по направлению источника звука. За стойкой он увидел скорее всего женщину. Почему «скорее всего»? Потому что высокий рост, короткая типично мужская стрижка, мужеподобные черты лица могли ввести в заблуждении любого неискушенного наблюдателя. Любого, но не Фрэнка. Этот типаж был известен ему. Такой облик, как правило, принадлежал женщинам, не обретшим счастья в силу некоторых первопричин. Самое неприятное состоит в том, что часто внутренняя проблема такой женщины становится проблемой окружающих. Лишенная возможности воспринимать себя лишь  слабой половиной пары, что было бы естественным при обычных обстоятельствах, такая женщина на подсознательном уровне начинает достраивать себя до полного комплекта, приобретая некоторые наиболее типичные мужские черты как характера, так и внешности.
      – Что вам надо? – переспросили за стойкой.
      – Могу я переночевать у вас, миссис…
      – Катско.
      – Могу я переночевать у вас, миссис Катско?
      – Можете. Кто вы?
      – Меня зовут Фрэнк Бэйли, я корреспондент из Англии.
      – Очень правдоподобно, - промолвила миссис Катско, окидывая Фрэнка взглядом.
      – Да, вы наверно не поверите, но я только что совершил перелет через Атлантический океан.
      – Как вы догадались, что я не поверила? Неважно. Деньги то у вас есть? Деньги вперед.
      – Разумеется. Сколько я должен?
      – Сто.
      – Сто?! – Фрэнк решил, что ослышался
      – Сто.
      – Простите, я хотел бы просто переночевать.
      – Ну, если вам удастся найти другой отель…
      – Хорошо, миссис Катско.
      Фрэнк понял с кем имеет дело и спорить не стал. Он отсчитал требуемую сумму и, подавая деньги, добавил:
      – Обратите внимание, что это сто фунтов, а не сто долларов.
      – Естественно, ста долларов бы не хватило.
      Желая прекратить неприятное общение, Фрэнк поинтересовался:
      – Как я могу найти мой номер?
      – Моя дочь проводит.
      Молодая копия миссис Катско, появившаяся из-за спины Фрэнка, жестом пригласила следовать за ней. Поднявшись наверх, они остановились у одной из двух дверей. Дочь миссис Катско толкнула дверь и молча ушла. С трудом нащупав выключатель, Фрэнк зажег свет. Примитивная кровать загромождала комнату. Загромождала, потому что размер комнаты был немногим больше размера кровати, и не потому, что кровать была слишком большой, а потому что комната была чересчур маленькой. Фрэнк решил заглянуть в соседний номер. Если он окажется больше и вдобавок свободным, Фрэнк должен потребовать его у хозяйки с такой странной фамилией. Постучав и не дождавшись ответа, Фрэнк толкнул дверь. Эта комната была еще меньше, а единственным ее убранством был унитаз. «Надеюсь, хоть это входит в стоимость услуги», - вздохнул Фрэнк и вернулся в свой номер. Впервые за последние дни Фрэнк имел возможность уснуть в человеческой постели, что он и сделал без промедления.
      Спустившись утром вниз и, несмотря на недовольное и даже злобное выражение лица миссис Катско, поинтересовался насчет завтрака.
      – Моя дочь приготовит вам континентальный завтрак.
      – Простите, вы сказали «континентальный»?
      – Я стала сомневаться, что вы английский журналист, если уж вам не известно, что такое «континентальный завтрак».
      – Я прекрасно знаком с этим понятием, но я не думал, что оно используется в Соединенных Штатах.
      – Меня не интересуют ваши заблуждения. Если вы собираетесь завтракать, деньги вперед.
      – Я думал это входит в услугу…
      – Зря вы так думали. Платить будете?
      – Сколько?
      – Сто.
      – Спасибо, но у меня пропал аппетит. Разрешите последний вопрос?
      – Попробуйте.
      – Как мне добраться до ближайшего аэропорта? Мне необходимо вылететь в Манчестер. Есть такой город в Англии.
      – Неужели?
      – Что именно?
      – Есть такой город в Англии?
      – Да, и довольно крупный.
      Миссис Катско еще раз смерила Фрэнка взглядом и произнесла:
      – Если вы заплатите мне сто фунтов, я вызову вам доктора. У меня есть знакомый психиатр.
      «Какая она противная», - подумал Фрэнк. Он медленно повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел на улицу. Пройдя несколько шагов, Фрэнк оглянулся посмотреть на отель, где он провел ночь. Маленькое двухэтажное здание, давно не знавшее ремонта, с неровно закрепленной вывеской «Отель Одинокая Пантера», стоявшее посреди осенней грязи, оно ничего, кроме уныния не навевало. В окне он заметил дочь миссис Катско. «Клон», - промолвили его губы. – «Скорее подальше от этого места».
      Разбитая дорога, на которую он вышел, должно быть, куда-то вела. Было еще раннее утро, и в любом случае Фрэнк надеялся достичь цивилизации сегодня. Он удалился от отеля уже достаточно далеко, когда из глубины его костюма донеслась мелодия телефона. «Роуминг!» - догадался Фрэнк. – Я совсем забыл об этой возможности». Это была Хелен.
      – Фрэнк, наконец я дозвонилась до тебя! Как ты? Мы с Майком места не находим. Обзвонили все службы – они ничего не знают о тебе. Господи, ну, говори же.
      – Хелен, со мной все в порядке. Я сейчас в Америке.
      – Что-о?!
      – Ну, да. Я слишком поздно дернул стоп-кран. Ничего страшного. Я сейчас добираюсь в аэропорт. Передай Джессике, чтобы не скучала. Скоро вернусь.
      – Джессике? Какой Джессике?
      Телефон пропикал и замолчал – индикатор показывал полный разряд батареи. Можно было бы вернуться в отель и за сто фунтов зарядить телефон. «Ни за что!» - твердо решил Фрэнк и продолжил свой путь. – «Надеюсь, мне никогда не придется с ней встретиться вновь».
      Дорога с некоторого места обрела твердое покрытие, что позволяло надеяться на скорую встречу с местными жителями. Напрасно так думал Фрэнк, так как прошло еще почти четыре часа, а дорога все продолжала петлять в гористой и безлюдной местности. Один раз Фрэнк даже выходил на берег какого-то озера. Здесь ему очень понравилось, и он был готов остановился отдохнуть будучи безмерно уставшим, но желание побыстрее добраться до дома пересилило. «Умеют же американцы содержать природу в порядке. И это при их-то просторах. Налицо выверенный баланс природного и человеческого. Кстати, очень удивительно, как они в своей речи могут придерживаться манеры, свойственной исключительно англичанам. Раньше я считал, что американский английский пошел несколько по иному пути развития. А тут не было никакого недопонимания». Фрэнк конечно же имел в виду индейцев и миссис Катско. Что до бессловесной дочери миссис Катско, то та, похоже, своего мнения не имела. Пришлось еще раз поежиться при воспоминании о хозяйке отеля, но показавшееся за поворотом строение развеяло неприятные воспоминания. Приблизившись, Фрэнк обнаружил, что стоит перед таверной «Зеленый Петух».
      Появление Фрэнка привлекло внимание посетителей. Произошло это в первую очередь из-за его костюма. Здешние жители, видимо, редко катавшиеся на лыжах, не смогли однозначно воспринять излишне теплое и неудобное в повседневной жизни одеяние. Фрэнк же сделал вид, что не замечает устремленных на него взглядов, и сел за свободный столик.
      – Что будете заказывать? – обратилась к нему официантка, предварительно вежливо поздоровавшись.
      Фрэнк потыкал пальцем в меню, после чего задумался.
      – Что-то еще?
      – Да, пожалуй. У вас есть водка?
      – Разумеется.
      Пока Фрэнк ожидал заказанное, он окинул взглядом помещение. «Стилизовано на английский манер. Следует признать, что достаточно удачно». Посетителей было немного – три человека, очевидно, завсегдатаи сидели за одним столиком в углу у окна. Они о чем-то оживленно беседовали, изредка поглядывая на Фрэнка.
      Перед тем, как приступить к еде, Фрэнк налил прозрачную жидкость в принесенный бокал для шампанского, найдя это очень оригинальным. Подняв бокал, он мысленно произнес тост за успешное открытие Америки, еще раз глянул в сторону компании в углу и выпил содержимое залпом также непринужденно, как это получается у русских. Приятное тепло разлилось по его телу, и Фрэнк приступил к трапезе, поминая недобрым словом миссис Катско, лишившую его завтрака.
      Изрядно проголодавшийся, Фрэнк долго не мог насытиться. Время от времени он прерывал прием пищи, чтобы пробормотать очередной тост. Фрэнк заказал водку, чтобы использовать ее для «анестезии души». Это выражение он когда-то придумал сам и был чрезвычайно горд этим. Но, то ли произошла передозировка, то ли проявился побочный эффект, но Фрэнк впал в состояние слезливого самосострадания. Ему стало жалко себя, лишенного заслуженного успеха. Ему стало жалко Джессику, лишенную Фрэнка. Ему почему-то стало жалко сидящих за столиком в углу. Произнеся тост за всех страждущих, а на этот раз это как-то само собой вышло вслух, Фрэнк заметил, что к нему подсел незнакомец.
      – Привет.
      – Привет, - ответил Фрэнк, обративший внимание, что за столиком в углу остались сидеть двое и оба смотрят на Фрэнка.
      «А где же третий? Наверно ушел домой… Как я тоже хочу домой…».
      – Приятель, я вижу у тебя проблемы.
      – Проблемы? Какие проблемы. А, проблемы… Да, проблемы. А что?
      – Приятель, я хотел бы тебе помочь.
      Фрэнк не без усилий сфокусировал на незнакомце свой взгляд и попробовал понять, не шутит ли он.
      – Тебя как звать?
      – Пол.
      – А меня Фрэнк. Доводилось слышать? Извини. Фрэнк Бэйли. Доводилось слышать?
      – Не-е. А чем ты знаменит?
      – Перечень будет длинный. Постарайся запомнить. Во-первых, я известный писатель. Во-вторых, я пересек Атлантический океан на воздушном шаре всего за одни сутки.
      – Фрэнк, дружище, я однажды тоже напился, так мне показалось, что я водолаз.
      – Ну?
      – Все обошлось. Меня поймали в Дэрвент Уотер еще на мелководье.
      – Это другой случай… Но, мне кажется, ты хотел помочь мне. Тогда присоединяйся. – Фрэнк указал на бутылку.
      – Не-е, - глядя на этикетку, поморщился Пол.
      – Значит, ты не хочешь мне помочь.
      – Ну, только ради тебя, - вынужденно согласился Пол и хлебнул водки, явно не рассчитав своих возможностей.
      – Ты настоящий друг, - констатировал Фрэнк, когда Пол закончил кашлять. – Несколько дней назад я стартовал на воздушном шаре из Англии. На высоте шесть тысяч триста двадцать футов я открыл удивительный поток, который и помог мне долететь до Америки за сутки. Представляешь, если уж воздушный шар может долететь отсюда до Ливерпуля за сутки, то я полагаю, самолет долетит до Ливерпуля… ну… минут за десять. Ты меня понимаешь?
      – Нет, не понимаю. Самолет в любом случае долетит отсюда до Ливерпуля за десять минут, если только он не надумает залететь в Париж. В чем открытие, приятель?
      Разговор был прерван возгласами из-за столика в углу. Сидевшие там указывали на телевизор. Фрэнк повернулся к телевизору, увидел на экране себя и услышал буквально следующее: «По имеющимся данным Фрэнк Бэйли находится сейчас в Соединенных Штатах. Как нам сообщили в «Флэш Кроникл» одному из ее сотрудников удалось связаться с Фрэнком Бэйли по мобильному телефону. Фрэнк Бэйли сообщил, что он направляется в ближайший аэропорт, чтобы вылететь в Манчестер или Лондон. К сожалению, связь неожиданно прервалась. Напоминаем, что корреспондент «Флэш Кроникл» Фрэнк Бэйли пропал четыре дня назад, взлетев на воздушном шаре. По одной из версий полет проводился по заданию редакции. Однако эта информация была опровергнута главным редактором Дэвидом Кэмблом. Более вероятной кажется версия несанкционированного взлета. Мы следим за развитием событий. Оставайтесь с нами».
      – Ты сказал, что ты известный писатель, а они назвали тебя корреспондентом…
      – Они еще не знают, что я писатель. В этом и есть моя проблема…
      – Говори.
      – Дело в том, что я вылетел четыре дня назад.
      – Ну.
      – А на самом деле прошло четыре месяца в обратную сторону.
      – Дружище Фрэнк, сосредоточься.
      – Э-э… Не сможешь ты мне помочь…
      – Смогу. Идем ко мне. Примешь холодный душ. Я тут недалеко кроликов развожу.
      – Кроликов? – Фрэнк вздрогнул.
      – Да, смышленые, знаешь, зверки.
      – Нет, благодарю, мне надо спешить домой.
      Фрэнк предложил расчет, достав деньги, но тут же стушевался.
      – Простите, - сказал он официантке. – Я забыл предупредить, что у меня только английские фунты. Вы принимаете английские фунты?
      – Не сомневайтесь.
      – В таком случае сдачи не надо, - воодушевился Фрэнк и протянул деньги.
      – Большое спасибо, сэр. Заходите еще.
      Выйдя вместе с Полом на улицу, Фрэнк обратился к новому знакомому:
      – Я буду тебе очень благодарен, если ты подскажешь, как мне добраться в аэропорт.
      – Ну, это тебе надо в Манчестер. Сейчас мы выйдем на дорогу и напросимся в попутчики. Кесвик, Пенрит, Ланкастер, а там и Манчестер скоро. А куда лететь то?
      – В Манчестер.
      – Зачем лететь из Манчестера в Манчестер?!
      – Потому, что мне надо в Биркенхед.
      – Фрэнк, я тебя умоляю. Сосредоточься. Зачем тебе аэропорт? Езжай прямо в свой Биркенхед.
      Последние слова Пола подействовали на Фрэнка настолько сильно, что он начал трезветь ускоренными темпами.
      – Пол, - неуверенным голосом начал Фрэнк, - не бойся меня разочаровать. Я сильный, выдержу и это. Скажи мне правду. Я сейчас в Англии?
      Не готовый к такому повороту событий, Пол также неуверенно произнес:
      – Ты сейчас в Озерном Крае. Знаешь о таком? Это на севере Англии.
      – Так я в Англии! Боже мой!
      Фрэнк теперь понял все. Шар покрутился над морем, а потом его занесло обратно. Никакого ускоренного течения времени, никакой Америки! Все мучения последних дней напрасны! Еще четыре месяца пропали…
      – Ты в порядке? Ты же говорил, что ты сильный.
      – Да, друг, я в порядке. Не беспокойся.
      «Так вот почему вокруг все английское – и природа, и люди. А как же индейцы? Они же в Англии не живут».
      – Пол, скажи, вон в той стороне, - и он показал туда, откуда не так давно пришел, - там я видел племя индейцев… Там живут индейцы?
      – Фрэнк, ты наверно не первый день уже пьешь… Какие в Англии индейцы?
      «Действительно, какие в Англии индейцы... А как же деньги? Ведь они реальные». Он опустил руку в карман и удостоверился, что деньги были на месте. Данный факт нельзя было объяснить даже бочкой выпитого.
      – Там еще есть «Отель Одинокая Пантера».
      – Да, есть. Мы предпочитаем обходить это место стороной. Его хозяйка – сущая… как бы это помягче сказать…
      – Достаточно, достаточно…
      – Я сразу понял, Фрэнк, что ты человек интеллигентный.
      Выйдя на трассу, приятели остановили какой-то грузовик. Пол по-свойски договорился с водителем, объяснив, что его лучший друг и известный писатель несколько не в духе, и что ему необходимо быть доставленным в Биркенхед. Но Биркенхед был в стороне от планов водителя, и пришлось назначить Ливерпуль в качестве конечной точки путешествия. Фрэнк горячо простился с Полом, как будто их объединяла долгая дружба, после чего помог Полу водрузить себя в кабину. В дальнейшем Фрэнк не раз пытался вспомнить хоть какие-нибудь детали этого путешествия, но всегда терпел неудачу. Пришел он в себя, когда грузовик уже подъезжал к аэроклубу. Болела голова, но как ни странно хмель начисто прошел. Фрэнк полез в карман, чтобы расплатиться, но водитель остановил его.
      – Не надо, мистер Бэйли. Мне достаточно, что я выручил известного писателя в трудный для него момент. Мне было интересно беседовать с вами всю дорогу, мне очень близки ваши взгляды на жизнь. Совершенно согласен, что мы должны пересмотреть наше отношение к братьям нашим меньшим.
      Фрэнк уже перестал удивляться чему бы то ни было. Он поблагодарил еще раз и пошел искать свою машину, припаркованную здесь в тот неудачный день. Путь до Биркенхеда обошелся без каких-либо происшествий. Подъезжая, Фрэнк заметил около дома Найтингейлов стража порядка, беседовавшего с Вильямом. Завидев Фрэнка, Вильям Найтингейл стал показывать на него. Полицейский подошел к Фрэнку и изложил суть дела.
      – Прошу прощения, сэр. Нам поступил сигнал, что этот дом четыре дня назад подвергся ограблению. Мы расследуем все обстоятельства этого дела. Прошу вас представиться.
      Сообщение об ограблении повергло Фрэнка в шок.
      – Фрэнк Бэйли. Я живу здесь.
      – Очень хорошо. Давайте пройдем в дом, нам необходимо ваше заявление с перечнем пропавшего имущества.
      Фрэнк на ватных ногах обошел весь дом, но никаких признаков ограбления не обнаружил. Все было на месте.
      – Простите, а мог бы я узнать источник сигнала?
      – Ваш сосед сообщил, что был свидетелем, как какой-то мужчина вынес из Вашего дома большую сумку, полную, как он предположил, вещей. Лицо его он не разглядел, но утверждает, что мужчина был одет в теплый спортивный костюм…
      Полицейский осекся, так как, наконец, обратил внимание на одежду Фрэнка.
      – У меня есть своя версия, - облегченно вздохнул Фрэнк.
      – Я слушаю вас внимательно.
      – Четыре дня назад я отправился в путешествие на воздушном шаре. Чтобы не замерзнуть, а в полете, я уверяю, очень холодно, я оделся соответствующим образом. Кроме того, я взял в полет и другие теплые вещи, которые уложил в сумку, которую, судя по всему, и видел этот… мой сосед.
      – Это объясняет все. Благодарю вас, сэр. Извините за беспокойство. Работа такая.
      – Ничего страшного. Я вас провожу.
      Когда они вышли на улицу, Фрэнк вновь увидел Вильяма Найтингейла, которого все происходящие живо интересовало.
      – Все в порядке, мистер Найтингейл, у мистера Бэйли ничего не пропало, - успокоил Вильяма полицейский.
      – А, мистер Бэйли! Разрешите представиться – я ваш сосед.
      – Очень приятно, мистер Найтингейл. Как поживает Ваша супруга? Как поживают миссис Оуэн, миссис Хилтон? – решил подыграть Фрэнк.
      – О, вы прекрасно осведомлены и очень любезны. Нам очень повезло с таким соседом…
      – Взаимно.
      Обмен любезностями был прерван полицейским, который перед этим успел переговорить с руководством телефону.
      – Мистер Бэйли, я только что доложил, что вы благополучно вернулись. У нас были сведения, что ураган унес ваш шар в Атлантику. Вы действительно были в Америке?
      – Ну… по крайней мере я был в племени индейцев. Очень, очень вежливые люди. Любят играть в шахматы. Кстати, вы не в курсе, живут ли индейцы в Англии, например, в Озерном Крае?
      – Боюсь, что у меня нет данных об этом. Извините, я должен возвращаться.
      – Индейцы живут только в Америке, - встрял Вильям.
      После отъезда полицейского Вильям хотел произнести очередной комплимент в адрес Фрэнка, но передумал, завидев его выразительный взгляд.
      Вернувшись в дом, Фрэнк плюхнулся в кресло. Он очень устал, но был счастлив, что вернулся живым и невредимым. Сейчас, будучи в безопасности, Фрэнк осознал, что был на волосок от гибели. Фрэнк обвел взглядом комнату. Если бы ветер унес шар в океан, уже не пришлось бы созерцать эти уже почти ставшие родными стены. Не пришлось бы и жариться в этом лыжном костюме. «Очень может быть, что я смешно выгляжу летом в этом одеянии», - подумал Фрэнк, считая, что путешествуя четыре дня, должен был оказаться в июне. Подобное заключение Фрэнк сделал машинально – отсчитывать ежедневно месяц назад уже вошло у него в привычку, и можно было даже подумать, что с этой привычкой он прожил всю жизнь. «Не очень то тепло нынче в июне», - отметил Фрэнк и стал стаскивать с себя опостылевший костюм. Оставшись без зимней одежды, Фрэнк почувствовал глубочайшее удовлетворение. «Этот смешной Вильям принял меня за грабителя. Он думает, что грабители для большей значимости совершаемого предпочитают одеваться в лыжные костюмы. Ну, чтобы на них обратили внимание такие бдительные как он. Бедная полиция четыре дня ловила фантома». Фрэнк тяжело вздохнул, после чего переместился на диван.
      Он лежал с закрытыми глазами, намереваясь уснуть, и, может быть, этим бы день и закончился, но внезапно припомненная фраза, произнесенная полицейским, буквально подбросила Фрэнка с дивана. «Он сказал, что мой дом четыре дня назад подвергся ограблению. Что он имел в виду?» - выпалил Фрэнк. Он возбужденно зашагал по комнате и, чем дольше он двигался, тем больше приходил к выводу, что полицейский имел в виду именно то, что и сказал. Оставалось предпринять лишь небольшое умственное усилие, чтобы вынести суждение о том, что сегодня вовсе не девятое июня, как бы это могло показаться на первый взгляд, а двенадцатое сентября.
      Фрэнк схватился за голову. «Помогло! Благодарю тебя, господи, за чудесный воздушный поток на высоте шесть тысяч триста двадцать футов! Помогло! Я спасен! Спасен». Фрэнк не мог прийти в себя. Своему избавлению от страшного наваждения он и верил, и не верил одновременно. Ему требовалось подтверждение его предположения, но беспорядочный бег его мыслей не позволял остановиться на самом безупречном доказательстве. «Мне надо просто узнать, какой сегодня день», - наконец догадался он. Фрэнк набрал номер Джессики.
      – Фрэнк, я уже всякое передумала, - всхлипывая, ответила Джессика.
      – Что случилось, дорогая? – встревожился Фрэнк. Ему было непонятно, как кто-нибудь может быть чем-то расстроен, в то время как он, Фрэнк, пребывал в состоянии блаженства.
      – Почему ты все это время молчал? Я тут такое про тебя слышала… Почему ты не предупредил меня, что полетишь на шаре? А если бы шар упал в океан? А ты обо мне подумал? Что было бы тогда со мной, если твоя собственная жизнь тебе безразлична?
      Явно ощущалось, что Джессика расстроена и обижена, и Фрэнк почувствовал угрызения совести. Частично Фрэнк оправдывал себя обстоятельствами, без преувеличения загнавшими его в угол. Но Джессика не знала мотивы его последних поступков, а объяснить ей их не представлялось возможным. Фрэнк был в этом уверен, памятуя об уже имевшем место неудачном откровенном разговоре. Причина в том, что объяснить нормальному человеку, что время может идти вспять не под силу никому. Вот почему Фрэнк был вынужден сочинять Джессике правдоподобные небылицы. Лишь бы приблизить к обычному человеческому сознанию чудовищно искаженную реальность. И все. И никакого злого умысла. Ложь во имя спокойствия в надежде, что все это когда-нибудь закончится. Но и теперь, когда в конце туннеля показался свет, чтобы не навредить Джессике, Фрэнк был обречен солгать еще раз. Перед тем как заговорить он зажмурился, чтобы не видеть свое отражение в висевшем напротив зеркале.
      – Джессика, события развивались очень быстро… Я просто не успел тебе сообщить… У меня было задание…
      – Фрэнк, какое задание? Я звонила в редакцию – никто не посылал тебя в этот полет.
      – Ты звонила в редакцию? – расстроено протянул Фрэнк.
      Сколько раз он говорил себе, что к такому разговору надо готовиться тщательно.
      – Да, а что я должна была думать и делать, когда отовсюду слышалось, что твой шар несет в океан, и никто не знал, чем это все может закончиться. Так зачем ты полетел? Должно же быть разумное объяснение.
      – Джессика, это… было другое задание. Да, другое. Это было задание… партии.
      – Боже, Фрэнк, какой еще партии? Ты вступил в какую-то партию?
      – Да, Джессика. Я долго думал… Да, у меня есть свои убеждения. Понимаешь, в жизни любого человека может наступить такой момент, когда он начинает осознавать, что… что не имеет смысла просто иметь убеждения. Да, именно так, не просто иметь убеждения, а действовать, решительно действовать!
      Произнеся такое, Фрэнк открыл глаза и глянул в зеркало. Уши его отражения отливали ярко красным цветом. «Позор», - мысленно согласился Фрэнк.
      – Фрэнк, - упавшим голосом начала Джессика, - о каких убеждениях идет речь? Это может как-нибудь отразиться на наших с тобой отношениях? Будь до конца искренен.
      Ситуация была критической. Если время теперь шло вперед, этот разговор уже останется в памяти Джессики. Надо было срочно выправлять ситуацию, для чего Фрэнк снова зажмурился.
      – Дорогая, все превосходно! Я имел в виду мои убеждения относительно бережного отношения человека к природе. Поэтому я вступил в «Партию защиты животных, проживающих вдали от дома». Вот.
      – Фрэнк, я не буду спрашивать, кто эти проживающие вне дома животные. Просто скажи, как ты оказался на воздушном шаре.
      – Дальше все просто! Я получил задание партии посчитать количество пингвинов на Северном полюсе.
      – И много пингвинов ты видел?
      – Не поверишь, но я даже сбился со счета…
      – Послушай, Фрэнк, я точно знаю, что пингвины на Северном полюсе не живут.
      – Да?
      – Да.
      «Почему я не спросил об этом у мисс Уэсли?» - подумал Фрэнк и решился предпринять последнюю попытку успокоить Джессику.
      – Партия, в которой я отныне состою полноправным членом, как раз изучает и защищает животных, которые живут вдали от дома, то есть от привычных мест. Пингвины могли заплыть на Северный полюс на первой попавшейся льдине…
      Фрэнк не успел закончить мысль, так как в трубке послышались короткие гудки. Все еще считая, что виной всему был обрыв связи, Фрэнк повторно набрал номер.
      – Фрэнк, - сказала Джессика, - я хочу, чтобы ты серьезно подумал над своим поведением.
      Разговор вновь прервался и, по всей видимости, на этот раз окончательно. «Она обиделась». Фрэнк мельком глянул в зеркало на свое теперь уже окончательно опостылевшее ему отражение и медленно опустился в кресло. Он хотел лишь узнать, какой сегодня день, а получил размолвку. Фрэнка уже не интересовало, когда его жизнь пошла под откос, его больше занимал вопрос, когда все это кончится, и кончится ли вообще. Чтобы приблизиться к разгадке, он позвонил Майку. С Майком можно разговаривать откровенно, и Фрэнк уже имел возможность в этом убедиться.
      – Майк, какой сегодня день? – минуя вступление, поинтересовался Фрэнк.
      – О! Привет, Фрэнк. Ты уже дома? Я восхищен твоим мужеством! Я бы сам не решился на такое…
      – Майк, какой сегодня день? – не унимался Фрэнк.
      – Что ты имеешь в виду? Двенадцатое сентября. А ты что, потерял ориентацию во времени?
      Во рту Фрэнка пересохло, но он мужественно совладал с собой.
      – Майк, повтори еще раз – для меня это важно, - чуть дыша, переспросил Фрэнк.
      – Странный ты какой-то сегодня. Двенадцатое сентября.
      – Спасибо, Майк. Ты настоящий друг. Можно я перезвоню тебе завтра? Я сейчас тороплюсь.
      – Ладно, если торопишься, - неуверенно согласился Майк.
      Кинув трубку, Фрэнк яростно сорвал самодельный календарь, висевший перед ним на стене и напоминавший о черной полосе в его жизни, после чего, вспомнив, что такие календари висят по всему дому, неистово бросился их отыскивать. Когда с прошлым было покончено, Фрэнк включил быструю музыку и принялся лихо отплясывать, время от времени встречаясь взглядом со своим отражением в зеркале. В какой-то момент Фрэнку показалась, что звук слишком слаб, а его движения чересчур медленны, и он тут же исправил положение, о чем впоследствии жалел, так как неконтролируемым движением ноги он смахнул музыкальный центр на пол. Наступившая тишина, возвестила о конце концерта и необходимости составить план реабилитации, ибо недавнее прошлое с полным правом можно было назвать болезнью, конец которой еще не означал адаптацию к окружающему миру, доказательством чему был разговор с Джессикой.
      Реабилитацию Фрэнк начал с того, что отправился в ванную приводить себя в порядок после длительного путешествия, в котором он не имел возможности даже побриться. Отмокать и плескаться в ванне в свете последних положительных перемен на жизненном пути было истинным удовольствием, от чего Фрэнк беспрестанно напевал что-то по мотивам «Вчера» Битлз.
      Ощущение физической свежести после принятого душа в сочетании с душевным комфортом настроили Фрэнка на лирический лад, но музыкальный центр упорно отказывался играть не только блюз, но и все остальное. «Это знак свыше, который означает конец праздному препровождению времени», - хладнокровно заметил Фрэнк. – «Пора начинать работать». Начало работы по Фрэнку совпало с чашечкой кофе. Именно потягивая кофе, Фрэнк поставил себе задачу завтра же отправиться к Роберту Мэлвилу с рукописью своего романа. «Я должен пройти этот путь еще раз. Все будет хорошо».
      Фразу «все будет хорошо» Фрэнк повторил неоднократно в процессе засыпания, и надо признать, что его надежда на благополучный исход имела солидное основание.